Отчаянный судмедэксперт/绝命法医

            В 18:00 Цю Сяосюэ снова доставили в городское бюро Биньчэна. На этот раз все было совсем не так, как в прошлый.       Утром она пришла сюда как инсайдер, чтобы предоставить информацию, а теперь ее заперли в комнате для допросов как подозреваемую.       Криминальная полиция пришла к Цю Сяосюэ, чтобы снова зафиксировать личную информацию. Гу Яньчэнь первым повел остальных в комнату наблюдения.       Шэнь Цзюньци закончил свою судебно-медицинскую работу и подошел, чтобы посидеть в комнате наблюдения и послушать.       Гу Яньчэнь сказал:       – Пусть она побудет какое-то время одна.       Это тактика допроса, при которой подозреваемые остаются одни в комнате для допросов без окон, чтобы за ними можно было наблюдать. Замкнутое пространство заставляет их нервничать, поэтому им легче выдать правду.       Ожидая прихода полиции внутри, Цю Сяосюэ опустила голову под верхний свет. У девушки красивая внешность, выражение нежное и спокойное, но на обеих щеках болезненно-красный цвет.       Она, казалось, совсем не нервничала из-за предстоящего допроса. Вместо этого она пошевелила ртом и пробормотала что-то про себя.       Гу Яньчэнь обнаружил это и сказал Бай Мэн:       – Сделай голос погромче и послушай, что она говорит?       Бай Мэн надела наушники:       – Кажется, она поет.       Пока она говорила, настраивала аппаратуру голосового управления и вела внешнюю трансляцию, а звуки в комнате для допросов передавались через усилительную аппаратуру.       Лу Ин прошипел:       – Эта женщина такая извращенная. Она действительно поет, но не нервничает в комнате для допросов. Впервые я вижу кого-то, кто все еще поет.       Голос был низким, как шепот, с какой-то мелодией, но поскольку она напевала так тихо, трудно было сказать, что это за песня.       Бай Мэн повернула голову и внимательно прислушалась:       – Что это за песня? Она звучит так знакомо.       Шэнь Цзюньци услышал это. Он поднял подбородок и сказал холодным голосом:       – «Ищу друзей».       Когда он сказал это, другие отреагировали. Это был детский стишок, который всем был знаком.       В комнате для допросов было очень тихо, Цю Сяосюэ опустила голову и напевала, и простая мелодия была немного фальшивой.       – «Ищу и ищу друзей, ищу хорошего друга, поздоровайся, пожми руку, ты мой хороший друг. До свидания...»       Она повторяла эту фразу снова и снова, и казалось, что все ее тело было погружено в нее.       Эта сцена выглядит немного странно.       Гу Яньчэнь спросил Бай Мэн:       – Информация Цю Сяосюэ получена?       Бай Мэн передала распечатанный документ:       – Да. Ее родители развелись, когда она была маленькой, и ее приговорили к передаче матери. Позже мать создала новую семью и позволила ей жить в доме очень близко. Одноклассники отметили, что она одиночка, не сближается с другими, успеваемость у нее средняя.       Гу Яньчэнь сказал Лу Ину:       – Сначала ты будешь вести допрос.       Лу Ин был немного напуган:       – Капитан Гу, вы знаете, что я не очень хорош в допросах по уголовным делам. Ничего страшного, если вы будете сотрудничать. Если вы позволите мне быть на допросе, я думаю, мне будет трудно спрашивать.       Гу Яньчэнь сказал:       – Вам нужно больше практиковаться, если у вас это плохо получается, и не имеет значения, если вы не умеете спрашивать.       Он просто надеялся получить больше информации в ходе разговора между Лу Ином и Цю Сяосюэ.       Приняв простые меры, Гу Яньчэнь взял информацию и повел Лу Ина в комнату для допросов.       Они вдвоем сидели напротив Цю Сяосюэ.       Пение Цю Сяосюэ прекратилось, девушка подняла голову и посмотрела на них, и в комнате для допросов на некоторое время воцарилась тишина.       Лу Ин спросил:       – Знаешь, почему мы снова позвали тебя сюда?       Цю Сяосюэ покачала головой с невинным видом:       – Я не знаю, я рассказала вам все, что знаю.       