Любовь, смерть и Кейя

Уходи, если хочешь - ЩЕНКИ — Мастер Дилюк, —Кейя улыбаясь вошёл в таверну, — могу я зайти? Вопрос был чисто риторическим: Кейе разрешение было не нужно. Дилюк лишь хмуро глянул в ответ. Предлоги, чтобы выгнать Кейю, искать он сейчас не хотел, да и компания названного брата, отношения с которым находились в стадии холодной войны, всё же была привычна и до странного умиротворяла. Дилюк соврал бы, если бы сказал, что не скучает, но признавать это..вслух, ещё и перед Кейей? Увольте. В лучшем случае его слова оставят без внимания, в худшем — начнут дразнить, и тогда Дилюк точно пожалеет, что вообще открыл рот. Зал пустел, таверна затихала, ночь вступала в свои права. Даже самых заядлых выпивох дома кто-то ждал — сестра, мать, жена, муж, отец, брат... Да кто угодно! Люди в Мондштате жили исключительно компанейские, и даже если каким-то чудом ты оставался полностью одиноким, всякие коллеги-соседи-приятели всегда интересовались твоей жизнью так, будто бы ты был их любимым дядюшкой или тетушкой, приехавшим откуда-то издалека. В общем, Мондштат хоть и назывался городом свободы, больше всего ценил именно связи между людьми. Поэтому и всякие увеселительные заведения по типу таверн работали дай бог до двух часов ночи. И то — по праздникам. — Мы закрываемся, прошу покинуть заведение. Дилюк тихо подошёл. Он выглядел так забавно: на лице застыла каменная маска, спина прямая, будто палку проглотил, а руки скрещены на груди. Весь его вид кричал о том, что он очень, просто очень, вежливый бармен, который хочет уйти после тяжёлого рабочего дня, но всякие надоедливые клиенты (не будем тыкать пальцем) мешают ему наконец вернутся домой. Кейя хмыкнул. Конечно, он же тут главная заноза в заднице. Ну что ж, давайте сыграем, мастер Дилюк. — А я не хочу! Обиженный голос резко контрастировал со взглядом — уставшим и пустым. Кейя как обычно мастерски врал в лицо, меняя маски как перчатки. Например сейчас, когда Кейя был откровенно пьян, он пытался играть ребенка. Фразы упростились, звучали как-то наивно, и, если присмотреться, то где-то около зрачков сияли маленькие звёздочки светлой веры в добро и справедливость. В такие моменты Дилюк не знал, что с ним делать. Слишком сложный клубок чувств образовывал их связь. Слишком больно было думать об окончательном разрыве. Чувство покоя и внутреннего равновесия, которые он испытывал в юности, было настолько приятным, что так просто его отпускать он не то, что не хотел — не мог. В конечном итоге они оба знали, что Дилюк позволит Кейе остаться. Просто не могло быть иначе. — Уходи если хочешь, если хочешь останься. Кейя радостно встрепенулся и потянулся к брату. Этот раунд был за ним. Ну что ж... Раз так пошло, то почему бы не подразниться ещё чуть-чуть? — Дилю-ю-юк~ Я так тебя люблю. А ты меня любишь? На лице — улыбка от уха до уха, во взгляде — лишь застарелая печаль. Слова Кейи были настолько же лживы как и он сам. — Мне все равно. Что ж. Дилюк тоже умел лгать, не так превосходно как Кейя, но в некоторых ситуациях достаточно неплохо. В большинстве случаев он просто не видел смысла говорить ложь, ведь, ну..проще сказать правду? Дилюк правда не понимает концепции лжи, ее идеи и... души что-ли? Правда все равно рано или поздно всплывёт, так какая разница: раньше или позже? Дилюк понимал только одну ложь — для защиты собственных чувств и нервов, все остальное — глупость. — Почему ты такой жестокий, мастер Дилюк? Взгляд Кейи выражал притворную обиду, но не без смешинок в глубине. Они искрили, отсвечивали, мешали видеть и были такими яркими-яркими. И Дилюк, и Кейя — оба знали, что в этих словах нет ни капли правды. — Я так заебался, Кейя. Дилюк устало выдохнул будто в подтверждение, поморщился и прикрыл глаза. Хотелось провести рукой по лицу, слегка сдавить переносицу и унять наконец зудящие мысли. Впервые за вечер слышится честный ответ. Тихий смех был ему ответом. — Спасибо хотя бы за одно откровение. До встречи, мастер Дилюк. Кейя уходил. Уходил как тогда — сгорбленный, словно на него лег непомерный груз, и как будто сломанный. Сердце Дилюка дрогнуло. Сейчас он, возможно, совершит одну из самых больших глупостей за свою