Реальность с запахом вишни

      Глеб одиноко сидел за столиком в темном душном баре, держа в руках сигарету и периодически потягивая через трубочку «отвертку». Он безразличным взглядом обводил скромное убранство заведения, отмечая далеко не скромное поведение гостей данного места. Находился парень здесь не по своей воле: Вадик попросил его дождаться. После отыгранного концерта знакомые пригласили Самойловых выпить, старший сразу согласился, у него были какие-то дела с одним из находившихся в этой компании, а Глеб чувствовал себя неважно и согласился только пропустить по стаканчику. Вадим заверил парня, что вернется буквально через пятнадцать минут, однако ни через полчаса, ни через час брата не было видно. В итоге один стаканчик превратился в три стаканчика пива и коктейль с водкой. Глеб мог давно уйти, но держался за обещание Вадика, что их подвезут. Парень страшно устал после концерта и у него совершенно не было настроения тащиться несколько километров до дома.       — Ты же Самойлов? — Спросил какой-то абсолютно левый мужик, нависая над столом. Глеб мог поклясться, что ни разу его не видел. Он задал свой вопрос с такой громкостью, что большинство людей, стоящих рядом, обратили на них свое внимание. И некоторые узнали музыканта, Глеб по глазам видел. Блядство…       Буквально через минуту парня уже окружала толпа поклонников. Понадобилось некоторое время, чтобы раздать всем желающим автографы и ответить на идиотские вопросы, прежде чем Глеба оставили в покое. А ведь он думал, что этот вечер не может стать хуже. Парень тяжело вздохнул и, схватив крепкой хваткой стакан, выпил залпом свой напиток, мгновением спустя понимая, что в бокале намешан какой-то совершенно другой коктейль. Еще и его водку кто-то унес!       Глеб раздраженно дернул головой и потянулся за пачкой сигарет. Видимо, он был полным мудаком в прошлой жизни, раз в этой ему так не везет. Бросив пустую пачку в сторону, парень раздосадовано откинулся на спинку стула и устало прикрыл глаза, стараясь справиться с внезапной мигренью. Он уже раз десять успел осыпать Вадика проклятиями. Без сигарет он здесь долго не протянет.       Глеб тяжело вздохнул и, поднявшись с места, пошел в сторону, где в последний раз видел брата, к счастью, бар был не огромным. Протискиваясь через толпы людей и разглядывая спины сидящих за стойкой, парень почувствовал себя странно. Видимо, алкоголь из-за усталости оказал на него более сильное влияние. Прочесав половину бара он, наконец, нашел Вадима, бурно обсуждающего что-то и активно жестикулирующего, а собеседники ему внимали и согласно кивали. То ли услышав, то ли почувствовав, он обернулся и, завидев брата, махнул ему рукой в сторону стола.       — Сейчас пойдем. — Обронил Вадик, продолжая свою пламенную речь. Глеб пьяно обернулся туда, куда махнул брат, и увидел его пачку сигарет, лежащую на заляпанной чем-то липким деревянной поверхности. Парень прислонился к столу и с облегчением закурил, сладко выдыхая вишневый дым из легких. Голова становилась легкой, а былое раздражение ушло в небытие. Глеб почувствовал себя одухотворенным, возвышенным, вдохновленным. Эти сигареты всегда были такими вкусными?       Что-то внезапно щелкнуло в голове парня, заставляя его пошарить в карманах в поисках бумаги с ручкой, однако, не найдя ни того, ни другого, Глеб начал допытываться до брата. Вадик, все еще не закончив свой поток слов, долго пытался понять, чего от него хочет парень. Речь Самойлова-младшего было понять весьма затруднительно, и только с пятого раза Вадим, наконец-то, понял, что брат имел ввиду. Он всучил Глебу карандаш и кусок бумажки с номерами телефонов, вспоминая, на чем он остановился. И парень начал судорожно писать. Слова лились из него рекой, он в два счета исписал бумагу с обеих сторон, а стихи продолжали рождаться в его голове. Глеб сложил ее в карман и стремительно направился в сторону выхода, расталкивая на ходу людей. Он должен был срочно оказаться дома.       Преодолев расстояние до их с Вадиком квартиры за рекордное время, парень ворвался в комнату и схватил первую попавшуюся тетрадь. Капли пота стекали с его лица, оставляя на исписанной бумаге мокрые круги, он тяжело дышал, убирая со лба прилипшие кудри. Глеб, как зачарованный, наблюдал за рождением все новых и новых строчек, и ему казалось, что каждая из них шедевр. От опьяняющего восторга задрожали руки. Парень старался не обращать внимание, но дрожь усилилась до такой степени, что он уже не мог держать в руках карандаш. Глеб уже не понимал, что происходит, воздуха стало катастрофически не хватать, тошнота подступала к горлу, заставляя парня согнуться в три погибели. Резко стало страшно, тело его совершенно не слушалось. Он попытался подняться, схватившись за край стола, но только уронил исписанные листы, которые приземлились на пол прямо напротив Глеба. А слова на бумаге стали меняться. Это уже были не те стихи, что минутой ранее писал парень. Это было что-то пугающее, дьявольское, он не мог прочитать, но чувствовал исходящую от текстов угрозу. Его взгляд нервно забегал по помещению, парень заметил упавший карандаш и резко схватил его и с силой стал зачеркивать слова, разрывая грифелем бумагу, оставляя на полу черные следы.       — Глеб? — Эхом раздалось в квартире, отчего парень испуганно замер. Вадим выглядывал из-за незакрытой двери, смотря на брата с недоумением. Перед его глазами предстал сидящий на полу Глеб с безумным взглядом в окружении рваных листов бумаги. Его щеки были красными, зрачки расширены, а выражение лица напуганным. Вадима осенила догадка.       — Ты обдолбаный?! — Шокировано воскликнул парень, во все глаза глядя на брата, молясь, чтобы он ошибался. Глеб часто заморгал и встревоженно всхлипнул.       — Я… Не знаю. — Еле выдавил из себя парень, потупив взгляд, а Вадим заскулил, в панике пытаясь придумать план действий. Было страшно осознавать, что сейчас он мог потерять брата.       — Там были люди… Много людей. Они что-то говорили, много… — Продолжил Глеб, пытаясь отдышаться после каждого сказанного слова. — Потом стакан… Там было другое… Не то, что раньше.       Вадиму было невыносимо смотреть на брата в таком состоянии.       — Глеб.       — А потом я искал тебя… И… Легко так стало… И голова не болела… — Кажется, парень не слушал. Он спутано продолжил свой рассказ. — А потом стало плохо, Вадик. Очень плохо…       — Поехали в больницу. — С разрывающимся сердцем произнес Самойлов-старший. Когда до сидящего на полу парня дошел смысл слов, его глаза испуганно расширились.       — Вадик, я не хочу! — Завопил Глеб, судорожно мотая головой из стороны в сторону, вцепившись руками в волосы. Вадим опустился на колени рядом с братом, мягко перехватывая его ладони.       — Надо, Глебка…       — Не надо, не отдавай меня, я прошу тебя! — Умоляюще просил брат со слезами на глазах. — Вадик, слышишь?!       — Прости. — Только и смог выдавить из себя парень, побежав к соседям за помощью.

