Звук миллиона солнц

…у меня такие же глубокие раны, как у тебя. digital daggers — heaven or hell

             Зал для усердных тренировок, выложенный полированным камнем, — излюбленное пристанище убийцы. Его тело, изнеженное властью смертоносного Дома, но закалённое годами строгой дисциплины, двигается молниеносно вокруг тренировочного манекена. Стальной меч, словно продолжение руки, вспыхивает в полумраке, описывая разящие дуги. Каждый удар — точная, колющая стрела, направленная в незащищённые точки, каждый наскок — холодный расчёт, лишенный эмоций. Харконнен не просто фехтует — танцует с любимой смертью утончённым вальсом. Затем — резкая смена тактики. Меч уходит в ножны, его место занимает изогнутый кинжал, который начинает срезать куски ткани с манекена, словно это не безжизненный инструмент, а плоть и кровь потенциального противника, его скорой жертвы. Пот проступает на лбу мужчины, взгляд залит одержимостью, жаждой совершенства, непреклонным стремлением овладеть искусством убийства до полного автоматизма. Взмах оружия, парирующая акция — результат бесконечных часов практики, отшлифованных до идеала.       Масло и металл, деревянные тела. Непомерные амбиции и гнусное насилие.       Острое лезвие со стуком вонзается в воображаемого врага, обрисованного в контуре врагов его рода. Харконнен метит в уязвимые места — подмышки, шею, солнечное сплетение — и с грубым выпадом он ощущает себя всё более уверенно. В движениях читается не только техника, но и свирепая ярость, стремление доказать свою силу и превзойти ожидания тех, кто знает о его происхождении. Фейд дышит короткими очередями, его сердце колотится не только от предельного накала, но и от воинственного азарта охоты, от самой сути тёмного наследия его семьи, которое пульсирует во вздутых венах. Он отступает, поворачивается и стремительным ударом ноги отправляет мишень на землю — искусственного человека в этом частном театре боевого транса.

Наложница.

      Мужчина резко зажмуривается, жаждая вырвать её силуэты из углов сознания, в которые Ренэйт столь бесстыдно забивается. Сны-увечья остаются ссадинами на тех местах, о которых Фейд раньше не знал. Они где-то за грудью; там, куда обычно Харконнен бьёт своих соперников.       Сегодня бой с несколькими мужчинами, важна демонстрация силы наследника. Он проходит в зал для подготовки и замечает свою обслугу.

Наложница.

      Мы пытались сбежать, скрыться, боясь, что потеряем себя и хранили всё в себе, так что никому не было больно.       Служанки осторожно наносят чёрную краску на его тело с литыми мышцами, страшась совершить неверный жест. Ренэйт оставляет рисунки на спине Фейда, пока остальные работают с его грудью. — Ты, — чуть поворачиваясь, обращается к ней. — Вперёд. — Какой смысл меняться местами?       Она дерзит, несмотря на то, что голос остаётся монотонным. Безволосые служительницы и стражники из-за услышанного шокировано переглядываются. — Вперёд, — повышает голос Харконнен, раздражённый, тем не менее по-прежнему заинтригованный.       Ренэйт не противится и становится напротив мужчины. Наклоняется, чтобы продолжить; Фейд следит за каждым касанием пальцев, пока не велит: — Выше.       От пупка перемещает руку к рёбрам. — Выше.       Не поднимая глаз, женщина вздыхает и выпрямляется. — Я ещё остальное не закон… — не успевает договорить, вдруг слыша очередное: — Выше.       Другие служанки замечают зацикленность своего господина, одна из них прекращает наносить рисунок, однако Харконнен никак не реагирует на это. Отходит и вторая, наблюдая за происходящим. — Хочешь, чтобы я на лице тебе это нарисовала?       Отсутствие звуков в помещении напрягает присутствующих. Ренэйт покорно кивает и трогает его шею и подбородок, выводя линию. В этот момент понимает, что никогда бы не заинтересовала будущего Барона, если бы вела себя достойно, по правилам Дома. Поймать его эмоцию тогда совсем несложно, пускай и опасно копаться в голове безумца. Простая похоть вызывает тягу, тяга формирует нездоровую привязанность. Физическое плавно переходит в эмоциональное, поэтому теперь Фейд думает не только о том, как позвать её в спальню. В горле бритвами застревают слова, больше похожие на жалкую просьбу, а не строгое указание.