Лу Ин:       – Теперь полиция подозревает, что вы являетесь подозреваемой в убийстве семьи Цяо Сивэй из трех человек.       Брови Цю Сяосюэ нахмурились. Она плакала утром, и ее глаза все еще были опухшими:       – Я не убивала Цяо Сивэй.       – Что ты делала вчера днем?       – Я пошла к Сивэй домой и сделала ей подарок. Затем отправилась домой.       – Что у тебя было на ужин?       – В половине шестого я проголодалась и заказала маринованную рыбу, – Цю Сяосюэ посмотрела на них и сказала, – Что в этом плохого? Я не могу есть маринованную рыбу?       Лу Ин потерял дар речи из-за ее риторического вопроса, поэтому спросил:       – А что насчет после ужина?       Цю Сяосюэ сказала:       – Все было как обычно. Я вышла на прогулку и пошла домой спать. Около трех часов утра меня разбудил звук пожарной машины.       Лу Ин начал перечислять доказательства:       – Во время вскрытия тела мы нашли лекарство для лечения бессонницы. Оно продается по рецепту, и тебе когда-то прописывали его в больнице. Вчера вечером в 6:30 ты была у двери дома Цяо Сивэй, заменила заказанную маринованную рыбу на вынос.       Цю Сяосюэ наклонилась вперед и активно сказала:       – Откуда я знала, что они сегодня вечером будут есть маринованную рыбу?       – Ты знакома с образом жизни семьи Цяо Сивэй…       – Я не знаю, у скольких людей есть такое лекарство. А как насчет доказательств? Я только что заказала на вынос маринованную рыбу. Это вина? Почему вы меня заподозрили?       Лу Ин:       – Когда ты прибежала сегодня утром, то сделала ошибку. Многие подозреваемые вернутся на место преступления.       Цю Сяосюэ сказала:       – Я просто не смогла связаться с Цяо Сивэй и услышала, что неподалеку был пожар, поэтому пошла туда.       Лу Ин продолжал смело спрашивать:       – Ты входила в дом Цяо Сивэй прошлой ночью в полночь?       Цю Сяосюэ покачала головой:       – У меня нет ключа от их дома, как я могу войти?       – Может быть, вы с Цяо Сивэй обычно вместе, поэтому ты тайно воспользовалась к дополнительным ключом.       Цю Сяосюэ правдоподобно сказала:       – Замок с отпечатком пальца в ее доме только что заменили. Где я могу получить ключ? Вы собираетесь сказать мне, что я знаю, как стирать отпечатки пальцев?       Лу Ин действительно не знал, что на двери был замок с отпечатками пальцев. В то утро во время пожара, не говоря уже о замке с отпечатками пальцев, большая часть двери сгорела. Когда они пришли туда, дверь была открыта, поэтому он не знал. Не обращал внимания на эти детали.       Лу Ин снова был обманут методом входа Вэй Интяня:       – Тогда ты могла бы перелезть через стену, чтобы войти. На втором этаже дома Цяо Сивэй есть маленькое открытое окно.       Цю Сяосюэ снова отрицала:       – Как такая девушка, как я, может подняться на второй этаж и открыть окно?       Это был первый раз, когда Лу Ин столкнулся с таким невозмутимым и агрессивным преступником. Он обманом заставил Цю Сяосюэ подумать о том, что сказал ранее Вэй Интянь.       Лу Ин:       – Как бы ты ни проникла прошлой ночью, у нас были свидетели, которые могли доказать, что ты была в комнате Цяо Сивэй. Вскоре после этого дом загорелся, так что это ты убила Цяо Сивэй!       Когда упомянули Цяо Сивэй, выражение лица Цю Сяосюэ, наконец, изменилось. Это была печаль, смешанная с обидой:       – О каком свидетеле вы говорите? Вы смеете прийти и противостоять мне? Кроме того, почему я должна убивать лучшего друга?       Столкнувшись с таким подозреваемым, допрос Лу Ина зашел в тупик, а у полиции по-прежнему не было убедительных доказательств.       Гу Яньчэнь молча наблюдал со стороны. Лу Ин действительно был недостаточно хорош, а Цю Сяосюэ фактически руководила допросом.       Но это нормально, чем больше Цю Сяосюэ говорит, тем больше она раскрывается. Он обращал внимание на каждое движение Цю Сяосюэ, даже на некоторые микровыражения.       Когда дело дошло до смерти Цяо Сивэй, она неоднократно отрицала это, заявляя, что это не ее вина.       