Punto de muerte

Я по инерции пролетел по улицам, желая только закурить от обиды и несправедливости. Люди, которых я видел вокруг, куда-то торопились. Они смеялись, злились, выражали любые эмоции и это ужасно расстраивало. Я не могу быть таким же, меня впервые пугало то, что я выделяюсь из толпы, но не привлекаю внимания. Это и есть судьба серой мыши? Изгоя, которого никто никогда не заметит? Темная-темная ночь и мои проблемы наедине со мной навсегда. Мокрый весенний асфальт, еще не растаявший местами снег и голые ветви деревьев давили на мою неупокоившуюся душу сильнее некуда. Был ли я сейчас как-то связан с богом, если он есть? Если человек крещённый, то после смерти он "жив" 40 дней. Мой отсчет пошел от этого дня? А что будет дальше, когда эти 40 дней пройдут? Перерождение? Или рай? Скорее всего, даже если рай и ад существуют, меня отправят в ад незамедлительно за все мои грехи и я уже не могу на это повлиять. Я все никак не мог собрать мысли в кучу и подумать о чем то одном, сконцентрировать внимание на определенном объекте. Все путалось и дыра в голове ноюще болела, если у меня могло что-то болеть. Я осознал, что сейчас нахожусь в метро и стою перед проезжающим поездом. Неужели вся моя "жизнь" так и будет похожа на скачки в пространстве? Я всего лишь задумался, как я вообще оказался в метро? Или мне больше не стоит придавать таким глупостям значение? Поезд остановился, двери открылись. Если я войду, я останусь стоять на месте, когда поезд тронется? Или я как материальный обьект буду спокойно ехать, не двигаясь? Осталось только попробовать, делать больше нечего. Хотя, конечно, я мог бы и дойти пешком, если я больше не буду чувствовать усталость от физической нагрузки, которой у меня теперь вообще быть не может. Можно ли меня назвать телом, или я больше явление? Я медленно влетел внутрь, оглядываясь на сиденья. Ночь, буквально пара человек на весь вагон. Медленно опустился на крайнюю сидушку, обхватывая поручень полупрозрачной рукой. Я прозрачен и чист, как вода из родника. Означает ли это что-то? И только сейчас я с ужасом заметил, что у меня нет ног. Что за хуйня? Мне, блять, ноги отрезали, пока я сюда летел? Если это так и мой внешний облик привязан к изменениям тела, то что будет, когда я стану гнить? Да что за хуйня вообще происходит? Мне второй раз за это время хотелось упасть в обморок и проснуться, осознав, что все это был просто страшный сон. Но я все никак не просыпался. Должно быть, это вечный сон, о котором все говорят. Все было словно в тумане. Голос, объявляющий ветки, звенел в ушах. Думалось о том, что решение переехать в Петербург было самым лучшим. Рядом друзья и знакомые, не нужно далеко ехать, чтобы провести совместный стрим. Под боком всегда была Ксюша и это обнадеживало. Ксюша. Я не отвечаю на ее сообщения, звонки, она, наверное, переживает. И переживает не зря. Когда она узнает о моей смерти? Скорее всего, только завтра. Я еще смогу увидеть ее расслабленное и не искаженное скорбью лицо. Ее прекрасные красные волосы, самые волшебные глаза и неповторимый нежный голос. Довольно забавно, что спустя столько лет я каждый раз вижу в ней самую-самую, сколько бы на нее не смотрел. Сменив еще пару веток, до дома осталось совсем немного. Я могу увидеть Ксюшу, это уже радует донельзя. Если успею, можно будет еще и к Тохе с Денисом заскочить, их проведать. И я будто пропускал мимо ушей то, что я мертв. Я думал о том, как сейчас увижу Ксюшу и, возможно, своих друзей, но я отказывался признавать то, что они меня больше не увидят. Им получится посмотреть на меня только на моих похоронах. Я снова будто волшебным образом перемещался туда, куда мне нужно, но на самом деле я просто заплыл глубоко в свои мысли, не обращая внимания на что-либо. Все действия были будто отрепетированы, каждое плавное движение вперед