Смотри на меня. Трогай меня. Говори со мной.

      Женщина уверена в себе, покрыта золотыми блёстками надменности, помогающей ей выживать здесь, однако Ренэйт не исключает бесспорное стечение обстоятельств, где она не будет единственной. На смену ей придёт другая более сильная, более искусная. Которая будет Бене Гессерит и родит ребёнка приоритетного пола.       Лица максимально близко, когда Ренэйт выводит чёрный вертикальный прямоугольник. Ему хочется схватить её за бока и притянуть к себе, быть заряженным энергией, которая приятно пробивала лёгкие в те нуар-ночи с пудрой эротики. Фейд щурится, когда замечает отчуждение женщины, словно не было ничего плотского между ними. Внезапно мужчина наклоняется к Ренэйт, его нос утыкается в волосы, а губы шепчут: — Думаешь, я не понимаю, что ты что-то делаешь с моей головой, фрименка, — краска на подбородке марает её ухо. — Разве фрименка-наложница может что-то сделать, мой благороднорождённый?       После услышанного Харконнен наконец осознаёт причину своего недобровольного притяжения. Сейчас у Ренэйт невинный взгляд, тем не менее на кончике её языка остаётся капля пряного сарказма. Ему трудно сориентироваться и подстроиться под личность наложницы, чего, как будущий Барон, он не должен делать. Это неуважение не только к себе, а ко всему Дому: перед женщинами не опускаются на колени. И это сочетание заносчивости Ренэйт, пылающего властолюбия и леденящей отрезанности от него в случайные моменты интимных взаимодействий заставляет задумываться Фейда о её двойственности с третьей теневой стороной. — Вот именно.       Ренэйт видит его резко появляющуюся озлобленность, вызванную подозрительностью по отношению к ней, неудовлетворёнными потребностями и утомляющей слабостью в чувствах, которые мужчина не привык испытывать. Типичная реакция Харконнена, только нельзя допустить его потерю интереса и возможный гневный срыв, поэтому, при лёгком отталкивании от себя после сказанного им «вот именно», женщина послушно отходит в сторону, позволяя пройти вперёд.       В словах Фейда есть то, за что Ренэйт моментально цепляется: наследник сомневается. Возрастает шанс получить распоротый живот и место в отходах, из-за чего ей стоит поубавить пыл. Опасная идея, сразу же приходящая в голову, возбуждает и тревожит.       Но когда демоны оживут, я останусь под влиянием твоих чар.       Зал для гладиаторских боёв представляет собой гигантский амфитеатр. Его стены из грубо отёсанного камня, местами изуродованного лишайником, пол из плит, покрытыми пятнами засохшей крови и песка. На трибунах, вырубленных в монолитной скале, сидят монохромные зрители. Таранный удар, надрывный крик резонируют в каменном гробу, подчёркивая горькую безнадёжность ситуации для тех, кто оказывается на арене против милорда, чья фигура, изящная и мертвящая, всё больше поглощает пространство этого зала, превращая его в свою личную комнату жестоких извращений.       Фейд-Раута выходит на арену, и его уши наполняются радостными возгласами и криками толпы, фальшивыми. Он чувствует, как боевой задор и чистый адреналин бурлят в его жилах, а осознание того, что в очередной раз предстоит биться перед всеми людьми, усиливает напряжение момента. Поднимает сосредоточенный взгляд на балкон, изучая и чужие, и привычные лица, пока не замечает дядю, который сидит на своём обычном месте и наблюдает за происходящим внизу с довольной и несколько высокомерной ухмылкой на лице — злобное чудище в топочном мазуте. Когда его глаза встречаются с глазами дяди, Фейд быстро кивает ему в знак выученного уважения и вынужденного признания. Мужчина видит удовлетворение в выражении лица Владимира, и осознание того, что его племянник собирается принести славу Дому Харконненов.       Он отворачивается от Барона, его внимание теперь на арене. Противник здесь — крупный, внушительный мужчина с глубокими шрамами на лице из дома Икс. Фейд узнаёт соперника по предыдущим поединкам, но никогда прежде не сталкивался с ним, и очевидно, что оба присматриваются, ожидая, когда будет сделан первый ход. Толпа ревёт, предвкушение нарастает, они кружат друг вокруг друга, каждый ждёт, когда другой начнёт выступление в этом багровом шоу. Харконнен следит за иксианцем, изучая его, ища подходящий момент. И вот он наступает; открытие, доля секунды уязвимости.       