Melt Into You

Джисон почти засыпает в воскресенье вечером, как вдруг у него загорается экран телефона. Лучше бы это был не Хенджин, сообщающий, что идет домой с Чанбином. Уже почти полночь, и Джисон давно понял, что его сосед по комнате не вернется домой. Не нужно повторять это. Но это сообщение от Минхо. Ты, наверное, спишь, но мы только что вернулись в отель, и я хотел пожелать спокойной ночи 23:43 — Я здесь, — бесполезно говорит Джисон вслух, роняя телефон. Ему нужно остыть. Ага. Удачи с этим. Пытаясь потянуть время, хотя хочет ответить как можно быстрее, чем Минхо снова исчезнет, ​​он берет телефон и набирает: Я все еще не сплю. Затем, надеясь, что Минхо действительно хочет поговорить, а не просто пожелать спокойной ночи, спрашивает: как прошла свадьба? скажем так, я рад, что все закончилось 23:44 было весело? лучшая часть выходных — это проживание в гостиничном номере с родителями. И мой папа прямо сейчас велит мне выключить свет, так что ты представить себе не можешь, насколько это весело 23:44 Джисон абсолютно может. В те времена, когда он делил гостиничный номер со своими родителями, Приходилось также делить кровать со своим братом, и он больше не хочет этого делать. Ему нравится его семья, но там слишком тесно. дааа мне придётся вернуться в Сеул завтра вечером, если ты хочешь поужинать или что-то в этом роде на этой неделе. Или на следующих выходных, если работа не позволит 23:45 К черту работу. Зачем платить за аренду, если можно пойти поужинать с Минхо? Хёнджин только что получил повышение. Он может какое-то время оплачивать счета. давай я отведу тебя на суши? На самом деле, если он собирается пригласить Минхо, вероятно, следует сохранить свою работу. Незамедлительного ответа нет, и Джисон не может не слышать голос Сынмина, говорящий ему, что он идиот, когда несколько раз перечитывает сообщение, в котором Минхо впервые пригласил его на ужин. Наконец — по крайней мере тридцать секунд спустя — Минхо отвечает определенно. Суши звучит идеально. Извини. Папа снова жалуется на свет. Спи спокойно 23:46 Утром в понедельник Джисон включает свой рабочий компьютер и видит, что в его календарь добавлено еще семь встреч на следующие два дня. Он задается вопросом, как ему всё это выполнить, учитывая уже запланированные четыре встречи. Одиннадцать — это просто. Даже если три из новых — это всего лишь телефонные звонки. На всех проверках он будет говорить людям: «Я абсолютно ничего не сделал, кроме как сидел на совещаниях», что вряд ли кого-то обрадует. То, что он больше не самый младший в отделе — хорошо, но он скучает по тем дням, когда никто не утруждал себя приглашением его на собрания. Вероятно, ему следует сделать что-то за десять минут до начала первого совещания, но вместо этого он фантазирует о том, как Минхо приедет и пригласит его на неожиданное свидание. Хорошая еда, может быть, прогулка у реки, кофе. Кстати. Ему определенно нужно еще кофе перед этой встречей. Взгляд на часы показывает, что он как раз успеет зайти за напитком по пути в конференц-зал. Поскольку Хёнджин — лучший сосед на свете, он останавливается и берет несколько любимых угощений Джисона в магазине по дороге домой, а также заказывает пиццу, чтобы подбодрить его, после того, как Хан пишет более чем через час после того, как должен был уйти с работы, чтобы сказать: его последнее совещание за день наконец-то закончилось. Пицца вкусная, но что действительно его подбадривает, так это сообщение от Минхо о его возвращении в город. К сожалению, это не делает работу Джисона менее загруженной, так что приходится ждать пятницу, прежде чем пойти поужинать. Они договариваются встретиться через пару часов после окончания работы Джисона, чтобы у него было время вернуться домой, принять душ и переодеться в нормальную одежду для свидания. Одежда для свидания! У Джисона два костюма, но Хёнджин и Чонин нападают на него и запрещают надевать их. Один купила ему мать на выпускной, а другой — костюм для встреч с большим боссом. Вместо этого они нарядили его в кремовую льняную рубашку, взятую из гардероба Чонина, черные брюки, в которые Феликс одел его, чтобы пойти в клуб в тот вечер, когда они с Минхо встретились, и в одну из модных курток Хёнджина для встреч и ужинов с клиентами. Он собранный и гораздо более вычурный, чем Джисон когда-либо выбрал бы для себя, но он должен признать, что этот красивый зеленый цвет действительно хорошо смотрится. — У него потекут слюнки, когда он увидит тебя, — уверяет его Чонин. Джисон не уверен в этом. — Нет, — оживленно говорит Хёнджин, глядя на то, что он видит на лице Джисона, — Нет сомнениям. Мы вызвали такси, которое отвезет тебя к его квартире, а потом вы сможете поехать в ресторан когда захотите. — Я мог сам заказать машину, — говорит Джисон, но он тронут тем, что друзья достаточно заботятся о том, чтобы сделать все это за него. — Мы знаем. Ты очень самодостаточен, — сухо говорит Чонин. — Он здесь, — говорит Хёнджин, наклоняясь, чтобы поцеловать Джисона в щеку, — Веселитесь. Я не буду ждать тебя сегодня вечером. Джисон чувствует, как его уши горят, пока он спускается по лестнице на улицу. Поскольку он вышел на пару минут раньше, Джисон пишет сообщение, что уже в пути, и Минхо предлагает встретиться с ним на улице, чтобы они могли поехать в ресторан на одной машине. Видимо, он тоже собрался слишком рано, так что перед ужином никаких кошачьих обаяний. Вкратце, Джисон позволяет себе надеяться, что после ужина у него получится очаровать котов Минхо, но затем вспоминает, что у того, вероятно, утром будет урок. Возможно, он не захочет, чтобы Джисон приходил. Или, может быть, пригласит его к себе, но не захочет, чтобы тот остался. Или, может быть… Когда машина подъезжает к Минхо, все мысли покидают голову. Его вид буквально захватывает дух. Рубашка, расстегнутая у воротника, темная и шелковистая, с волнистыми рукавами, застегнутыми на запястьях. Сначала Джисон подумал, что она черная, но теперь, когда фары освещают его, она темно-синего цвета. На шее матово-черная цепочка с серебряными вставками. Его рубашка частично заправлена в — черт. Они что, кожаные? — брюки, которые облегают ноги от бедер до голенищ ботинок, и демонстрируют пояс с серебряной цепочкой. Появляется непреодолимое желание отослать водителя и трахнуть Минхо в дверях его дома. Но тот улыбается, машет рукой и забирается на заднее сиденье рядом с Джисоном, уже слишком поздно. К счастью, Хан уже сказал водителю, где находится ресторан, ведь когда Минхо сидит всего в нескольких сантиметрах от него, улыбается и пахнет почти так же невероятно, как и выглядит, Джисон не может ничего вспомнить. — Привет, — говорит старший, на мгновение сжимая руку Хана, лежащую на сиденье между ними. Джисону удается ответить на приветствие, его голос слышен, хотя и не совсем сильный. — Ты выглядишь… — начинает он, когда Минхо говорит: — Этот зеленый цвет тебе так идет. Есть несколько подходящих ответов: завершить первоначальное предложение, сказать «спасибо», но вместо этого его рот бессмысленно говорит: — Ты тоже. Почему ему так стыдно? С усмешкой Минхо поднимает руку Джисона к своему лицу. Даже в тусклых уличных фонарях этот цвет хорошо смотрится на Минхо. На Минхо все смотрится хорошо. Ужасные неоновые цвета, в которых любой выглядел бы ужасно, вероятно, делают Минхо еще