Faon avec le diable.

Придя в комнату, он наконец рухнул на кровать и распластался в позе звёзды. Смотрел в потолок, пока слезы текли безжизненной рекой. Ему определенно не хотелось видеть рядом с Аластором того, с кем тот раньше был в романтических отношениях. Но разве Вокс не был прав? Неужели он ещё и сдерживал сущность радио-демона, незамысловато пытаясь его «перевоспитать»? Но ведь тот и вправду был очень добр..пусть и не ко всем. Он встал на защиту отеля, точно не зная, когда объявится (и вообще объявится ли?) король ада. Сделал это только из собственных желаний. А может Самаэль просто недостаточно хорошо знал его? Может Вокс действительно понимает Аластора гораздо больше? Значит ему будет лучше с другим. Если это так — почему сердцу так больно за счастье любимого человека. Аластор заслужил забыть Люцифера как страшный сон, а тот всё равно встретился с ним. Неудивительно, что он разозлился. Слова Аластора прокручивались в светлой голове, пока магия упаковывала вещи. Оставаться в отеле не было ни сил, ни желания. Он трус, слабак и тряпка. Но тем лучше для постояльцев и самого Аластора — не будет даже шанса встретить бывшую любовь симпатию(?). Люцифер вернулся в свой особняк, оставив после себя лишь пустующую комнату и всё, что он нажил с радио демоном. Сбежал вновь, чтобы окунуться в тишину огромного дома. Понадобилось время для того, чтобы он смог пройтись по коридорам и вспомнить былое. Да только картины Лилит больше не доставляли тоски, лишь воспоминания о том злополучном вечере. Убрал всё, что напоминало о прошлом в кладовку, разбил несколько ваз из-за бушующей магии, которая даже не пыталась слушаться своего хозяина. Прибрался в старой детской Чарли. Прошло много времени с тех пор, как он навещал это место. Уборка натолкнула на мысль о том, что та, должно быть, ужасно волнуется. И совесть не позволила оставить это без внимания. Пусть Люцифер и был далеко не в лучшей своей форме, стоит хотя бы объяснить, что произошло. Через несколько дней он пил кофе (пусть никогда не любил данный напиток, его запах напоминал о чем-то теплом..любимом), сидя напротив дочери в обеденном зале. Было как никогда тихо, а старинные часы с маятником раздражали своим тиканьем. –Я знаю, что случилось между вами.– Начала Чарли, вызвав у своего отца неприятный стыд. Он кивнул, как бы предполагая, что та захочет продолжить, но вновь повисла тишина. Видимо Чарли задумалась о чём-то серьезном прежде, чем озвучить. –Аластор по тебе очень скучает, я уверена. Вам обоим расставание прино.. –Прекрати. Прошу. Самаэль смотрит с усталостью, пытаясь не наговорить сейчас лишних поводов для переживания дочери. Было тяжело. –Чарли, дорогая, мы взрослые люди и..расставание всегда влияет на обе стороны. Он– Почему имя не хотело вырываться из чертовой глотки? –..сильнее, чем ты думаешь. Ему нужно немного времени и всё вернётся в прежнее русло. У него есть друзья и тот, кто..может позаботиться о нём сейчас.– Морнингстар с трудом удержал себя от поглаживания своих плеч с целью успокоиться. –А что насчёт тебя, пап? Я волнуюсь. Люциферу было ужасно стыдно. Стыдно за то, что он является слишком бесхребетным, чтобы достаточно профессионально сказать, что у него всё под контролем. О том, что он не может нормально жить, свидетельствовали неестественно распахнутые глаза с бегающими зрачками. –А я..тоже переживу это совсем скоро. Но возвращаться в отель пока не планирую. Ох, к слову об отеле.– Он неуверенно покосился в сторону, пытаясь точно определиться с решением. –можешь сказать ему, что если захочет — может зайти в мою комнату. Я оставил для него кое что, но пожалуйста, не стоит смотреть самой. В комнате покоилось пианино и стопка вещей Аластора, но на музыкальном инструменте также были размещены десяток разных безделушек — от браслетов до резиновых уток. И всё было сделано радио-демоном. Кривое, местами недоделанное из-за усталости, с забавным сочетанием цветов. Под каждой находилась маленькая записка, текст на которой был написан от руки. Люцифер любил всё, что делал Аластор. Всё, что выходило из-под его руки — автоматически становилось дорогим для сердца. Не из-за качества или содержания, какое бы оно ни было, а из-за того, что этот сделал именно Аластор. Любовь — это обожать