***

      Глеб с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света, проникающего через окно. Он лежал в больничной палате под капельницей, а рядом сидел брат, опустив голову в пол. Его лица было не видно из-за свисающих на лоб кудрей.       — Вадик. — Тихо позвал Глеб с хрипотцой в голосе, отчего парень резко выпрямился на стуле, с беспокойством глядя на брата. Вадим шумно сглотнул, придвигаясь ближе к кровати.       — Привет. — Выдавил из себя Самойлов-старший, накрывая руку брата своей. — Как себя чувствуешь?       — Хреново. — Ответил Глеб, мягко улыбнувшись. — Горло только болит.       — Тебе промывали желудок. — Вадим грустно отвел взгляд и поджал губы. Он слышал, как истошно вопил брат от боли, ему самому пришлось его держать, чтобы врачи смогли оказать первую помощь. От воспоминаний Вадима передернуло. — Прости меня.       — За что? — Искренне поинтересовался Глеб, на что брат грустно опустил взгляд и устало потер пальцами переносицу.       — Да за все. За то, что таскал всех подряд домой, за драку, за тот случай с гитарой в детстве, за то, что не уберег…       — Перестань. — Грубо прервал его Глеб, поворачивая голову к окну. Ему не хотелось, чтобы Вадик его жалел. — Ты не виноват в том, что произошло.       — Я несу за тебя ответственность. — Горько проговорил старший, отчего парень безрадостно усмехнулся.       — Я уже давно вырос.       — Ты для меня всегда будешь маленьким, Глеб. — Вадим тяжело выдохнул и сильнее сжал ладонь брата. Парень задержал взгляд на своей конечности, согретой чужим касанием, а потом вновь отвернулся к окну. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь жалюзи, освещали лицо, заставляя слегка прищуриться.       — А ты для меня навсегда останешься старшим братом. — Сказал, поворачиваясь Глеб, сдержанно, но искренне улыбнувшись Вадику. Завидев мгновенную реакцию брата, парень тихо цокнул и закатил глаза.       — Ну хватит, я же не умираю.