будто было заранее прописано, как код в компьютере. Вот я стою возле подъезда, где мы живем, а вот я вижу дворового кота, которого гладил раньше. Рука снова потянулась к нему, но делать это было бесполезно и бессмысленно, ведь кот не ощутит ласки. Как и я больше. Я медленно плыл по лестничной клетке, рассматривая маленькие трещинки на ступеньках. Они были будто центром вселенной, нескончаемой, поглощали все мое внимание. И каждый маленький камешек и песчинка казались такими живыми и простыми, что мое обезображенное бесформенное тело должно было стать объектом для их насмешек. Не только их, но и вообще всеобщих. Я стал ничем и зовут меня никак. Я просто есть. Пока у этих камешков, песчинок и трещинок есть возможность прилипать к ботинку, заставлять человека спотыкаться и злиться, я не мог ничего. Даже прицепиться к ботинку. Дверь квартиры была ужасно родной. Оттуда веяло теплом и нежностью, смешными шутками в кровати и шерстью кота. Почему то именно сейчас хотелось развернуться и уйти куда угодно, только не быть там. Мой поврежденный во всех смыслах мозг просто этого не выдержит, я сойду с ума. Такое родное и милое лицо Ксюшеньки стало резко холодным и странно отталкивающим, но если бы я не вошел, то просто бы себе этого не простил. Такие перепады настроения вгоняли в еще большее уныние. Буквально недавно я принял решение не смотреть на себя и провести время с дорогими мне людьми, а сейчас я готов отказаться от всего этого. Противоречия пугали сильнее некуда, потому что раньше мне это было несвойственно. Были б у меня ногти, я бы разорвал себе руки в мясо и умер рядом с дверью в свою квартиру. Как набраться решимости и не отступить? Если только пойти на риск. Прихожая. Обычная и непримечательная. Возле тумбочки стоит лоток и, кажется, Ксюша забыла убрать за Завертиным. От этого хотелось тихо хихикнуть и крикнуть ее по имени, чтобы потом упрекнуть глупой шуткой. Медленно и нерешительно я прошелся по коридору, всматриваясь в пол, оттягивая момент того, как я ее увижу. Живую, настоящую. Глаза пробежались по дверному косяку и не спеша опустились на кровать, где лежала она. Такая же как и всегда, но особенная сегодня. Счастливые часов не наблюдают - это правда, которая особенно остро ощущается после смерти. Красные волосы беспорядочно лежали на подушке, Ксюша не собиралась собирать их в хвост перед сном, что странно. Они выглядели так красиво и не реально, что стирались границы пространства. Было странно придавать им такое значение, когда раньше я просто мог взять пару прядок перед сном и покрутить их между пальцев, не обращая особого внимания на свои действия. Она размеренно дышала и я будто ощутил потребность охранять ее сон от всего, что могло ее побеспокоить. Я будто во сне лег рядом, паря над кроватью в нескольких сантиметрах, и повернул голову направо. Ее лицо чуть освещалось светом луны и это придавало романтизма, словно это все и правда лишь мираж, который пропадет серез пару секунд. Если бы я был живой, я бы вместо 101 розы написал 101 песню о ней, и все они были бы самыми приторными и самыми искренними на свете. Она самая лучшая в моей жизни и это хорошо, что я останусь в ее глазах глупеньким Ильей, которого она любила. Как же много сравнений можно найти, чтобы описать всю ее красоту, но слова не шли и были не нужны, ведь она меня не слышит. Я буду петь о ней сам для себя, ведь серенады под окном призрак спеть не может, его никто не будет слушать. В голове вдруг стало чисто и на удивление пусто. Резкая тишина давила на слух, но не вытесняла все мое восхищение моей девушкой. А будет ли правильно говорить, что она моя девушка? Скорее всего, она стала моей бывшей девушкой, так было бы логичнее. Хотя я могу называть ее как хочу, все равно никто меня не поправит и не посмотрит косо. Могу ли я спать? А нужно ли