Кошки-мышки на выживание

      — Ты, должно быть, издеваешься! — наёмник дёрнул на себя руку, и из-за этого Цяньцю чуть не упал.       — Прекрати меня таскать.       — Ты как идиот, соединил наши руки наручниками, что абсолютно неудобно и бесполезно! Сверхпридурок. И раз ты не собираешь меня до вечера отцеплять от себя, то заткнись и не мешай мне готовить завтрак.       — Я собирался взять ключ от наручников, еще когда мы только пришли домой, а в магазине я тебя приковал, потому что ты схватил Гузцы и попытался дать дёру. Со мной тебе безопаснее всего.       — Ой, я девица в беде? Я девица в беде? О. Точно. Надо было это сказать моему папаше. И улицам, и войне, — Ци Жун повернулся к генералу, прекратив резать рыбу, и воткнул нож в разделочную доску. — Тогда… может быть, мне бы понадобилась твоя защита.       Он обошёл Тайхуа по дуге, снова потянув мужчину на себя, и открыл холодильник.       — Гуцзы, тебе кашку на воде или на молоке? — крикнул он в глубину квартиры.       — А если я буду на воде, ты нальешь мне сока?       — Да, как и всегда.       — На воде! — мальчик вернулся к поглаживанию Принцессы и просмотру короля Льва.       Мужчина достал пачку апельсинового, хлопнул дверцей и неловко развернулся в не ту сторону, закрутившись в цепи.       — Да бля, — он почувствовал на своих боках тёплые ладони, вызвавшие мурашки, и неровно выдохнул, прежде чем посмотреть в огненные глаза.       — В другую сторону.       — Я понял и без твоих клешней, — он ударил по рукам и раскрутился обратно. — Тащи сраный ключ, или я втащу. Тебе.       — Он в сумке.       — Нам в кухне не разойтись? Потому что я не вижу ни одной причины, почему ты все ещё стоишь тут! — Ци Жун оскалился неестественной улыбкой.       — Не хочу быть как ты. Тянуть в разные стороны.       — Хах. Мало похоже на заботу, — он покрутил новомодным браслетом с цепью, связывающей их.       — А по-моему, тебе идёт, — Цяньцю все-таки обошёл наёмника и мягко потянул за собой. По Ци Жуну ещё раз пробегается табун мурашек, но внешне он показательно закатывает глаза и идёт следом. В молчании Тайхуа снял оковы с чужого запястья. Как только мужчина оказался свободен, он поднял глаза на генерала.       — Что? Думал, я тут же вырублю тебя и свалю?       — Да.       — Ты прав, — Ци Жун наступил ему на ногу и ударил ладонью в подбородок.       Только вот генерал уже был готов к этому, хотя и удивился, что наёмник не бил по жизненно важным органам. Используя свою силу и массу, он подлез под руки Ци Жуна и поднял его. И попрыгал с ним. На месте. Чего-чего, а такого «боя» старший не ожидал и вцепился в рубашку противника, чтобы обрести хоть какую-то стабильность.       — Какого хера! Ты с дубу рухнул? Совсем офонарел?       — Да, как и ты. Наша разница лишь в том, что ты мне нужен, а я тебе нет. И ты пытаешься сбежать.       — Зачем я тебе? М? — Ци Жун успокоился и поднялся, опираясь руками на крепкую спину.       — Заказчик моих родителей. Я найду его через тебя, — тон Тайхуа стал холоднее, и мужчина почувствовал, как пальцы держащих его рук впились в бёдра.       — И? Тебе нужно его имя?       — Мне нужна его смерть.       — Не очень благородно.       — Мне плевать.       — Отпусти, и, может быть, мы поговорим.       — Тут ребёнок.       — Я его нигде не оставлю. И, чёрт возьми, поставь меня на место, это выглядит странно! — он ударил Цяньцю по спине рукой.       — Как ни посмотри, не очень-то ты и хочешь выбраться. Мог бы давно меня из этого положения завалить.       — Больно ты мне нужен. Я и так уже проебался, когда эта одноглазая собака меня нашла. Больше не хочу. Не при Гуцзы.       Ци Жун понял, что сосед наклонился, чтобы он сполз. И он это с радостью сделал, встряхнувшись, как мокрая псина, пытаясь скинуть с себя ощущения прикосновений.       — Как ты можешь быть и убийцей, и отцом?       — Не знаю, у меня никогда не было выбора. — Мужчина подошёл ко входу в комнату и наблюдал с лицом лица, как малыш лазил своими руками в пасти животного. — Пиздец… А я-то думал, что так тихо.       