За тысячами прутьев мира нет

      Стайлз облокотился на перила заднего крыльца, вглядываясь в удлиняющиеся тени. Лес, начинающийся за их задним двором, сегодня был тих: ни шелеста листьев, ни пения птиц. Лес словно затаил дыхание в ожидании. По спине пробежала дрожь, Стайлз ее игнорирует, как всегда. Он привык к этому странному предчувствию, возникающему всякий раз, когда он здесь. Может быть, то была его искра, а может, что-то еще, он не знал.       Ему хотелось, чтобы и Питер был здесь, ведь сегодня его восемнадцатый день Рождения, но оборотень не прислал даже открытки. Стайлз старается не расстроиться, но это дается ему все труднее и труднее. Он безумно скучает по Питеру. Тот оставил в сердце Стайлза пустоту, которую, кажется, никем и ничем не заполнить. — Все нормально? — отец присаживается рядом с ним, повторяя позу Стайлза. — Да, просто, знаешь, задумался. — Мне жаль, что он не пришел.       Отец слишком хорошо его знает. — Угу, может быть, это и к лучшему, знаешь. Учитывая все эти убийства.       Джон искоса посмотрел на него, сделал глоток пива. — Вернешься в дом?       Стайлз кивнул. — Да, скоро.       Джон хлопнул его по плечу, поцеловал в макушку. Это должно было быть странным, но Стайлз почувствовал себя... в безопасности. А еще почувствовал тепло, немного облегчающее боль. — Я тоже тебя люблю, пап. — Знаю, сын. Не сиди тут долго.       Когда отец открыл дверь дома, до Стайлза донесся смех. Тут были Скотт и Дерек, Лидия и Малия. Стая. Хотя со Скоттом отношения были натянутыми. Всякий раз, когда Стайлз смотрит на него, он слышит в голове надломленный голос Питера, спрашивающего, настоящий ли Стайлз.       Стайлз собирался вернуться обратно, когда заметил в тени какое-то шевеление. Уже почти совсем стемнело, Стайлзу захотелось иметь зрение оборотня, чтобы лучше видеть.       Это волк, понимает он мгновением позже. Огромный серый волк. И он прекрасен! Мех вокруг морды и глаз белый, а остальная шерсть — красивого серебристо-серого цвета с вкраплениями черного и белого. Волк останавливается в нескольких футах от ступенек крыльца и смотрит на Стайлза сияюще-голубыми глазами.       Стайлз так и застыл на месте, пригвожденный этими сверкающими голубыми глазами. — Питер? — наконец удается ему произнести, и от смущения его лицо тут же заливается краской. Он научился держать свои чувства к Питеру в секрете. Наверное, никто, кроме отца, не знал, что спустя почти год он втайне ждет возвращения Питера.       Волк скалится, и Стайлз неверяще смотрит, как зверь меняется прямо у него на глазах.       Сердце замерло. Этого не может быть. Насколько было ему известно, Дерек — единственный, кто способен принять волчий облик, поэтому этого не может быть, не может... Стайлз подумал, что теперь все равно, что могло или не могло быть, потому что прямо перед ним со своей коронной ухмылкой на губах стоял здоровый и сильный Питер. Стайлз набросился на него, обнял и понял, что это действительно был Питер во плоти. — Ты здесь! — Стайлз смеется от восторга, облегчения и радости. — Ты правда здесь! — Как всегда, Стайлз, констатируешь очевидное, — язвит Питер. — Да заткнись ты, — смеется Стайлз, а затем целует Питера, потому что у него день Рождения, и Питер вернулся, он ждал этого целую вечность!       Питеру эта идея, похоже, по нраву, потому что он целует Стайлза в ответ. Черт, а целоваться он умеет! У Стайлза чуть не подкосились колени. Он рад, что Питер кажется здоровее и сильнее, чем в последнюю их встречу. — Где, черт возьми, ты был? — наконец спросил Стайлз, когда они оторвались друг от друга, хватая ртом воздух. — И с каких это пор ты полностью превращаешься? И, Боже, ты правда здесь. Я не могу поверить, что ты и правда здесь! — Поверь мне, Стайлз, я вполне реален, — в глазах Питера мелькнул затравленный взгляд и исчез так же быстро, как появился. — Прости, — говорит Стайлз. — Я не хотел... — Я знаю, что ты не хотел, — Питер снова целует его. — Хочешь зайти? — спрашивает Стайлз. — Я имею в виду, ты же остаешься?       Питер вскидывает бровь. — Теперь, когда ты наконец-то совершеннолетний? Конечно, Стайлз, я останусь.       От нахлынувшего чувства облегчения у Стайлза кружится голова, и он опускает ее на плечо Питера, потом хватает его за руку, намереваясь затащить в дом.       Однако Питер противится. Когда Стайлз оглянулся назад, увидел на его лице такое выражение, что заставило Стайлза остановиться. Если бы это был не Питер, Стайлз назвал бы это выражение настороженным. — Сомневаюсь, что твой отец обрадуется, если я приду в чем мать родила.       Стайлз широко раскрыл глаза, его взгляд блуждал по обнаженной коже Питера, задержался на его пахе, а затем вернулся к лицу. Щеки у Стайлза пылали. — Я... э-э... — Одежду, Стайлз? — Да, конечно. Одежда сейчас будет, — он поворачивается, чтобы уйти, а затем подбегает, чтобы еще раз быстро поцеловать. — Не двигайся, просто... не двигайся! — Не буду. А теперь принеси мне одежду, чтобы я мог присоединиться к вечеринке. Неплохо бы что-то не фланелевое. — Что не так с фланелью? — Это фланель, — сказал Питер, как будто это все объясняет. — Теперь иди.       