Жажда мести

      Две недели спустя       После того как фараоном было объявлено решение, что черномаги более не являются врагами, жизнь Эвы стала в разы легче. Она могла открыто заниматься чёрной магией и брать за это неплохие деньги, да только, увы, на душе девушки было неспокойно. Больше работа шезму не приносила ей удовольствия. Казалось, что ею занимаются лишь лживые предатели.       А ведь когда-то она верила, что это бредни фараона, что хворь не черномаги натравили на них, но, увы, пелена упала с глаз, когда Реммао попытался убить её, а после и вовсе заявил, что в гибели Исмана виноваты шезму.       Исман, её любимый брат, что был дороже жизни… Как же ей не хватало его улыбки, доброты и поддержки. Он всегда, когда Эва попадала в неприятности, недовольно ворчал, но всё же помогал — и уж потом мягко указывал на недостатки.       Дыру в груди, которая, казалось, никогда не зарастёт, ей помог подлечить, как бы парадоксально это ни звучало, Ливий. Лекарь, что чем-то напоминал Исмана, был лучшим лекарством для неё. Весёлый, остроумный, добрый, верный, да ещё и любящий…       Жаль только, любовь эта была не взаимна, оттого Эва и старалась держаться в стороне от лекаря, не желала делать больно. Сейчас ей вообще не хотелось больше ни перед кем открываться…       «Гнусная ложь», — встрепенулось сердце, отчего Эва невольно поджала губы.       Устало прикрыв глаза, девушка, что весь день гуляла по городу, желая развеяться, направилась к кровати, дабы поспать. Хотя кого она обманывала? Хотела девушка уснуть далеко не для того, чтобы отдохнуть…       Вот уже на протяжении четырнадцати дней каждую ночь ей снился эпистат. Причём если она и раньше видела сны, точнее кошмары с участием мужчины, где он пытал её, то теперь всё изменилось. Началось с того, что Амен из сна, неожиданно прекратив её пытать, заявил, что не враг ей. Проснувшись, Эва, которая была в холодном поту, списала всё на нервы, однако, когда следущей ночью вместо привычного кошмара ей приснился изумительный сон с участием эпистата, девушка посчитала, что её сердце, вернее ростки чувств, таким образом пытались победить разум.       Эвтида злилась на саму себя, на протяжении недели твердила, что к Амену более не испытывает никаких чувств, и даже уже мечтала вновь видеть кошмары с его участием, однако — увы…       Во сне эпистат был иным, не таким, каким помнила его Эва.       Нежный, добрый, заботливый…       На протяжении всего сна они болтали, гуляли, смеялись, и, каждый раз после насыщенного сна просыпаясь, Эвтида впадала в отчаяние.       Исфет…       Ей потребовалось немало усилий, чтобы признать — Амен из сна был ей приятен. Правда, это лишь усугубило её положение, ведь Эвтида с горечью осознала, что заново полюбила, да только теперь — плод своего воображения. Эпистат из её грез имел лишь оболочку Амена, характером же обладал совсем иным. Не было привычной строгости, отрешённости, гнева и недоверия. Мужчина, что приходил во снах, одаривал её заботой, превращая часы бодрствования в серые и ужасные дни.       Просыпаясь рано утром, Эва уже мечтала поскорее уснуть, дабы вновь свидеться с Аменом. Ей было столь хорошо с ним…       О своих странных и приятных до дрожи снах Эвтида никому не рассказывала, даже Сету, что чуял в ней перемену, однако на откровенности не настаивал. Множество раз гуляя с ним по пустыне, Эва ловила себя на мысли, что мечтает поскорее вернуться домой, чтобы во сне вновь оказаться в объятиях эпистата.       «Ненавижу!»       Она презирала, не уважала себя за эти мысли, внушала, что такими темпами сойдёт с ума и потеряет грань между сном и реальностью, да только юное девичье сердце, что так сильно грезило о любви, наслаждалось снами.       Как только голова девушки коснулась подушки, Эвтида, отбросив все мысли и слабо улыбнувшись, позволила мечтам и грёзам захлестнусь себя…

