Не такие, как все

Я много раз слышала истории людей, которые были на грани жизни и смерти. Слышала про чистый ослепляющий белый свет, про тишину и спокойствие, про блаженство небытия. Слышала и про то, что вся жизнь пролетает перед глазами, прежде чем свет меркнет навсегда. Но никто, совершенно никто, не говорил мне, что я испытаю безмерную боль и ужас. И дело было не в физической боли или ужасе перед неизвестностью смерти. Дело было в глазах моего любимого мужчины, которые сейчас оказались переполненными таким непомерным количеством различных эмоций, что я искренне испугалась за него. А ещё я была в ужасе, что больше никогда не смогу сделать всё то, что хотела, собиралась, но не решалась сделать. И сейчас, когда жизнь потихоньку утекала через пулевое отверстие в моей спине, я понимала, что уже слишком поздно. Слишком поздно бросить работу на пару дней и неожиданно приехать к Серёже в Москву, устроив ему сюрприз. Слишком поздно повернуть время вспять и мгновенно согласиться на его предложение съехаться. Слишком поздно найти способ управлять приютом удалëнно, упаковать вещи первой необходимости и поехать с Серёжей на съëмки в Москву. Кажется, теперь уже слишком поздно для всего… Однако, кое-что я ещё могла успеть сделать. То, что хотела сделать уже много раз, но боялась. Боялась, что слишком рано. Боялась, что не взаимно. Боялась боли быть непонятой и отвергнутой. Боялась предательства и насмешки. Но сейчас, когда ни один из этих страхов больше не имел значения, я могла сказать Серёже эти слова. Понимая, что слабею с каждой секундой, я собрала остатки сил в кулак, посмотрела Серёже в глаза и постаралась улыбнуться. — Серёжа, я люблю тебя… *** Когда я начала приходить в сознание, то первое, что почувствовала — жуткую боль в спине. Я чуть было не застонала от боли, но что-то во рту мешало. Поначалу, когда я попыталась открыть глаза, мне это не удалось — будто сотни тонн кирпичей кинули мне на веки и замуровали бетоном. Мысленно ощупав всё тело, я попыталась понять, а жива ли вообще. Ведь, последнее, что я помню — адская боль в спине и кромешный мрак. Что, если я умерла, и это — мой собственный котëл в Аду? Но потом я почувствовала, что кто-то крепко держит меня за руку, нежно поглаживая ладонь пальцами. Ощущения были такими приятными и такими смутно знакомыми, что я, собрав все силы в кулак, вновь попыталась открыть глаза. Первое, что я увидела — резкий яркий свет, от которого глаза мгновенно заслезились. Потом, спустя пару секунд, немного привыкнув, я увидела длинную трубку, торчащую из моего рта. Так вот, что мне мешало! Медленно осмотрев незнакомую комнату, я слегка повернула голову направо и увидела, что мою руку крепко сжимает мужчина. Внимательно посмотрела на него и попыталась понять, кто он такой и что делает здесь, рядом со мной. Взъерошенные волосы, острые скулы, прямой нос и милые пятнышки витилиго на коже. Несмотря на то, что мне была видна только левая сторона его лица, я поняла, что этот мужчина безумно красив. И очень знаком. Я пригляделась, пытаясь понять, откуда его знаю. Откуда в моей серой жизни, состоящей из сплошной рутины, мог появиться такой прекрасный мужчина. И, более того, почему он сейчас сидит рядом с кроватью, нежно поглаживает мою руку и легонько целует мои пальцы? Неужели мои чувства меня не обманывают, и мы действительно знакомы? Но откуда? Пока я силилась вспомнить, в комнату зашёл высокий подтянутый мужчина в белом халате. — Ну надо же, кто очнулся, — радостно произнëс брюнет в больничной робе. Тот красивый и смутно знакомый мужчина резко посмотрел на меня, и на его лице заиграла такая искренняя радость и всепоглощающее облегчение, что сомнений больше не было: мы действительно знакомы. И, судя по взгляду, которым на меня смотрел смутно знакомый незнакомец, мы знакомы довольно близко. — Настенька, — с нежностью прошептал красавец, крепко сжав мои пальцы, — ты очнулась! Он поднял мою руку к губам и начал нежно целовать пальцы, один за другим. Услышав имя «Настенька» внутри всё похолодело. Это моë имя? Но, почему я его не помню? Чëрт возьми, да что происходит? Прекрасный незнакомец, будто почувствовал волны паники, захлёстывающие меня внутри, наклонился и нежно поцеловал меня в лоб. А потом, потеревшись своей щекой о мою, наклонился и прошептал мне на ухо: — Любимая, слава