Мое личное безумие

Эль проснулась от ощущения холодной стали на своей шее. Открыв глаза, эльфийка увидела оскал лорда, держащего небольшой кинжал. — Снова перечишь мне? — он слегка надавил на кинжал, тем самым разрезая сероватую кожу девушки, пуская слабую струйку крови. Но ей не было страшно, она поддалась вперёд, чувствуя, как кинжал разрезает плоть. — Мышка показывает зубки? — лорд улыбался все шире, напоминая довольного кота. — Не боитесь, что умру? — девушка старалась не шевелиться. — Я не позволю своей любимой принцесске умереть, — он склонился ближе. — Разве что, она не перестанет меня раздражать своим непослушанием. — Мой лорд, — девушка коснулась холодного клинка улыбаясь. Он убрал кинжал, бросая его на пол. Шеогорат снова злился, на себя самого, на эльфийку и на все, что происходило. И эту злость, девушка отчётливо видела на его лице. — Я знаю все грани безумия, такие, которые тебе даже не снились, и не могли бы присниться, и я схожу с ума, сам, один, а знаешь почему? Он коснулся ее шеи, заставляя порез исчезнуть, оставляя после прикосновения только чистую бледную кожу с сероватым отливом. — Почему? — она снова дрожала рядом с ним, чувствовала жар внутри, от одного единственного прикосновения. — Ты спрашиваешь? — он оскалился. — Моя маленькая герцогиня, которая решила поиграть с мной во взрослые игры. — Ваша маленькая герцогиня не умеет играть в игры, — она прикусила губу. Шеогорат рассмеялся, и его смех эхом разносился по темной комнате. — Она играет так умело, что мне хочется ее задушить или вырвать ее сердце и сжечь его на алтаре. Эль осмелилась взять его руку и поднести к своей шее, сжимая его пальцы вокруг нее. — Что Вас останавливает? — прошептала она, не отпуская его руку. Лорд сжал ее шею, легко, но ощутимо. — Абсолютно ничего, — в его голосе звучала сталь. Он был на грани, словно само безумие обрушилось на него, разрывая на части, и мужчина был готов поддаться ему, проиграть схватку с самим собой. — Мой лорд, — эльфийка смотрела на него, наслаждаясь близостью, болезненной и такой приятной одновременно. Мужчина притянул Эль к себе, впиваясь в губы. Она невольно застонала, поглощённая его ураганом и страстью, граничащей с настоящей манией. Сжимала его плечи, хватаясь за них как за спасительную соломинку. Прикусила ему губу, забываясь в объятиях лорда. — Как грубо, — усмехнулся он. — Мне стоило бы тебя наказать. Она снова укусила его за губу, не в силах сдержаться. — Я не хочу, чтобы Вы исчезали, — едва слышно произнесла девушка. Лорд отстранился, наблюдая за эльфийкой. — Тебе придется это принять, я исчезну, моя маленькая герцогиня, возможно, навсегда, растворяюсь и превращусь только в пыль, воспоминание, ты станешь мной, будешь новым лордом, острова будут твоими и вечность, полная безумия и развлечений, — он всматривался в ее алые глаза, наблюдая за тем, с какой горечью она слушает его слова и это несказанно радовало Шеогората, он хотел, чтобы она страдала без него. — Вечность полная пустоты и отчаяния, — Эль обняла себя за плечи. — Может, тебе понравится, — он усмехнулся, проведя рукой по ее щеке, смахивая непослушную прядь волос, прилипшую к коже. — Ты любишь боль, мышка, и вся твоя вечность будет наполнена ей сполна, сможешь купаться в ней, пить, дышать болью, разве это не прекрасно? — Тогда, я заставлю Вас чувствовать боль вместе со мной, — девушка приблизилась к нему сама, больше не боясь того, что он может с ней сделать. Она поцеловала его, запуская ладонь в его серебристые волосы, прижимаясь разгоряченным теплом, заставляя лорда тяжело дышать, едва сдерживаясь, чтобы не сдаться и не отдаться порыву, но так ли он хочет сдерживаться? И тогда все полетело к черту. Один вопрос, одно сомнение и лорд уже нависает над девушкой, жадно исследуя ее тело, грубо сжимая руками, лаская губами. Он покажет ей все грани безумия, его собственного, безграничного. Позволит ей коснуться его проклятой души. Лорд уже разделял с ней боль, зная, что дальше будет только хуже, но ему было плевать. Это его острова, его герцогиня и его жизнь, остатки которой он проведет именно так, как захочет сам, а не руководствуясь глупыми предрассудками даэдрических принцев.