И в выражении ее лица была печаль, и в этом не было никакой фальши.       На допросе в полиции она не проявила никаких признаков слабости. Как будто она практиковала тайцзи, решая вопросы от Лу Ина одну за другой с помощью четырех унций силы.       Интуиция Гу Яньчэня подсказывала ему, что это дело должно быть связано с Цю Сяосюэ, и она не была невиновна.       Цю Сяосюэ испытывает извращенное собственничество по отношению к дружбе Цяо Сивэй.       Она может вести себя так, что обычным людям трудно понять.       Однако, когда полиция занимается делом, она должна найти доказательства или потребовать признания. Они не могли полагаться на выводы маринованной рыбы и обращаться с ней как с пленницей.       И что произошло сегодня рано утром?       Цю Сяосюэ солгала?       Что из того, что сказал Вэй Интянь, правда, а что ложь?       Они знают некоторую информацию, а какая-то информация отсутствует.       Недостающая информация может стать ключом к разгадке тайны.       Гу Яньчэнь чувствовала, что Цю Сяосюэ отличается от других подозреваемых. Она была спокойнее и увереннее, не возражает против общения с полицией.       Этот разговорчивый и отзывчивый подозреваемый не очень сопротивляется признаниям.       Она еще не призналась, может быть, просто потому, что вопрос Лу Ин еще не тронул ее сердце.       Другими словами, нынешний подход Лу Ина совершенно неверен.       Напротив, если будут проанализированы мотивы Цю Сяосюэ и криминальная психология, она может сознаться.       Итак, где же ключевой момент?       Цю Сяосюэ не полная сумасшедшая. У ее действий должна быть своя поведенческая логика и цель…       Гу Яньчэню пришлось обратиться к Цю Сяосюэ и проанализировать дело с ее точки зрения.       В это время Шэнь Цзюньци сидел в комнате наблюдения и также наблюдал за ходом допроса.       Шэнь Цзюньци посмотрел на молчание Гу Яньчэня и понял, что он тайно наблюдает, думает о контрмерах и рассуждает об истине.       Судмедэксперт Шэнь внимательно осмотрелся и внезапно обнаружил некоторые проблемы.       Он повернулся к Бай Мэн и спросил:       – У вас есть бумага?       – Да, – Бай Мэн была ошеломлена, а затем протянула ему бумагу и ручку.       Шэнь Цзюньци написал записку, сложил ее несколько раз и передал Бай Мэн:       – Пожалуйста, передайте это Гу Яньчэню, чтобы он посмотрел.       Бай Мэн не знала, что написала Шэнь Цзюньци, но все равно взяла ее. Она подошла к комнате для допросов, постучала в дверь и вошла, а затем передала записку Гу Яньчэню.       Гу Яньчэнь открыл записку и узнал почерк Шэнь Цзюньци со слегка нацарапанным словом.       Одно это слово подобно ключу, вставленному в замок.       Гу Яньчэнь сразу все понял и понял, в чем проблема!       Наконец было пройдено последнее звено рассуждения.       Оказывается, правда такова...       Он снова сложил бумагу, отложил ее в сторону и встал.       Гу Яньчэнь скрестил руки, но не так, как будто допрашивал, а так, как будто болтал с другом:       – Цю Сяосюэ, я знаю, что ты и Цяо Сивэй лучшие друзья. Ты родилась в разведенной семье, и у тебя не было особо отношений с родителями с детства. Ты очень дорожишь своей дружбой и завидуешь счастливой семье Цяо Сивэй.       Цю Сяосюэ не стала спорить, а просто спокойно выслушала его.       – Ты поддерживала эту дружбу до конца вступительных экзаменов в колледж. Цяо Сивэй поступила в колледж за городом. Она скоро пойдет туда. Когда ты услышала эту новость, тебе было очень грустно, брошенной ею, и как только ты будешь достаточно глупа, у нее может появиться больше хороших друзей, и постепенно ты отдалишься и не сможешь это принять.       Цю Сяосюэ нахмурилась и прислушалась. Она молча сплела пальцы рук.       – После инцидента сегодня утром полиция приложила все усилия, чтобы раскрыть это дело. Мы сделали выводы, основанные на некоторых обстоятельствах, но в этих выводах есть ошибки, что привело к отклонениям в направлении полицейского расследования. Изначально думали, что ты разозлилась из-за ухода Цяо Сивэй и убила ее…       Услышав это, Цю Сяосюэ открыла рот и глупо возразила.       Гу Яньчэнь прервала ее и продолжила:       – Но теперь я понимаю, что ты не убьешь Цяо Сивэй, потому что она твоя лучшая подруга. Даже если для этого придется причинить себе вред, ты не причинишь ей вреда своими руками.       Цю Сяосюэ опустила голову и больше ничего не сказала.       Гу Яньчэнь обошел стол:       – Поначалу я все еще не понимал, почему Вэй Интянь лжет. Он действительно мог указать, что ты была в этом доме в то время, чтобы ему это сошло с рук… Но в своих показаниях он лишь туманно сказал, что видел привидение. Потом я понял, что он пытается тебя защитить.       Полиция проигнорировала одну деталь... Даже члены классного комитета, которых не слишком заботили сплетни, знали, что у Цяо Сивэй был дядя, у которого были игровые долги, и он приходил к ней, чтобы приставать к ней, как к лучшей подруге Цяо Сивэй, как Цю Сяосюэ могла не знать это? Возможно, она даже встречала Вэй Интяня, когда он пытался похитить Цяо Сивэй.       Глаза Цю Сяосюэ посмотрели на него.       Гу Яньчэнь снова понял, что его мысли верны, и продолжал рассуждать:       – Вэй Интянь имел огромную задолженность по азартным играм и был без гроша в кармане. Его мобильный телефон отключен, а банковская карта заморожена. Даже когда он прятался в сельской местности, люди приходили взыскивать долги. В этот период как жить. Ответ прост, ты живешь одна и принимаешь его.       – И у тебя также есть свои собственные мотивы и соображения для этого. Ты чувствуешь, что помогаешь Цяо Сивэй, делая это. Ты даже использовала свои деньги, чтобы помочь Вэй Интяню вернуть деньги, чтобы он не преследовал твоего лучшего друга. Ты делаешь все это молча, даже не прося Цяо Сивэй узнать или отплатить тебе.       Цю Сяосюэ кивнула:       – Надеялась, Цяо Сивэй хорошо сдаст вступительные экзамены в колледж.       – Но позже, после вступительных экзаменов в колледж, ты обнаружила, что Цяо Сивэй была холодна к тебе. Дружбу легко потерять, и ты обнаружила, что не можешь сохранить Цяо Сивэй как друга. Стремясь к теплу, ты сделала что-то, что обычным людям трудно понять. У тебя были отношения с Вэй Интянем, который старше тебя более чем на десять лет.       Глаза Цю Сяосюэ сверкнули слезами:       – Как вы думаете, почему я это сделала?       Гу Яньчэнь сказал:       – На первый взгляд ты беспомощна и хочешь, чтобы кто-то согрел тебя. Но на самом деле ты все еще здесь ради Цяо Сивэй. Я даже думаю, что ты, возможно, думала о том, чтобы выйти замуж за этого человека.       Голос Цю Сяосюэ наконец стал менее спокойным:       – Да, я не люблю этого человека, я делаю это ради Цяо Сивэй.       Гу Яньчэнь сказала правду глубоким голосом:       – Причина, по которой ты это сделал, заключается в том, что как только ты станешь родственником Цяо Сивэй, она больше никогда в жизни не сможет избегать тебя.       Услышав эти слова, слезы Цю Сяосюэ побежали по ее щекам и упали в мгновение ока.       – Я не знаю, почему вы вошли в этот дом, но вы с Вэй Интянем должны были сговориться в этом деле. Вы заказали маринованную рыбу и положили в нее снотворное. Вэй Интянь вошел через окно и открыл тебе дверь. Рано этим утром утро, вы двое в этой комнате.       Полиция сначала не раскрыла правду, потому что оба что-то скрывали. Они получили два отсоединенных провода. И только когда Шэнь Цзюньци дал ему подсказку, отсоединенные провода были подключены.       Это случай заговора.       В этот момент Гу Яньчэнь сжал руки на столе для допросов:       – Итак, что именно произошло в то время?       В этот момент разговора Цю Сяосюэ не стала лгать и отрицать, она прямо призналась:       – Да, я знаю Вэй Интяня уже давно, и я купила еду на вынос и заменила заказ Цяо Сивэй. Затем я пошла домой. В два часа ночи мы с Вэй Интянем пришли к ним домой.       