Попался

Руки у Северуса дрожали. После того, как двое незнакомцев в неизвестном направлении уволокли Гарри Поттера, школа бурлила и гудела. Студентов удалось раскидать по их факультетам только суровыми окриками и жестким лишением баллов, и то Грейнджер и Уизли каким-то образом все время оказывались поблизости. Когда в очередной раз Снейп попытался снять с них баллы и отправить уже к остальным дожидаться новостей, он понял, что рубины в чаше Гриффиндора при его словах не двигаются, а сами студенты раз за разом приближаются к директору Дамблдору. Северус послал начальнику вопросительный взгляд, но в ответ получил лишь укоризненное покачивание головой. Впрочем, Снейп быстро перестал беспокоиться о том, что каким-то студентам в который раз позволено слегка больше, чем всем остальным. Вместо этого он принялся наблюдать за тем, что вообще происходило вокруг. Иностранные студенты во главе со своими наставниками гуськом засеменили в укрытия, где и намеревались сидеть до тех пор, пока им не скажут, что ситуация разрешена. Отряд преподавателей во главе с Флитвиком отправился прочесывать близлежащие окрестности. Директор поспешно удалился к себе в башню и даже не удосужился ни выдать Северусу поручение, ни даже объяснить, а какого Мерлина это, собственно говоря, было. В результате Снейп остался в своем собственном расположении, убедился в том, что слизеринцы обосновались в подземельях, наложил на них несколько хороших чар, чтобы не вылезли раньше срока, но при этом и некомфортно себя не чувствовали и могли связаться с деканом, а затем отправился в лабораторию. Первым делом, он проверил состояние Гарри. Была у мастера зельевара припрятана парочка весьма интересных зелий, сотворенных совсем недавно, когда Северус понял, что мальчишка ему все-таки дорог. Ничего необычного, но они позволяли определить, жив разыскиваемый или нет, а также в каком физическом состоянии находится. С Поттером было все в порядке, разве что порыв эмоций переполнял его изнутри, но это-то как раз было прекрасно. Пока Гарри был в Хогвартсе, его состояние нельзя было назвать хорошим: зелья, заклятия — он постоянно попадал в неприятности, источник которых Снейпу пока никак не удалось установить. Теперь такая возможность появилась, потому что кто бы ни похитил Гарри Поттера, он постарался вернуть мальчику здоровье, а это значило, что в ближайшее время ему ничего не угрожало. Да и тлела в Северусе робкая пока еще уверенность, что внезапная забывчивость Гарри, а также его волшебные сны о Салазаре Слизерине, а также его загадочное кратковременное путешествие в прошлое, равно как и обретение суженого не могли пройти просто так. Все это было связано, а значит, распутывать клубок следует с того конца, который под руками. И Снейп направился на кухню. Чувствовал себя идиотом, проникая в обитель домовых эльфов через тайную дверь, щекоча дурацкую грушу, словно бы оголодавший в ночи студент, но отступать не собирался. Дверь послушно отворилась, крошки-эльфы немедленно столпились вокруг него, желая угодить, опасаясь сурового неприветливого вида гостя и одновременно страшась нарушить привычный ритм кухни. Годами оттачиваемым на нерадивых студентах взглядом Снейп обвел огромную толпу домовиков и как-то непривычно легко обнаружил именно того эльфа, который ему требовался. Впрочем, еще в видении Северус понял, что ему требуется крайне чудаковатый эльф. Он не носил белоснежное полотенце Хогвартса, которое служило униформой для местных домовиков, к тому же, был свободным. Определив добычу, Снейп взглядом разогнал остальных по своим углам, а сам решительно направился к эльфу. — Как тебя зовут? — грозно спросил он, желая погасить в трясущемся существе даже саму идею лжи и непокорности. — Добби, сэр, — домовик сначала дернулся, словно хотел показать характер, однако передумал и выдал требуемую информацию. — Замечательно, — Северус скривился. Ну, разумеется, это был Добби. Бывший личный эльф Малфоя, свихнувшийся от крайне любезных манер своего хозяина, именно он устроил великое падение торта в доме Дурслей на Тисовой улице, после которого мальчишку заколотили в его комнате, а Муфалда Хмелкирк составила для парнишки