красивее. Джисон подносит палец достаточно близко к щеке Минхо, чтобы нежно ткнуть ее. — Я имею в виду, что ты выглядишь потрясающе. — Симпатичный парень ведет меня в модный ресторан, поэтому я подумал, что стоит приложить усилия, — Голос Минхо настолько тихий, что водитель не может его услышать на расстоянии, и Джисон удивлен тем, что ему на самом деле хотелось бы, чтобы мужчина услышал, как кто-то вроде Минхо считает Джисона милым. — Надеюсь, он будет соответствовать твоему образу, — говорит Джисон, надеясь, что это звучит кокетливо, а не странно. Минхо улыбается, как будто ему это понравилось. Ресторан достаточно маленький, чтобы быть уютным, но довольно большой: по краям зала стоит несколько столиков, а не только места в баре. Когда Хан делал резерв, он размышлял о том, где сесть. Подумал бы Минхо, что он скучный, если бы они сели там, откуда не видно шеф-повара, или было бы романтичнее выбрать столик? Не слишком ли это романтично для третьего свидания? В конце концов он выбрал столик и теперь рад. В одном конце бара группа туристов пытается не очень тихо перевести меню с помощью приложений на своих телефонах, а на другом конце — две женщины, которых Джисон смутно знает по работе в инженерном отделе. Они очень милые, но не те люди, с которыми Джисон захочет сидеть рядом, пока находится на свидании. Столик, к которому их ведут, отделен от бара низкой решетчатой ​​деревянной перегородкой и большим аквариумом с рыбками и кажется — во всяком случае Джисону — достаточно приватным. — Это нормально? — спрашивает он Минхо после того как официант оставляет им меню, — Я не был уверен, стоит ли мне… — он указывает на бар. — Это потрясающе. Я хочу иметь возможность разговаривать с тобой, не отвлекаясь на чьи-либо навыки владения ножом. — Я менее интересен, чем ножи, — шутит Джисон, — Приятно знать. — Но интереснее, чем что-либо еще, — Минхо улыбается, как будто поддразнивает его в ответ, но голос очень серьезен. Джисону он так нравится, вот в чем дело. И он думает, что действительно может понравиться Минхо в ответ. Они соглашаются на рекомендации шеф-повара на вечер и бутылку соджу, и Джисон делает заказ. Периферическим зрением он прекрасно видит Минхо, откинувшегося на спинку стула и наблюдающего, как тот разговаривает с официанткой. Он надеется, что она ничего не замечает, потому что Минхо смотрит так, будто может съесть Джисона заживо, и у неё достаточно забот с шумными туристами, чтобы не беспокоиться о том, что она свернёт за угол и обнаружит двух целующихся гостей на столе. Джисон никогда бы этого не сделал, но ему также хотелось бы хоть немного возможности поцеловать Минхо прямо сейчас. И, может быть, пощупать его в этих кожаных штанах. Когда официантка уходит, Минхо наклоняется: — Если бы я знал, как горячо ты заказываешь еду, позволил бы тебе сделать это раньше. Джисон не может сдержать смех. — Это был едва пятнадцатисекундный обмен фразами. Как это может быть горячо? — Думаю, это врождённое, — Минхо подмигивает. По крайней мере, Джисон думает, что это оно. У него ужасно получается. Джисон подмигивает в ответ, а Минхо притворяется, что теряет сознание. Теперь они оба смеются. Они говорят обо всем, пока пожирают первое рыбное блюдо: от аниме до детских походов в зоопарк и обо всем остальном на свете, пока медленнее пробираются ко второму заказанному блюду из тех сортов, которые им особенно нравятся. Они смеются намного больше. Только когда официант начинает извиняться перед ними, Джисон замечает, что весь свет над баром выключен, и что он и Минхо — единственные люди, оставшиеся в ресторане. Он не обращал внимания на всех остальных посетителей, когда выходил куда-нибудь поесть. Он определенно никогда не оставался после закрытия. И, судя по всему, пришло время уборки. — Нет, нет, нет, — говорит Джисон официантке, бросая на Минхо слегка панический взгляд, когда тот поднимается на ноги, — Это мы сожалеем! — Он украдкой смотрит на свой телефон. Они пробыли почти полчаса после закрытия. По крайней мере, он уже заплатил, и они больше не задержат бедного официанта и отправятся домой. В переулке возле ресторана Минхо начинает смеяться, но немного истерично. — Раньше я никогда даже близко не подходил к этому, — говорит он, когда Джисон смотрит на него с некоторым беспокойством. — Я тоже! — Джисон уверяет его. — Очевидно, я ошибался раньше. Ты гораздо интереснее ножей. Несмотря на прохладный воздух, доносящийся с реки, Джисон чувствует, как краснеет от смущенного удовольствия из-за комплимента, обернутого шуткой. Конечно, это хороший знак. Что у них уже на третьем свидании есть свои шутки. Особенно учитывая то, что им так комфортно разговаривать, что они делали это три часа, даже не замечая. — Однако это несколько расстроило мои планы, — продолжает Минхо. Прежде чем Джисон выйдет из-под контроля из-за мысли, что у Минхо другие планы на ночь, Минхо слегка подмигивает ему. — Я подумал, что после ужина я мог бы случайно пригласить тебя к себе домой, чтобы посмотреть что-нибудь, и это должно было быть достаточно рано, и ты даже не понимаешь, как сильно я надеялся, что ты захочешь остаться. — Даже несмотря на то, что у тебя занятия утром? — На этот раз я поставлю будильник. А если… — Минхо проводит пальцем по тыльной стороне руки Джисона, — Если ты устал или что-то в этом роде, я был бы рад просто поспать рядом с тобой. И, может быть, завтра днём мы могли бы… — резко понизив голос, хотя вокруг нет никого, кто мог бы их услышать, заканчивает Минхо, — заняться кое-чем… — а затем добавляет, глядя на лицо Джисона, — Что бы это ни значило. Как бы мы не решили. — Ага. Да. Я свободен все выходные, — Джисону кажется, что его лицо вот-вот треснет от ухмылки. Минхо настаивает на том, чтобы вернуться домой за свой счёт, а Джисон слишком надеется добраться туда, чтобы спорить. Прежде чем они выходят на главную дорогу, чтобы встретить водителя, Минхо притягивает Джисона за лацканы его пиджака и крепко целует. — Придержи эту мысль, — говорит он, берет Джисона за руку и выводит на улицу. Они держатся за руки в тени заднего сиденья всю дорогу через реку к дому Минхо. Они держатся за руки в лифте, поднимающемся наверх. Джисон думает, что им придется отпустить друг друга, чтобы Минхо смог открыть дверь, потому что Джисону действительно трудно работать с цифровой клавиатурой левой рукой, но у старшего, очевидно, нет такой проблемы. — Подожди, ты левша? — спрашивает он, когда Минхо втягивает его внутрь. — Да. Что-то вроде того. Я амбидекстр. Джисон не уверен, что когда-либо раньше встречал кого-то, умеющего владеть обеими руками. Это так здорово. Но не настолько круто, чтобы ему хотелось поговорить об этом больше, чем ответить на поцелуй, когда Минхо прижимает его к закрывающейся входной двери и соединяет их губы. И их бедра. И таз. Джисон раздвигает ноги и притягивает Минхо ближе, чтобы иметь возможность прижаться к одному из этих крепких теплых бедер, — Черт, мне нравятся эти штаны на тебе, — говорит Джисон в рот Минхо. — Ммммм, — соглашается Минхо, продолжая тереться об определенно твердеющий член Джисона. Они целуются до тех пор, пока Джисон бесстыдно не садится верхом на бедро Минхо, которым тот трется о Джисона, и они оба издают слишком много шума, чем следовало бы, учитывая, что между ними и любым проходящим мимо по коридору