бескорыстно всё, что было сделано избранником. Поэтому отпускать все вещи просто так — было до ужаса обидно, но Самаэль знал, что должен. Иначе так и будет поддерживать внутри огонёк надежды. Будто не является мусором, недостойным внимания Аластора. А посему в каждой записке кратко были изложены приятные воспоминания об этой вещи, например то, как она была создана, то, о чем тогда думал Самаэль. «Этот браслет мне нравится из-за того, что пока ты его делал — ты был очень милым. Красные бусины и оранжевые ленты напоминают мне о былых нас. С любовью, Люцифер.» «Эта уточка похожа на Рози. Мне нравится то, что у тебя есть подруга, которая может всегда поддержать. Никогда не забуду то, как ты нас познакомил. Мне показалось, это был действительно важный шаг для тебя. Поэтому я люблю её больше, чем любую из своей коллекции. С любовью, Люцифер.» Подобных записок суммарно вышло несколько десятков, но каждую он писал вручную. Долго думать о том, почему та или иная вещица ему нравилась — Самаэль не смел, так как всё шло в голову само собой. Он слишком сильно привязался к этим вещам. И в конце концов, оставил даже кольца. К ним записка была короткой. Было слишком больно прощаться с воспоминаниями. С тем, что связывало их, но Люцифер не дал Аластору возможность воспользоваться этой связью. «Прости за то, что не прибыл в нужный момент. Я люблю эти кольца из-за того, что люблю тебя. С любовью, Люцифер.» Оставил всё это, и, вернувшись в особняк, не смог даже создать себе алкоголь для забвения. Магия бушевала, из-за чего он слишком часто начал замечать золотые трещины на коже. «Сосуд» не выдерживал. Но избавляться от магии он просто не хотел. Чувствовал боль и смирился с ней. Убивал себя неосознанно, но очень долго и мучительно.

***

Аластор впервые почувствовал столь сильное отвращение от своей персоны. Люцифер вернулся в особняк. Всецело по его вине. Видеть чужую комнату пустой и безжизненной было больно. Она словно потускнела без извечного творческого беспорядка и светловолосого хозяина. Аластор обратил внимание на оставленное, по словам Чарли, ему, и тело пробила ещё одна стрела. С каждой прочитанной рукописной запиской, демону становилось всё хуже. Дыхание спёрло, сердце билось с ужасной болью, а глаза быстро бегали по тексту. Когда в руки попала надпись к их кольцам, Аластор не выдержал, ретировавшись из помещения, с громким хлопком закрыв за собой дверь. Он всё доломал. Своими острыми словами в порыве агрессии окончательно вогнал Люцифера в ужасное состояние и, осознавая это, хотелось слиться с тенью и больше никогда не появляться обратно. Аластор больше не злился на владыку, он злился на себя за сделанное. Переживания и вечное смешение алкоголя с препаратами привели Аластора в бездонную яму. Извечная апатия, можно сказать, что около депрессивное состояние; слуховые и тактильные галлюцинации, что заставляли поверить, что Люцифер рядом, а иногда вздрагивать от псевдо-прикосновений владыки; постоянные ужасные головные боли и головокружение; дикая слабость и заторможенность. Демон стал похож на зомби, который в придачу имеет эмоциональную нестабильность и страдает от неконтролируемой агрессии. Но прекращать медленно убивать себя он не планировал. Находясь в полубессознательном состоянии, навязчивые мысли хотя бы немного уходили на второй план и он мог ненадолго расслабиться. В один день Аластор однако решил отказаться от всего и попробовать прожить его как до инцидента, но не вышло. Началась ломка по лекарству, мысли пожирали изнутри, не разрешая существовать, панические атаки вернулись и демон стал похож на сумасшедшего, что забился в угол, хватаясь за голову и неся всякий бред. Уснуть просто так он уже не мог, отчего накидался таблетками с виски так, что просто напросто потерял сознание. Ещё немного и был бы шанс того, что он не проснётся, умерев из-за передозировки. В общем и целом можно было сказать, что Аластор медленно сходил с ума, варясь во всём этом. Очередная ночь. Снова он пьёт в баре с Воксом, снова пытается заглушить боль, снова ни черта не выходит. –Эй? Ты меня слушаешь? –интересуется товарищ, на что Аластор непонимающе поворачивает на него голову. Кажется, слишком сильно задумался, раз перестал улавливать чужой монолог. –Да..