предупреждение о недопустимости применения магии вне Хогвартса и направила его совой. Весьма разумное решение, конечно, но теперь махать руками было бесполезно. А еще были закрытый барьер на платформе вокзала Кинг-кросс, зачарованный бладжер и отброшенный в сторону бывший хозяин. Строптивое создание, свободное, вроде бы привязанное к Гарри Поттеру и одновременно опаивающее мальчишку какими-то странными зельями. На короткий миг Северус все же подумал о том, что можно было бы попробовать договориться с эльфом, вразумить его, воззвать к привязанности к Гарри, а затем он решил, что это займет слишком много драгоценного времени и не принесет абсолютно никакого толка. Эльфийская магия была необычна и по-своему очень могущественна, эльфы могли делать то, что в иных обстоятельствах магам даже не снилось, но все их нехитрые мысли, воспоминания и устремления для опытного окклюмента оставались открытыми. Закрываться домовики не умели: свободные ли, принадлежащие ли хозяину — никакие. Среди океана безграничной любви к Гарри Поттеру, накрепко замешанной с фанатичным обожанием, Северус наткнулся на крепкий островок точно такой же преданности к директору Дамблдору. Листая однообразные, наполненные кухонными буднями и редкими яркими пятнами выходных воспоминания домовика, Снейп совершенно неожиданно влетел в то, что нужно. «Кабинет директора Дамблдора был заставлен многочисленными артефактами, увешан портретами предыдущих хозяев круглого кабинета под самой крышей уютной башенки. Разумеется, для Снейпа обстановка была знакома и не вызывала в нем никаких чувств, кроме удивления и смутного подозрения. Зато восхищение маленького домовика, его искреннее преклонение перед властителем такого сильного дома, как Хогвартс, казалось, можно было пощупать руками. — Добби, я хочу дать тебе одно поручение, — Дамблдор говорил мягко и ласково, смотрел на домовика так, словно бы тот был равным великому директору. Добби нервно ерзал в мягком уютном кресле, его сердце заходилось от восторга, а в глазах то и дело появлялись слезы: с Добби говорили уважительно, его признавали, его принимали — это ли не было истинным счастьем для маленького, всю жизнь терпящего унижения и лишения домовика? — Конечно, профессор Дамблдор! Добби сделает все, что скажет профессор Дамблдор! — Не сомневаюсь, мой друг, ведь только тебе хватит смелости и сноровки для того, чтобы дождаться, пока Гарри останется в гостиной один, а зачем сжечь в камине эти листья. Других студентов в это время быть рядом не должно, так что уверен, что лишь ты сумеешь справиться с такой сложности задачей. — Профессор Дамблдор говорит про Гарри Поттера? Но зачем Гарри Поттеру понадобились эти листья? Они пахнут так странно… У Добби болит нос, очень сильно болит нос от этих листьев… — Понимаешь, мой друг… — Дамблдор скрестил пальцы перед собой и уставился на домовика самым проникновенным из своих взоров. Даже Северус сквозь призму чужих воспоминаний почувствовал, что великий господин готов поделиться с ним, ничтожным, очень важной и страшной тайной, доверить ему самое сокровенное. — У Гарри сейчас тяжелое время: он угодил в очень опасное приключение. Сам Кубок Огня выбрал его для участия в Турнире Трех Волшебников, и я уверен, что Гарри с честью справится со всеми испытаниями, но это будет очень нелегко. — Добби слышать об этом, — маленький эльф распустил уши и стал похож на крупную летучую мышь. — Добби хотеть помочь Гарри Поттеру, только не знать, как. — Я и сам очень хотел бы помочь Гарри, — тяжело вздохнул Дамблдор и покачал головой. Огромные глаза домовика наполнились слезами. Добби помотал своими смешными ушами, а затем быстро залепетал: — Добби сделать то, что велеть профессор Дамблдор, Добби сделать. Но Добби хотеть знать, как он мочь сделать лучше Гарри Поттеру? Что сделать для Гарри Поттера эти листья? — На Гарри сейчас свалились не только испытания Турнира, но и давление со стороны студентов, и огромная ответственность — все это очень непросто. Как судья Турнира и как директор принимающей школы я не могу помочь Гарри, пусть и понимаю, что это было бы и честно, и справедливо. Гарри обманом вынудили участвовать в Турнире, он не хотел ничего