Как царь-батюшка невесту себе искал

18. Что же тогда чувствовал Святослав? Грусть, обиду, легкую печаль от потерянного друга? Пустоту. Да, они расстались еще вчера. И всего на день дом травника опустел. Он не короновал Вадима, присвоив ему статус «друга». Нет, просто стало некому его бесить. Так бывает, когда два человека всем сердцем ненавидят друг друга, но жить не могут без взаимных препирательств. Всего один день. Двадцать четыре часа без приставаний. При всем своем распутстве, Вадим был очень умен, и когда надо, показывал наилучшее воспитание. Святослав восхищался его способностью не носить масок, не притворяться, быть таким, какой он есть, даже вот таким бесячим. Но в наших реалиях единственным человеком, который будет сопровождать тебя всю жизнь, являешься ты сам. Вот такая вот горькая правда. Славка любил горечь. Хотя любовь эта скорее всего и не любовь, а то, с чем он смирился. Всё-таки с четырех лет юноша жил с лекарем, и при любой болезни его поили горьчайшими снадобьями. Может быть он придает этому, само-собой разумеющемуся событию, такую трагичность из-за того, что Вадим был единственным гостем в этом доме за все то время, с момента смерти ведуньи? Остальных он лечил лишь в городе, к себе домой не пускал, боялся. Насколько бы печально не было, (хотя и так Светик не грустил) нужно жить дальше. А на следующий день прибыл князь. Святослав, стоя с опущенной головой, мог смотреть лишь в пол, но прекрасно слышал голос государя, удивительно похожий на баритон темного... А потом Славка увидел руки царя. И весь пазл сложился. Только была одна лишняя деталь: травник никак не мог понять зачем 'ЛжеВадим' забрал его в Москву. Ему все казалось, что темный хотел увезти его сестру, ведь не зря же тот постоянно подкалывал лекаря, грозясь жениться на Валечке. Да, пока это был единственный вариант. Но сейчас юноша понял. — Отпусти! Я молчу! Слезь! — А если я не хочу? –Владимир говорил все это прямо в ухо Славке. Государева нога была между двумя конечностями паренька. Одной рукой царь опирался на сиденье, другую запустил в льняные волосы. —Отпусти пожалуйста!-На глазах скопилась влага. Славка научился притворяться. Нет, ему на самом деле было неприятно, но плакать от этого было бы бесполезно. А обмануть царя это могло. Владимир заметил состояние лекаря и тут же сменил положение. Светик, воспользовавшись новообретенной свободой, поспешил сесть, направившись в другой конец повозки. Царская карета предательски зашаталась: то ли от неровностей дороги, то ли от бега туда-сюда внутри. Светлый, успев только встать, тут же упал обратно на царя. —Ох, говоришь одно, а делаешь другое. Тело не слушается, да? —! Славка опять подскочил, и наконец сел. —Как ты мог настолько опуститься, чтобы шантажом добиваться того, чего хочешь?! Мне от тебя противно! —И это ты называешь «опустился»? Что же в ТАКОМ шантаже постыдного? Если это вообще шантаж, а не мои искренние чувства!-Влад поднял взор ввысь, показывая насколько же эти «искренние чувства» возвышены. —Фу, содомит! Неужели то, что говорил Вадим оказалось правдой?! Так и думал! —Не нужно разделять Вадима и меня. Мы есть одно целое. Если хочешь-можешь звать меня Вадимом. Мне тоже кажется, что ты относился к нему с трепетом. Славка замолчал. Было уже ранее утро. А ему ужасно хотелось спать. Он устал.