Цю Сяосюэ рассказала эту историю так, как будто то, что она сделала, не было чем-то вредным для природы.       – Причина, по которой я это сделала, очень проста. Я хотела объяснить это Цяо Сивэй. Изначально я хотела сказать ей, когда вручу подарок во второй половине дня, чтобы преподнести ей сюрприз. Но в то время она просто приняла подарок равнодушно, а потом сказала мне, чтобы я больше сюда не приходила.       – Ранее сегодня Вэй Интянь также позвонил своей сестре. Она сразу же повесила трубку и отвергла его. Он уже хотел войти и украсть деньги, но я продолжала его останавливать. Вчера вечером, когда он снова собрался, я не стала его останавливать. Лишь надеялась, что он возьмёт меня с собой…       Говоря об этом, Цю Сяосюэ поперхнулась:       – Мы изо всех сил старались войти в этот дом. Но никто нас не встретил.       – Рано утром мы попробовали несколько трюков и, наконец, получили то, что хотели. Я вошла в комнату Цяо Сивэй. Вначале я ничего не делала. Я стояла у кровати и просто смотрела на нее…       Глаза Цю Сяосюэ глядели сквозь, как будто перед ней лежала Цяо Сивэй. В глазах девушки был намек на болезнь, а на ее лице появилась улыбка.       Посреди ночи внезапно появиться в доме друга, стоять в комнате и смотреть на спящего другого – такое поведение действительно слишком извращено.       Услышав это, у Бай Мэн, отвечавшей за запись в комнате наблюдения, побежали мурашки.       Шэнь Цзюньци продолжал бесстрастно смотреть на Цю Сяосюэ в комнате для допросов.       – Позже я ее разбудила и сказала, что была с её дядей. Но вместо того, чтобы благословить меня, она назвала меня сумасшедшей и извращенкой, сказав, что я ее кошмар и буду преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Настолько взволнованная, она вытащила отвертку и вонзила ее мне в живот. Во время боя Вэй Интянь отобрал отвертку и вонзил ее в тело Цяо Сивэй. Я пыталась спасти ее, но Цяо Сивэй была слишком серьезно ранена и умерла у меня на руках.       Во время разговора слезы Цю Сяосюэ снова потекли.       Потом она плакала и смеялась:       – Позже я поняла, что, поскольку дружба, которую я ожидала, не могла длиться долго, может быть, и хорошо, что она умерла. Ее жизнь в этот момент застыла навсегда, и мы стали друзьями на всю жизнь. Затем я зажгла лист бумаги и подожгла занавеску. Когда начался пожар, я ушла, чтобы скрыть свой вход в дом, Вэй Интянь все же прошел через окно второго этажа.       После того, как Лу Ин услышал это, ему все еще было трудно принять правду. Он не мог не спросить:       – Даже если ты убила Цяо Сивэй по ошибке, почему ты убила ее родителей?       Цю Сяосюэ сказала:       – В их семье только одна дочь. Если ее родители встанут и обнаружат, что их дочь мертва, это будет очень грустно. Почему бы не отправить их вместе, составить компанию. Более того, Вэй Интянь тоже боялся быть разоблачённым. Я зажгла этот огонь.       Услышав эти жестокие слова, Лу Ин стиснул ручку в руке и не знал, как опровергнуть. Он помолчал какое-то время, а затем спросил:       – Зачем ты это сделала?       Цю Сяосюэ опустила голову и сказала:       – Вы не знаете, в какой семье я родилась.       – Мои родители развелись, когда мне было три года, и у меня почти не было впечатления об отце. Позже, когда мне было семь лет, мама нашла мне отчима, но когда мне было восемь лет, у них появились свои дети, и я стала лишней.       – Они очень богаты и думают, что деньги могут все компенсировать, но я никогда не наслаждалась теплотой семейной привязанности, и это всегда меня только ранило. Когда я училась в старшей школе, моя мать сказала мне, что надеется, что я могу жить независимо, я поняла, что осталась позади.       Сказав это, девушка обняла себя за плечи и свернулась калачиком.       – Я была одна и смотрела, как другие дети играют вместе, но мой характер определил, что я не могу с ними дружить. Я боялась, что мне причинят боль, и что другие будут относиться ко мне как к мусору и снова выбросят меня.       – Единственным человеком, который обратился ко мне, была Цяо Сивэй.       – Когда я спросила ее, можем ли мы быть хорошими друзьями, она согласилась. Мне никогда не нравился физический контакт с другими, но с ней я впервые взяла чью-то руку. Оказывается, быть рядом с другими – это вот так…       – Когда я держу ее, я чувствую мягкость тела девушки и слышу стук ее сердцебиения. Она будет слушать мое сердце, улыбаться мне, утешать меня, когда мне грустно, и вытирать мои слезы, гладя мои волосы. Не раз клялась, что буду с ней хорошим другом на всю жизнь.       Внешне она выглядит как обычный человек и может свободно говорить, но внутри она одинока и странна. Только Цяо Сиси приблизилась к ней.       Она никогда не получала любви от своих родителей, и это был первый раз, когда она получила утешение от другого человека. Это чувство называлось теплотой.       Цяо Сивэй была подобна лучу света, рассеивающему дымку в ее жизни.       Выражение лица Цю Сяосюэ было чрезвычайно тоскующим:       – Я думаю, что она похожа на ангела, со светом на ее теле. Она мне очень нравится, и я хочу быть ее другом на всю жизнь.       – Она мой первый друг и последний. Я хочу относиться к ней как к своей единственной.       – Я так добра к ней. Я отдам ей все, что у меня есть. Иногда я даже ставлю ее перед собой. Она сказала, что хочет подписанную книгу звезды. Я, не колеблясь, заплатила высокую цена, и я даже не завтракала. Я накопила денег, чтобы купить это для нее. Я всегда дорожила этой дружбой и отношусь к ней искренне. Никто в мире не может относиться к ней так, как я.       – Однажды мы договорились, что будем хорошими друзьями на всю жизнь. Мы вырастем вместе, вместе купим дом и будем жить вместе. Мы не будем жениться, заводить детей, держаться подальше от этих мужчин и никогда больше не расстанемся.       Именно тогда их отношения были в лучшем состоянии.       Две девушки легли бок о бок на кровати Цю Сяосюэ и дали клятву.       Цю Сяосюэ не знала, была ли Цяо Сиси искренна, когда говорила это, но, короче говоря, эти обещания сбылись в ее сердце.       Эта дружба скрутилась в ее сердце и постепенно превратилась в демона.       Ее невозможно было обмануть, у Цяо Сивэй больше не останется дней.       Затем ее глаза потемнели, как будто все ее сердце вот-вот разобьется.       – Но она поступает в колледж, и мы больше никогда не увидимся! Она не послушалась меня и не подала заявление на специальность, которую я для нее выбрала. Вместо этого она подала заявление в школу в другом месте. Нам придется расстаться… Я была настолько глупа, что мне было так грустно, что я не могла дышать, и мне начали сниться кошмары.       – Очевидно, она привела меня в рай, как она могла просто оставить меня там и позволить вернуться в этот ад одной?       – Итак, я хочу удержать ее любой ценой! Я хочу быть рядом с ней навсегда! Ради этого я скорее пожертвую своим телом или даже жизнью!       В то время она, казалось, лежала на маленькой лодке под названием «Дружба». Она чувствовала, как лодка тонет, и чувствовала изменение отношения к ней Цяо Сивэй. Она должна была что-то сделать…       На этом этапе своего признания Цю Сяосюэ остановилась, опустив брови, глядя на стол для допросов перед собой, и глубоко вздохнула.       – Итак, я сделала что-то вроде этого…       Она опустила правую руку, опустила голову и с чрезвычайно нежным выражением погладила свой живот:       – В этой жизни, жива она или мертва, она никогда не сможет избавиться от меня. Я ее маленькая тетушка, и в моем теле кровь ее семьи.       Ей действительно совсем не нравился этот человек, и даже он находился противным, но все это она считала жертвой.       Думая об этом как о самоспасении дружбы, которая вот-вот будет потеряна.       Наконец она осуществила свое желание и решила лично сообщить Цяо Сивэй хорошие новости.       