Он подошёл к ребенку, и тот, заметив отца, отвлёкся от своего занятия и потянул ручки уже к нему.       — Не-не-не. Фу. Не-а, — он скривил лицо и, взяв салфетки с журнального столика, сел и принялся вытирать маленькие пальчики от слюны. — Ты еще весь давай туда залезь, я же нового сына рожу.       — Папа, но мальчики не могут рожать.       — А ты откуда знаешь, а? Вдруг я тебя родил? М? Вот всего, от головы до пят? А? — он загреб своего ребенка на колени и начал щекотать.       — Нет, папа! Не надо! Пожалуйста! — мальчик до жути боялся щекотки и в перерывах между смехом пытался прекратить пытки.       — Так, малой, — Ци Жун взял Гуцзы за ноги и повернул к себе лицом. — Нам с этим дураком надо серьезно поговорить, и твои сладенькие ушки не должны подслушивать. Тем более ты делаешь это о-очень плохо.       — Хорошо.       — Но не надо засовывать руки в пасть к большому животному с острыми зубами.       — Хорошо, — чуть более расстроенно пролепетал малыш.       — Завтрак будет через двадцать минут, потерпи. — Он усадил ребёнка обратно на подушку, потрепал по голове и ушёл, прикрыв двери.       — Идём на кухню, я не хочу чувствовать свой желудок, прилипший к позвоночнику, и при этом всём слушать твои унылые речи.       Они зашли на кухню. Хоть и было около десяти утра, из-за того, что погода испортилась, было пасмурно, и Ци Жун попросил включить лишь подсветку, а не верхний свет. Они некоторое время стояли в тишине, нарушаемой негромкими звуками разбивания яиц, каши, высыпаемой из коробки, и кипящей воды.       — Чего молчишь? Вопросы формулируешь?       — А?       Цяньцю вынырнул из океана своих мыслей и тряхнул головой:       — Я уже сказал, что мне нужно.       — Имя заказчика твоей матери, ага, слышал.       — Что?       — Что?       Наёмник удивлённо повернулся, при этом продолжая помешивать кашу.       — Что ты имеешь в виду?       — Я не понимаю, о чём ты.       — Ты убил моих родителей.       — Нет, я убил только твою мать.       — В номере были оба.       — Это не я.       — …       Не получив никакого ответа, он разложил кашу по трём тарелкам, добавил кусочки ягод и повернулся, увидев абсолютно потерянного генерала. Он поставил его порцию рядом и присел.       — Ты похож на рыбу. Рыбка-клоун такая. Только не смешной… — он потихоньку остужал кашу для сына, поглядывая на каменное лицо напротив. — Если ты хочешь узнать, кто убил твоих родителей, то теперь уже недостаточно будет узнать у меня имя заказчика.       Он налил в простую белую кружку сока и хмыкнул:       — Вот ведь скукота. Позволишь сходить за чашкой Гуцзы? Он любит её.       Тайхуа лишь покачал головой, немного съехав со стула вниз.       — Я… Как? Кому мешали мои родители?       — Ну, как кому? Кажется, он был владельцем оружейного предприятия, сотрудничающего с армией. Во время войны. М? Кто-то очень не хотел, чтобы что-то произошло.       — О. Чёрт. — Он поднял свою голову к потолку. — Ладно, я понял, с этим пока повременим. Сейчас перед мной сидит тот, кто может мне предоставить другую информацию… Итак, что мне надо делать с тобой, чтобы услышать, кто захотел умереть от моей руки?       Ци Жун усмехнулся, пробуя еду и кивая самому себе.       — О, я обязательно выслушаю твои предложения после этого печального завтрака.       — Почему печального? Выглядит хорошо, даже очень, несмотря на то, что это просто каша с черникой, — посмотрел на поднявшегося наемника Тайхуа, буквально на мгновение задерживая взгляд на чужих бёдрах и тут же нахмурившись.       — Потому что мы не любим серые тучки.       — Гуцзы, — Ци Жун обернулся с тарелкой в руках и заметил мальчика, стоящего в проёме.       — Я не подслушивал, честно. Я только пришёл.       Мужчина покачал головой и отодвинул стул подле себя. Ребёнок с подушкой в руках быстро забрался туда с помощью отца и начал уплетать еду.       — Пап, а когда ты принесёшь мою чашку с котами?       — Хах, — он потрепал сына по голове и, выразительно подняв брови, посмотрел на Цяньцю, замершего с ложкой во рту и смотрящего на него в ответ.