Из прошлой жизни с любовью!

— Выпьете с нами? — предложил мистер Миллер, оглянувшись на шкафчик за спиной. Альфред потянулся к груди, будто хотел сжать висящий там крест или жетон. Но Чарли прекрасно помнила, что свои крестики они бросили в залив, когда им было по шестнадцать, чтобы разозлить родителей, изображавших на публику праведных католиков. А жетонам там было взяться неоткуда — к армии Альфред бы и на пушечный выстрел не подошёл. — Благодарю, но я не пью. Мистер Миллер вздохнул, словно очень расстроился, что придётся говорить на трезвую. — Здоровый образ жизни — это прекрасно. Но у нас работа нервная, сами понимаете. — Конечно, — согласился Альфред с очаровательной улыбкой. — Наставлять юные умы — это не играть в капитализм. Дело благородное и в высшей степени нервозатратное. Мистер Миллер от этой лести поплыл. Альфред всегда был обаятельным, но его магнетизм раньше строился на другом — на чём-то тёмном и мрачном. По его улыбке сразу становилось понятно, что перед вами плохой мальчик, даже если говорил он при этом любезнейшие слова. Его можно было снимать в артхаусном, тягомотном кино, которое смотреть стоит только для того, чтобы утонуть в порочных омутах глаз главного героя. Теперь же… Он выглядел так, как будто верил в свои слова о благородстве педагогического дела. Но нет, вестись на это было бы глупо. Скорее всего, прокачал актёрское мастерство. «Человек множества талантов», так он про себя говорил. Может, даже на курсы к какой-нибудь бродвейской звезде сходил. И отказ выпить был сплошь фальшивый, показушный. Чарли знала, как жадно смотрел Альфред в сторону бутылки в своё время, как находил единственную отдушину в том, чтобы погрузиться в тяжёлый омут алкогольного опьянения. Люди не меняются. Особенно алкоголики. Экскурсия по школе прошла как в тумане. Чарли что-то говорила, показывала кабинеты и технику, рассказывала о грядущих мероприятиях, но слышала свой голос будто бы со стороны. Удивительно, что ей вообще удавалось складывать слова в предложения, имеющие малейший смысл. Альфред, в свою очередь, живо отзывался, задавал вопросы, интересовался, ни словом, ни жестом не показывая, что помнит её. Какой-то кошмарный, совершенно не реалистичный фарс, в котором Чарли не по собственной воле была вынуждена принимать участие. Но как он мог не помнить? На протяжении трёх лет они проводили каждый свой день вместе. Они были страшно, неестественно близки, абсолютно одержимые и зависимые друг от друга, подобно наркоманам. В директорском кабинете стало чуть проще — внимание Альфреда перетянул мистер Миллер, который расхваливал школу и пел дифирамбы педагогическому составу. Потом директор принялся хвалить отца Альфреда и его самого за такую полезную и благородную инициативу. После обязательного обмена любезностями Альфред начал рассказывать про свою программу модернизации государственных школ, и в голосе его звучали нотки странной гордости. Опять же, словно ему не наплевать на эти школы, на благотворительность, на этих детей небогатых родителей. Прежде… Прежде ему было бы лень даже притворяться. Чарли не знала, как сосредоточиться на разговоре. Альфред активно рассказывал, жестикулируя, и она только и могла, что вспоминать, как эти сильные руки держали её за бёдра, пока она стонала и жалась щекой к взмокшему виску. Как Альфред мог так спокойно беседовать, как будто его не терзали те же воспоминания? Неужели ему было совсем безразлично? — Буду рад принести пользу вам и вашим ученикам, — сказал Альфред напоследок, пожимая руку мистеру Миллеру. — Вижу, что школа у вас совершенно особенная. Когда он уехал, обаятельно улыбнувшись и попросив не провожать, Чарли поняла, что не может встать с кресла. Её тело стало весить тонну, превратилось в желе, которое не собрать и не поставить прямо. Мистер Миллер тяжело вздохнул и причесал рукой усы, откидываясь в своём кресле. — Ну вроде и правда хороший парень. Что скажешь? Что она могла сказать? Однажды она видела, как этот хороший парень встал за штурвал пьяным и утопил яхту. Слышала, как он грубил слугам и хамил родителям, дрался без какой-либо причины, крал продукты из магазина, хотя на карточке была куча денег. Но не ей судить, ведь она сопровождала его во всех известных человечеству пороках. — Предложение выпить всё ещё в силе? — спросила Чарли вместо ответа.

