Цикл

Качалась колыбель размеренно, Баюкая малютку в пеленах. А дитятко тянуло ручки неуверенно К красивым лялям подле потолка.

– Мама! Мама! – не унималась девочка лет семи, прыгая и кружась юлой по бело-розовому пледу, лежащему на траве, – Посмотри туда! – Что такое, моя хорошая? – прозвучал замученный, от того не менее нежный, голос матери, – Мама сейчас занята, ей нужно разложить вкусности, пока ещё не стемнело, – сетуя, произнесла она, вытащив из рюкзака овсяное печенье, – Мы и так приехали в парк довольно поздно. А хорошие девочки что? – нарочито строго спросила женщина. – Хорошие девочки не гуляют допоздна, знаю… – поумерила пыл малышка, – Но смотри! Смотри, там самолёт! – восторженно завопив, она тыкала пальцем куда-то в небо.

Белой крапинкой густая мгла Притягивала столь же сильно, сколь пугала. Но опасность дух сломить первопроходца не могла. Да и игрушек в колыбели становилось мало.

                  Эмили заметно прищурилась, пожалев, что второпях оставила футляр с очками в машине. Долго фокусироваться не пришлось, опознанный её дочуркой летающий объект был достаточно близко, чтобы его можно было рассмотреть невооружённым глазом. Слишком часто стали появляться в небе такие самолёты. – Красивый, правда? – успокоилась Джессика, любуясь железной птицей, что вопреки её детской логике каким-то образом оставалась в воздухе. – Да, конечно, красивый, – не смогла не согласиться её мать и шёпотом добавила – Слава Богу, гражданский…                   Вероятнее всего, на борту находились беженцы. Проклятая война тем или иным образом разрушила жизни тысяч, если уже не миллионов, и подходить к концу явно не собиралась. В конфликт была втянута практически каждая страна, хотя в местах отдалённых от границ всё ещё старательно сохранялся вид обычной гражданской жизни, словно ничего не происходит. – А помнишь, папа обещал, что мы полетим в Ирнели? – вдруг вспомнила юная леди, – Представляешь, совсем другая страна, где люди говорят на другом языке! Это так интересно! – внезапно девочка помрачнела, – Когда он, наконец, вернётся? Мне уже не терпится увидеть папочку.                   Она явно соскучилась по своему отцу, которого не видела уже год, если не больше. Ещё пару лет назад он пилотировал обычный гражданский самолёт, на котором нередко появлялись его жена и дочь, но внезапно ему срочно понадобилось улететь в командировку, как Джессике объяснила мать. В каком-то смысле она не солгала, но раскрывать суть этой «командировки» ребёнку, конечно же, не стала. Хотя тот факт, что внезапная командировка коснулась не только их семьи, Джессике казался довольно странным. – Скоро вернётся, не переживай, – успокоила её Эмили, – И опять будешь сидеть у него на шее, разведя руками в стороны, да болтать ножками, – женщина потрепала всклочённые волосы малышки, осознавая, что убеждает больше себя, нежели ничего не понимающую дочь, – А что насчёт другой страны, пока не думаю, что это возможно.                   Очень уж ей не хотелось разочаровывать эту милую мордашку, но и давать ложные надежды так себе затея, ведь неизвестно, сколько ещё продлиться творящийся в мире кошмар и чем он закончится. – Почему нет? – поджав губки, спросила раздосадованная Джессика. – Эмм… – протянула её мама, – Потому что ещё долгое время погода будет очень нелётная! – протараторила она, наспех состряпав отговорку, – Очень! Ты же не хочешь упасть и разбиться?                   В последнее время полёт даже над территорией союзного государства мог обернуться авиакатастрофой. К слову, союзников у них было не сказать, что много, да и те преследовали в первую очередь свои интересы, так что, как только запахнет жареным, они останутся одни. – Конечно, нет… – пришлось согласиться девочке, – Помню, даже папочка говорил, что чем выше ты заберёшься, тем больнее будет падать, когда я залезла на столик и потом сильно ударилась.

Выглядывая за борт своего фрегата, Вниз со страхом взгляд бросал малыш. А стоит ли и точно ль ему надо? Так и упасть немудрено, того глядишь.

– Вот, то-то же. Уж папе-то точно лучше знать… – осознание сказанных дочерью слов настигло Эмили внезапно, – Стоп! Когда это ты со стола падала? И почему я это слышу от тебя, а не от твоего отца? – А почему мы не можем взлететь ещё выше? – весьма умело, для ребёнка, сменила тему Джессика, вряд ли специально, – Туда, где летают звёзды, – уточнила она, стремя свой взгляд в небо, где уже успела появиться первая белая крапинка. – Помнишь, я тебе рассказывала о Мессориилах? Они взирают на нас и оберегают. Их обитель там, – указав пальцем вверх, женщина продолжила, – среди звёзд. Однако стоит нам потревожить их покой, и мы потеряем благосклонность наших хранителей и навлечём на себя беды. – Но почему? Чем мы хуже них? – никак не унималась не по годам умная девочка.                   Ей до боли казалось несправедливым, что кто-то ограничивает её свободу. Почему кто-то вправе решать, что ей можно делать, а что нельзя. Не такие мысли должны быть в голове ребёнка, но именно они раз за разом посещали её детский ум. Она безумно любила своего папу и ей нравилась его профессия, потому Джессика желала продолжить отцовское дело и, в конце концов, добиться ещё больших высот, чтобы он ей гордился.

Волю всю свою собрав в кулак, Ребёнок для себя решил дилемму, Нужно не бояться сделать шаг, Нужно просто сделать.

– Такова последняя тринадцатая заповедь, доченька: «Не потревожь покои Созидателей своих», – голос начал становиться приглушённым, как из-под толщи воды, – Именно здесь был один из пяти храмов адептов Мессорианства, доктор. Доктор? Доктор Уинсберг!? – Что!?