Днем Цяо Сивэй приняла то, что она купила, но не послушала, что она сказала.       Изначально она хотела сказать ей об этом самом большом и удивительном «подарке».       Таким образом, ее цель не была достигнута, и она все еще отказывалась сдаваться. Вернувшись домой, она и Вэй Интянь придумали этот план.       Они сказали ей это, когда сегодня в два часа ночи ворвались в комнату Цяо Сивэй.       Это была правда, которая привела Цяо Сивэй в ярость.       Чтобы не оставлять ее, бывшая лучшая подруга переспала с дядей и забеременела ребенком.       В это время Цяо Сивэй, сонная и растерянная, столкнулась с двумя незваными гостями, которые ворвались в ее дом и услышали новость, которая ее потрясла. Она поняла, что, возможно, ей не удастся избежать этого дьявола в своей жизни.       Разум Цяо, который долгое время подвергался пыткам, внезапно рухнул.       Она взяла отвертку и ударила Цю Сяосюэ...       Убийство наконец произошло.       Теперь Цю Сяосюэ безоговорочно призналась во всех преступлениях, потому что думала, что полиция перед ней поняла, почему она сделала то, что сделала.       Она даже надеялась, что эти полицейские смогут стать свидетелями их вечной дружбы.       Услышав это, все на мгновение замолчали.       Цю Сяосюэ продолжала говорить, что Цяо Сивэй – ее лучший друг, но она последовала за ней, ворвалась в её дом и накачала её наркотиками.       Цяо Сивэй умерла из-за нее, и она, наконец, сожгла родителей Цяо Сивэй заживо...       В комнате наблюдения Бай Мэн вздохнула:       – Что это за хороший друг? Если ты встретишь такого человека, то должен держаться подальше и быстро бежать.       Шэнь Цзюньци ответил ей:       – Может быть, когда Цяо Сивэй это поняла, было уже слишком поздно…       Девушка перед ней больна и эгоистична, но она может это скрыть. Ее безумие скрыто под ее слабой внешностью, путающей добро и зло.       На первый взгляд она кажется слабой, но на самом деле Цяо Сивэй – канарейка в запертой ею клетке.       Цяо Сивэй боролась с трудностями. Она заблокировала Цю Сяосюэ и попыталась держаться от нее подальше, но в конце концов дело все же дошло до этой точки. Даже до самой смерти она не могла убежать от этой ужасной женщины.       Цю Сяосюэ призналась во всех преступлениях и подписала их, проверив их правильность.       Вскоре после ее признания Вэй Интянь также признал свое преступление.       Все было именно так, как сказала Цю Сяосюэ.       В течение одного дня было раскрыто дело об убийстве и поджоге.       Гу Яньчэнь вышел из комнаты для допросов и попросил Шэнь Цзюньци пойти с ним домой.       Сидя в машине, Шэнь Цзюньци казался немного сонным и молчал.       За окном машины меняются городские пейзажи, чередуются день и ночь.       Гу Яньчэнь сказал:       – Судмедэксперт Шэнь, спасибо. Без твоей помощи это дело не раскрылось бы так быстро.       Шэнь Цзюнь вздохнул с облегчением, а затем сказал:       – Я должен был это сделать.       Слушая допрос ночью, Шэнь Цзюньци вспомнил походку, форму тела и форму таза Цю Сяосюэ.       Имея многолетний опыт судебно-медицинской экспертизы, он пришел к выводу, что, хотя Цю Сяосюэ и не очень взрослая, она могла быть беременна, поэтому он написал Гу Яньчэню записку и отправил ее.       Именно это сообщение побудило Гу Яньчэня завершить свои последние рассуждения.       Шэнь Цзюньци в трансе продолжал смотреть в окно машины.       Гу Яньчэнь почувствовал его меланхолию и спросил:       – Что-то не так?       Шэнь Цзюнь вздохнул и сказал:       – Я думаю… расстояние, границы и чувства между людьми…       – В этом мире много странных вещей и странных чувств, – сказал Гу Яньчэнь, – Я думаю, что чувства нельзя принудить. Чувства людей должны быть взаимными. Будь то взаимная любовь или дружба, независимо от семейных связей, все будет прекрасно.       Шэнь Цзюньци сказал:       – Да... такая извращенная эмоция может превратиться в убийственное пламя и сжечь все.