всего два дюйма дерева. В какой-то момент Джисон даже пытается позаботиться об этом, но затем он запускает руки под рубашку Минхо, где кожа такая мягкая и теплая, а руки заставляют его так мило ахать, что Хан уверен, что ему было бы все равно, даже если бы в комнате была целая аудитория. Затем у их ног громко мяукает кот, и Минхо, тяжело дыша, отстраняется. — Мы даже не сняли обувь, — говорит он. — Нет, — соглашается Джисон, смеясь, — Должны ли мы? — В этих штанах чертовски неудобно становиться твердым, если честно. Хочешь что-нибудь одолжить? Рискую показаться безнадежно банальным, но мы могли бы переодеться во что-нибудь более удобное. Джисон был бы рад полностью раздеться, но потом вспоминает предложение Минхо не торопиться сегодня вечером и просто поспать, и, возможно, это было не столько предложение, сколько просьба. Немного неловко, но Джисон невероятно возбуждается от мысли о том, что Минхо хочет потусоваться с ним, даже если они не собираются трахаться, и еще больше возбуждается от мысли о Минхо, заставляющем его ждать, чтобы кончить. Но это не облегчает перспективу ожидания. Хотя становится веселее. — Звучит идеально. В конечном итоге они оказываются на диване в одинаковых серых спортивных штанах и белых футболках — судя по тому, на нём рабочая форма Минхо. Один из рыжих котов — Джисон может отличить их друг от друга, но пока не может вспомнить, кто есть кто — присоединяется к ним. Или, точнее, присоединяется к Минхо и подозрительно смотрит на Джисона поверх коленей. Они соглашаются найти что-нибудь посмотреть, но в конечном итоге говорят о только что съеденном ужине, других любимых блюдах и ресторанах, в которые хотят пойти. Джисон точно не знает, как это произошло, но в итоге он сидит с ногами Минхо на своих коленях, а тот играет с пальцами одной руки Джисона, в то время как Хан использует другую, чтобы поглаживать бёдра старшего. Почему-то это так же комфортно, как и сидеть на диване с Феликсом или Хёнджином. Хотя уже много лет прошло с тех пор, как обниматься с ними было не совсем уютно, и определенно есть часть Джисона, которая проявляет особый интерес к отношениям с Минхо и совершенно не заботится о друзьях. Других его друзьях. Минхо тоже является другом. Примерно через час все кошки начинают недовольно исчезать в коридоре, а затем снова возвращаться и мяукать на них. — Они хотят, чтобы мы пошли спать, — говорит Минхо, смеясь над особенно недовольным воем Дуни. — Наверное, без меня, — не может не сказать Джисон. Он уверен, что этим кошкам он понравится, но сейчас это определенно не так. Минхо сжимает руку, все еще лежащую на его бедре и улыбается. — К счастью, я хозяин своей постели, поэтому не имеет значения, чего они хотят. Джисон не может не подразнить. — Но они же начальники всего остального? — Очевидно. Из коридора доносится еще один вой. — Ладно ладно. Тсс, — он скидывает свои ноги с колен Джисона, — Хочешь прийти завтра на мой урок? Или посидеть в кафе через дорогу от студии. Или… — Я бы с удовольствием посмотрел на занятие, если это не будет странно для учеников. — Многие родители остаются, к тому же есть комната ожидания с окном. Ты не будешь с нами в студии. И серьезно. Ты можешь пойти домой, и мы могли бы встретиться позже или в другой раз… — Могу ли я одолжить немного одежды? Джисон думает о том, как был озадачен тем, что Феликс провел четыре дня у парня, но теперь он думает, что может понять. Не то чтобы Минхо пригласил его остаться так надолго. И не то, чтобы планировал это. Но сегодня он хочет переночевать здесь и увидеть Минхо за работой и не чувствует своего обычного желания вернуться домой, в свою комнату. — Ты даже можешь одолжить зубную щетку. Они по очереди принимают душ, и когда Джисон возвращается, Минхо сидит, скрестив ноги, в одних трусах на кровати и чешет кошку под подбородком. Во рту Джисона пересохло. Его переполняют воспоминания о том, как он был обнажен под этой грудью, вес Минхо лежал на нем, а скользкий член скользил по бедру Джисона. — Черт, — выдыхает он. Минхо вздрогнул, словно не заметил, как Джисон вернулся в комнату. — Прости, — быстро говорит Джисон, — Ты выглядишь… Невыносимо горячо. — Гладя свою кошку? Джисон смеется. — Очевидно. Но еще… — Джисон потирает грудь, обтянутую футболкой, — без верха. — Ты можешь спать столько, сколько хочешь. Но еще я надеялся, что ты захочешь немного потискаться, прежде чем мы пойдем спать. — Очень сильно. Они улыбаются друг другу, и Минхо мягко подбадривает кота, которого он гладил, подняться с кровати. Джисон, который обычно спит в футболке, стягивает ее и заползает на кровать, чтобы присоединиться к Минхо. Хан просыпается от того, что что-то твердое и острое впивается ему в плечо. Его глаза не хотят открываться, поэтому он исследует причину рукой и находит ухо и челюсть Минхо. — Доброе утро, — шепчет тот в большой палец Джисона. Это не только вызывает дрожь по спине Джисона, но и поднимает кое-что. — Мммм, — нечленораздельно отвечает он. — Мммм, — соглашается Минхо, засасывая большой палец Джисона в рот. — О Боже. Глаза Джисона теперь определенно открыты, он смотрит прямо в сверкающий взгляд Минхо и самодовольную улыбку, вьющуюся вокруг костяшек Джисона. — Разве ты не работаешь? Он не хочет, чтобы Минхо шел на работу. Он хочет сразу перейти к той части дня, когда они трахаются. — До звонка моего будильника осталось десять минут. Как думаешь, я смогу заставить тебя кончить к его звону? Джисон стонет немного отчаяннее, чем хочет, но не говорит, что Минхо, вероятно, смог бы заставить его кончить за десять секунд, если бы приложил к этому усилия. Вместо этого его рот говорит: — А ты? — Не беспокойся обо мне, — Минхо придвигается ближе, чтобы Джисон мог почувствовать твердое, влажное давление его члена. — Верно. Да. Пожалуйста. Едва он произнес эти слова, как Минхо жадно целует Джисона и поглаживает его член сквозь боксеры. Хан провел более двадцати лет, никогда не задумываясь о текстуре своего нижнего белья, и он не понимает, почему каждый раз, когда Минхо прикасается к нему через них — ртом, бедром, рукой — это так безумно жарко. Как будто каждая нить, скользящая по его коже — это язык. Или, может быть, это просто Минхо такой сумасшедший. Его рука теперь внутри боксеров, сжимает, поглаживает, растирает, и это даже лучше. Еще жарче. Бедра Джисона дергаются и дергаются, выходя из-под его контроля, он гонится за всеми ощущениями и пытается их продлить. Нельзя сказать точно, исходят ли звуки из его собственного горла или через губы и язык Минхо. Когда он думал о десяти секундах, он по большей части шутил сам, но, возможно, это недалеко от правды. Минхо перестает целовать Джисона, чтобы посмотреть на его лицо. — Ты такой красивый, — говорит он мягко, — Откуда ты такой? — Я не, — пытается сказать Джисон, но Минхо начинает водить рукой быстрее и сильнее, и выходит скорее писк, чем настоящие слова. — Ты кончишь для меня, красавчик? Да. Да конечно. Он кончает внезапно, толчок в руку и волна от колен вверх по позвоночнику. И если его сбил с толку голос Минхо, не обязательно в этом признаваться. — Ну, теперь мне хочется идти на работу даже меньше, чем пять минут назад. Джисон тянется к члену Минхо. — Теперь я могу побеспокоиться о тебе? Стягивая трусы, Минхо обхватывает свой член рукой Джисона. Это так приятно, что у Хана