Маковое поле

Руи щёлкает зажигалкой, поджигая сигарету, зажатую во рту Мизуки. Тот, весело щурясь, затягивается, следом выпуская горький дым, так контрастирующий со своим образом. Ведь он весь как конфета, сладкая вата — так думает Руи, глядя как розовые мягкие волосы, заплетенные в хвост, раздувает майским ветром. На скулах Камиширо проявляется нежный румянец. Удивленно хлопая длинными накрашенными ресницами, Мизуки слегка склоняет голову: — Ты чего? — губы, покрытые ярким розовым блеском, дарят весёлую улыбку. Руи отворачивает голову и смотрит на школьный двор. — Ничего. Они сидят почти на самом краю крыши, на бетоне. То есть, Руи на бетоне. Мизуки — на кофте Руи, которую тот ему дал, осуждающе цокая, увидев, что Акияма собирается садиться в тонкой ткани юбки на холодную поверхность. Внизу гуляют школьники, смеются, обедают. Им хорошо в своих компаниях. Им хорошо вместе. Как и Руи с Мизуки вдвоём. — Это какой-то новый вкус? — вдохнув рассеивающийся дым, спрашивает Руи. —Да, да! Ты заметил? — Мизуки усмехается и пододвигается ближе, желая заглянуть в лицо, с двух сторон скрытое слегка отросшими волосами. — Это мои любимые. Нравятся? — М… Непонятно. Не могу распробовать. Мизуки усмехается. Кладёт ладонь поверх руки Руи, на забинтованные после недавнего неудачного эксперимента, пальцы. — Руи, — зовёт негромко и трепетно. Делает затяжку. — М? — поворачивает лицо Камиширо, сразу встречаясь взглядом с розовыми глазами на лице напротив и подмечая залёгшие под ними синяки от недосыпа. Мизуки приближается и целует его. Пробираясь сквозь губы, выдыхает вишнёвый дым. Мизуки такой нежный, но дерзкий. Очень сильный, но аккуратный. Руи прикрывает глаза, наслаждаясь даруемыми ощущениями. Внизу живота собирается тепло, скручивается узел. Акияма отсраняется, смотрит возбужденно, смущенно, но глаз не отводит. — Ну что?..— спрашивает со сбитым дыханием, всё ещё держа между аккуратных пальцев сигарету. — Понравилось? — дразнится шёпотом. — …Да, — завороженно отвечает Камиширо, смотря влюблённо. И не понятно, спрашивал Мизуки про поцелуй, или вкус сигарет. И не понятно, на что Руи ответил «Да». — Прости, у меня эти кончились… Завтра я принесу целую пачку, ты тоже попробуешь. — Нет. Не надо, — Руи нежно кладёт ладонь на щеку напротив, и поддаётся вперёд, чтобы вновь поцеловать. Мизуки не сопротивляется. Сминая губы друг друга, никак не получается насытиться. Другая ладонь Руи устраивается на чужом бедре, пробирается под юбку, вызывая у Мизуки шумный вздох. Зажженная сигарета тлеет, бросая пепел на бетон. Сгорает быстро, мерцая оранжевым огоньком. Руи еще не знает, что у них с Мизуки времени так же мало, как мало нужно этим сигаретам, чтобы дотлеть. Любимым сигаретам Мизуки. Всё ещё вредным, медленно убивающим изнутри, но, зато, вишневым. С иллюзией вкуса. Заглядывая в знакомые глаза, Руи всё чаще будет видеть глубоко запрятанную печаль. Такую же едва заметную, еле проглядывающую, как вишнёвый привкус в омуте горького табака. Мизуки всё-таки научил Руи курить. И Руи курит до сих пор. Но только не вишнёвые сигареты.