Моё-наше счастье

Часть 6. Пощёчина. В комнату зашёл Лёша. - О, Лёшк, привет, знакомься, это Андрюха! Брательник мой - Алёша! - представил Миша. Лёша улыбнулся и протянул руку. Поздоровались. - Миша, там мама поужинать зовёт и расходиться надо, отец звонил. - Лёша наклонился к Михиному уху. - Какой-то разговор говорит, есть к тебе. Миша нахмурился. Через некоторое время, когда ребята уже разошлись, вернулся с работы Юрий Михайлович. Мишка сидел в своей комнате и обречённо ждал, когда отец поужинает. - Миша, - произнёс Юрий Михайлович - Мне сегодня звонили из училища. Догадываешься, о чём сообщили? - Про выговор что ли? - Про выговор, про систематическое срывание уроков. Ты хочешь, чтобы тебя выгнали? - Пап, ну мне там нечего делать, у меня тут вон... сегодня Андрюха приходил, я, помнишь, тебе говорил, какие он стихи сочиняет? Я песню написал... - Ты мне про своего Андрея не говори, это с ним вы постоянно уроки срываете, мне рассказали. Как повёлся с ним, так и скатился. У него двойки сплошные, у тебя двойки! Так ладно это, ты ещё умудрился всё училище всполошить своим концертом. Слушай, я тебе не запрещаю, тренькай на своей гитаре, сколько хочешь, но в свободное от учёбы время. - Я ни тренькаю, я играю. Андрюха говорит я крутой! Юрий Михайлович покраснел, опять этот Андрюха! - Говна ты кусок, а не крутой! В жопу себе засунь крутизну свою! Без образования ты ноль, без палочки! Ты никто!!! И Андрей твой такой же! Долбень тупой! Возьмись, наконец за ум. И чтобы я больше не слышал про этого Андрея. Усёк? Каждый раз Мишка отвечал привычное: "Да, папа", но не в этот раз! - Нет, Андрюха мой друг! И я буду с ним дружить! А ты чушь говоришь, никакой он не долбень! Отец рассвирепел, схватил Мишку двумя руками за футболку и потянул наверх, насильно поднял на ноги. - Ты сучёныш мне ещё коленца тут свои выкидывать будешь? Я вмиг собью с тебя всю спесь!!! - Я не боюсь те... Тут Мишка получил пощёчину от отца. Искры посыпались из глаз, он потерял равновесие и упал на пол. Отец и раньше отвешивал ему оплеухи, но это были подзатыльники, а по лицу от отца он получил впервые. В комнату вбежали Татьяна Ивановна и Лёша. - Юра! Ты что его ударил? - всполошилась мать.- За что? - Он знает за что! Таня выйди, вечно под юбку тебе прячется. - Я не прячусь! - Миша уже поднялся на ноги. - Заткнись! Таня выйди я сказал. Татьяна Ивановна поспешно удалилась из комнаты. Лёша, ложись спать. И ты тоже, чтобы я вас не слышал. Отец вышел из комнаты. Мишка продолжал стоять весь растрёпанный в порванной футболке, руки были сжаты в кулаки. - Миша, Миш...- Лёша осторожно подошёл к брату. - Сильно больно? Мишка наконец вышел из оцепенения, Лёшин голос заставил разжать кулаки. - Нет, не больно, - Мише хотелось плакать, но он сдержался.- Давай спать. Он лёг на кровать, не раздеваясь, повернулся к стенке. Не спал всю ночь, так и пролежал пока не прозвенел будильник, встал, переоделся, и даже не позавтракав, аппетита не было, поплёлся на остановку. Весь день сидел за партой и с равнодушным видом смотрел перед собой. На автомате что-то отвечал на Андреевы вопросы. После звонка Андрей предложил зайти к нему домой, Миша пошёл. Как только зашли к Андрею в комнату, Миша сел на диван и уставился в стену. - Миха, что случилось? Ты сам не свой, на тебе лица нет...У тебя синяк на щеке, я хотел спросить откуда, ты подрался? - Отец меня ударил. - Произнёс Миха и слёзы полились из глаз. Он плачет?! Несколько мгновений Андрей смотрел на судорожно подёргивающиеся плечи, слышал сдавленные всхлипы, совершенно не понимая, что же теперь с этим делать. Миха просто сидит у него дома в его комнате, на диване и ... плачет, по-детски вытирая кулаками слёзы. Что-то делать нужно? Сказать " Прекрати хныкать, ты же мужик", слова застряли в горле, в груди какая-то большая колючая, словно облачённая в шерстяную варежку, рука сдавила бешено бьющееся сердце, и всё сдавливала и сдавливала до нестерпимой, невыносимой боли. Что ему сказать? А Миха не унимался, звуки, которые вырывались из его груди, становились громче. Он не плакал, он рыдал. Бедный мой, бедный Мишенька, какой ты милый, хороший, как хочется обнять, прижать, утешить, сказать слова ...любви? Андрей сделал шаг...ох, невыносимо, как же невыносимо...