кружится голова от желания видеть Минхо внутри себя. — Я так тебя хочу, — говорит он в волосы Минхо. Тот издает сдавленный звук и сжимает их кулаки. Его сперма попадает на живот Джисона и впитывается в ткань его боксеров. Остаётся надеяться, что Минхо не посчитает слишком странной просьбу одолжить Джисону пару нижнего белья и немного одежды. Будильник начинает петь им серенаду. Они едут на метро до танцевальной студии и добираются за двадцать минут до начала занятий Минхо. У двери уже ждет женщина с двумя маленькими девочками. Она улыбается Минхо и дружелюбно кивает, но две маленькие девочки загораются, как только видят учителя, и прибегают. Он приседает до их роста, и они бросаются на него, обхватывая за шею своими маленькими ручками. Это так мило, что Джисон задыхается, и нет, он определенно не будет ревновать. Джисон представляется женщине другом Минхо и спрашивает, близнецы ли девочки, надеясь отвлечься. — На самом деле двоюродные сëстры, но разница между ними всего два дня, а их отцы — близнецы. Это было настолько неожиданно, что он действительно отводит взгляд от Минхо и его маленьких прихлебательниц. Что бы женщина ни увидела в его лице, это ее забавляет, потому что она тихо смеется. — Они очаровывают всех, кого встречают, — говорит она, — И он их любимый учитель. Джисон может понять их. Когда Минхо открывает дверь, высокий мужчина с широкими плечами и распущенными волосами, в серых спортивных штанах и белой футболке выскакивает из машины и посылает водителю воздушный поцелуй. Он явно друг, с которым преподает Минхо. Тот описал его как самого глупого парня в своей танцевальной команде, он практически подпрыгивает пока идет по тротуару. Широко улыбается Джисону, а затем приседает, чтобы посмеяться над тем, что говорят ему девочки, вскакивает и приветствует мамочку. Джисон утомляется, просто наблюдая за ним, но он кажется очень дружелюбным. — Я Уён, — представляется он, но прежде чем Джисон успевает ответить будто переключился флип, и внезапно со всех сторон подходят дети и родители. Джисон отступает, держась в стороне, пока Минхо и другой учитель разговаривает со всеми и вводят их внутрь. Народу много, и он не может не задаться вопросом, хорошая ли идея остаться и посмотреть урок. Он очень хочет посмотреть, как Минхо преподает, но ему не всегда удается справляться с паникой. Минхо сказал, что ничего страшного, если он пойдет в кафе, но он также выглядел очень довольным, когда Джисон сказал, что хочет остаться. Он стоит, застыв на тротуаре перед студией. Глубокий вдох не помогает. Три глубоких вдоха тоже не помогают. Мысли о том, с каким нетерпением он ждет возможности остаться наедине с Минхо сегодня днем, определенно не помогают. Ему просто нужно зайти внутрь. Если он хочет, всегда может уйти до окончания урока. Все будет хорошо. Пока он говорил себе это, несколько взрослых, вошедших внутрь, начали снова выходить. Верно. Некоторые родители остаются в классе. Остальные оставляют их и потом забирают. Он ждет, пока они разбегутся, и направляется внутрь, чувствуя себя менее тревожным, когда понимает, что осталось всего пять или шесть взрослых. Большинство из них разговаривают по телефонам или тихо переговариваются друг с другом. Никто на него не смотрит. Из окна самой студии видна струйка детей, входящих в дверь на другом конце комнаты, теперь уже в балетках, гетрах, маленьких юбочках и другой танцевальной одежде. Это восхитительно. Затем в дверях появляется Минхо. Он также одет в балетки и легинсы с небольшой юбкой поверх них. У Джисона много мыслей о бедрах Минхо. Ни в одной из них нет контекста «очаровательно». Мама, которая пришла рано, подходит к нему и заглядывает в класс. — Он такой хороший, — говорит она, кивая головой в сторону Минхо, — Один из мальчиков был расстроен, потому что хотел юбку, как у его сестры, а другие дети сказали, что мальчикам нельзя носить юбки, поэтому Сонбэ-ним надевает ее на уроки балета. Ладно, на самом деле это восхитительно. И заставляет сердце Джисона сжиматься в груди. Он никогда не ходил на уроки танцев и не хотел носить юбку, когда был маленьким, но в его окружении определенно были люди, которые говорили, что ему не следует хотеть делать то, что хочет, и у него никогда не было Минхо, который мог бы заставить его чувствовать себя лучше. Этим детям очень повезло. Джисон не собирается снова думать о том, что Минхо станет хорошим отцом. Вероятно, сейчас это более уместно, чем на двадцатой минуте первого свидания, но они еще даже не обсуждали официальность их отношений. Даже если кто-то из них готов быть официальным. Не загоняйся, Джисон. Вернись назад. — И он такой красивый, — продолжает женщина, — Но не говори моему мужу, что я это сказала. Она легко смеется, как будто это по большей части шутка, и ее муж на самом деле не возражает. Или, может быть, как будто он с ней согласен. Потому что посмотрите на Минхо. Кто бы не согласился? К счастью, она все еще смотрит в окно, а не на Джисона, потому что он чувствует, что выглядит слишком нежным. Затем приходит другой учитель и ведет перед собой пару учеников, и занятие начинается. Минхо так хорошо ладит с детьми, как и ожидал Джисон. Пока Уён ведет разминку, Минхо перемещается вверх и вниз по линии, регулируя руки и ноги, а иногда и уровень внимания. Даже когда возглавляет их, он следит за всеми и за тем как они всё повторяют. Кажется, что дети делают правильные движения, но при этом им весело. Там звучит смех, но также инструкции. Как будто они едины с Минхо. Он практически идеален. Если бы кто-то сказал Джисону две недели назад, что час занятий детскими танцами пролетит незаметно, он бы подумал, что это шутка. Но он удивляется, когда они начинают выходить и родители потихоньку просачиваются через парадную дверь. Джисон пробирается в угол зала ожидания и старается не выглядеть так, будто он там прячется. Минхо выходит раньше, чем ожидал Хан, снова в спортивных штанах и футболке, и они возвращаются в метро. — Ты так хорош в этом, — говорит Джисон Минхо, пока они ждут поезда. — Было не слишком скучно? Джисон понижает голос, чтобы его не услышали другие пассажиры. — На тебе были юбка и леггинсы. Даже если бы ты ничего не делал, скучно бы не было. — Я хорошо выгляжу в танцевальной юбке, — говорит Минхо, улыбаясь. На обратном пути от станции метро они останавливаются в магазине, потому что у Минхо почти закончились кошачьи лакомства и яйца, и он заставляет Джисона выбирать закуски и напитки, которые могут понадобиться. — Тебе не обязательно давать мне взятку, чтобы я остался, — уверяет он Минхо, — Я уже убежден. — Я не даю тебе взятку. Я забочусь о том, чтобы ты хорошо поел. Это очень важно для тренировок. Джисон чувствует, как его лицо вспыхивает, поэтому толкает Минхо локтем в бедро, хотя тот изо всех сил старается флиртовать в ответ. — Значит, ты сегодня недостаточно потренировался? — Я постарался сохранить для тебя немного энергии. Когда они возвращаются домой, Минхо готовит жареный рис с кимчи. Джисон голоден, и это вкусно пахнет, но он также не может перестать думать об их планах на остаток дня. Ему хочется сказать что-нибудь кокетливое или хотя бы милое, он наблюдал как это делали разные люди в дорамах, на вечеринках и в барах на протяжении многих лет, но в его голове пусто. Он начинает ковырять еду палочками. Можно