***

Дома Чарли, не снимая пальто и ботинки, упала в кровать, которая у них с Тришей была одна на двоих (больше в единственную комнату ничего не помещалось). Сама подруга сидела поверх покрывала и играла со своим британским котом Кайло, чей характер под стать персонажу, в честь которого его назвали. — От тебя что, бухлишком пахнет? — сразу же заметила Триша. Чарли простонала. Это ведь мгновенная карма была, да? Она попыталась препятствовать счастливой личной жизни лучшей подруги, и поэтому получила по роже воспоминаниями? Она дальше будет паинькой! Пожалуйста, больше не нужно. Она всё поняла. — Да что такое там случилось? Мистер Миллер, как в любовном романе, продаёт тебя миллиардеру в обмен на финансирование кружка по робототехнике? — Что-то я сомневаюсь, что есть такие любовные романы. И как он может меня продать? Я совершеннолетняя и даже не родственница ему. Кайло в этот момент решил, что пищащая мышка ему больше не интересна, а вот нога Чарли выглядит крайне аппетитно и кинулся кусать её лодыжку. Чарли тряхнула ногой, и кот протяжно мяукнул, жалуясь на тяжёлую жизнь. — Ты себе даже не представляешь, какие есть любовные романы. С кракенами, например, прикинь. — Я бы лучше с кракеном потрахалась, — вздохнула Чарли, переворачиваясь на спину и закрывая глаза руками, — чем снова пережила то, что со мной только что случилось. — Понимаю, я так после каждого рабочего дня думаю. — Смешно… В школу приехал Альфред. Триша сначала замерла на пару секунд, а потом подскочила и чуть не сорвала гирлянду, висящую в изголовье. Её зелёные глаза горели, как прожекторы. — Всегда знала, что ты здесь временно и однажды за тобой прискачет твой принц на белом коне, чтобы забрать из этой дыры. Возмутительно! Чарли не понимала, как Триша могла так об этом говорить, как будто не знала, какая за этим стояла история. Не могло тут быть хэппи энда с белым заборчиком и выводком детей. — Триша, очнись, какой принц? Он сделал вид, что не знает меня. Зачем ему бывшая тёлка, которая теперь носит костюмы за сорок баксов с кошачьей шерстью в качестве единственного аксессуара? Принцесса, у которой дома помыться можно только после танцев с бубном? — Давай не гони на Кайло. И я тебе сто раз говорила, что на светлой одежде не так видно. — Я не собираюсь менять свои вкусы из-за того, что твой кот линяет. Носила черное, ношу и буду носить. — Как чесать его пузико, так это «наш» кот, а как про шерсть зашёл разговор, так он только мой, — обиделась Триша и сграбастала кота, утыкаясь носом в его густую серую шерсть. — Чесать пузико? Да он скорее голодным останется, чем позволит погладить себя… — Чарли тяжело вздохнула и села. — Короче, у меня нет претензий ни к Кайло, ни к тебе. Ни даже, пожалуй, к Альфреду. Что заслужила, то и получила. — И всё равно он мудак, — фыркнула Триша. — Это ещё почему? — Ну, я твоя подруга, а он твой бывший. Это так работает. Для меня он всегда мудак, а ты сладкая коричная булочка. Ну то есть Альфред был мудаком, разумеется, просто не по отношению к ней. Никогда по отношению к ней! И поэтому так сложно было ненавидеть его сейчас, даже после этой кошмарной встречи. Поборов собственное желание и подначивание Триши заказать доставку, чтобы от стресса обожраться чем-то китайским или мексиканским, Чарли сменила свой чёрный рабочий костюм на чёрный домашний костюм, забрала волосы в высокий хвост и стала ждать, пока в микроволновке разогреется готовый замороженный ужин. Горошек оказался сухой, бифштекс — картонный, а подлива — слишком солёной. Снова сменили рецептуру. Картофельное пюре зато было ничего, но вряд ли его сделали из настоящей картошки. Чарли вдруг заинтересовалась, из чего делают растворимое пюре, и обратилась к Интернету. Оказалось, что из настоящей картошки, просто высушенной. «Как я буду завтра работать?» — думала Чарли, прочитав всё, что нашла про технологию приготовления полуфабрикатов. Хотелось выть и кататься по земле. На кухню пришла Триша и села перед их крошечным столом на корточки. — Давай для вашей следующей встречи выберем тебе нереальное секси платье. — Зачем? — вяло спросила Чарли. Первый шок и опьянение прошли, и она уже клевала носом, надеясь, что этот ужасный день закончится, и она проснётся другим человеком. Желательно с другим прошлым. — Как зачем? Чтобы он потом не мог перестать о тебе думать. — Триш, я не хочу, чтобы он обо мне думал. Вообще. Никогда. Она взяла Чарли за руку и прижалась щекой, как будто сама была кошкой, которая хочет забрать часть боли у хозяина. — Но почему? Это как-то… Неправильно. — Потому что с ним я была ужасным человеком. Это то, что должно остаться в прошлом навсегда. И потому, что он никогда больше не сможет её полюбить. Но последнее Чарли не произнесла вслух.