Стайлз врывается в дом, не обращая внимания на друзей и вопросы, которые бросают ему в спину. Он несется по лестнице, потом в спешке чуть не вырывает ящик комода, чтобы добраться до своей одежды.       По пути вниз он чуть не столкнулся со Скоттом. — Чувак, что такое?       Стайлз не отвечает ему, чуть не падает лицом вниз, когда промахивается мимо последней ступеньки, и едва успевает увернуться от отца, потом оказывается на заднем крыльце, и, задыхаясь, потея, судорожно ищет Питера. Тот выходит из тени, словно греческий бог. — Ты еще тут, — сказал Стайлз, затаив дыхание. — На секунду я подумал... — он потер рукой лицо и заливисто засмеялся. — Но ты тут.       Питер прижал Стайлза к груди, провел рукой по его волосам и поцеловал. — Я все еще здесь. И я не уйду, Стайлз.       Стайлз вдыхал запах Питера и просто обнимал, наслаждаясь его присутствием. Потом неохотно отстранился. — Так где же ты был и как смог обратиться полностью? В смысле... то есть... я же это не выдумал? — он с тревогой посмотрел на Питера.       Питер лишь ухмыльнулся, отошел от Стайлза и вновь превратился в серого волка. Его глаза вспыхивают, и он с лаем бросается на Стайлза, валит на землю и лижет его лицо.       Стайлз, конечно же, не взвизгивает, а разражается смехом, зарывается пальцами в густую шерсть волка, пытаясь спрятаться от его языка, что просто отвратительно. — Стайлз!       Волк замер, поднял голову, встав защитную позу над Стайлзом.       Стайлз вытягивает шею, видит отца, который стоит на заднем крыльце с пистолетом в руке и целится в Питера. Скотт стоит прямо за ним, его глаза горят красным, зубы оскалены.       Стайлз медленно садится, обхватив одной рукой волчий затылок. — О... э... эй, ребята, угадайте, кто пришел?       Отец мигнул, и Стайлз по его лицу понял, что тот уже установил связь. В его взгляде промелькнуло выражение облегчения, он убрал пистолет. — Здравствуй, Питер, — говорит Джон. — Что-то ты долго.       Волк фыркает и опускает голову. — Питер? — недоверчиво спрашивает Скотт. — Который Питер Хейл?       Питер обнажает клыки и предупреждающе рычит. Стайлз поспешно отпихивает Питера назад, свирепо глядя на него, потом смотрит на остальных. — Ребят, дайте нам минутку, мы сразу вернемся. — Стайлз, ты спятил? Это же, блин, волк. Он не может быть Питером Хейлом!       Питер, конечно, выбрал этот момент, чтобы вновь предстать во всей своей обнаженной красе, ухмыляясь Скотту. — И тебе привет, Скотт.       Стайлз со стоном запрокидывает голову, закрывая глаза рукой, потому что ему и так плохо от бормотаний Скотта и вздохов отца, не обязательно видеть выражения их лиц. — Оденься, Питер, — сухо произнес шериф, и, когда Стайлз рискнул открыть глаза, увидел, что отец загоняет Скотта и остальных обратно в дом. — Я почти забыл, какой ты мудак, — сказал Стайлз, когда они остались одни.       Питер широко ухмыляется, а его глаза сверкают. — Ты бы не любил меня, если бы я таким не был.       Едва произнеся эти слова, Питер замер, а затем наклонил голову, словно только что осознав, что сказал.       Стайлз мигнул, чувствуя, как по собственному лицу расползается улыбка, которая, вероятно, делает его похожим на влюбленного дурака, коим он и является. — Да, наверное.       Брови Питера взлетают вверх. — Наверное? — Одевайся, — говорит Стайлз, бросая в него футболку, которую Питер подхватывает в воздухе прежде, чем она успевает упасть ему на голову. Проклятые рефлексы оборотня. — Ну так, — тихо спросил Стайлз, прежде чем они зашли в дом. — Где ты был?       Питер замер, отведя взгляд. — Я... провел много времени в облике волка, бродя по континенту.       Стайлз пристально смотрит на него, пока Питер неловко не пожимает плечами. — Волку легче чувствовать связь со всем, — он мгновение колеблется, а затем тихо добавляет: — Легче услышать пение.       От внезапно пришедшей в голову мысли у Стайлза округляются глаза. — Хочешь сказать, что Рильке был волком?       Питер пожимает плечами. — Кто знает? Может, он был такой же искрой, как ты. Или просто очень чувствительной душой.       Стайлз некоторое время обдумывает это. — Это неважно, да? — Думаю, нет. — И давно ты обращаешься полностью?       Взгляд Питера становится нежным. — Волк пришел, когда я в нем нуждался.       Стайлз улыбается ему, сплетя их пальцы, которые наконец-то стали теплыми. — Я рад, что так вышло.       Питер смотрит на Стайлза полными чувств глазами. — Я тоже.       Стайлзу кажется, что он может утонуть в синеве глаз Питера, таких близких и родных. — Значит, ты обрел мир? — шепчет Стайлз. — И слышишь пение вещей?       Глаза Питера стекленеют, и на краткий миг в его взгляде появляется отрешенность, словно он прислушивается к чему-то, что услышит только он. — Да, — наконец говорит он, сжимая ладонь Стайлза. — А ты слышишь?       Стайлз заворожённо смотрит на него. — Теперь да.       Ответная улыбка Питера подобна восходу солнца, теплая и полная надежд; он крадет еще один поцелуй, прежде чем открыть дверь и увлечь Стайлза за собой. Его рука тепла и так реальна.       Как обещание.       Как дом.