Мечтатель

Хенджин лежал, распластавшись на смятых простынях с тяжёлым дыханием, и просто ахуевал от жизни такой. Как все дошло до стадии полного ахуя? Очень просто и очень сложно одновременно. Все началось, как обычно. Метал лавки, холодящий зад даже через одежду, собственный стояк, неприятно трущийся о ткань шорт каждый раз, когда член вздрагивал конвульсивно от нового притока крови, и господин Кристофер Бан Чан, так сладко улыбнувшийся, что последние мозги в голове разжижились и, по ощущениям, утекли куда-то в область ширинки. Хенджин прикрыл глаза, медленно считая до ста и пытаясь унять колотящееся сердце. А как было, бля, ему не колотиться, если сегодня его краш, аллилуйя ранней жаре, был в тонкой майке-сетке, не скрывающей буквально ничего?? Фантазии в голове буквально бурлили и спорили, перебивая одна другую. Хенджин напряжённо замер на низком старте, предвкушая сочнейшую дрочку. Циферка сто загорелась в мозгу, подсвеченная неоном и окруженная ангелочками, разбрасывающими конфетти. Воображаемые ангелочки расплывались в похабных, понимающих улыбочках, но Джинни было поебать на глупый стёб плодов собственной фантазии. Он уже судорожно хлопал себя по карманам в поисках ключа-магнита от подъезда, дрожа от нетерпения и заливаясь холодным потом. Дверь подъезда хлопнула за спиной, отрезая от внешних источников света и погружая парня на несколько мгновений в полный мрак. Волоски на коже встали дыбом, когда Хенджин, моргая часто в попытке привыкнуть к темноте подъезда, услышал звук чужого дыхания. Джинни натурально почти обосрался в тот момент. Вроде чего очковать? Иди себе дальше, пусть дышит какой-то подъездный извращуга, сколько ему влезет. Да только тело замерло и послало логику нахуй. Вся эта дебильная ситуация слишком сильно была похожа на больные фантазии Хенджина, что рождались в моменты яростной дрочки под гей-порно. Те самые, в которых какой-то незнакомый, но обязательно сильный и взрослый, мужик зажимает припозднившегося Джинни где-то в темной подворотне, ставит на колени, достает свой огромный немытый хуище и тычет в лицо, заставляя парня захлёбываться паникой, слезами и вожделением. Этот мощный коктейль разгонял сейчас кровь по венам. И пускай двор прожаривало, как последнюю сучку, блядское предзакатное солнце, а тьма окружающего пространства была лишь условной, вызванной непривычностью глаз, да и это был лишь подъезд собственного дома, где всегда безопасно и можно в любой момент позвать на помощь, но чужие руки, коснувшиеся плеч, и дыхание на затылке заставляли изнывать в больном предвкушении. – Ты в порядке, малыш? – проворковал знакомый голос в самое ухо, –Мне показалось, ты сегодня выглядел как-то нездорово. И Хенджин буквально кончился. Просто сдох от ебаного счастья! Все! Не ищите, не звоните. Нет больше Хенджина, есть только лужа обкончавшейся розовой слизи на грязном полу подъезда. Ну да, не сложно догадаться, что это был голос невъебически прекрасного краша на всю жизнь – господина Кристофера Бан Чана. Ну, не ахуеть ли?? Вот и Хенджин ахуел так сильно, что пути назад, чтобы благополучно выхуеть, никак найти не выходило. А тем временем теплые сильные руки его бога во плоти, бережно, но властно, развернули беднягу лицом к неминуемой погибели. Прекрасные полные губы оказалась буквально в сантиметрах от Хенджиновых, бледных и искусанных, а самые горячие в мире глаза заглянули куда-то в черную дыру, которая образовалась на месте души парня, благополучно свалившей в пятки. Хенджин сдох, кажется, уже раз в третий за эту бесконечную сцену в подъезде, а его краш заботливо переспросил ещё раз: – Эй, порядок? Чувствуя, как ебучий язык опять превращается в бесформенное желе, вязко прилипающее к нёбу, Хенджин истерично замотал