жизнь. — Подожди. *** надежда - ssshhhiiittt! Кейя молчал, казалось он застыл, онемел от шока. Кейя молчал, но его взгляд был громче любых слов. Кейя молчал, и на него было жалко смотреть — ссутулившийся, он храбрился и всячески пытался выглядеть прекрасно. Кейя молчал, но для того, чтобы понять, что он чувствовал, слова были не нужны. "Обними пожалуйста меня, не дай в себя уйти" Молчание затягивалось, и Дилюк, раздражённо выдохнув, схватил Кейю и развернул лицом к себе. Кейя, в нехарактерной для него манере, отводил взгляд, будто нашкодивший ребенок слушал лекцию от строгого родителя. Дилюк присмотрелся повнимательнее, что-то в этом Кейе — странном и непривычном — пугало его. Его безупречный брат, в небрежно накинутой одежде, всегда с иголочки, будто настоящий павлин, его помешанный на внешнем виде Кейя, сейчас выглядел так...неряшливо. От Кейи пахло потом и пылью, словно не мылся неделю. Его братец, который терпеть не мог посторонние запахи на себе, которого тошнило от грязи, терпел на себе это? Каким бы уставшим он не был, Кейя непременно принимал душ и надевал что-то чистое, потому что иначе... Дилюк как-то застал Кейю в момент приступа — тот выглядел безумно и не понимал где находится, лишь чесался. Его кожу украшали красные полосы, где-то проступали капли крови, но Кейе лишь как заведенный водил ногтями туда-сюда по своей коже. Дилюк не помнит как смог достучаться, успокоить безумного брата, это произошло словно в бреду, казалось, секунда и плачущий и тихо воющий Альберих качается у него на коленях, но больше не пытается исполосовать себя. Тем более неожиданно было видеть Кейю таким: помятым, непричесанным, он будто лишился своего привычного лоска, какого-то внутреннего огня. Перед Дилюком предстал очень уставший человек, человек, которому уже все равно что с ним будет и...будет ли вообще. Ошарашенный своей догадкой, Дилюк спросил: — Что происходит? Дилюк замечал, что Кейя будто прощался со всеми. Постепенно он видел вещи, что раньше принадлежали Кейе, у других людей. На вопрос откуда они у них, ответ был неизменно один: это подарок капитана кавалерии. И если вначале это не сильно беспокоило, то после стало серьезным поводом для волнения. Сколько Дилюк помнит Кейю, тот всегда трепетно относился к своему: сказывалось то, что его оставил отец. Он чувствовал себя чужим и поэтому все вещи, которые ему давал Крепус старался носить как можно аккуратнее. А после того как Кейя вырастал из них, если это была одежда, или, в случае книг, прочитав их тот сразу же возвращал всё, что ему давали. Как-то раз, ещё во время мирных деньков на винокурне, Дилюк спросил почему Кейя так бережно относится к вещам, на что получил ответ, что они не его и поэтому их следует беречь. Мол, только со своими вещами можно обращаться как хочешь, а чужое ещё вернуть надо. Тогда Дилюк ответил, что это его вещи — Кейи — и что он может делать с ними, что хочет. Ответ капитана кавалерии застряли в голове, как заноза в пальце, ныли незримой болью где-то на фоне сознания — не особо мешая, но причиняя некоторые неудобства. "Это вещи твоего отца и твои, Дилюк. Вы и так меня приютили, я не хочу обременять вас ещё больше. Когда у меня появятся свои вещи я вам всё-всё-всё отдам" Тогда Дилюк не придал особого значения этой фразе, но сейчас он понимал столь трепетное отношение Кейи к вещам. И тем более странно было наблюдать за акцией "Подойди к Альбериху с пустыми руками, а уйди с какой-то безделушкой". Будто он раздаривал свое имущество. Дилюк не понимал ничего, кроме того, что это ненормально. — Кейя. Тот нехотя поднял взгляд. Каждый раз когда Кейя смотрел в глаза Дилюка, он видел в них лишь равнодушие, иногда ненависть, что обжигала своим холодным пламенем. Но никогда, с начала их ссоры, он не видел в них беспокойства. Кейю будто ударили под дых. Слезинки начали скапливаться у глаз. Кажется, Дилюк удивился его внезапным слезам: глаза забавно округлились, брови мило нахмурились, выражение лица быстро сменилось на беспомощное, как будто плакали перед ним впервые. Хотя, это далеко не первый раз, когда Кейя начинал рыдать перед ним. В детстве, особенно в начале их знакомства, Кейя постоянно плакал по