***

       После наступления сумерек эпистат, что на протяжении двух недель посещал сны Эвтиды, поскорее завершал дела, затем требовал не беспокоить его и запирался в своих покоях, дабы вновь увидеться с девушкой, что пленила его сердце и разум.       Отчаявшись и поняв, что простым способом вернуть Эву он не сможет, Амен попытался через сон убрать её страх, оказавшись в кошмаре Неферут, где главным «героем» являлся он сам. Амен сразу же воздействовал на подсознание девушки и забрал её страх.       Следующей ночью Амен проник в сон Эвтиды, дабы удостовериться в том, что кошмары более не последует её, однако стал невольным свидетелем её прошлого, где отчим…       Вид плачущей маленькой Эвы, над которой склонялся мерзкий мужчина, свёл эпистата с ума. Маленькая Неферут, через что только она прошла?       До крови сжав кулаки, Амен намеревался вновь вмешаться, как увидел, что Аш, который также являлся участником сна Эвы, спас её от надругательства и помог сбежать. Теперь Амену стало ясно, почему Эва никогда не говорила о родных и считала Исмана братом…       — Ты ответишь за своё деяние, — твердил Аш, обращаясь к мужчине, пока плачущая малышка, воспользовавшись заминкой отчима, убежала прочь из дома, навсегда забывая дорогу обратно.       Как только маленькая Неферут покинула дом, эпистат помчался за ней. Мужчина чувствовал, как от несчастной исходили страх и отчаяние.       — Эва! — громко позвал он её, не желая пугать. — Эва! — повторил он и тут же невольно улыбнулся, увидев, как малышка затормозила и обернулась.       Вокруг не было ни души, и лишь песчаные холмы и луна являлись свидетелями их чувств.       Окаменев, маленькая Эва, слёзы которой текли рекой, смотрела на незнакомого и очень высокого мужчину. К нему почему-то так хотелось прильнуть.       — Не бойся, — видя нерешительность малышки, проговорил Амен и повторил слова, которые старался внушить Эве: — Не враг я тебе, Неферут.       Не смея даже дышать, девчушка прижимала кулачки к груди и пыталась понять, действительно ли незнакомец говорил правду? Или, быть может, тоже хотел навредить ей?       Добрая улыбка, голубые глаза, в которых так и хотелось утонуть, вызывали лишь трепет в душе.       — Амен, — прошептала малышка, вспомнив мужчину.       Не прошло и нескольких секунд, как Эва, что была уже взрослой девушкой, сорвавшись с места, побежала в сторону эпистата и тут же заключила его в объятия, ища защиты.       Несчастная тряслась — Амен же с любовью прижимал её к себе, забирая всю боль.       Это был последний кошмар Эвтиды. С тех пор Амен не позволял дурным снам мешать Эве отдохнуть. Эпистат оберегал сознание Эвтиды, с каждым новым приходом усиливая их связь.       Больше же всего Амена радовал тот факт, что девушка, точнее её подсознание, само тянулось к нему, не отталкивало, а, наоборот, искало утешение, тем самым подтверждая догадки эпистата.       Он небезразличен Эве!

