Возвращение

Лена устроилась на привычном месте, в кресле, недалеко от кровати. Эйден сегодня чувствовал себя уже неплохо, через день ему обещали разрешить встать. Но сейчас ему не хотелось этого, наоборот, хорошо было находиться здесь, в обществе этой девушки. Вроде бы ничего особенного в ее внешности не было и при этом на нее хотелось смотреть не отрываясь, наблюдая за каждым движением. Вот она плавно опускается в кресло, альбом лежит на ее коленях. Чуть повернула лицо в сторону окна, как будто собиралась с мыслями. Потом опять обернулась к Эйдену и пристально на него посмотрела словно не зная как начать разговор. И тогда парень решил ей помочь: — Лена, скажи, тебя что-то беспокоит? — Меня? — сказала она встрепенувшись и чуть растерянно — Да нет, ничего, просто я хотела спросить, но не знала, как ты воспримешь. — Хорошо восприму, — как можно увереннее произнес Эйден, ему не хотелось видеть как эта девушка волнуется и переживает за него. Пускай волнения необыкновенно идет ей, она и так много пережила из-за него, совершенно чужого и незнакомого ей человека. Неизвестно еще, стала бы относится к нему так же, знай всю правду о его прошлом. Ведь она такая светлая, чистая, невинная, а кто он такой… Нет, об этом лучше не думать, надо сосредоточится на разговоре. — Я всего лишь хотела тебя просить, знаешь ли ты что-то о родине своей мамы? — задала первый вопрос Лена, отложив так и не открытый альбом. — Не так много, — с сожалением ответил парень, складывая руки на коленях поверх одеяла — Мне не пришлось там побывать, но незадолго до того, как родители погибли, мама хотела отвезти меня туда. Мама показала несколько фото, сказала, что будем жить в Москве, будем гулять по Красной площади, сходим на ВДНХ, это выставочный комплекс, но теперь уже вряд ли… Эйден не удержал тяжелого вздоха, вновь возвращаясь в это жуткое время, когда один период жизни менялся на другой. Тот, что надолго закрыл от юноши светлую сторону жизни, повергнув во мрак и отчаяние. На глазах выступили невольные слезы, неужели все это было и было с ним. Неужели когда-то давно у него была другая жизнь, совсем не такая как последние годы. Вспомнилось все то, что казалось навеки похороненным. Все то, чем эта жизнь была наполнена до десяти лет. Большой дом, много игрушек, мама, что была рядом и воспитывала его с нежностью и лаской, не жалея ее для единственного сына. Всегда играла с ним, когда Эйден просил ее. Во все те игры, что любят мальчишки — в войну, в солдатиков, в машинки. Ни разу не выказала неудовольствия. Даже не согласилась нанять ему кого-то, кто присматривал бы, считая, что лучше родного человека с этим никто не справится и просто не хотела доверять никому своего маленького принца. А главное, всегда с ним разговаривала, не игнорируя никаких тем и вопросов. Не воспитывала даже, не диктовала условий, а просто любила, иногда поясняя на конкретных примерах как следует поступать в той или иной ситуации. И маленький Эйден принимал все на веру и следовал этому, не зная, что можно иначе. Был уверен, что и дальше пойдет по жизни только так - умея любить и помогать окружающим, не забывая и о самом себе. Когда же все изменилось и в его сознании произошел такой сильный перелом? Едва ли после смерти родителей. Нет, много позже, попав в непривычную среду с совершенно другими правилами и законами. Тетя Эстелла возможно и была не самой плохой, по крайней мере, потому, что не увернулась от неожиданно свалившейся на нее ответственности, как могла бы. Не сдала маленького племянника в детдом, а стала воспитывать своими силами, но не имея должного опыта и примера перед глазами, делала это как видела и потому получалось плохо. Прежде всего глазами самого Эйдена, привыкшего совсем к другому воспитанию и уровню жизни. Прежде, при родителях, была любовь и нежность, а здесь были строгость и дисциплина. Дома был достаток и роскошь. А у тетки скромность и почти аскетизм. Не зная как жить семейной жизнью и растить детей, тетя считала, что для воспитания нужно лишь просто искоренить все плохое в ребенке, что может помешать ему стать человеком. Знала, что это надо сделать. Но не знала, как это сделать правильно. А никто не объяснит, никто не подскажет. Пришлось до всего доходить самой и в итоге не придумалось ничего лучше, чем открыто указывать на возможные недостатки и