было бы сказать что-нибудь о партнере Минхо по обучению, но что, если это будет выглядеть так, будто он заинтересован в нем, а не просто ведет беседу? Он мог бы… — Обычно я принимаю душ после уроков, — говорит Минхо в тишине, — Если ты, эм… было бы странно, если бы я попросил тебя присоединиться? Душ! Душевые так хорошо освещены, что спрятаться негде. Это здорово, учитывая, что он сможет видеть Минхо, но это также пугает, когда он думает, что Минхо будет смотреть на него. Хан поднимает взгляд, и понимает, что Минхо смотрит на него, намек на сомнение в его лице скрывается вспышкой улыбки, когда они встречаются взглядами. Джисон не может сдержать улыбку в ответ, и это проясняет его мозг. Кокетничать. Он может это сделать. — Будет ли странно, если я скажу «да»? Минхо качает головой, быстро отказываясь. — Тогда нет ничего странного в твоём вопросе. Давай сделаем это. Кот настойчиво мяукает в сторону Джисона, и Минхо наклоняется, чтобы почесать ему макушку. — Сначала я тебя накормлю, детка, не волнуйся, - Он смотрит на Джисона с улыбкой, — Они меньше жалуются на то, что их запирают в моей комнате, если я подкупаю их едой. Во время этих слов из ниоткуда появляются две другие кошки. Джисон начинает убирать тарелки в раковину, предоставляя Минхо возможность заняться кошачьими делами. Как будто он не беспокоится о том, что кто-то за ним наблюдает, Минхо тихонько разговаривает с животными, насыпая корм в миски и проверяя, чистая ли у них вода. Это так открыто, свободно и мило, и вау, Джисон очень, очень хочет его поцеловать. Желание посылает успокаивающее тепло сквозь тревогу, все еще трепещущую в его животе. — Иди сюда, — говорит он Минхо, когда кошки начинают есть. Как только он оказывается на расстоянии вытянутой руки, Джисон притягивает его к себе и целует со всем энтузиазмом, который чувствует. Возможно, это слишком большой энтузиазм, потому что он выбивает их из равновесия и почти опрокидывает на кухонную стойку, но Минхо ловит их, мягко смеясь. — Тебя возбуждает запах кошачьего корма? — Нет, — Джисон утыкается носом в шею Минхо и принюхивается, — От тебя пахнет потом и кимчи, и ты мило себя ведешь с животными и маленькими детьми. Горячо. — Но только с животными и маленькими детьми, — говорит Минхо, откидываясь назад достаточно далеко, чтобы посмотреть Джисону в лицо, — Не думай, что я начну быть с тобой милым. — Конечно нет, — Джисон пытается соответствовать серьезному тону Минхо, не смеясь, — Я бы никогда так не подумал. Минхо ломается первым, радостно смеясь. — Почему ты такой милый? Я даже не могу притвориться, что груб с тобой. — Вместо этого ты мог бы притвориться, что целуешь меня. Поцелуй Минхо — это совсем не притворство. К тому времени, как они добираются до душа, кошки уже доедают и дремлют, они надеятся, до конца дня. А беспокойство Джисона почти полностью исчезает. С влажной, скользкой от мыла кожей Минхо под пальцами он едва может вспомнить, было ли оно там когда-нибудь. Они по очереди моют друг другу спины, а затем Джисон садится на корточки, чтобы вымыть ноги Минхо. Он увлекается прослеживанием форм различных мышц, и когда это понимает, у него возникает вспышка беспокойства, что Минхо стало скучно или он думает, что Хан странный, прежде чем замечает, что член Минхо явно заинтересовался происходящим. — Привет, — мягко приветствует он. — Ох, — говорит Минхо, — Ты выглядишь там слишком горячо. И твои руки чувствуются… Джисон обхватывает одной рукой член Минхо и поглаживает его, заставляя второго закончить фразу ругательством. — Могу я… — Джисон многозначительно облизывает губы. По крайней мере, он надеется, что это наводит на кое-какие мысли. К своему разочарованию, Минхо качает головой, подтягивая Джисона вверх, крепко сжимая его бицепсы. — Пол в душе — это ад для коленей, и, возможно, ты захочешь, чтобы колени чувствовали себя лучше позже. Ой. Ой. На самом деле это звучит хорошо. — Например, если ты меня трахнешь? Минхо тыкает Джисона в щеку одним пальцем. — Это то, что ты хочешь, чтобы я сделал? — Так сильно. Ты даже представить себе не можешь. — Поверь мне. Я представлял себе это по крайней мере раз в день с той ночи, как мы встретились. — Действительно? — Джисон не хотел, чтобы это звучало сомнительно. Наверное, это не сексуально, — Я имею в виду. Ух ты. Я… Не находя слов, он крепко целует Минхо. Каким-то образом им обоим удается попасть лицами под струи воды. Джисон отшатывается и чуть ли не падает, но Минхо снова его ловит. Как человек может быть настолько изящным? Как только они перестают смеяться, Минхо выливает мыло на руки и начинает тереть спину Джисона. Он не очень точен в том, куда направляется. Несмотря на целые две недели фантазий о том, как Минхо засовывает пальцы — и не только— в задницу Джисона, он никак не предполагал, что это произойдет в душе. Стыдно думать о том, что кто-то другой моет твою задницу. Кажется, это отличается от ощущений в постели. Но Минхо прижимается к боку Джисона, его рука такая горячая и скользкая скользит по пояснице, ягодицам, промежности между ними, и он шепчет: — Ну как? Тебе нравится? И это совсем не странно. Минхо хочет этого. Он хочет прикоснуться к Джисону вот так, мыльному, мокрому и дразнящему, его другая рука касается члена Хана, который теперь стоит тяжелый и нуждающийся. Это так естественно, что Джисон не может найти слов, поэтому энергично кивает, хватаясь за стену, когда Минхо просовывает в него лишь кончик пальца. — Я понял тебя, — Минхо целует Джисона в щеку, — Обними меня за шею. Я не позволю тебе упасть. Хан делает, как ему говорят, и оказывается в ловушке рук Минхо, дразнящих, щупающих пальцами и недостаточно туго обхватывающих его член. Остальная часть его тела на данный момент не имеет значения. Кроме губ. Он находит губы Минхо и благодарит бога за руку, обнимающую Минхо за шею, потому что он снова слабеет в коленях. Джисон на мгновение задается вопросом, будут ли его колени подгибаться так через десять или двадцать лет, когда Минхо его поцелует. Но затем палец проникает глубже, а Минхо сжимает его крепче, и вместо мыслей Хан сосредотачивается на том, чтобы не кончить. Ему это удается, но больше потому, что Минхо ужасен или слишком хорош. Ноги Джисона дрожат, а его хватка на шее Минхо кажется немного отчаянной, когда тот кладет руки на бедра Хана и говорит: — Как насчет того, чтобы отнести тебя в постель? — Ты пытаешься меня убить? — Ты и так потрясающе справляешься. Боже. Джисон был бы счастлив услышать, как Минхо говорит ему, что у него все отлично получается. Он так сильно хочет кончить, но если Минхо назовет его потрясающим, может подождать. Особенно, если Минхо собирается его трахнуть. — Хорошо, — говорит Джисон, не совсем уверенный в том, что он отвечает, но неважно. Все в порядке. Это все здорово. С хихиканьем и блуждающими руками им почти удается вытереться и добраться через зал до комнаты Минхо. Где их ждут три кота. Должно быть смешно, что Джисон чувствует себя униженным из-за того, как кошки пялятся на его голый, влажный и решительно твердый член, но он ничего не может с этим поделать. Они выглядят очень осуждающе. Он пытается прикрыть соответствующую область обеими руками, что еще больше смущается и ничего не может с этим поделать. — О боже, — стонет он, сердце и член колотятся. — Вон, — строго говорит Минхо, указывая