Попался

Если бы не Годрик, Гарри, наверное, свихнулся бы. После своего пробуждения и выслушивания новостей, после страшных открытий, после суровых слов Салазара не поддаться унынию было так сложно… Но Годрик крепко обнял его и сказал, что никто не говорит о полном разрыве, что причина холодности Салазара крылась в связи истинных. Хоркрукс добрался и до нее, и плотно запутался в ней, как птица в силке. И теперь было почти невозможно разъединить Гарри и Салазара и осколок души Волдеморта так, чтобы связь нареченных не порвалась. Он говорил много важных вещей, но Гарри почти не слышал, потому что в нем бились обида и боль. Салазар мог бы рассказать ему все это сам, объясниться, но предпочел сбежать. А с другой стороны, Поттер ликовал от одной только мысли, что конец еще не настал, что надежда для них двоих сохранилась. И ужасался, чувствовал себя отвратительным, мерзким, уродливым только от одной мысли, что в его голове засел осколок души Волдеморта. И тогда Годрик коснулся ладонью лба Поттера, прошептал напоследок: «Верь нам, и все будет хорошо», — а затем к Гарри явился хороший сон. В этом сне юноша сидел на зеленом лугу, а напротив него расположился Салазар и выглядел таким неуверенным, что Гарри не выдержал и рассмеялся. Подполз к Слизерину поближе и уютно устроился у него под боком. — Я не могу на тебя сердиться, — доверительно сообщил он нареченному и едва не задохнулся от чужого искрящегося счастья. — Расскажи мне просто, что вы собираетесь делать дальше, и что должен делать я. Мне ведь больше не удастся сидеть в Тайной комнате… К тому же совсем скоро будет третий этап Турнира, и… Нет, как же глупо, что я сейчас о нем вспомнил… — Вовсе не глупо, — возразил Салазар, протянул вперед руку, и на ладонь немедленно опустилась крупная лимонно-желтая бабочка, деловито зашуршала хоботком. — Мы втроем будем искать хоркруксы до тех пор, пока не отыщем все до единого. Уничтожим, а потом разберемся, как достать осколок души из тебя. А пока мы будем заниматься поисками, тебе придется ходить на занятия, общаться с друзьями и приятелями, делать уроки и, возможно, даже участвовать в Турнире. Ничего не поделаешь, нельзя, чтобы кто-нибудь заподозрил что-то неладное. В Хогвартсе и так будет слишком много проверяющих, про всеобщее внимание я уже не говорю. Достаточно того, что в школе уже загадочно погиб директор, а один из профессоров обнаружен истощенным в собственном сундуке. По мне Турнир Трех Волшебников и вовсе должны были отменить, но контракты чемпионов этого сделать не позволят. — Про контракт-то я и не вспомнил, — повинился Гарри. Он улыбнулся и сделал глубокий вдох. Кажется, присутствие Салазара и в самом деле помогало ему справиться с новостями. — Мне страшно. — Понимаю, — Слизерин не стал смеяться, а лишь крепче прижал Поттера к себе. — На твоем месте мне бы тоже было страшно. Но ты подумай о том, что ты прекрасно дожил до четырнадцати лет, а совсем скоро тебе исполнится пятнадцать. До сих пор хоркрукс не оказывал на тебя никакого воздействия, а после второго исчезновения Волдеморта, думаю, даже шрам болеть перестанет. — Хорошо бы… — протянул Гарри, призадумался и признался: — Он и в самом деле больше не болит, только все равно мерзко как-то. — Потерпи, пожалуйста, я ни за что тебя не оставлю, — тихо сказал Салазар и исчез из сна Гарри, словно бы нарушая только что данное словно. Однако Поттер все равно проснулся отдохнувшим, здоровым и почти спокойным. Разве что вернуться в привычную жизнь ему оказалось невероятно сложно. Он жил по странному расписанию, словно заведенный, а люди вокруг казались югоше такими же бесполезными куклами. Занятия, овсянка, расспросы о Турнире, обсуждения смерти Дамблдора и обнаружение Хмури, теории, догадки, пожелания удачи и расспросы, словно бы Поттер должен был знать гораздо больше, чем все остальные. Он, конечно, и в самом деле знал куда больше, чем все остальные, но совсем по иной причине, и быть всеобщей затычкой от бочки отказывался наотрез. Волшебные сны ему больше не снились, и Гарри очень скучал по друзьям и по Салазару. Лез на стенки от любопытства, но не имел ни малейшей возможности узнать, как там у них идут дела, в порядке ли. Даже Хедвиг отослать не мог, потому что весь Хогвартс прекрасно знал, кому принадлежит белоснежная полярная красавица. Вот и оставалось одну за другой проглатывать книги заклинаний и чар да отрабатывать магические приемы в предверии турнира. Третье испытание началось с минуты молчания и длинной проникновенной речи мистера Крауча о том, как сложно и тяжело будет пережить эту потерю, и как важно чемпионам своим подвигом почтить память великого человека. Сухая канцелярская речь, исполненная мистером Краучем