тыкать в них носом, постоянно напоминая о них, чтобы начисто отбить охоту к подобному поведению. Никакой тонкости и гибкости вместе с деликатностью, только прямота и грубая, почти неприкрытая злость. Ни на мальчика самого лично, нет, а на саму возможность его пойти не по той дороге. И если бы сам Эйден смог приноровиться, притерпеться к поведению и манерам единственной родственницы, то тогда, быть может, они смогли бы ужиться друг с другом и сосуществовать вполне мирно. Но дело в том, что Эйден никак не мог этого понять и продолжал вести себя как дома, ожидая, что и здесь к нему будут так же относиться. Но так не бывает, среда никогда не изменится под одного тебя, скорее уж ты сам должен измениться под нее, а если не вышло, то просто уйти оттуда, искать другое пристанище, более соответствующее твоим представлениям об идеале. Только вот слишком мал был тогда Эйден для этого и деваться особо некуда, вот и пришлось жить там, куда попал, ожидая взросления, а с ним и возможности изменить судьбу. Но ждал не со смирением, а буйным нетерпением, почти злым от неторопливости времени. Нет, сперва и правда хотел решить все миром, но не искал подход к новой среде, а пытался таким образом повернуть ее к себе лицом и заставить переделаться под себя. Поэтому и не вышло, ответ пришел только злой и агрессивный, никто же не любит когда ему указывают как жить и велят меняться когда не хочешь. Эйден же понял это как что-то сделанное назло ему и начал в ответ бурно протестовать. Раз никто не видит какой он хороший и как старается быть лучше, тогда вот станет плохим и все пожалеют об этом, да поздно будет. Верно, только вот лучше он старался стать в понимании самого себя и прежней среды обитания, чего в новой жизни и среде никак не поймут и не оценят по достоинству, не потому, что в ней плохие, просто они иначе устроены, чем привык видеть Эйден. Грубо говоря, он был птицей, живущей на земле и летающей по небу, а в теткиной среде все были рыбами, что только и видели свой пруд и его дно, не зная и не понимая каково это жить на суше. Не дано им это, природа их создала по-другому, а за это не стоило ненавидеть и презирать друг друга. Просто принять как есть и научится жить рядом в соответствии с этим. Этого Эйден не понимал по малолетству и не нашлось никого рядом, кто объяснил бы. Ведь не было в той среде таких, там всегда сами все понимали. Понял и он, в соотвествии со своим представлением о жизни, ибо другого не было. И звучало это примерно так: «Ах вот вы все какие! Я тут стараюсь изо всех сил, показываю себя с наилучшей стороны, стал для вас просто идеальным, а вы все равно ненавидите! Не замечаете меня в упор! Ну так я вам сейчас покажу!» И это вылилось в бурный протест против самого себя, своей прежней жизни, которую нагло и, не спросив его, оборвали. Эйден полностью изменил себя, не оставив камня на камне от предыдущего образа маленького воспитанного принца. Стал самым настоящим хулиганом, матерщинником и шпаной. Поначалу было противно и приходилось едва ли не силой убеждать себя продолжать. Потом втянулся и даже привык, пускай и удовольствия не было. Не появился и результат - среда так и опустилась перед ним на колени, моля стать прежним, а отреагировала соотвественно своей природе. Тетка попросту отлупила его за гадкое поведение, чтобы искоренить пороки так как сама это видела возможным и правильным. Как это делали с ней и ее предками. А Эйден как и всегда не понял и принял такой подход. Сбежал в никуда, вместо того, чтобы вынести урок и смиренно принять наказание за уход от своей судьбы. Продолжал ошибаться и идти против себя, ломая свою душу и очерняя еще сильнее во имя обиды на жизнь за смерть родителей. Так не могло продолжаться вечно и расплата настигла сейчас. Вновь оставив его одного со своими проблемами и предоставив решать самостоятельно, едва не отобрав саму возможность для этого - жизнь. Нет, не будет больше так. Пришло время сбросить оковы и снова стать таким, как изначально, каким давно хотелось стать. Не ради кого-то или чего-то, но во имя самого себя и будущего, которое еще может быть благополучным, если снова не сойти с намеченного. Лена молча смотрела на это побледневшее со странным выражением лицо нового друга и понимала, что в душе у него сейчас происходит серьезная борьба, а еще через миг произошло невероятное.