на всех трёх маленьких монстров. Дори выходит, взмахнув хвостом, но один из рыжих перекатывается на спину и громко мяукает, а другой бредет к кровати. — Суни, не смей, - Минхо подхватывает странника, разворачивается, чтобы схватить кричащего Дуни, и, прежде чем Джисон успевает моргнуть, выталкивает их в коридор и закрывает дверь. — Прости, — говорит Джисон. Минхо смотрит на него косо, но обнимает. — Не извиняйся. Я хозяин своей спальни, помнишь? И я хочу, чтобы ты был здесь. Голый и не стесняющийся этого. — Откуда ты узнал, что мне стыдно? - Джисон что-то бормочет в шею Минхо. — О, детка, — Минхо сжимает задницу Джисона, — Ты такой потрясающий. Я не могу этого вынести. Джисон дуется как можно милее. — Не будь злым. — Я же говорил тебе, что хорошо отношусь только к животным. — И маленьким детям, — напоминает ему Джисон. — А ты ни то, ни другое, — Еще одно сжатие задницы Джисона, на этот раз за обе стороны, — За что я чрезвычайно благодарен. Член Джисона определенно больше не ослабевает. — Я тоже, — хрипло говорит он. Наконец, они добираются до кровати: Минхо лежит на спине, Джисон наполовину на нем, одна рука старшего зарыта в его волосах, другая — между его ягодицами, пальцы скользят вниз к мошонке. — Хорошо? — спрашивает Минхо, вглядываясь в лицо Джисона. — Очень, да. Хан утыкается носом в скулу старшего, собираясь поцеловать, но того это даже не волнует. Он действительно протестует, когда через несколько минут обнаруживает, что больше не целует Минхо, а лежит лицом вниз на матрасе с руками старшего на своих плечах. Повернув шею, он видит одну из тех улыбок, от которых слабеют ноги, но губы слишком далеко для дальнейших поцелуев. Минхо скользит теплой рукой по спине Джисона, останавливаясь на пояснице. — Я хочу… можно я попробую тебя там? Джисон не уверен, как он это сделает, поскольку лежит на собственном члене, но затем кончики пальцев Минхо опускаются ниже, и он понимает, что тот имеет в виду. Он хочет попробовать Джисона там. Это не то, о чем Джисон когда-либо думал раньше. Хотя это объясняет кое-что, сказанное Феликсом на днях, когда он рассказывал Джисону о том, какие удивительные чувства вызывает у него Чан. Минхо убирает руку с задницы Джисона. — Нет! — Джисон немедленно протестует. Минхо бросает на него обеспокоенный взгляд, быстро скрытый маской безразличия. — Я имею ввиду да. Хм, ты можешь это сделать. Нет, не уходи. Беспокойство возвращается в глаза Минхо, и он падает на бок рядом с Джисоном, положив голову на локоть. — Нам не нужно ничего делать, если ты не хочешь, — говорит он, вглядываясь в лицо Джисона. — Я хочу, — говорит Джисон со всей серьезностью, которую он чувствует, — Я просто… — Он опускает взгляд, но Минхо проводит пальцем по его подбородку, пока тот снова не поднимает его, — Я никогда ничего по-настоящему не делал. Там. Кроме того, что мы делали в первую ночь? Так что я не был уверен, что ты имеешь в виду. Увидев широко раскрытые глаза Минхо, Джисон быстро добавляет: — Сначала. Сейчас я все понимаю. Но что, если он ошибся? Что, если Минхо на самом деле имел в виду минет и просто ожидал, что Джисон перевернется? Минхо целует кончик носа Джисона, быстро чмокает в губы, затем дарит более продолжительный поцелуй и снова смотрит в глаза. Он возвращает свободную руку к заднице Джисона и поглаживает одним пальцем его дырочку. — Я хочу поцеловать тебя здесь. Прикоснуться к тебе губами. Сделать тебя мокрым, мягким и открытым для меня. Это то, что ты хочешь? Ебать. Прекрасно. Это не отличается от того, что предполагал Джисон, но, услышать это словами, низкими, напряженными и предназначенными только для него, кажется намного, намного сексуальнее — и страшнее, но в основном сексуальнее — чем он себе представлял. Хан кивает. Тяжело сглатывает, снова кивает и, наконец, выдает довольно сдавленное «да». — Я буду действовать медленно, — уверяет его Минхо. Джисон не уверен, что сможет медлить. Но что он знает? Ничего, как он только что признался вслух. Явно более опытному парню, который ему очень нравится. Минхо целует плечо Джисона. Углубление ниже лопатки. Его ребра, позвоночник, заднюю часть шеи. — Я не… — шепчет он на ухо Джисону, останавливаясь, чтобы лизнуть впадинку за мочкой уха, — Обычно я не ревнивый человек, но это так горячо, что я первый человек, который может сделать это с тобой. — Ммммм. Это все, на что способен Джисон, хотя он хотел бы сказать, что ему тоже кажется это горячим. Чтобы объяснить, как странно утешает то, что Минхо сказал «вместе с тобой», а не «тебе». Но Минхо начинает целовать Джисона по спине, и это абсолютно не делает слова более возможными. Только звуки. Джисон не может перестать издавать жалобные звуки. Еще до того, как Минхо раздвигает ноги и устраивается между ними. Прежде чем он кусает кожу там, где ягодица переходит в бедро, затем успокаивает ее языком. Дыхание Джисона уже нестабильно, слышны всхлипы и стоны. — Мне нравится тебя слушать, — тихо говорит Минхо, когда Джисон хватает подушку и подтягивает ее к своему лицу, — Разрешишь? Джисон прижимает подушку ко лбу, но оставляет рот свободным. Ему нужно за что-то держаться, потому что Минхо после этих слов целует мошонку Джисона и проводит уверенным влажным движением языка по дырочке до его копчика. Это не такое приятное ощущение как от пальцев, но совершенно новое, от которого Джисон дрожит от головы до пальцев ног. — Хорошо? — приглушенно спрашивает Минхо, и Джисон не может подумать, о чем он, иначе будет трястись изнутри, — Ты в порядке? — Ммммм. Он пытается сказать больше, но Минхо возвращается к тому, что делал, поэтому становится очевидно, что этого ответа было достаточно. Хватит, Джисон едва может дышать. Его руки разжимаются и сжимаются, одна все еще обхватывает подушку, другая висит в воздухе. Воздух. Ему нужно… Верно. Хорошо. Он лежит лицом о матрас. Поворот головы дает ему кислород и волну головокружения, которая распространяется по всему телу. Как он мог никогда не подумать об этом? Джисон чувствует извивки, хныканье, одобрительное бормотание Минхо, волны удовольствия, вьющиеся вверх и вниз по его спине, но совершенно не имеет представления о течении времени. Прошлой ночью, когда Минхо использовал свои пальцы, это было странно, хорошо и удивительно, но Джисон все еще мог думать. По большей части. Теперь он просто чувствует. Так хорошо. Мокрый, как сказал Минхо. Открытый. Нуждающийся. А потом он выскальзывает из мыслей, палец Минхо — палец? — проникает в него вместе с языком, и это полное ощущение теплом оседает в костях Джисона. Несмотря на то, что это больше должно быть ошеломляющим, это не так. Джисон может сосредоточиться. Чувствует растяжение и растяжение, когда Минхо заполняет его. Горячо. Еще больше отчаянно. Больше. — Больше, — слышит Джисон свой стон. — Я понял тебя. Рука успокаивающе опускается на бедро Джисона, сжимает его, давая мгновение подумать, что это не то, что он имел в виду, может он хотел больше пальцев, больше растяжки, но затем вес Минхо смещается, и рука тянет бедро вверх. — Хэй, милый, можешь подставить под себя колени? — Милый? — спрашивает рот Джисона, прежде чем его мозг успевает вмешаться. Минхо целует его в поясницу. — Ты прекрасен. Мне нравится видеть тебя таким. К его удивлению, эти слова заставили Джисона почувствовать себя красивым. И смущенным — что