Возвращение

Лена сидела в кресле до первых лучей солнца и раз за разом бросала на белый альбомный лист карандашные линии. Они складывались в одно целое, постепенно являя собой красиво и правильное лицо парня в четких греческих пропорциях. Она прорисовала их, не отдавая себе отчета, а мысли перебирали то, что было сейчас и пытались понять как ей теперь жить. Утро освещало комнату мягким светом, высвечивая чувства Лены и придавая ясность ее ощущениям и даря взамен желанную ясность. Услышав за стеной в коридоре осторожные шаги, девушка встала, решаясь выйти. Осторожно приоткрыв дверь, она увидела Маркуса и тут же снова закрылась в комнате, отчего-то не решаясь показаться ему на глаза. Лене казалось, что стоит ему лишь посмотреть на нее, как мужчина сразу поймет в чем дело. Нет, нельзя так, нельзя все время бегать от проблемы, нужно найти в себе силы и жить так, словно не случилось ничего плохого. А ведь плохого и так не было, обоим было хорошо, и Эйдену и ей, потому надо это прекратить сейчас, пока не стало слишком больно, все равно будущего у отношений нет. Хотя сложно это сделать, учитывая, что скоро им вдвоем ехать в неведомую до сих пор Россию. Нет, лучше пока не говорить ничего, но и видеться с Эйденом лишь в присутствии Маркуса, а уже потом поговорить наедине. Когда тот окончательно поправится от ранения. Приняв такое решение, Лена смогла почти спокойно зайти в комнату Эйдена и спросить о самочувствии, а потом и принести завтрак. Маркус был здесь, но по его поведению было не сказать, чтобы мужчина подозревал о чем-то. Лицо было спокойное, а тон голоса ровным и доброжелательным. Лена ведь не знала, что думал он в свете того, что ему сказал Эйден во время утреннего осмотра. Тот уже не спал, когда Хауэл вошел, а лежал на спине и смотрел на дверь, улыбаясь чему-то своему в мыслях. Маркус сразу отметил, что выглядит парень значительно лучше и на лице не видно признаков упадничества, что были заметны еще вчера. Похуже было, что он перестал считать свою жизнь конченной и нашел в ней новый смысл. Но об этом Маркус не стал спрашивать он просто занялся тем, зачем и пришел - проверить состояние пациента. И к большому своему удивлению обнаружил, что оно значительно улучшилось. Рана стала затягиваться и крови на повязке почти не было, только немного изнутри. Еще пару дней и швы можно снимать. Но тотчас же нахмурился, увидев на простыне темное пятно крови. Откуда она тут? Ведь повязка снаружи чистая. Не снимал же тот ее тайком. Да и зачем это надо? Маркус не удержался и спросил. На что Эйден слегка покраснел и заметно растерялся, но все-таки взял себя в руки и ответил почти спокойно: — Сам не знаю, наверное кровь носом пошла или царапину старую содрал. Маркус покачал головой, словно поверил, не стал говорить, что в этих случаясь кровь была бы на подушке. Решил наконец, что пятно осталось с прежних осмотров, но дальше пациент подкинул ему еще более сложную задачу, неожиданно схватил Маркуса за запястье и спросил, глядя на него с надеждой: — Скажите, а как обычно предложения делают? — А зачем тебе это? — подозрительно прищурился Маркус — Женится уже надумал? Ты с кровати сперва встань. — Просто так, интересно же, — не слишком убедительно ответил Эйден — В романах же неправду пишут. — По большей части, — обтекаемо ответил Маркус — Но иногда есть и правильные вещи, например, то, что предложения делают когда есть, что предложить, а у тебя есть? Эйден глубоко задумался, еще вчера он был уверен, что не имеет ничего, а сейчас засомневался. Ведь ситуация изменилась и поменялся он сам. Теперь в его жизни есть любовь и прежде, чем позволить ей туда войти, нужно было самому убедится в том, что жизнь готова к этому, достаточно чиста и открыта. А до тех пор, пока это неизвестно не стоит никому говорить про Лену, держать свою любовь в тайне, даже от нее. То есть сделать вид, что ничего не произошло как бы это ни было трудно. Таким образом оба влюбленных решили одно и то же, но не признались друг другу ни сегодня, ни еще несколько дней, пока однажды Маркус не разрешил Эйдену встать, сняв ему швы. И первым, что тот сделал, почуяв свободу, это попросил машину, чтобы та отвезла его по одному адресу и после вернула обратно. Лена слышала этот разговор и естественно спросила: — А ты куда собрался? — Встретится с собой, — последовал неясный пока ответ и дверь машины захлопнулась, увозя Эйдена в неизвестность. Лена стояла на пороге коттеджа, накинув поверх майки легкую ветровку и глядя вслед удалявшемуся автомобилю старалась изо всех сил поверить в то, что парень вернется. И не просто приедет, а именно к ней и ради нее. Маркус ничего ей не сказал, но посмотрел очень значительно, давая понять, что ее мысли для него не тайна. Эйден не смотрел назад, сидя на переднем сидении такси он заново смотрел на мир и ощущал себя рожденным еще раз таким все казалось новым и необычно-прекрасным. Стоило почти умереть, чтобы научится ценить эту жизнь и понять ее прелесть. Но теперь все иначе и Эйден не станет более рисковать попусту, а будет жить наслаждаясь каждым мигом, просто потому, что он живет. И начнет немедленно как только увидит перед собой почти забытые дома старого и бедного квартала. — Тормозните вот тут, — попросил парень таксиста, показывая на красный высотный дом из обветренных и посеченных блоков некогда красного цвета. Эйден нерешительно вышел, понимая, что откровенно робеет перед встречей с там, что считал давно исчезнувшим. Как будто бы все комплекса детства разом навалились на него, а недавнее бандитское прошлое со всеми его навыками ушло в небытие и Эйден опять стал робким и забитым мальчишкой, запуганным и подавленным. Плечи тут же поникли. Голова опустилась вниз. Шаги стали медленными и мелкими. Так он вошел в подъезд, ничуть не изменившийся с тех пор, как парень был здесь последний раз. Все те же серые стены, грязные и исписанные, сбитые ступени лестницы и черные кнопки звонков. Одну из них он нерешительно нажал и дверь отворилась, словно там кого-то ждали. Но его ли? .