такого, и он на три года младше всех прочих участников. И все же я не могу помочь ему даже совсем чуть-чуть. Зато ты, Добби сумеешь это сделать. Тебе только и нужно — сжечь полученные листья в камине. Гарри вдохнет немного волшебного дыма, и у него прибавится сил, он сумеет лучше думать, спокойнее спать и не обращать внимания на насмешки и нездоровое любопытство окружающих. Поверь, ты окажешь неоценимую услугу своего любимому покровителю, если выполнишь мою просьбу. Добби заложил уши назад и сдавленно прошептал: — Добби сделать, Добби непременно сделать все, что попросить профессор! Это для Гарри Поттера! Для Гарри Поттера Добби сделать все, даже умереть! Добби сделать! — Прекрасно, Добби, — Дамблдор улыбнулся ласково и благодарно, словно бы священной водой из солнечных лучей окатил и восторженного домовика, и глядящего его воспоминания Северуса. Домовик уже приготовился исчезнуть, не забыв прижать к груди плотно набитый сверток с уже известными Снейпу листьями, когда директор остановил гостя повелительным взмахом руки. Малыш смешно дернулся, прервав собственное же колдовство и уставился на хозяина кабинета. — Только я очень прошу тебя, Добби: о том, что мы с тобой только что обсуждали, говорить нельзя, никому. Иначе Гарри Поттеру будет плохо, очень плохо. Эльф согласно кивнул и исчез. Перед Снейпом замелькали картинки камина, постепенно пустеющей гостиной, расстроенного и задумчивого Гарри, с непривычным упорством черкающего пером в пергаменте, а затем все вдруг прекратилось». Северус с трудом вынырнул из чужих воспоминаний. Он едва не остался там, в мутном темном киселе из ярости и отчаяния, из бессильной злобы и кислого панического страха. Едва отдышавшись, профессор обнаружил, что домовик перед ним внезапно закатил глаза, упал на колени и принялся биться об пол, расквашивая собственный лоб. — Гарри Поттер! Теперь Гарри Поттеру будет плохо! Добби ужасный! Добби не сдержать слово! Добби не исполнить обещание! Добби плохой! Добби подвести Гарри Поттера! Сила ударов с каждым разом становилась все сильнее и сильнее, и Северус понял: еще немного — и домовик начнет биться так, что в разные стороны брызнут не капли крови, а осколки черепа и кусочки мозга бестолкового эльфа. Говорить с ним было бесполезно, а потому Снейп попросту наложил на него сонное заклятие, строго-настрого запретил остальным домовикам трепаться о случившемся и поспешно вышел вон. С домовиком, укутанным в полу мантии, Северус далеко не ушел. Просто остановился сразу возле выхода с территории Хаффлпаффа и призадумался. В его голове возникла мысль о том, что директор не просто так упомянул при домовике опасность для Гарри Поттера. Он явно не собирался плодить свидетелей своего нетривиального поступка и рассчитывал на то, что домовик сдержит слово. Странно, что он просто не наложил на эльфа чары молчания, с другой стороны… Да кто его знает, какие там чары можно накладывать на домовиков, а какие нельзя. Тут важно было другое: дурманил Поттера не кто иной, а именно директор Дамблдор. Зачем? Вопрос хороший, но его явно не устраивали ни перемещения мальчика в прошлое, ни его новые, достаточно могущественные друзья, ни странные сны, ни таинственный суженый. Быть может, именно поэтому Гарри и выкрали из Хогвартса: банально желали защитить от магического воздействия Альбуса Дамблдора. А раз так… Северус оглянулся по сторонам, прикоснулся свободной ладонью к шершавой стене школы, вспомнил о том, каким образом и на каких условиях он пришел сюда преподавать, каким прекрасным и ужасным одновременно был день, в который он впервые переступил порог древнего замка. Махнул рукой. Он, быть может, худо-бедно справлялся со студентами, но своего призвания в них не видел, просто желал исполнить им же самим данную клятву защитить мальчика с зелеными глазами. А теперь, когда мальчика в замке больше не было, причин находиться тут у Северуса не осталось. И пока Дамблдор сидел в своем кабинете и пытался разобраться с одними проблемами, профессор Снейп решил подкинуть своему старому наставнику еще одну: потихоньку выскользнул из школы через ближайший известный черный ход и торопливо зашагал по узкому земляному коридору.