ночам, и Дилюк всё прекрасно слышал. Сперва он был в растерянности, всё же столкнулся со слезами, тем более в таком количестве, впервые. Позже решил, что попробует как-нибудь помочь. Идея пришла внезапно. Взяв как-то перед сном книжку, Дилюк пошел в комнату к Кейе. Тот лежал на кровати, свернувшись в клубочек и, кажется, даже не услышал как кто-то вошёл. Лишь почувствовав, что кровать слегка прогнулась, Кейя вздрогнул и заметил Дилюка. — Я... Прости, я... Не хотел мешать. Все в порядке, ты можешь идти. Кейя улыбнулся, но красные опухшие глаза, хлопающий нос и покусанные губы выдавали его. — Папа говорит, что сказка перед сном прогоняет кошмары. Но даже если они вернутся, я буду рядом! Ты можешь больше не бояться. Голос звучал неуверенно и слегка дрожал. Дилюк старался вести себя увереннее, чтобы внушить чувство безопасности Кейе, но по его скромному мнению, получалось не очень. Чуть помедлив, Дилюк добавил: — Ты же не против? Глаза Кейи радостно сверкнули. — Спасибо. В ту ночь на винокурне впервые не было слышно плача. Кейя не понял как оказался в объятиях, не понял когда начал плакать взахлёб и пытаться объяснить хоть что-то. — У меня есть два пути. Дилюк внимательно слушал, ласково гладя Кейю по спине. — Либо снова уничтожить всё и к началу прийти. Не смотря на заковыристые фразы, Дилюк понял, что речь идёт о прошлом Кейи. Даже спустя столько лет, тот всё ещё не горел желанием вспоминать. Иногда Кейя мимоходом кидал какие-то фразы. По ним мало что можно было понять. Кажется, единственное в чем Дилюк был уверен это то, что Кейя напрямую связан с Бездной. И что эта связь приносила тому страдания. — Либо снова научиться верить в солнечные дни. *** Фотографирую закат - Fem.love Кейя больше не верил. Он не верил, что сможет жить без тяжкого груза на душе. Не верил, что сможет сделать выбор, когда придёт время. Он не верил в хороший исход. Когда-то в детстве он мог отложить решение на далёкое "потом" и просто наслаждаться мирным временем со своей семьёй. Не смотря на то, что у него были родители, которых Кейя, к слову, прекрасно помнил, своей семьёй он считал именно мастера Крепуса и Дилюка. Названный брат и лучший друг по шалостям, казалось, всегда будет на его стороне. А мудрый отец помогал и поддерживал, уча их не бояться ошибок. Мастер Крепус любил повторять, что все люди ошибаются, что всегда надо найти причину ошибки, что всегда можно всё исправить, что ошибаться — это нормально и ничего страшного в этом нет. Мастер Крепус был хорошим человеком. Именно что был. Наверное, Кейе не стоило тогда вываливать всю правду на Дилюка. Наверное, стоило поддержать его. Наверное, он даже понял бы его, узнав всё позже. Наверное, Кейя просто сломался от смерти приемного отца. Он сильно испугался. Подумал, что если он не расскажет всё единственному близкому человеку, то все станет намного хуже. Подумал, что лучше тот узнает все от него, нежели во время своего расследования. Кейе было страшно. И Кейя искал поддержку у Дилюка. И не нашел ее. Кейя хотел умереть. Слова Дилюка сидели в голове до сих пор. "Замолчи". Глаза Дилюка застилали слезы, все окружающие смешались в одно большое пятно. "Я не вижу лиц, я вижу твоё нутро. И среди него мне не нравится ничего" Когда Дилюк поднял взгляд, Кейя обжёгся. Глаза напротив горели испепеляющей ненавистью. Кейя помнил свои мысли как сейчас. "Дилюк...меня...ненавидит?" "Дилюк?..Меня ненавидит" "Дилюк меня ненавидит" Мир застыл. А Кейя впервые подумал: "Лучше бы меня не было" Осознание накрыло быстро. Кейя тонул в нем, захлебывался в чужой ненависти и своей боли. Кейя ненавидел себя. Кейя не видел смысла жить дальше. Кейя впервые захотел умереть. *** Охота на лисицу - Green Apelsin Кейя всегда делал вид, что все прекрасно. Как бы больно не было. Как бы не хотелось умереть, тот всегда улыбался. Улыбался так, что сводило щеки. Улыбался настолько широко, как только мог. Улыбался не смотря ни на что. Даже годы спустя Кейя все ещё не чувствовал себя на своем месте в Мондштате. Он чувствовал, что занял чужое место. "Лжец", — говорило отражение. "Лжец", — кричали мысли в голове. "Лжец", — говорил сам себе Кейя перед сном. Ему не к кому было