нет. Извини, повтори, что ты только что сказал.– Вокс на это закатывает глаза, слегка раздраженно выдыхая. –Снова думаешь о Люцифере, не так ли?– получив сдержанный кивок, продолжает, –Не пора ли тебе забыть об этом…инциденте и о нём в частности. Мне не нравится смотреть, как один из самых сильных оверлордов так долго мучается и пытается свести себя в могилу из-за подобных пустяков. –Забыть? Нет, Вокс, этот период своей жизни я никогда не соизволю забыть. Это было лучшее время за всё моё чёртово пребывание в аду. Я люблю его до сих пор, как бы слащаво это не звучало.– звучит явно раздражённо, после делая глоток виски. Вокс же ставит свой стакан на стойку с характерным стуком, поднимаясь на ноги. –Идём, Аластор, нам стоит кое-что обсудить.– Аластор, допивая виски залпом, не особо охотно следует за теле-демоном, что уводит их на улицу.–Повтори ещё разок, что ты сказал. –Я люблю его.– ехидно протягивает, осознавая эмоции приятеля от подобных слов, сказанных в лицо. Вокс хмыкает на это, а после щелкает пальцами, отчего радио-демона окружают, по всей видимости, контракторы того. Всё бы ничего, однако в их руках красовалось ангельское оружие, что делало ситуацию в разы напряжённей. У Аластора нет права на проигрыш, ведь на кону теперь не только его репутация, но и жизнь. Вокс тем временем путём голубых молний перемещается на бетонный забор поодаль, вальяжно на него садясь. Рядом маячит снимающий дрон, пока демон, касаясь уха, включает микрофон, начиная свой эфир. Аластор роняет смешок, опираясь на микрофон. –Думаешь со мной всё столь просто? –но щелчки пальцами остаются лишь щелчками пальцами, что заставляет прижать уши к голове на мгновение.– Блять. Аластор мысленно материт себя, ведь сейчас он не контролировал способности из-за запущенности своего состояния, пока пытается понять, что вообще в данный момент ему доступно. Благо, тени всё ещё ему всецело подчинялись, что позволяло отлично уворачиваться и наносить удары исподтишка. –Пользуешься знанием о моем состоянии, как это ожидаемо. Но я не намерен проигрывать обычным грешникам, не оценивай меня столь низко.– Аластор оправдывает эти слова, явно побеждая возникшую компашку недоброжелателей, пока Вокс неспешно начинает своё шоу. –Итак, дорогие телезрители! Сегодня на повестке дня всеми известный радио-демон, что попал в передрягу. И что-то мне подсказывает, что у него имеются некоторые проблемы, раз нашему брезгливому Аластору приходится марать руки, ведя бой практически в рукопашную. Понаблюдаем же за битвой, чтобы разобраться в происходящем! Аластор скалится на это, отвлекаясь, отчего бок пронизывает острая боль от пропущенного удара оружием. Демон шипит, рану зажимая рукой, меж пальцев которой стекала кровь, проклиная то, насколько его внимание сейчас рассеянно. Чтобы одержать победу, ему нужна полная концентрация, иначе мозг будет сосредоточен не на том, а Вокс не позволял сконцентрироваться от слова совсем своими комментариями. –Выглядит больно! Вы когда-нибудь могли предположить, что радио-демона сможет ранить простой грешник? Неужто он теряет хватку? Быть может он не столь силён как раньше, начав проводить время в глупом отеле принцесски, и нам более не стоит его опасаться? Вокс наслаждается происходящим, бросаясь язвительными компрометирующими фразами, пока Аластор не теряет надежды уйти практически сухим из воды. Сбежать, поджав хвост - не вариант, ведь тогда это точно ударит по его репутации, а раз есть шанс её отстоять, он будет идти до конца. Он решает не продолжать вести словесную перепалку с Воксом, чтобы ещё больше не налажать. –Или, быть может, всё дело в нашем дорогом владыке ада из-за которого ты порядком размяк, хм? – обращается уже конкретно к Аластору, что кидает озлобленный взгляд в его сторону и практически рычит. По лицу прилетает удар, оставляя ссадину и царапину, что заставляет радио-демона пошатнуться и получить несколько новых ударов по телу. Вокс самодовольно хмыкает, видя, что оппонент начинает выдыхаться от усталости и полученных ранений. Аластор теряет много крови, продолжая стойко отстаивать свою гордость, тяжело дышит, движения становятся менее проворными, но он держится. Его тело успело украсить множество ссадин, порезов и ушибов, Вокс смотрит оценивающе и завершает эфир. Ещё одним щелчком отзывает оставшихся грешников, после в мгновенье оказываясь рядом с Аластором, что тут же норовит на того набросится, но теле-демон кладёт руку на плечо, сжимая и смотрит в глаза, будто гипнотизируя. –Послушай, друг мой…– Аластор действительно стоит на месте, не в силах шевельнуться.