неудивительно — но в основном красивым. Он подставляет одно колено под себя и поднимает задницу. Следом за ним другое колено. И испытывает еще больше смущения, но в каком-то смысле это кажется сексуальным и распутным в хорошем смысле. — Да. Ебать. Да, — выдыхает Минхо. Еще один палец. Больше растяжки. Больше тепла. Рот Минхо на ягодицах Джисона облизывает, целует, кусает, посасывает, в то время как его пальцы скручиваются и щупают, заставляя чувствовать себя чертовски невероятно. — Ты хочешь потрогать себя ради меня? — спрашивает Минхо. Да. Но кроме того, он все еще хочет, чтобы Минхо трахнул его не только пальцами, и если он сейчас прикоснется к себе, то может кончить. Так много слов. Вместо своего члена он пытается дотянуться до Минхо. Вместо этого он дотягивается до бедра, и, боже, однажды он спросит, можно ли ему просто потереться о него. — Что… — начинает Минхо, но Джисон прерывает его. — Трахнешь меня? — Ты все еще хочешь, чтобы я это сделал? Я могу заставить тебя кончить вот так. Факт, о котором Джисон прекрасно знает. — Да. Все еще. Пожалуйста. — Хорошо, — Снова эта рука, теплая и успокаивающая, поглаживает бедро Джисона, — Держись за меня. Когда он вытаскивает пальцы из тела Хана, становится не больно, но неприятно. — Подожди. Джисон держится. Он пытается оглянуться, услышав звук открывающегося ящика, и замечает Минхо с бутылкой и квадратом чего-то, что странный мозг Джисона на мгновение интерпретирует как приправу для рамёна — и разве это не выброс адреналина — прежде чем он понимает, что это презерватив. Он закрывает глаза, потому что, очевидно, лучше всего позволить Минхо руководить этим. Больше звуков. Рука снова на его бедре, пальцы Минхо, уже прохладные, скользко поглаживают его щель. Джисон отталкивает их. — Хэй, я начинаю. — Войди в меня. Минхо усмехается. И его прикосновения становятся легче. Медленнее. Фантазии Джисона о том, как Минхо будет дразнить его, были забавными, но он не уверен, что сможет это вынести сейчас. — Пожалуйста? — Извини. Раздается еще один хлюпающий звук, и Минхо снова толкается в него пальцами. На этот раз почти никакого растяжения, только давление и полнота, которые так приятны. — Еще, — снова просит он, — Пожалуйста, еще. — А теперь потрогай себя для меня, ладно? Пока Джисон воспринимает слова, что-то, не являющееся пальцами Минхо, касается его дырочки. Член Минхо. Да. И Минхо хочет, чтобы он прикоснулся к себе. Осторожно, не желая терять равновесие и прерывать то, что делает старший, Хан кладет правую руку на свой член. Он чувствует, как его бедра дрожат от желания пошевелиться, но Минхо бормочет: — Ладно, ладно, ладно, — снова и снова, и он сосредотачивается на этом. А потом — Господи, опять давление — он чувствует, как член Минхо входит в него. Это больно, но и приятно. Он сжимает свой член, из-за чего боль отступает, и чувствует себя немного лучше. — Всё хорошо? — На этот раз Минхо задает вопрос, и замирает, все еще растягивая Джисона, но не двигаясь. — Хорошо. Джисон двигается, поглаживая свой член, немного отталкивается назад и чувствует, как Минхо двигается вперед. Это так интенсивно. Ему хотелось бы увидеть лицо Минхо, поцеловать его, но он также рад, что его не отвлекают. По крайней мере, в первый раз. В следующий — да, он уже хочет, чтобы следующий раз был, хотя они только начали, да и вообще — раз он спросит, могут ли они заняться этим лицом к лицу. На этот раз он просто отдается чувствам. Пальцы прижимаются к яйцам Джисона, и у него перехватывает дыхание, прежде чем он понимает, что это его собственные пальцы. Скользят по смазке, задевая то место, где Минхо входит в него. — Мне остановиться? - Обрезанный, настойчивый вопрос сопровождается выдвижением члена Минхо обратно между пальцами Джисона. Хан изо всех сил старается звучать обнадеживающе. — Мне это нравится. Дай мне почувствовать. Он выдыхает, и Минхо входит обратно. Глубже, чем раньше. Лучше. Джисону приходит в голову дикая мысль, что он может позволить своим пальцам скользнуть вместе с членом Минхо, но его рука летит обратно к члену. Минхо более чем достаточно. Минхо идеален. Еще больше дыхания, бормотания слов, толчков, пауз и сжиманий, а потом они ускоряются. Можно сказать вовсю ебутся. Ритм, бедра Минхо и задница Джисона, ноги, руки, члены и звуки, Хан не знает, как это все описать. Это очень хорошо. А потом внезапно он понимает и всю эту штуку с простатой и дергается, трясется, кончает на простыни и падает на мокрое место, когда его ноги подкашиваются, а Минхо заваливается ему на спину. На этот раз возле кровати лежат влажные полотенца после душа, так что Минхо не нужно никуда идти, прежде чем привести в порядок Джисона. К тому же, кровать и презерватив собрали большую часть беспорядка. — Странно, что я забыл, что мужчины используют друг с другом презервативы? — спрашивает Джисон в волосы Минхо, когда они возвращают дыхание в норму и обнимаются на чистой стороне кровати. Минхо прикусывает, а затем целует грудь Джисона. — Презервативы — хорошая идея, независимо от того, с кем ты трахаешься. — Нет, я знаю. Я рад, что ты об этом подумал. Я просто… Почему подсознание Джисона хочет сказать Минхо, насколько он неопытен в сексе? — Ты просто? — подсказывает Минхо. — Я просто никогда не делал ничего такого, где были бы необходимы презервативы. Немного работы руками. Пара минетов с парнем, у которого тоже раньше ни с кем не было. Извини. Это не очень сексуально. Минхо отстраняется настолько, чтобы посмотреть Джисону в лицо. Он не выглядит отвращенным. Совсем. Он выглядит голодным. — Никогда не извиняйся за это, — строго говорит он, но затем улыбается, — И это сексуально. Очень. Я говорил тебе. Даже если мне не следует этого делать, мне нравится быть первым, кто так прикасается к тебе. В каком-то смысле это утешает, но также заставляет задуматься о том, как много-много людей, вероятно, трогали, трахали и делали все то же самое с Минхо до него. Он не хочет знать, но должен спросить. — Есть ли что-нибудь, где я был для тебя первым? Он хочет забрать свои слова обратно, как только произносит это. — Ты первый человек, которому я представил своих кошек на первом свидании. И первый человек, с которым я продолжил встречаться после того, как тот увидел меня в роли преподавателя. Минхо опускает взгляд на грудь Джисона и проводит пальцем по соску. — И первый человек, которого я трахнул, и который, как я надеюсь, тоже захочет трахнуть меня. То есть. Воу. Воу. Коты и обучение уже помогли Джисону почувствовать себя лучше, но желание Минхо сделать это с Джисоном, хотя тот никогда не пробовал ничего такого, кажется таким значимым. — Хотя я понятия не имею, что делаю? Минхо снова смотрит на него. — Ты позволишь мне научить тебя? Это заставляет Джисона смеяться. — Очевидно, — говорит он. Позже, пока Минхо готовит ему ужин, групповой чат Джисона начинает взрываться. Похоже, все пришли к выводу, что они дали ему достаточно времени и хотят получить обновленную информацию. — Странный вопрос, — говорит он, пока Минхо что-то взбивает в миске, — Или, может быть, слишком рано? — Просто спроси. — Могу ли я рассказать друзьям, что у меня теперь есть парень? Лицо Минхо становится непроницаемым. — Ох. Слишком рано? Извини. Я не имел в виду… — Нет, — говорит Минхо, — Просто я уже сказал Чану и Бинни, что мы теперь встречаемся, пока