Фейд делает выпад вперёд, нацеливается на слабое место мужчины, нанося точный удар по рёбрам. Не даёт ему времени оправиться и продолжает наступать, совершая атаки всё более яростные и неумолимые. Звук соприкосновения плоти и стали эхом разносится по площадке, и бой превращается в садистский танец избиения и кровопролития. С каждым ударом мужчина чувствует, как всё больше и больше погружается в бой, как драйв захватывают все его ощущения. Теряется в моменте, разум и тело работают в идеальной гармонии, когда он двигается и делает подсечки, каждое действие подкреплено годами тренировок и его собственными природными инстинктами, как у животного, не человека.       В это время служанки готовят поднос с пищей и напитками для Владимира в огромном зале. — Рока, позволь мне выйти вместо тебя, — осмеливается попросить Ренэйт, приближаясь к своей соседке по комнате.       Другие женщины смотрят друг на друга, удивлённые услышанной просьбой. Необычно, что одна из наложниц Дома просит о таком. — Разве это не нарушение? — Какая разница, кто подаёт Барону? — Хорошо, но будь быстрой. И не привлекай к себе лишнего внимания. Лорд Владимир не любит неожиданных сюрпризов.       Забавит то, как вытекает кровь. Соперник дышал пару минут назад, теперь же его дух наконец находит покой. Он одерживает победу, чего гордо ждёт семейство. Ренэйт заходит вместе со второй служанкой после приказа Владимира запустить их. Балкон пуст, за исключением Барона и его охранников, что придаёт помещению чувство изолированности и избранности. Женщина держит серебряный поднос с красным вином, по щелчку пальцев ставит перед Харконненом алкоголь. Его внимание приковано к схватке внизу, и он даже не замечает смены персонала. Берёт кубок с терпким напитком и делает медленный глоток, не сводя глаз с арены и своего племянника.       Аплодисменты наследнику, овации. Один вдох — и Ренэйт делает шаг вперёд. Начинает хлопать, надеясь, что Фейд это заметит и поймёт её признание. Мужчина поднимает голову и фиксируется на женщине, прикрепляется к образу, ко всему тому, что делает наложницу чуть более чем наложницей. Не может поверить, что она здесь, бесстрашно стоит на балконе, смотрит и болеет за него не потому что Ренэйт имеет какой-то вес в данном обществе, а потому, что у неё достаточно несгибаемой твёрдости и дури нарушить правила. Забывая о резне, он ухмыляется, расслабляясь от приятия её присутствия.       Владимир следит за взором Фейда, пока не поворачивается к женщине, которая не должна быть здесь. — Запрещено. — Лорд? — имитирует замешательство. — Прошу прощения, я иногда путаюсь в своих обязанностях. Где-то как служанка, где-то как наложница. Не совершу больше подобные ошибки, Барон Харконнен.       Он ничего не отвечает, лишь отмахивается, давая знак уйти с балкона.       У моей любви удвоенная сила, как у оружия.       Фейд-Раута возвращается в свои покои в брызгах крови; честолюбие ласково покусывает кожу. — Приведи её. — Кого именно, милорд?       Харконнен раздражается из-за глупого вопроса, словно больше нет никаких наложниц, кроме Ренэйт. Стражник мог бы уточнить, тем не менее кивает, догадываясь, о ком идёт речь: в спальне наследника последнее время можно заметить только одно лицо.       Ренэйт находится в общей комнате и готовится ко сну, перебирая в памяти рискованные моменты с Фейдом; из созданных червоточин вытекает горькая сладость. — Что ты задумала? — Иенна нависает над кроватью наложницы, скрещивая руки на груди. — Я? — женщина открывает веки и морщит лицо из-за недовольства, что её дремота прервана.       Ренэйт поднимается, становясь почти впритык к Иенне. — Твоё поведение… — чуть понижает голос. — Мы же тебя учили. Но это не просто так, верно?       