–Если бы в тот самый вечер ты не отверг меня столь жестоко, остался бы рядом, со мной..я бы не позволил тебе связаться с этим ужасно жалким клоуном.– он брезгливо фыркает, закатывая глаза от воспоминаний о Люцифере. –У тебя был ещё один шанс, когда я приглашал тебя присоедениться к Ви, но ты и здесь облажался, какая досада…Ты мог бы сейчас не испытывать всех этих страданий, не управлять жалким отелем, не ослабеть настолько, что я могу растоптать тебя одной ногой. Ты бы не чувствовал боль, что заставляет приходить ко мне вновь и вновь, напиваясь виски до потери пульса, чтобы я затем делал вид, что мне действительно интересны ваши с Люцифером любовные проблемы. Если бы только ты…а, впрочем, уже не столь важно, верно? Ты успел ошибиться слишком много раз, оленёнок.–никогда до этого это прозвище не звучало для Аластора омерзительно настолько, что хотелось помыться жёсткой мочалкой на три раза. Мерзко. Вокс вновь смотрит обыденно, позволяя оппоненту предпринимать действия и Аластор искренне пытается. Но сил недостаточно, сознание плывёт, отчего даже обратиться тенью стало для него невозможным. Он раздосадованно рычит на то, что Вокс легко уворачивается от всех заторможенных ударов, пока тот разразился смехом. –Боже, Аластор! Ты иногда можешь быть очень забавным, давай сделаем всё ещё веселее, что скажешь? – игнорируя недоумевающий взгляд, Вокс лёгким движением руки заставляет пробежать по телу демона электрический заряд, что на пару секунд дезориентирует, заставляет потерять контроль над ослабленным организмом, а в глазах темнеет. Теле-демону хватает этих мгновений, чтобы схватить Аластора за волосы на затылке и чуть ли не с разбегу впечатать щекой в стену, отчего по бетону расползаются трещины, а радио-демон практически отключается, но быстро приходит в себя. Из носа течёт кровь, голова раскалывается, но он пытается сопротивляться, пока Вокс склоняется к чужому уху, противно протягивая слова. –Раньше ты был столь открыт со мной. Как я погляжу, ты по сей день прячешь свой милейший хвост, хм? Я хотел бы на него взглянуть, посопутствуешь или..– не успел он закончить, как Аластор расстегивает ремень брюк, запихав свою гордость куда подальше. Его размазали, победили, у него нет сил сопротивляться и лучше дать Воксу то, чего он хочет по-хорошему, иначе его убьют здесь же. Да и Аластору не хотелось, чтобы его раздевали насильно, от одной лишь мысли затошнило. Легким движением пушистый олений хвост открывается чужому взору, пока хозяин туже затягивает ремень. Такое положение брюк нельзя было назвать удобным, но не то чтобы у него был выбор. Вокс ухмыляется от такой покорности. –Умница. Ты заслуживаешь немного похвалы. Демон проводит по этой части тела пальцами, слегка зарываясь в мягкую шерсть, отчего Аластор ловит себя лишь на том, что внутри расползается мерзкое липкое чувство. Эти прикосновения были ужасны, омерзительны и ощущались грязно, отчего радио-демон кривился и мечтал о том, чтобы это быстрее кончилось. Как вдруг в следующую секунду роняет тихий вскрик от того, что Вокс со всей силы сжимает его хвост рукой. –Тебе хватит. Ты не находишь себя очаровательным? Такой слабый и податливый. Горделивый олень обратился в пугливого оленёнка, как это мило.– Оттягивает так, словно хочет оторвать, но, благо, останавливается. –Не посмею лишить тебя столь милой вещицы, уж извини.– Хмыкает, пока Аластор бегает взглядом, теряясь в догадках, что тот захочет дальше. –Давай сменим плоскость для удобства.– Резким рывком роняет того на жёсткую землю, кажется заставляя несколько костей треснуть. Вдобавок к этому, Вокс со всей силы наступает на правую ладонь Аластора острым каблуком своей туфли, что отдаётся шипением со стороны демона и хрустом со стороны руки. Он терпит, старается, после в лёгкой панике хватаясь за сломанную конечность. –Помнится именно этой рукой ты оставил на моём лице это.