ты пытался выманить Дори с книжного шкафа. Так что это точно не рано. Неужели я ошибался, думая об этом? Облегчение наполняет грудь Джисона, и он смеется. — Теперь мы встречаемся. Официально. Я им расскажу. Но Минхо подходит и целует его, а Джисон совершенно забывает написать своим друзьям позже. * С первого года обучения в университете Феликс и Джисон отмечают совместную вечеринку по случаю дня рождения. Хотя Феликс обычно печет им торты, печенье или пирожные, они всегда заказывают ужин, позволяя именинникам выбирать, что им больше нравится. Однако в этом году Минхо и Чан готовят. Но все еще в доме Хёнджина и Джисона, потому что, хотя в доме Минхо технически есть место для семи гостей, у Хёнджина и Чанбина аллергия на кошек, а кошки не любят вечеринки. Феликс принес с собой десерт, поэтому ему не обязательно находиться на кухне с поварами, но ему нравится быть там, где есть Чан. Чонина еще нет, потому что у него поздняя встреча на работе, а Сынмин, вероятно, ждет его, чтобы заставить оплатить машину. Ким предпочитает не платить за то, что ему не нужно. В результате Джисон остается в гостиной наедине с Хёнджином, сидящим на коленях у Чанбина, уткнувшись лицом в шею мужчины, ласкает его — по общему признанию, очень впечатляющую — грудь. Джисон не хочет сидеть и смотреть на них, но странно стоять на собственной кухне и наблюдать, как люди, которые там даже не живут, используют все принадлежности лучше, чем он или Хёнджин. Хёнджин и Чанбин начинают целоваться, и Джисон решает, что стоять на кухне не так уж и странно. Однако прежде чем он успевает дойти до нее, в дверь стучат. Чонин и Сынмин оба выглядят довольно потрепанными, когда Джисон впускает их — Чонин с розовыми щеками, а Сынмин с его обычно аккуратными волосами в беспорядке. Младший вручает Джисону аккуратно завернутый подарок и упаковку пива из шести банок. — Был сильный ветер? — спрашивает Хёнджин после того, как они поздравляют Хана с днем рождения. — Нет? — Сынмин выглядит смущенным, снимает обувь и вешает пальто на крючки внутри двери. Феликс выбегает из кухни с криком «Инниминни» и обнимает их. Они смеются и поздравляют его тоже, а Сынмин даже принимает поцелуй в щеку, передавая подарочный пакет и бутылку вина. Чан и Минхо более степенно следуют за Феликсом из кухни. Чан уже встречал их и тепло приветствует, представляя Минхо прежде, чем Хан успевает это сделать. Но Минхо обнимает Джисона, подходя, чтобы поздороваться и забрать пиво, что заставляет Хана чувствовать себя менее неловко из-за того, что он не смог познакомить своих друзей со своим парнем. Его парень. Все еще кажется не совсем реальным, что он может сказать это сейчас. Теперь, когда все собрались, Хёнджин, наконец, убирает руки с Чанбина на время, достаточное, чтобы сыграть роль ведущего, и вскоре журнальный столик стонет под тяжестью пиршества, которое приготовили Чан и Минхо, и каждый получает по тарелке. Самый младший, Чонин, экстравагантно кланяется и жестом предлагает Минхо, Чану и именинникам идти первыми. Сынмин вторит ему, только чуть более саркастично. — Они такие милые, — шепчет Минхо на ухо Джисону, пока они наклоняются к столу, чтобы обслужить себя. Джисон усмехается в знак согласия. Он не может представить, чтобы кто-то не любил Инни или Минни — или Минхо, если уж на то пошло — но он действительно хочет, чтобы все его друзья нравились друг другу. Как только все нашли место, где сесть с полными тарелками, начали расхваливать еду. Они немного рассказывают о том, где Чан и Минхо научились готовить, прежде чем начать обмениваться забавными историями о группах своих друзей со времен учебы в колледже. На короткое время после смеха над тем, как Хёнджин упал с низкой стены, которую он использовал в качестве бревна, прямо на одного из своих профессоров, Минхо поворачивается к Инни и Сынмину и спрашивает: — Как долго вы вместе? — Они не пара, — смеется Джисон. Хёнджин тоже смеется, бросая на Джисона взгляд, который он интерпретирует как «вы можете себе представить?». Хотя никто из остальных не смеется. На самом деле Феликс, Чонин и Сынмин смотрят на него так, будто он только что объявил, что уходит с работы, чтобы присоединиться к цирку. — Они не встречаются? — Минхо спрашивает, когда Джисон говорит: — Что? — им троим. Затем наступает очередь Феликса смеяться, а Хёнджина и Джисона выглядеть растерянными. Феликс так сильно смеется, что падает на Чана, сжимая его футболку и стягивая ее вниз, чтобы остальным участникам стола была видна ключица Чана и подозрительная красная отметина под ней. — Мы буквально были вместе еще до того, как встретили тебя, — говорит Сынмин, тоже начиная смеяться. — Что?! — Хёнджин плачет, — Это даже невозможно! Феликс теперь воет и наполовину тащит, наполовину толкает Чана на пол, чтобы он мог кататься на нем и кудахтать. Но Джисон почти не обращает на это внимания, в основном наблюдая, как Чонин медленно растягивает ухмылку, которая внезапно становится достаточно широкой, чтобы занять все его лицо, и он тоже начинает смеяться. — Что происходит? — Чанбин пытается спросить Хёнджина, но тот находится в режиме полной драмы, откидываясь на диван, закрывая лицо руками. — Я даже никогда не видел, чтобы вы целовались! — Джисон протестует. Он видел, как Феликс целовал их обоих в губы чаще, чем как они целовали друг друга в щеку. Конечно, Феликс довольно часто целует их всех в губы, но все же, — Или хотя бы держались за руки. — Нам не нравится скиншип, — говорит Сынмин, как будто это так просто. Как будто они не дружат уже пять лет. Как будто они не проводили бесчисленные вечера, обнявшись на полу, диванах и кроватях. — Почему вы не знали? — Феликс воет с пола. — Почему ты нам не сказал? — Хёнджин жалуется, пряча руки. — Почему это самое смешное, что я когда-либо видел? — спрашивает Минхо у Чанбина. — Мы предполагали, что ты знаешь, — говорит Чонин, — Феликс представил нас как Инниминни в ту ночь, когда мы встретились. Рука Феликса появляется из-за края стола и машет, как будто он соглашается, что это должно было быть очевидной подсказкой. Чан использует эту возможность, чтобы вернуть их обоих в сидячее положение. На его рубашке мокрое пятно от слез смеха Феликса. Убирая ладони, Хёнджин оглядывает стол, приковывая взглядом Сынмина. — Думаю, я понимаю, почему вы двое никогда ничего не говорили, но, Феликс, ты одержим любовной жизнью людей! Почему никогда не поднимал эту тему? — Я виноват, что ты подумал, что я говорю о ссорах соседей по комнате? — спрашивает Феликс. Чанбин щекочет шею Хёнджина, заставляя его вскрикнуть, и говорит Минхо: — Ты прав. Это весело. — Все в порядке, — тихо говорит Минхо, наклоняясь и утыкаясь носом в щеку Джисона, — Я действительно не думаю, что они пытались сохранить это в секрете, — Джисон знает, что он прав, но это все равно как-то уязвляет. Очевидно, новый парень Феликса знал, что двое лучших друзей Джисона встречаются раньше, чем сам Джисон. — Я рад, что это всплыло сейчас, — говорит Чонин, — Иначе вы могли подумать, что свадебные приглашения — это шутка. — Что? — Хёнджин снова кричит и ныряет за угол стола, чтобы свалить Чонина на пол, взъерошивая ему волосы и пытаясь поцеловать лицо. После этого все превращается в абсолютный хаос. Две недели спустя пришло приглашение на свадьбу, которое было адресовано Хан Джисону и Ли Минхо