это мне теперь вообще? Возможно, я могу заставить себя отключиться или что-то подобное? Пелена перед глазами становилась все мутнее. Я будто зарывал себя мыслями и они отбирали у меня возможность нормально думать и видеть, опуская на дно вечного молчания и недееспособности. В глазах становилось все мутнее. - Ксюша, если ты меня слышишь, разбуди, как только проснешься сама. Это был первый раз, когда я заговорил после смерти. Мой голос отдавал странными вибрациями и ощущался как вата в горле. Но она на него не отреагировала, даже не шевельнулась. Я так и останусь навсегда один, сам по себе. *** - ...Что? Подождите, что вы имеете ввиду? Как умер? Вчера же из дома вышел, сказал, что к Даниле пойдет. Вас точно не надурили мошенники? Резкий и отрезвляющий голос вонзился в голову и отскакивал внутри, будто мяч от стены. Кто звонит? Я спал или был в забвении? Я подлетел ближе к Ксюше, которая сидела на кровати и пересчитывала свои пальцы одной рукой, нервничая. Вот этого я и боялся. Момента, когда ей расскажут о моей смерти. Завертин лежал рядом и заинтересованно смотрел на нее, чуть виляя хвостом. Маленький котик, кажется, сейчас тебе расскажут не самые приятные новости. Так получилось, что хозяина ты больше не увидишь. Бывает и такое, малыш, не расстраивайся. Голос в телефоне срывался от рыданий и всхлипов. Кажется, это была мама. Можно предугадать цепочку событий: мое тело нашли, вызвали полицию, они пробили меня и нашли номера моих родственников. А дальше и думать не надо. Мама в панике поехала в участок, узнать, правда ли это вообще или ее обманули, и узнав, что все верно, она решила позвонить Ксюше, чтобы выяснить, как так случилось и знает ли она что нибудь. Ксюша, конечно же, не знала. Я осторожно посмотрел ей в лицо и увидел лишь сильную нервозность и стресс, но ни капли слез. От этого не было обидно, наоборот, я чувствовал гордость за то, что она не поддалась эмоциям прямо сейчас и не заставила мою маму нервничать еще больше. -...Да, я прямо сейчас поеду. Может, они что-то перепутали, не волнуйтесь раньше времени, такое бывает. И по глазам было видно, что она не верит своим же словам. Не бывает такого, умер - значит умер, тут нечего путать. Это был лишь способ успокоить мать хоть немного, даря надежду на то, что ее сын жив. А у самой и надежды не было будто. Только что спокойные руки начали трястись, голос подрагивал. Она завершила звонок и попыталась отдышаться, прикладывая руку то ко лбу, то ко рту. Милая моя Ксюша, мне жаль, что это случилось. Она подорвалась и начала одеваться, попутно насыпая корм коту. Все телодвижения были беспорядочными и резкими. Если бы я остался здесь и просто ждал, когда она вернется, то это стало бы моим самым позорным поступком, о котором я жалел бы всю вечность. Ксюша побежала в прихожую и начала рыться в документах, вынимая мой паспорт, снилс и прочие бумажки, которые подтверждали, что я был живым человеком. Кстати, довольно удобно, что мне они больше не требовались, чтобы куда-то поехать. Смотря на нее, я понимал, что это из-за "Р" она сейчас такая. Хотя, возможно, неправильно было винить его в том, как она сейчас себя чувствует. Но если бы он не убил меня из-за одной лишь глупости, то я бы вчера ближе к ночи приехал домой и завалился спать, утыкаясь лицом ей в спину. Он все испортил. Он убил человека, скорее всего, у него даже рука не дрогнула. Все это происходит из-за него. Но вспоминая его доброту и искренность в общении, в происходящее не верилось совсем. Такой смешной и хороший, он часто шутил, радовался, когда я смеялся и подхватывал смешинку сам. Пересылал мои посты к себе в канал, хвалил и мог поддержать. В моей голове не укладывалось, как один и тот же человек мог вести себя настолько по-разному. Вел себя со мной лучше некуда, а потом выстрелил в голову, даже не пытаясь со