***

      Когда наконец все дела были на сегодня завершены, Амен, мысли которого вертелись вокруг Эвы, заперся у себя и, не теряя времени, достал атрибуты черномагов. Он попытался проникнуть в сон девушки, прекрасно уже зная, что именно в это время девушка ложится спать — было множество неудачных попыток связи, однако эпистат научился понимать, в каком режиме жила Эва, даже будучи вдалеке от неё.       Прикрыв глаза и полностью расслабив разум, Амен через некоторое время оказался посреди прекрасного сада. Располагаясь на мягкой и мокрой от росы траве, Амен с удивлением отметил, что Эва лежала на нём и с радостью глядела на звёзды.       — Как же здесь красиво, — слушая размеренное дыхание мужчины, произнесла Эва, что вновь позабыла о реальности и жила в своих фантазиях.       То, с каким спокойствием Эвтида находилась рядом с ним, как без страха она сплела их пальцы, стали последней каплей для Амена. Мысль, которая преследовала его уже три дня, вновь давала о себе знать, и эпистат, поддавшись чувствам и окончательно убедившись, что Эва более его не боялась, произнёс:       — Ты ведь знаешь, что это сон, верно, Неферут?       Долго ожидать реакции Эвы не потребовалось. Незамедлительно подняв голову, она взглянула на Амена. Чем больше девушка смотрела, тем осмысленнее становился её взгляд. Казалось, она заимела власть над собственным сознанием и теперь могла контролировать речь и действия.       «Не отстранилась», — возликовала душа эпистата, когда после принятия факта сна Эва продолжила лежать на нём.       — Почему ты мне об этом напомнил? — спросила Эва, и Амену показалось, что он услышал боль в её голосе.       Девушка, которая так любила эти мгновения, теперь разочарованно глядела, как она думала, на плод своего воображения, искренне не понимая, почему в столь прекрасное мгновение её сознание решило проясниться и дать понять, что это лишь сновидение.       — Для того чтобы ты осознала, — глядя в глаза Эвтиды, проговорил Амен. — Несмотря на то что находимся мы в твоём сознании, я реален и все мои деяния, слова не плод твоего воображения.       То, с какой уверенностью говорил это эпистат, разбивало сердце Эвтиды. Как бы она хотела, чтобы его слова были правдой, желала проснуться и понять, что и в реальной жизни её ожидал добрый и нежный Амен, что готов горы свернуть ради неё.       Увы…       — Не веришь мне, — как факт проговорил эпистат и тут же, взяв девушку за подбородок, оставил пылкий поцелуй на устах. — Полагаешь, «настоящий» Амен не способен на это?       — Нет, — прошептала она в губы эпистата.       — Позволь доказать, — очертив большим пальцем нижнюю губу красавицы, проговорил Амен и, увидев непонимание и интерес на лице Эвы, добавил: — При следущей нашей встрече в реальности, — уточнил он, — я подарю тебе это.       С этими словами мужчина жестом указал на свою золотую серьгу.       — Если не примешь её, буду знать, что не желаешь быть со мной.       — Ежели приму? — спросила Эва, что, по правде говоря, не верила в это, однако подыгрывала плоду воображения.       — Как только наденешь серёжку, — наклонившись к лицу красавицы, проговорил эпистат, — дашь безмолвное согласие быть моей женщиной!       Непрекращающийся стук в дверь вынудил Эвтиду нехотя покинуть мир грёз. Проснувшись с надеждой в душе, Эва, сердце которой готово было выскочить из груди, мысленно обозвала пришедшего гостя, что испортил один из лучших её снов.       Эвтида, настроение которой было на нуле, услышав очередной стук, всё же выругалась вслух и пошла открывать дверь. Перед недовольным лицом Эвы стоял незнакомый юноша, что, поприветствовав её, вручил письмо.       — От господина Пеллийского, — уточнил он, затем, поклонившись, ушёл.       Оставшись наконец одна, Эва, что ещё не отошла от сна, провела рукой по лицу, кое-как собралась, распечатала письмо и бегло прошлась взглядом по бумаге. По мере чтения улыбка озаряла хмурое лицо красавицы, настроение же поднялось. Причиной тому являлось приглашение лекаря на день рождения, что состоится завтра в его доме…