***

Первые пару месяцев Чарли ловила приступы клаустрофобии от тесных комнат и низких потолков, не могла спать и мечтала вернуться обратно в свой родной дом в Нижнем Манхэттене, но потом привыкла. В восемнадцать ко всему привыкаешь быстро. Когда Чарли и Триша уехали из кампуса колледжа и впервые зашли в свою будущую квартиру, они нервно рассмеялись. Более нелепую планировку и придумать сложно: крошечная комната, в которую помещалась только кровать, трехметровое пространство для кухни, зажатое между душем и туалетом, и жалкое подобие балкона, на который даже выйти до конца не получалось. Они, естественно, навели уюта. Точнее, Триша навела: развесила в спальне свои рисунки и общие фото на полароид, купила гирлянду и баночки, бутылочки, цветочки на кухню, налепила магнитики на дребезжащий холодильник. Получилось обычное жилище двух молодых женщин, которые больше времени проводят на работе, чем дома. Может, теперь квартира и была чуть менее депрессивной, но только внешне. Соседи сверху постоянно курили нечто странное в туалете, штукатурка в коридоре падала на голову, а душ работал при нескольких условиях. Во-первых, нельзя ходить в туалет за час до водных процедур. Во-вторых, нужно перекрыть кран на кухне. Иногда Чарли думала о том, чтобы пойти на свидание только для того, чтобы принять ванну, но потом отметала эту идею. Общаться с неинтересующим её парнем казалось слишком утомительным. Поэтому проснувшись следующим утром, Чарли аккуратно вылезла из кровати, чтобы не толкнуть Тришу, и первым делом пошла в душ. Триша могла поспать еще час — в пятницу физкультуры первым уроком ни у кого из ребят не было. Чарли научилась расслабляться даже под самым нестабильным потоком воды. Она достигла дзена. Не то умение, которое она больше всего мечтала приобрести во взрослой жизни, но лучше, чем ничего. В трусах и огромном худи она села на единственную табуретку, как нахохлившийся воробей, и принялась ждать кофеварку. На завтрак обычно был кофе в огромной кружке и бейгл из тостера. Сегодня Чарли чувствовала себя по-особенному расточительно, поэтому намазала на хлеб маргарин и абрикосовый джем. Кайло недовольно вылизывался после утренних почесушек, как будто человеческие руки одним прикосновением оскорбляли его знатнейшую родословную. Впрочем, о родословной его можно было только рассуждать, поскольку Триша спасла питомца от недобросовестных заводчиков, чья кошка загуляла и окотилась потомством, которое не получилось бы продать за бешеные деньги. Почистив костюм от шерсти, насколько получилось, Чарли оделась и покидала в огромную сумку термокружку, бутылку воды, ланчбокс и связку ключей. Домашние задания вчера на проверку не брала, потому что выбегала из школы так, как будто за ней гнались демоны. Дети расстроятся, но она сочинила для них новую песенку — должны отвлечься. Погода в марте радовала: в воздухе витала несвойственная городу свежесть, почти скрывающая запах мусора, светило солнце и уже распускались первые магнолии. Чарли дождалась автобуса и села к окну, протиснувшись мимо компании шумных школьников. Несмотря на то, что она ездила этим маршрутом каждый будний день вот уже седьмой месяц, всё равно прилипала к стеклу и высматривала любую детальку: новую кафешку или стенд с хот-догами, ещё одно вспыхнувшее розовыми лепестками дерево, машину интересного цвета. Это был другой Нью-Йорк — не тот, что она знала с самого раннего детства, но всё равно это был её город, и она относилась к нему с нежностью, пусть больше и не могла ходить в любимые заведения или смотреть из окна закат на Манхэттене. Ещё до семи утра Чарли открыла магнитный замок и зашла в свой класс, в котором тоже чувствовалась рука Триши. В начале года они оформляли комнату вместе, припахав ещё и тогдашнего бойфренда Триши. Получилось