головой. Потом мысленно дал себе смачного леща за идиотизм и так же истерично закивал. Господин Бан в ответ хмыкнул и убрал руки. От этого Джинни захотелось взвыть тоскующей одинокой баньши и придвинуться к широкой груди, в молчаливой мольбе вернуть руки на место. Но, он конечно ж, блядь, молчал, засунув язык в жопу, и тупо пялился на самого сочного самца в своем окружении, пуская мысленно слюни. Однако потрясения не закончились. – Может тебя на солнце разморило? – пустился в дурманящие мозг рассуждения господин Хенджинова сердца, – Не хочешь зайти ко мне? Попить воды и в целом пообщаться? Видел, как ты на нас смотришь во время прогулок. Любишь собак? Охуевающий от всего этого сюра Хенджин мысленно расхохотался. В голове всплыла фантазия, где он в ошейнике и на цепочке преданно ползал на четвереньках вслед за господином Баном, виляя хвостиком, торчащим из пробки в его заднице. Любил ли он собак? Определенно, в какой-то мере, да! Поэтому Хенджин снова закивал китайским болванчиком соглашаясь на все и сразу. Никакой стояк, едва прикрытый длинной майкой, не мог заставить его отказаться в данный момент. Он, очарованный, как кролик удавом, пошел бы за Крисом сейчас хоть в преисподнюю, где его до скончания веков жарили бы черти. Хах, кто знает, может двинутому на всю бошку Хенджину даже понравилась бы эта прожарка? А дальше начался полный пиздец. Хенджина взяли за руку и отвели на четвертый этаж. Квартира дьявольски прекрасного господина Бана располагалась ровно под его собственной, а потому Хенджин нисколько не удивился одинаковой планировке и схожему ремонту. Ничто не насторожило его и в момент, когда, вместо предложенной воды и общения с псом, Бан затащил его прямиком в свою спальню. В голове красными огнями вспыхивали невнятные сигналы о том, что что-то здесь не так. Но пьянящая эйфория адреналинового прихода не давала разобрать, чё там вопит его ссыкливый мозг. Очевидно, господин Бан давным давно разгадал тайну голодных мальчишеских взглядов, и вся эта лапша про пёсика и водичку была лишь способом заманить парня в свое логово. Да и хуй с ним. Хенджин был готов уже на все, что бы там его идол не предложил, хотя больше всего, конечно, хотелось уже отсосать-таки, как во влажных мечтах. А тем временем господин Бан не ждал, пока робкий мальчишка раздуплится и начнет уже хоть что-то предпринимать. Он надвигался на Хенджина решительными шагами, облизывая томно раскрасневшиеся губы и заставляя умирать и умирать, раз за разом, беднягу. Он подталкивал парня к краю обрыва, заставляя трястись осиновым листом и отступать шаг за шагом, пока колени не подогнулись, столкнувшись с препятствием, и Хенджин не полетел, наконец, вниз вместе с собственным сердцем, ныряя в объятия мягкой постели. –Любишь сосать, малыш? – проговорили пошлейшую из нелепостей губы самого горячего мужчины, и музыка этой фразы буквально разорвала сознание бедного парнишки на тысячи маленьких Хенджинчиков. Его влажнейшая из всех мечта вот-вот должна была сбыться! Он крепко зажмурил глаза и согласно затряс головой, снова не в силах отлепить непослушный язык от неба.И как только сосать собрался, если даже рот открыть не может? Эту проблему Хенджин планировал решать по мере ее поступления, то есть прямо сейчас. Он решительно распахнул глаза и замер в непонимании. Тело его было распластано по смятой постели. Грудь, влажная от пота тяжело вздымались и опадала, вздрагивая от холодного сквозняка, гуляющего по комнате. И весь пиздец был в том, что в сраной комнате он был один. Лежал, задыхающийся и беспомощный, и ахуевал от реалистичности томного сна. Такого блядски живого и красочного сна, что в трусах было предательство мокро. Ну а хули? Имеет право! Кто не кончал во сне в свои восемнадцать?