мной поговорить и выяснить все по человечески. Я пропустил момент, когда Ксюша вышла и заперла дверь. Пулей вылетев за ней, я не обращал внимания больше ни на что, кроме ее бегающих от шока и беспокойства глаз. Голова снова начала тяжелеть от волнения, а мысли заглушали звуки. Я по инерции сел рядом с ней в такси на заднее сиденье, всматриваясь туда, где у меня должны были быть ноги. Таксист уточнил адрес, и услышав надрывное "да", кивнул и тронулся. Я молился, чтобы он больше не разговаривал с ней до конца поездки, иначе она просто разрыдается, чего видеть сейчас вообще не хотелось. Да и не только сейчас, вообще никогда. Всю дорогу до морга я смотрел на нее, пытаясь найти способ, как бы ее успокоить, но я не мог помочь ничем. Что бы я не делал, это было бы бессмысленно и не возымело бы никаких изменений. Я просто смотрел на ее трясущиеся плечи и отвернутое к окну лицо. Моя рука потянулась к ее и слегка накрыла сверху. Это так глупо - ожидать, что она это почувствует и возьмет мою руку в свою, переплетая пальцы. Не знаю, совпадение это было или нет, но она почти сразу же повернулась после касания и одернула руку, чуть ею встряхивая. Может, она ощущает холод, когда я к ней прикасаюсь? Как во всех фильмах про полтергейста. Так тупо, но это уже дает малую надежду хоть на что-то. Машина остановилась и Ксюша выскочила из нее как ошпаренная. Она остановилась прямо у дверей морга, медленно вдыхая и выдыхая, пытаясь придти в себя и набраться смелости толкнуть дверь, чтобы войти внутрь. Она стояла так минуты две и я уже начал волноваться, не развернется ли она прямо сейчас, решив бросить эту затею. Даже нахождение рядом с ней сейчас немного успокаивало, хотя в этой ситуации мне надо было бы... А что мне надо было бы сделать? Я же ничего не могу. Если только мысленно передать ей всю мою решимость. Она еще раз выдохнула громче обычного и дрожащей от волнения и нервов рукой все таки открыла дверь, сразу проходя к регистрации. Я даже не хочу вспоминать, каким был ее голос тогда. От него меня всего вывернуло наизнанку и затрясло, хотелось прокашляться и заплакать. Я попытался закрыть уши руками, но это ни на что не повлияло. Женщина в регистратуре сказала, куда ей нужно идти, и, кажется, то было не помещение в подвале. - Посидите здесь, сейчас подойдет врач, который принимал тело и выдаст справку о смерти. С этой справкой вам нужно будет идти в ЗАГС и оформить свидетельство о смерти, чтобы потом организовать похороны. Успокойтесь и присядьте. Я смотрел на Ксюшу и понимал, что она не слышала половины слов. После словосочетания "справка о смерти" ее взгляд потускнел, а лицо побелело. Видимо, поэтому женщина сказала успокоиться и присесть, выглядела Ксюша сейчас и правда так, будто упадет в обморок. Не твердой походкой она направилась к ближнему сиденью и села, опираясь спиной об спинку. Ее затрясло еще сильнее, она панически вынула телефон из кармана и набрала, кажется, Денису. - Илья умер. Я скину адрес, приезжай прямо сейчас. Она не слушала что он ей ответит и сразу выключила телефон, опуская голову на руки и уже начиная всхлипывать. Мне стало отвратительно мерзко на душе и хотелось кому-нибудь набить ебальник. Я знал, кому именно, но сделать этого не мог. Злость распирала внутренности. Если бы я мог, я бы всю эту больницу снес к хуям. Почему именно мои друзья должны страдать? Это проклятие? Я раздраженно прошелся по коридору больницы туда-сюда, не зная, куда себя деть. Смотреть на страдающую Ксюшу не хотелось, ведь я не могу ей помочь, а значит, мое присутствие было бесполезным. Открытая дверь одного из кабинетов мозолила глаза и раздражала еще сильнее. Я, не надеясь ни на что, закрыл глаза, и, примеряясь, сделал вид, будто сильно толкаю ее ногой, желая выплеснуть хоть грамм негодования и злости. Дверь с грохотом захлопнулась.