Она поджимает полные губы из-за повышенной нервозности, не злобы и не зависти. Произносит следующие слова взволнованным шёпотом, заметно напрягаясь. — Ночами ты просто сидишь в том углу, — указывает пальцем на уединённое место. — Смотришь на стену. А затем я нахожу странные рисунки за шкафом. Как будто кровью сделанные.       Давящая тишина виснет между ними в этой серой бездушной комнате. — Страдаю лунатизмом, — Ренэйт как ни в чём не бывало пожимает плечами и демонстративно выдыхает. — Или ведьмовскими фокусами.       Женщина медленно поднимает руку и ласково проводит пальцем по скуле Иенны, вызывая у той неконтролируемые мурашки. Эмоциональный подъём, от чёрной меланхолии остаётся лишь слабая тень. — Ведьма, не ведьма, — делает ещё один шаг вперёд, не убирая ладонь с её теперь уже расслабленного лица. — В этих стенах было небезопасно. Теперь безопасно. — Это не ответ, — настаивает на своём Иенна. — Ответ.       Вошедший стражник прерывает короткий диалог, кивает в сторону Ренэйт и приказывает: — Иди к милорду.       Следует по знакомому маршруту, перед ней открываются двери. Всё та же атмосфера всевластия, скорой гибели и постельных сцен. Мужчина выходит с балкона и идёт до центра комнаты, разглядывая Ренэйт то ли со сдержанным восхищением, то ли с лёгким презрением за проявленное своеволие. — Какой-то ты грязный, мой благороднорождённый.       Женщина приближается и дотрагивается чёрного одеяния Фейда. — Думаешь, это плохо? Кроме того, пятна крови — символ статуса среди элиты моего мира. Это говорит о том, что ты силён.       Она отворачивается и идёт в его ванную комнату. Большая и роскошная, со столешницами из тёмного мрамора. Сама ванна круглой формы, достаточно вместительная. Одну из стен занимают зеркала для самолюбования; несколько свечей создают мягкое сияние. Харконнен проходит в помещение и прислоняется к стене, наблюдая за тем, как Ренэйт передвигается, собирая принадлежности для водных процедур. Фейд видит, как она начинает наполнять ванну горячей водой, и его неуёмное любопытство растёт. Он сокращает расстояние между ними и теперь стоит прямо за спиной женщины, его дыхание касается её шеи. — Так ты действительно собираешься меня помыть, да? — спрашивает низким и вызывающим тоном.       Раздевает его, не разрывая зрительный контакт, он же подчиняется, позволяя снимать с себя броню по частям. Когда Фейд стоит перед ней в нижнем белье, мужчина начинает играть мышцами мускулистого тела, как бы напоминая, что обладает неплохими внешними данными; напоминая, чем они занимались прошлой ночью. Харконнен усмехается, разглядывая Ренэйт с ног до головы. — Будешь мыть меня рукой, моя маленькая служанка? — «Моя маленькая служанка»? Даже не знаю, какое из этих трёх слов звучит хуже. — «Хуже»? Я позволяю тебе больше, чем остальным, — вполголоса молвит он. — Ты позволяешь себе больше, чем остальным. Сколько тебя ещё... прощать? — Потому что иногда мне неясна моя роль. Служу, как служанка, прихожу, как наложница. Одним словом — секс-рабыня, — на последнем слове её ногти болезненно впиваются в его кожу, ощущается агрессия. — Ложись в ванну.       Фейд усаживается, погружаясь в тёплую воду. Откидываясь на прохладные края ванны, мужчина похлопывает ладонью по её краю. — Иди сюда.       Ренэйт опускается на корточки и принимается мыть наследника; он закрывает глаза, наслаждаясь ласкающими прикосновениями на своём теле. Массирует упругие плечи, из-за чего Харконнен слабо вздыхает, когда она гладит особенно чувствительное место на его груди возле сосков. — Или выходишь на балкон, как жена, — внезапно заявляет Фейд, желая увидеть реакцию на провокационные слова. — Тебе понравилось зрелище? — Мог бы лучше.       Мужчина резко приподнимается, чтобы обхватить её талию и затащить к себе в воду. — И как же я пойду в мокром платье? — До утра высохнет.       Ренэйт лежит на нём, вода становится холоднее. Пододвигается к мужчине, чтобы губами соприкоснуться с его и тихо сказать: — Что, случился первый раз, когда женщина вышла поддержать великого тебя? — несомненная издёвка, после которой Фейд сжимает пальцами её челюсть в диком желании заткнуть. — Молчать.       Ренэйт метит в уязвимые места — подмышки, шею, солнечное сплетение.       Это мог быть рай или ад.