спаси но не сохраняй ll

— Не притворяйся, что не знал. Это первое, что Джисон слышит от Минхо когда тот догоняет его уже в его комнате и закрывает за ними дверь. Джисону становится от этих слов более тошно чем от того, что он только что видел. — Ты это решил мне сейчас сказать? — с кривой усмешкой бросает он и чуть не давится слюной. Он не понимал, на кого или на что злился. Не понимал, злился ли на Минхо вообще. Смотрит на него и не понимает. Больше ничего к нему не чувствует. Даже злости. — Джисон, ты… — Минхо поднимает руки, будто уговаривает какого-то зверя ему их не откусывать. Но тот только бросает на них скучающий взгляд, — …выслушай. — Что ты натворил… — не слушает Джисон, говоря сам с собой. — Сохранил тебе жизнь? Ему хочется смеяться, только из горла вырывается совсем иной звук. — Ты это так называешь? — давится Джисон собственным голосом, — Ты же видел… Я думал, это моя вина все это время. А ты смотрел на меня и знал… — Я знал что ты справишься. — Нет, тебе повезло. Он выплевывает это слово в каком-то отвращении. Минхо думал, им повезло. Вот что он имел в виду на самом деле. То, что Джисон каждый раз истребляя полудемона корил себя за его существование. Но теперь внутренности его сворачиваются в чувстве вины лишь сильнее. Потому что это сделал Минхо. Глаза того мечутся по стенам, совершенно потерянные и жалкие. Джисон послушно ждет. Наверное, чужих оправданий. Только вот Минхо не мог найти ни одно. — Я… Я не мог ничего… Это против моей природы. Что бы ты сделал на моем месте? Если бы я там лежал… — Где была твоя ебаная «природа» когда ты меня поцеловал? — шипит Джисон с издевкой, которой все это и стало, — Я теперь даже не… Джисон закрывает рот, отчего-то останавливая себя от следующих слов. Но Минхо кивает головой будто с вызовом. — Не что? — требует он, зная, что ведун собирается сказать. — Просто не верю тебе. Ты все это подстроил. И я повелся, потому что ты должен был быть на моей стороне, я думал, что ты не мог так… — голос Джисона предательски срывается, заставляя его проглотить неприятный ком в горле прежде чем продолжить тихо, глядя куда угодно, только бы не на того, кого называл своим Защитником, — Я думал, ты бы не поступил так со мной. Я знаю, что я бы с тобой так не поступил. Если бы только Минхо ему не соврал. Может, он бы и не простил его, и, может, он не жил бы последний год, разделяя с ним жалкие остатки себя. Но, может, еще какой-то частью Джисон благодарен, что Минхо соврал и не дал ему лишиться себя так быстро. — Ты не знаешь, как поступил бы, — пробует тот, в отчаянии кидая глаза к потолку, — Ты не был на моем месте. — И ты решил меня за это наказать? — Я был с тобой все это время, — Минхо быстро моргает, сгоняя что-то с глаз прежде чем осмелится опустить их на Джисона снова, почти кидая к нему руку, но так ее и не дотянув, — Не думай, что я не проходил через это с тобой. Джисон сильно сомневался, что Минхо знал и половины того, что чувствовал Джисон в одном своем ребре. Не говоря обо всем его теле. И не упоминая уже его потасканную через все слои грязи голову. И сегодня Джисон понял, что Минхо не зря не впускал его в свою голову тоже. — Ты знал, к чему приведет то, что кулон не уничтожили. Джисон не спрашивал, но Минхо все равно ответил. — Знал, да. — И ты все равно выбрал… — Джисон даже этого не говорит. Слова, что Минхо в тот момент выбрал его чувствовались на языке скисшими. Но именно для этого он тогда и лишил Минхо движения, — Я ведь старался сделать все чтобы тебе не пришлось тогда делать выбор. Я убрал тебя с дороги, я сделал так, чтобы ты ничего не видел… — Тогда, твоя вина только в этом. Что я еще дышал. Голова Джисона падает вниз, и руки, и сердце тоже. Минхо всегда выбирал Джисона. И Джисон, обманывая сам себя, всегда выберет Минхо. — Ты должен уйти. Минхо стоит совершенно неподвижно и тихо. Не двигаются, кажется, ни его веки, ни грудь. Он стоит там с целую вечность, слыша слова Джисона снова и снова, каждый раз надеясь, что они превратятся во что-то другое. — Сон, подумай на секунду чего ты просишь, — срывается Минхо с места, а вместе с ним и его голос срывается в дрожь. Он больше не пытался держать ни лицо, ни себя в руках. Он тянется ладонями к щекам, держит его лицо будто стоял на коленях, — Подумай, пожалуйста, что ты у меня тогда забирал. Но Джисон в его глаза не смотрит, сколько бы Минхо не хотел заставить его увидеть. Он смотрит на дергающиеся губы и смотрит в воздух около его лица, только не в глаза. Он знает, что увидит там то, что так надежно скрывалось от него раньше, увиденное только за семью замками чужого сознания. Он знает, что послушает его если только увидит это снова. — Уйди, — еле слышно просит он, снова — Сделай это для меня. — Ты ведь сказал, что не поступил бы со мной так же. Джисону требуется все, что у него было, и еще немного больше, чтобы только оторвать глаза от мертвой точки перед ним и встретиться ими с Минхо. Его разрывает тут же на куски и части, кидает в пламя и мелет в пыль только чтобы он продолжал стоять ногами на своем месте твердо, и чтобы Минхо со своего места развернулся, сорвался за дверь и закрыл ее за собой, будто никогда перед Джисоном и не стоял. И Джисон в ту секунду чувствует себя именно так. Будто Минхо перед ним никогда и не было. Ни разу на всю его жизнь. Он действительно не понимал чего просил, по крайней мере до этой секунды. И от неожиданности его бросает вниз, а руки тянутся в жалкой механической попытке убедиться, что он все еще здесь. Он все еще чувствует пол бедром, чувствует кожу пальцами и даже чувствует боль там, где ее тянет, но ему кажется, что никто не увидит его больше. Никто больше не услышит, и никто больше не коснется. Он чувствовал смерть близко, но не ощущал ее пока в самих его клетках что-то начало разлагаться.