– показывает пальцами на кривой шрам, что занимал практически половину лица. –Своими прелестными острыми коготками, не так ли, хм? Пусть я и не то чтобы злопамятный, но не пришла ли мне пора отомстить? Демон с удовольствием рассматривает Аластора, что медленно окончательно осознавал свою беспомощность и полное отсутствие контроля над ситуацией. После садится на того сверху, не заботясь о том, что кажется сломал Аластору несколько рёбер. Прижимает своим весом чужие руки, что не были способны вырваться сейчас. –Только вот твоё прелестное личико мне ужасно жаль калечить, давай выберем нечто иное.– Вокс театрально делает вид, что усердно размышляет, после грубо хватая Аластора за левое ухо. –Они такие чудесные. И мягкие, почему ты раньше не разрешал их трогать? – он гладит того по ушам, но привычных приятных ощущений радио-демон от этого не получает. Лишь разрастающийся страх и чувство безысходности. Спустя несколько мгновений подобных действий, Вокс впивается когтями в оленье ухо, что заставляет содрогнуться и уронить позорный вскрик, пока на лице отражалась новая волна боли. Эта часть тела являлась очень уязвимой в теле демона, имея чересчур высокую чувствительность, отчего сейчас, в совокупности со всеми травмами, он практически горел в агонии, более не имея возможности сдерживать свои крики. –Я заберу частичку тебя на память, ты ведь не против? – Вокс, кажется, действительно рад этой авантюре, о чём говорило его выражение лица. Резким движением руки он отрывает с половину уха Аластора, что хотел бы заткнуть себя, но не мог, а демона телевидения подобные звуки и старающееся извиваться тело под ним, кажется лишь больше раззадоривали. –Теперь мы похожи. Но, хм. По этому трофею не столь ясно, кому он принадлежит, нужно выбрать что-то более узнаваемое.– Он смотрит на чужие рога, проводя по ним пальцами и удовлетворённо хмыкая. –Это более достойный вариант. Жаль, что они потеряли в данный момент свой грозный вид, но это не столь важно.– Хватает того за рога, приподнимая чужую голову от земли, заставляет смотреть в глаза чертовски близко. –Взамен ты будешь помнить обо мне всегда. Я не останусь лишь тенью в твоём прошлом, а ярким воспоминанием, что будет прокручиваться в голове вновь и вновь…чудесно, правда?– Сильнее ухмыляясь, Вокс видит, как в уголках чужих глаз невольно навернулись слёзы от адской боли, что тот сейчас испытывал. Резкое движение рук, сопровождаемое хрустом и хрипами со стороны радио-демона, сил на крики не осталось, а, быть может, он сорвал голос в прошлый акт мучений, и Аластор лишается рогов, что больше всего указывали на его оленью принадлежность. Пока Вокс явно ужасно доволен проделанной работой, в теле Аластора совсем не осталось сил. Перед глазами картинка плыла, а уставшие мышцы не позволяли пошевелиться, даже не взирая на сдерживание оппонентом. Аластор закашливается, отчего изо рта начинает стекать кровь, видимо, всё окончательно плохо, видимо он… неужели он умрёт здесь? Словно слыша чужие мысли, Вокс хватает демона за волосы на затылке вновь заставляя оказаться чересчур близко к своему лицу, прожигая надменным взглядом. –Знаешь, а ведь я готов дать тебе ещё один шанс, Аластор. Простить за всё и начать заново. С абсолютно чистого листа.– он перемещает руку на чужой подбородок, слизывая с него вытекшую кровь. Омерзительно. Но то, что тот пытается сделать дальше – ещё хуже. Аластор осознаёт, что тот тянется, чтобы его поцеловать, отчего к горлу подкатывает тошнота, а голова машинально резко отворачивается в сторону, не позволяя этого сотворить. И Вокса это злит. Чертовски злит. Он лишает чужую голову поддержки, отчего Аластор ударяется затылком о твёрдую землю, что заставляет практически потерять сознание, но пока что он с натяжкой держится. –Жаль-жаль, что такой умный оверлорд как ты, демон сделок, устрашающий Аластор, столь глупо обрёк себя на смерть. Я пытался тебе помочь, но не вышло. Как досадно.– выдыхает, играя вселенскую печаль, после резко сжимая обеими руками чужую шею, заставляя Аластора хрипеть и пытаться сопротивляться из последних сил. В лёгких и горле саднит, чужие когти всё сильнее впиваются, пока демон пытается ухватить как можно больше воздуха. В глазах темнеет, по телу проходятся покалывания, пока Аластор не верит, что умрёт столь нелепо и именно от этих рук.