ещё шаг, и Михина макушка уперлась Андрею в живот, левая рука легла на плечо рыдающего друга, а правая на затылок. Влажный затылок, тёплый, рука гладит Миху по голове, нежно, ласково. Миша обрывает звуки, которые так ранили душу. Рывками, со всхлипывающим стоном вдыхает воздух, обхватывает Андрея двумя руками за талию и прижимает свое лицо к его груди, и его прорывает по новой, теперь уже звуки рыдания поглощают не собственные ладони, а Андреева грудь. Андрей чувствует, горячее, дыхание через футболку, которая быстро становится влажной. - Давай, Мишаня, это ничего…иногда нужно… Андрей гладит влажные тёмные волосы уже двумя руками. - Родной мой… - эти слова сами невольно вырвались.- Я…я…- Андрей осёкся, с трудом сдержался, чтобы не сказать вслух сумасшедшее слово. Что он сейчас сказал? Миша вдруг замер. Сейчас оттолкнёт? Нет. Поднял красные заплаканные глаза, уперся подбородком в солнечное сплетение. Смотрит жалобно. - Андрюх, я, правда, твой родной? - Да. - Шепотом ответил Андрей, не переставая гладить. - Ты всегда будешь рядом, ведь будешь, не оставишь меня? Мне, кажется я совсем один здесь на этом свете, никого нет у меня…никому не нужен… - Мне нужен. Не оставлю. Миша поднялся с дивана и с жаром обнял Андрея, прижал к себе. - Андрюха…Спасибо… Андрей поводил ладонью по его спине, погладил, слегка похлопал. - Конечно, Миш, мы же друзья. - Ты мне тоже как родной стал… Ты мне родной, Андрюх! Секунд пять они стояли обнявшись. Хотелось дольше, обоим. Хотелось вечность. Но отпустили друг друга. Мишка смутился вдруг. Что это сейчас было? Как-то неловко получилось, наверное. Что Андрей про него подумал? Расплакался, как дурацкий пацан маленький. Он же гладил только что его по голове, жалел. Сказал «родной мой». Что-то материнское было в этом… Вот бы отец его так пожалел когда-нибудь. По голове погладил, прижал к сердцу. Мишка мотнул головой, прогоняя странные мысли. Андрей не должен был видеть его таким. Слабым. Да, блять, было и было, с кем не бывает, ну поревел немного. - Ты это…Андрюх, я …что-то настроение, что ли плохое, устал ... Андрей понимающе кивнул. - Не парься, забыли. Умоешься? - Да не…нормально, а поедем к Шуре, у него сегодня будем репетировать. Домой не хочу. Позвони пацанам. Через пятнадцать минут уже ехали в сторону Ржевки, на репетицию, к Шурику домой. Непривычно молчали. Мишка всё переживал, не мог выкинуть из головы, Андрюха видел его слёзы. Да, показался с неприглядной стороны. Ещё это...я один на этом свете...вот дурак, дурак, дурак!!! Теперь сидит напротив, глаза прячет...Наверное смеётся над ним, какой Горшенёв жалкий. Ох, сам бы на себя не смотрел. Какой позор! Мишка всё больше и больше загонялся в мыслях. То порывался выскочить на остановке и бежать прочь. Это вообще ещё хуже... Нет...он его пожалел, даже по голове гладил, сказал "мой родной"... Да, бля...как же он был жалок, скулил как пёс побитый! То хотел схватить Андрея и кричать "Это не правда, я ни когда не плачу, я сильный, я крутой" Бля...Андрюха разочаровался в нем. Мише, казалось, он читает его мысли: "Вот долбаёб, расхныкался как баба, а я то думал он крутой, а он уебан тухлый, сопля размазанная". Ааааааа....ааааа....аааааа.... К концу поездки Миша пришёл к полному нервному истощению, швыряя себя от "а, да по хуй" до "бля, какой позор" и обратно. Сил репетировать уже не было. Если бы он знал, о чём на самом деле думает Андрей. Пока Мишка, сидя напротив в автобусе, весь изъерзался, Андрей спокойно сидел и смотрел в окно сквозь городской пейзаж, не видя ничего...внутрь себя смотрел на самом деле. В голове была одна только мысль: "Я ему сегодня чуть в любви не признался". Когда прижимал его голову к своей груди, выскочило - "мой родной" , а следом чуть не сказал " я люблю тебя ", вовремя остановился. А ведь Андрей никогда никому такое не говорил. Думал девушке скажет, даже представлял как это будет. Но вместо этого сказал другу...парню...мужику блин... Вернее НЕ сказал. Боже, да лучше бы сказал и это были бы просто слова. Но это же внутри, он же это почувствовал. В груди в животе и в голове...понял, осознал... как жить ему с этим осознанием дальше? - Андрюха, пошли, че сидишь, доехали же! - А, да, пошли. - Я подумал, может ну её репетицию, давай набухаемся. - Давай!