внезапно показалась Гарри чем-то личным. Да и выглядел глава международного департамента, нужно признать, не очень. Точнее, заболевать он начал уже давно, только теперь он походил, скорее, на убитого горем человека. Впрочем, Поттер лишь пожал плечами: он слабо верил в то, что мистер Крауч был в таких близких отношениях с Дамблдором, но иных объяснений у него не было. Чемпионы выстроились в небольшую колонну, и Гарри возглавлял ее. Ему предстояло войти в лабиринт первым, и он не стал медлить, как только был дан сигнал к старту. Восторженные крики зрителей и вспышки волшебных фотокамер не сбили его с шага, и юноша решительно погрузился в мрачноватый сумрак зачарованного лабиринта, где даже собственное дыхание становилось чужим и чуждым. Заклинание компаса точно указывало на север. По пути изредка встречались препятствия, но Гарри их почти не замечал. В самом деле, боггарта Поттер распознал почти сразу: призрак так и не смог выбрать, во что ему превратиться. Зато веселый каспер из простыни с нарисованными глазами после заклинания «Риддикулус» из него получился отменный. Мельком юноша подумал, что дементоры, похоже, перестали быть его самым отчаянным страхом, и тяжело вздохнул. Да, явь подносила ему куда более опасные повороты, и он не мог точно сказать, чем боится больше всего на свете: потерять друзей, нареченного, встретиться с Сириусом, собственными ушами выслушать исповедь Дамблдора, выяснить, что от его души ничего не осталось, а он сам давно превратился в Волдеморта, узнать, что никаких нареченных в природе не существует… Гарри горько усмехнулся и прибавил шаг: судя по шуму снаружи лабиринта, внутрь как раз устремился Седрик. И как хорошо и одновременно отчаянно больно, что боггарту не хватило воображения воплотить все эти страхи… Рев соплохвостов Хагрида Поттер встретил с облегченной улыбкой. Необходимость собраться с силами и мыслями и в самом деле спасла его от самокопания. Гарри ловким движением палочки перевернул рычащее чудовище, а затем перекинул его за изумрудную ограду: туда, где он был совсем недавно. Мысленно извинился перед Седриком, заодно понадеялся, что тот выберет другую дорогу. Загадка сфинкса искренне порадовала юношу. До сего времени логические задачки решала только Гермиона, а теперь Гарри справился с задачей сам. И пусть он не смог разобрать все составляющие отгадки, но сумел верно додумать недостающее звено. Пожалуй, именно этим испытанием Поттер гордился больше, чем всем остальным. А уж новость о том, что он идет кратчайшей дорогой к кубку и вовсе придала юноше сил и бодрости, так что он бодро зашагал вперед. Акромантул, не самый большой из тех, кто водился в Запретном лесу, чуть не стал для Гарри большой проблемой. Однако он вдруг вспомнил о том, как Рон сражался со своим боггартом на третьем курсе: просто превратил лапы паука в колесики, и тот не смог справиться с разъехавшимися конечностями. Поттер, уже убедившийся, что обычные заклятия отскакивают от шкуры паука и норовят обратиться против заклинателя, припомнил все приемы трансфигурации, какие только изучал. Да, с этим предметом не особенно ладилось, но все же полным неучем Гарри не был, и вскоре акромантул бессильно щелкал жвалами, развалившись на огромном пузе. На всякий случай Поттер ударил «Конъюктивусом» по глазам чудовища, услышал дикий рев и быстренько проскочил в сторону, где на постаменте уже виднелся деревянный кубок. Гарри схватился за него и почувствовал уже до боли знакомый рывок под пупком. Поттер перенесся на уже знакомое кладбище и чуть не подвернул ногу, свалившись с немалой высоты. Впрочем, падал он как-то подозрительно странно, а потому стремительно обернулся, едва ноги почувствовали твердую почву. Они были там все: Северус, Годрик и Слизерин. Немного потрепанные, закопченные и перепачканные. На открытой белоснежной шее Снейпа красовалась длинная пунцовая царапина, а глаза всех троих были невыносимо усталыми и при этом бесконечно счастливыми. — Мы нашли способ, чтобы избавить тебя от хоркрукса, — заявил Салазар и смотрел на Гарри точно так же, как и во сне: виновато, но с безграничной нежностью. — И место, где это можно сделать, не привлекая лишнего внимания. Только тебе нужно довериться нам и ни в чем не сомневаться. Вместо ответа Гарри широко раскинул руки и повернулся к друзьям. — Я готов, — выдохнул он и был твердо уверен: даже если это последние мгновения в его жизни, то он все равно счастлив, потому что встретился, наконец, с теми, кого так сильно любил и по кому невыносимо скучал. Маги подняли палочки, сверкнула тройная вспышка неизвестного заклинания, а затем мир перестал существовать. Снова. На этот раз, чтобы вернуться к Поттеру во всей своей полноте.