идти, чтобы рассказать правду. Из всех его знакомых это могла бы быть только Розария да Дилюк. Но Розария слишком заботиться о безопасности города, а с Дилюком они уже давно в ссоре. Поэтому Кейя справлялся сам со своими проблемами — будь они рабочими или же психическими. Кейя большой мальчик, который самый-самый и, вообще , может все на свете. Даже спокойно выдержать панические атаки и прочие прелести стресса и переутомления. Страшно всегда только в первый раз, ну, может ещё во второй. Но уже так. Слегка. На третий-четвертый-пятый уже все равно. Так, лишь лёгкая усталость, да мысли "Серьезно? Опять? Можно через час, у меня рабочий день в самом разгаре". Его раздражала невозможность контроля над ситуацией, раздражала своя собственная слабость, которую он никак не мог укротить, раздражало, что это всегда так не вовремя. В момент слабости все, чего он хотел — умереть. В его существовании не было смысла. Он вредил окружающим одним своим присутствием. Кейя до безумия хотел быть нужным хоть кому-то. Поэтому он дарил подарки. Отдавая частички себя другим людям, он чувствовал, что приносит пользу. Чувствовал себя нужным. Будто действительно не был одинок. Будто о нем действительно мог кто-то позаботиться. Будто он все ещё хотел жить. Кейя извинялся. Он бесконечно извинялся перед всеми, и если раньше это были просто извинения из-за мелочей, то теперь он буквально извинялся за свое существование. Кейя действительно ненавидел это. Кейя перестал следить за собой. После очередной панической атаки, он понял, что у него уже просто нет сил на это. Смысл, если он скоро умрет? Его вечно отлаженная рубашка помялась. Его всегда вкуснопахнущая одежда приобрела характерный запах пота. Кое-где даже виднелись пятна. Кейе уже было все равно. Стирать и трогать что-то, ну, знаете, материальное было мерзко, а от запаха порошка хотелось вывернуть содержимое желудка наизнанку — тошнило казалось от всего. А Кейя... Он просто хотел делать чуть меньше, чем обычно. Кейя просто хотел отдохнуть. Но единственный вариант отдыха, который он приемлет без чувства вины — смерть. Кейя проклинал свою любовь и мягкое сердце. Он не был своим ни в бездне, ни в Мондштате. И отсутствие дома разрывало его на кусочки. "И в норе, где не достанут псы Тихий шёпот раненой лисы Проклинает та свою любовь" *** Экзорцизм - Сны Саламандры, В Диапазоне - Порнофильмы Дилюк молчал. Он не отталкивал, не кричал, не обвинял. Он просто обнимал Кейю, позволяя тому мочить его кафтан слезами. Объятия Дилюка были привычны. Они дарили успокаивающие тепло и чувство защищённости. Кейя редко чувствовал себя в безопасности, да и сложно ощущать себя спокойно, когда в любой момент придется сделать выбор между родным и близким. Кто бы что ни думал, но Кейя любил Мондштат. В Мондштате всегда ярко светило солнце, красиво пели птицы и всегда, всегда, витал дух свободы и товарищества. Этот город принимал любого, ты мог быть кем угодно — пока ты не задумал ничего против благополучия жителей, ты — желанный гость. Кейя боялся. Он не хотел выбирать. Каэнри'ах оставили, бросили, в качестве шпиона в Мондштат. О нем не вспоминали, не писали, вообще никак не контактировали. О его существовании просто забыли. Вычеркнули, выкинули как ненужную игрушку. Выкинули из жизни родной семьи и родины. Кейя ненавидел чувствовать себя брошенным. "В диапазоне между отчаянием и надеждой" — Кейя... — Молчи. Что бы ни произошло в прошлом, оно должно оставаться в прошлом. Кейе хотелось хоть на секунду снова почувствовать себя нужным. Снова радостно рассмеяться с Дилюком. Снова услышать ворчания мастера Крепуса. Снова убегать от раздражённой их выходками Аделиндой. Снова гулять под дождём, а после пить теплое молоко и уверять, что: "Это просто лёгкая простуда! Мастер Крепус не надо врача! Я полностью в порядке!! Стойте! Дилюк помоги его остановить". Снова радоваться также беззаботно. Снова почувствовать себя живым. "И время, словно тонкий лёд, застыло на часах" Лёгкие поглаживания по спине успокаивали. Время вокруг них застыло, хрупкая атмосфера покоя, впервые за четыре года сложилась между ними. "И снег застыл, часы бегут, я буду повторять" - Я люблю тебя, Дилюк.