Вселенной, ты очнулась! Я так боялся, что ты не выкарабкаешься… Нежность, с которой он целовал меня и прикасался ко мне; искренность и глубина, которыми было напитано слово «любимая»; взгляд, в котором светилась забота и желание оградить и защитить что-то перевернули внутри меня. В груди разливалось тепло. Я определëнно знала этого мужчину. И не просто знала; когда-то, в прошлой жизни, я была безумно влюблена в него. Хотя нет, даже не так. Судя по ощущениям в душе и в теле, я любила его… — Сергей, я понимаю, что Вам хочется побыть наедине с Настей, но сейчас мне нужно осмотреть мою пациентку, — произнëс врач и жестом указал на дверь. «Сергей». Я мысленно произнесла это имя, и поняла, что всё отзывается. Причём, не только сердце и душа, но и моë тело. *** Пока врач, которого звали Виктор Алексеевич осматривал меня, параллельно рассказывая о том, что со мной случилось, я думала о Сергее. И никак не могла понять, почему его не помнит мой разум. — Виктор Алексеевич, — я перебила врача, не особо слушая его монолог, — почему я не помню Сергея? Точнее, почему у меня нет ни единственного воспоминания о нëм в голове, хотя сердце и тело помнят его? Врач серьёзно посмотрел на меня, а потом аккуратно, словно боялся сломать, произнëс: — Настя, Вы пережили сильнейшую психологическую травму, после которой разум пытается сохранить сам себя и закрывается от всех возможных триггеров. Поскольку Ваше ранение было частично связано с Сергеем, сейчас Ваш разум пытается защититься таким образом. — Но как мне объяснить ему, почему я чувствую к нему то, что чувствую, но не помню даже его фамилию? — в отчаянии произнесла я. — Это ему уже объяснил наш психолог, когда работал с его психотравмой, — немного улыбнувшись, сказал Виктор Алексеевич, — Сергей ведь тоже был там, когда всё произошло, и тоже испытал колоссальный стресс. Более того, он пережил одно из самых ужасных событий, которые только можно вообразить… Я непонимающе уставилась на него. — Настя, он видел, как Вы, его любимая девушка, умираете на его руках. И он ничего не мог с этим сделать. То, каким бессильным он себя ощутил на тот момент, не могло не оставить отпечаток. А потом, он полторы недели не знал, выживите Вы или нет. Всё это время он не отходил от Вашей кровати, держа за руку и моля Вселенную, оставить ему Вас. Услышав всё это, мне стало больно. Пусть я совсем не помнила ни его, ни наших отношений, но моë сердце разбивалось на мелкие кусочки, стоило только представить, что Серёже пришлось пережить за это время… — Как он себя чувствует сейчас? — всхлипнув, спросила я. Виктор Алексеевич улыбнулся широкой улыбкой. Впервые за всё время нашего разговора. — А Вы как думаете? Он счастлив! Вы выжили, вернулись к нему! Да, пока память не восстановилась, но, судя по тому, что я увидел, Ваша любовь к Сергею никуда не исчезла! А это — самое главное… *** Стоило Виктору Алексеевичу выйти из палаты, как Серёжа тут же влетел и, быстро сев на кровать, крепко обнял меня. — Настенька, любимая, — прошептал он, сильно, хоть и осторожно, прижимая к себе и нежно целуя. Я слышала, как колотится его сердце; чувствовала, как напряжены его мышцы. Подняв руки, я, на секунду задумалась, а потом, плюнув на всё, обняла его настолько крепко, насколько позволяли силы. — Серёжа, прости, — прошептала я, уткнувшись лицом в его шею. И сразу же почувствовала, что делаю так не в первый раз. — Настенька, о чëм ты? — он слегка отстранился и посмотрел мне в глаза. — Прости, что я не помню того, что было между нами, — у меня на глаза снова навернулись слëзы. — Нет-нет, девочка моя, — торопливо сказал Серёжа и, лишь на секунду замешкавшись, прильнул нежным, но страстным поцелуем к моим губам. Внутри взорвался фейерверк. Я помнила прикосновение его нежных губ! Я помнила чувства, которые возникали глубоко в душе! А ещё, помнило моë тело. Потому что, прямо сейчас по коже побежали мурашки… — Настенька, это всё неважно, — прошептал Серёжа, прерывая поцелуй, — мы справимся, обещаю! После того, что мы уже пережили вместе, нам под силу всё, что угодно! Он снова страстно поцеловал меня, и я ответила на его поцелуй, запуская руки в его волосы. И эти ощущения мне тоже были знакомы. — Настенька, только больше не уходи от меня… Я посмотрела Серёже в глаза и поняла, что никогда и ни за что не уйду от него по своей воле.