***

      Эвтида, которая долгое время сторонилась общества и ни с кем толком не общалась, была безмерно рада приглашению. Посчитав, что такими темпами и с такими снами она сойдёт с ума, Эва отбросила мысли об эпистате, запретила себе даже думать о том, что это может быть реально, и принялась искать наряд для торжества.       В силу того, что дома их располагались не так далеко друг от друга, Эва выехала днём и уже вечером с любовью обнимала друга, искренне желая счастья и долгих лет жизни.       — Спасибо, — обнимая девушку в ответ, прошептал Ливий, что позабыл о других гостях и сжимал в объятиях самую главную свою гостью.       Наконец отстранившись и ещё раз чмокнув друга в щёку, Эва похвалила его дом и сказала, что у лекаря прекрасный и изысканный вкус.       — Рад, что тебе нравится, — улыбнулся Ливий, после чего велел слугам сопроводить девушку в гостевую, где собрались остальные.       Привыкшая к одиночеству, Эвтида, едва оказавшись в скоплении людей, сразу же почувствовала себя неуютно. Хотелось уединиться и спрятаться от них, однако умом девушка понимала, что это неправильно, оттого и принялась разглядывать гостей, дабы как-то отвлечь себя.       Гости лекаря казались специфичными и интересными. Некоторым из них было лет больше, чем Эве, раз в пять, другие отличались изодранной одеждой, третьи — такими редкими украшениями, от которых Эва долго не могла оторвать взгляд.       «Удивительные друзья у Ливия», — улыбнувшись, подумала девушка.       Она продолжала изучать пришедших, пока краем глаза не заметила высокий силуэт, который был до боли знаком.       Конечно же…       Как могло быть иначе? День рождения главного лекаря фараона. Ливий просто не мог не пригласить….       Улыбка сошла на нет, сердце же затрепетало с такой силой, что, казалось, все вокруг слышат и косо смотрят на неё.       «Амен», — мысленно произнесла она, наблюдая за хмурым эпистатом, который с кем-то увлечённо болтал.       Вид строгого и безразличного Амена подобно острому кинжалу растерзал её душу.       Нет! Она не хотела видеть его таким! Не могла!       Помнила ведь добрые глаза, что с любовью смотрели на неё, горячие уста, которые обжигали кожу поцелуями.       Полностью погружённая в мысли, Эва не сразу поняла, что стояла в центре зала и неотрывно глядела на Амена. Тот же, почувствовав на себе взгляд, обернулся и наконец увидел Эву вживую.       «Дыши! Дыши! Дыши!» — велела себе Эва, пытаясь хоть как-то успокоиться.       Исфет…       Встретившись с ней взглядом, Амен сдержанно кивнул в знак приветствия, чем окончательно разбил хрупкое сердце.       «И на что ты рассчитывала? — едко проговорил здравый смысл. — Понадеялась, что это действительно не было сном?»       Сердце кровоточило, глаза же щипало от ненавистных слез.       «Дурная, глупая, недалёкая», — корила себя Эва, которая в глубине души действительно поверила, точнее безмерно хотела верить, что это всё не было сном.       Глупо…       В последний раз бросив короткий взгляд на Амена, девушка развернулась и направилась в сторону стола, где взяла чашу с довольно крепким напитком и вмиг осушила её. Алкоголь больно обжёг горло, и Эвтида невольно закашлялась. Приложив руку ко рту, девушка подавляла горькие слёзы.       «Нужно забыться», — требовало сердце, что наконец сдалось.       Взяв очередную чашу, Эва намеревалась вновь испить всё до дна, как увидела юного парня, который, судя по одежде, был прислугой в доме Ливия.       — Госпожа, — тихо прокашлявшись и тем самым обратив на себя внимание, проговорил парень, — Верховный эпистат велел передать вам это.       Не успела девушка понять смысл слов слуги, как тот, разжав ладонь, продемонстрировал Эвтиде небольшую золотую серёжку, от которой сердце Эвтиды пропустило болезненный удар.       Потеряв дар речи, девушка, перед чьими глазами была пелена, трясущейся рукой взяла драгоценную вещь. Она немедля обернулась и тут же встретилась с пристальным взглядом эпистата, что стоял недалеко от неё и, делая вид, что слушает собеседника, ждал решения Эвы…       — При следущей нашей встрече в реальности, — уточнил он, — я подарю тебе это.       С этими словами мужчина жестом указал на свою золотую серьгу.       — Если не примешь её, буду знать, что не желаешь быть со мной.       — Ежели приму? — спросила Эва.       — Как только наденешь серёжку, — наклонившись к лицу красавицы, проговорил эпистат, — дашь безмолвное согласие быть моей женщиной!       В голове девушки сразу же возникли обрывки фраз, отчего она невольно вздрогнула.       Так это не было сном! Амен действительно проникал в её сознание?       Боги…       Все страстные касания, нежные поцелуи и слова о любви были правдой?       «Правдой!» — ликовало сердце, не находя себе места от радости.       Нежный, добрый, чуткий — это был действительно Амен!       Девушка и сама не заметила, как вместе с улыбкой в уголках глаз образовались слезинки.       Уняв внутреннюю дрожь, Эва, которая чувствовала на себе прожигающий взгляд эпистата, что жаждал ответа, подняла руки к лицу и неторопливыми действиями сняла свои серьги. Наконец приняв решение, надела прямо на глазах эпистата его серёжку — тем самым дала ответ!       «Моя женщина!» — читалось в глазах довольного Амена, который, казалось, не дышал вовсе от волнения…       Всё ещё трясясь, Эва, до сих пор не верящая в происходящее, только хотела подойти к Амену, как вдруг заиграла музыка. Гости, неожиданно возникшие в центре зала, стали танцевать и закрыли Эве вид на Амена. С трудом прорвавшись через них, Эва с изумлением отметила, что эпистата нигде не было.       С удивлением оглядевшись, она увидела мужчину подле дверного проёма. Уголками губ улыбнувшись, Амен покинул гостевую и будто призывал следовать за ним.       Эвтида же, чьё дыхание всё ещё не пришло в норму, с трудом пробралась через остальных и поспешила за Аменом, отключив разум и гордость, которые твердили не следовать за эпистатом.       Покинув пределы гостевой и оказавшись в простором холле, где не было ни одной живой души, Эва вначале растерялась. Однако, взяв себя в руки, по наитию отправилась вперёд.       Не успела она дойди до первого поворота, как кто-то, выйдя из-за угла, схватил её за локоть, вмиг потянул на себя и прижал к стене.       Не успела Эвтида испугаться, как услышала до боли знакомый голос:       — Меня искала?       Подняв удивлённый и радостный взгляд, девушка впервые в реальности глядела в очи эпистата, полные любви и нежности.       Неужели ей больше это не снится?       — Господин…       Договорить и задать важный для неё вопрос, — как эпистат проникал в её сон? — Эва не смогла.       Устав и не выдержав томления, Амен, что горел желанием, накрыл губы Эвтиды своими и заткнул тем самым…