здорово: всё было в нежных пастельных тонах, на потолке висели красочные флажки, а на полу перед доской лежал палас со смайликами. На входе детей встречала доска, напоминающая, что они самые умные, красивые, добрые и смелые, а на каждом ящичке для канцелярии был нарисован забавный скетч с животным. В углу лежало несколько кресел-мешков и стоял шкаф с игрушками, у которого частенько разгорались нешуточные споры. На учительском столе стояла коробка, куда можно бросить вопрос для учителя, если ребёнок стеснялся задавать его вслух, старенький ноутбук, набор печатей для оценки работ, а также бейджики с пропусками к медсестре, в туалет и в коридор. Чарли обожала этот класс, и дети, насколько она могла судить, тоже. Бросив сумку на стул, она изменила дату на доске, прибрала то, что не успела вчера, разложила в цветные пластиковые корзинки задания на сегодня и подготовила напутствие дня «Ты любим». Распечатка была приготовлена заранее, и Чарли поблагодарила себя из прошлого. Сегодня эти слова как будто бы предназначались в первую очередь для неё самой. К этому времени начали подтягиваться первые дети. Некоторые махали ей рукой и здоровались, некоторые требовали обнимашек, некоторые сразу рассказывали, что делали вчера вечером. Эдди положил ей на стол записочку с нарисованным динозавром и убежал играть с Ноа в какую-то только им двоим понятную игру. Перед началом первого занятия к Чарли подошла Зоуи, которая вела за руку Клиффорда. Чарли предрекала Зоуи большое будущее, настолько девочка бойкая и напористая, а вот Клиффорда иногда становилось немного жалко. Восемь лет, а уже находится под давлением сильной женщины. — Мисс Келси, — пожаловалась Зоуи. — Ноа сказал, что Клифф не может быть моей женой. Час от часу не легче. Ноа что-то забубнил из угла, где они играли с Эдди. — Зоуи, вообще Ноа прав — Клиффорд может стать твоим мужем. Но когда вы оба вырастете, то сами сможете решать, кто из вас кто будет. А пока дружите и не думайте о таких вещах, ещё надоест о них думать. Чарли была абсолютно уверена, что первую любовь стоит отложить настолько, насколько возможно. Лет тридцать — самый возраст для первой любви. Мозги есть, деньги в идеале тоже, ни от кого не зависишь, цену себе знаешь, на красивых и богатых ублюдков не ведешься. Последнее — это уже что-то личное, кажется. Не думать об этом. Не думать. Зоуи показала язык Ноа и погрозила ему кулаком. Ладно, Чарли любит этих маленьких засранцев. Может, всё не так и плохо. Сначала она переживёт этот день, потом следующий, а потом и отпустит немного. Но когда в кабинет просунулась лысеющая голова мистера Миллера, Чарли поняла, что поторопилась с выводами. Разумеется, всё не могло быть так просто. Директор светился как начищенный до блеска цент на июньском солнышке. — Шарлотта, у меня восхитительные новости. Мистер Хейдон согласился использоваться нашу школу в качестве образца для своего проекта. А знаешь, что это значит? Это значит, что самые сливки достанутся нам. Ну, Шарлотта, что за кислый вид? Как будто не ты на каждом совещании жалуешься на виснущие доски с разбитыми пикселями. — А можно я не буду в этом участвовать? Совсем. Вообще. — Нельзя. Я уже утвердил тебя как главное действующее лицо с нашей стороны. Обещаю, что премия не разочарует. Чарли начала смеяться и никак не могла остановиться. — А кружок робототехники организуют? — спросила она, вытирая выступившие слёзы. — Ты думаешь стоит? — Директор серьёзно задумался. — Мне кажется, наши слишком маленькие для такого. Или нет? То есть мистер Миллер таки продал её даже не миллиардеру, а всего лишь миллионеру взамен на сомнительную договорённость. Почему Триша всегда оказывалась права? Что она за ведьма такая и почему не может наколдовать им квартиру получше? Зарплату побольше и никаких бывших в жизни?