Карусель Земля

Полгода плохая погода.

Полгода — совсем никуда.

Никуда, никуда нельзя укрыться нам,

Но откладывать жизнь никак нельзя.

Никуда, никуда, но знай, что где-то там

Кто-то ищет тебя среди дождя.

-Свет! Камера! Мотор! На студии кипела жизнь. Грешники разных мастей слонялись то тут, то там. Каждый не похож на другого. Разные, в плоть до тараканов в мозгах у собеседника, со своими скелетами в шкафах и грязными мыслями, ято так и читались в глазах при разговоре. Но каждый на студии замирал, боясь сделать хоть одно лишнее движение и лишний звук, когда наверху загоралась красная лампочка прямого эфира. -Доброе утро, Ад. На связи я, Кетти Киллджой.- где-то на фоне послышалось приветствие еë напарника, но ловкая грешница сразу заткнула тому рот, стукнув в челюсть. Очередной раз на эфире происходит белеберда, но вот только рейтинги от этого поднимаются до самих небес. И всем насрать какие трюки использовать, хоть сразу трахнуть кого-то в прямом эфире, главное набрать просмотров. — Прошла уже неделя, как сияющее нечто пронеслось по паре районов нашего чудесного города, а затем потухло и свалилось в какую-то помойку. Да, маленькие извращенецы, я уверена, что вы уже нашли это нечто в подворотне и трахнули. -раздался закадровый смех, от которого глаз начинался дергаться- но оставим этот тухляк в прошлом, время чего-то горячего.

***

Дальше Трифена ничего не услышала. Кровь забарабанила по ушам. Она отползла дальше в угол, прямо в грязь, лишь бы скрыться в тени. Она чувствовала как горела еë собственная кожа. Раздирала собственные губы в кровь, пытаясь удержать крик ещë в зародыше. Лишнее внимание Трифене было не нужно. Вот только не Трифена она более. Падший ингел никак не могла распробовать на языке то, как звучит еë новое имя. Бетраил. Предательство. Как иронично. Спасибо, Сера. Она не грех, но она его последствие. Идет с ним рука об руку, как верный всадник и спутник. Вот только хозяин потерян, а найти его она не может. Еë имя более не несет в себе праздник, от прежднего задора отреклась еë душа. А вместе с этим изменения потерпело и тело. Вот только видеть это Бетраил не могла. Она ощущала кончиками пальцев местами потрескавшуюся кожу. Она будто отшелушивалась, давала проблеск новой, как змея сбрасывает старый наряд. Она ощущала как первые дни голову проживала ужасная боль. Хотелось кричать, биться в агонии, вот только такое унижение ей было не доступно. Падший ангел чувствовала и знала, что рога на еë голове буду расти больно и долго. Ужасающий процесс. Бетраил уже начинала завидовать грешникам, которые пришли в этот мир уже полностью обновленными. Пришли в новом теле и со старой душой. Лишь пара вещей отличала еë от них сейчас. И в первую очередь это сила. Чего не отнять, а Бетраил была ангелом. Да, не самым сильным, но древним. Она упоминалась в сказаниях, она была когда Ной строил свой ковчег, была там, когда Иисуса распяли, и даже тогда, когда первые люди сошли на Землю. Она творила, она давала людям свои дары. Она видела Иерусалим. Это и было то, от чего зависела еë сила. Трифена могла создать чудо. Из еë пальцев сочились струи золотого песка. Будто в старых детских сказках, когда Песочный человек создавал людям сны. Бетраил могла воплотить сказку в явь. Она не была воином, она была поэтом. Слово и фантазия — еë главное оружие и сила. Но и ещë одна вещь, чем она отличалась от сброда тут, внизу. Истребители не имели права еë убивать. Это было еë наказание. Вечность в изгнании без права увидеть красоту вселенной. Никто бы не дал ей поблажки умереть от оружие, которое она помогала создавать. Вот так насмешили. Еë могут зажать в угол, избить так, что из пустых глазниц вновь хлынут золотые реки, но не убивать. Страшный самосуд вершили над ней, но никто и слова поперек не смел сказать. Судьба линией на ладони пророчит быть израненной душой. Изгнаником. Чужой для всех живых и мертвых существ. И Бетраил осталось только свыкнуться с этой новой ролью. Привыкнуть к новой жизни, к новому образу, а самое главное — новой себе. Остается только выпустить все обиды и злобу, что накопилась на мир за этот короткий период, слиться с толпой и жить дальше. Она исхудала и осунулась. Тело, что раньше служило оплотом Древне-Греческой красоты и округлых форм, стало похоже не скелет. Раны, полученные при падении на раскаленную землю, остались отливаться золотом. Она была словно мраморная статуэтка на столе писаря. Бледная, потерявшая всю былую красоту, почти не живая. Но чувствуется как внутри бьется раненное от обиды и горечи сердце. Она сидит в самом углу в каких-то лохмотьях, в которые превратилась еë прежняя одежда. Куски тряпок, не более, такими сейчас только да полы мыть. Но именно этот последний кусочек Рая грел тело и сердце. Не душу, что покрылась слоем камня для защиты, а именно сердце. Оно билось так громко. Гоняло кровь туда-сюда, заставляя виски болезненно ныть, а вены на руках вспухнуть. Количество адреналина зашкаливало, что приносило нереальный кайф. Будто наркоман после недавней дозы, Бетраил склонила голову к своим рукам. Новообретенные клыки чесались, грозясь с каждой секундой впиться в нежную кожицу, прокусить тонкий слой и испить собственного нектара. Она была голодная, а жажда мучила горло настолько, что даже хрипеть было больно. Глотку равало. Хотелось от каждого собственного звука впиться такими же новыми когтями в горло и рвать, рвать, рвать. Вырвать себе трахею, заставить позвоночник треснуть под натиском еë же пальцев. Хотелось снести голову к чертям. Вот до чего доводили ее собственные желания. Простая нужда давала в голове картинки немыслимой жестокости. Аттракцион крови и хруста костей. Карусель из выпущенный наружу кишок. Боже, как же хотелось есть. И не какую-то траву, как коза на лугу, а именно мяса. Корова, свинья, курица, ягненок. С кровью. Обязательно с кровью. И ей сейчас насрать, что ей могут подсунуть. Да хоть самого человека, запеченного на углях в соусе из брусники. Бетраил плевать. Главное насытить изнывающий желудок. Она была словно слепой котенок. Беспомощно озиралась по сторонам, местами прислушивалась, лишь бы найти хоть что-то, что может ей помочь. Вот только котенок был в очень острыми когтями. Собственная сила растекалась ядом по ценам, отправляя организм желанием большего. Больше всего и сразу, а главное насытить желудок. Ещë чуть-чуть и этот самый котенок наброситься на кого-то, отгоняя отрезвляющие мысли прочь из разума. Сила, что дарила блага другим, начала обращаться против неë. Будто маленький гремлен, она хотела забрать все себе. Драконом охранять золотые пожитки. Вот только золота здесь не было. Лишь грязный асфальт и песок. А это совсем другое. На такое богатство никто не позарится. Проходящие мимо грешники говорили слишком громко. Не привыкшая настолько сильно опираться на свой слух, Бетраил мучалась от головной боли. Слишком много звуков. А то, что они проходили мимо с чем-то съедобным, от чего так и пахнет кровью, явно не приносило больше пользы. Стыдно признать, но несмотря на всю свою насыщенность и когда-то важность, Бетраил их боялась. Она боялась выйти из этой подворотни, она боялась, что они будут на неë смотреть. Страшилась всего в этом месте. Оно казалось таким инородным. Целиком и полностью отличалось от привычного ей Рая с большим списком правил. Здесь же можно было абсолютно все, чего твоя корыстная душа захочет. А ещë Бетраил боялась, что окружающие заметят еë крылья. Еë лишили зрения, но не способности летать. Будто загнанную в угол синицу. Так жестоко. Она может парить по небу, но не видеть его красоты. Может пытаться улететь, но как она поймет сколько ушло, а сколько осталось. Если не для лавирования сквозь облака, то зачем вообще у неë остались они? Падший ангел не знала. Она лишь укрыла свое тело, что тряслось от холода местных улиц, в своеобразный кокон, заслоняя саму себя от пронзающих до костей ветров. Как в таком месте, как Ад, может быть так зябко? Разве не должно быть наоборот? Вот уже который час из одного из домов, меж которыми она пригрелась, раздавались звуки радио. Уже приевшиеся слуху ведущие то и дело о чем-то говорили. Новости со всех кругов они прерывали лишь на мгновения, разбавляя программу для слушателей своими спорами, криками и прочей руганью. Будь Бетраил снова в Раю, то этих журналистов выгнали бы сразу. Не сколько за то, что они ссоряться между собой, сколько из-за того, что они мешают их слушателям отдохнуть. Вот только это Ад. Здесь всем насрать на чувства друг друга. Эгоисты и педанты сплошь и рядом. И это не может не разочаровывать. Неужели грешники позабыли о человечности, когда попали сюда? Разве Ад не был создан как путь к искуплению? Так почему же с каждым годом они ведут себя все хуже и хуже, полностью привыкая к ужасным традициям этого места. Приспосабливаются к жизни здесь, а не пытаются хоть каплю измениться, чтобы открыть для себя жемчужные врата. Разве так и должно быть? Бетраил напрягало здесь все. Начиная от проходящий мимо и заканчивая районом. Здесь все было слишком чисто, ведь даже находясь в переулке, Бетраил не напоролась на мусор, люди, живущие здесь, были куда опрятнее случайно зашедших, судя по шелесту их одежд. О да, Бетраил узнает это шелест где угодно. В последний раз она была на Земле ровно в то время, когда такие юбки у барышень были очень популярны. И это не могло не вызывать беспокойства. Будто частица размеренной мирской жизни угодила глубоко под землю. Все это… странно. Да, красиво, колоритно и эстетично, но очень будоражить кровь, в плохом смысле это слова. Это место заставляет кровь застывать в жилах и другие рефлексы работать на максимум. Но Ад есть Ад, и даже в такой месте пахло жареным. А точнее кровью и плотью. О да, этот запах был везде. Живот урчал, будто в нем поселился кит, поющий свою дивную песню, которую почти никто не понимает. Как же хотелось есть. В какие-то моменты к Бетраил приходила мысль дождаться звука закрывающейся двери одного из домов, меж которыми она сидела, пробраться туда через окно и отведать чего-то вкусного. Впиться отросшими клыками в чуть холодную сырую плоть и есть, есть и есть. Но такое она гнала прочь. Хоть сейчас она и является уже павшим ангелом, однако до такого опускаться была не намерена. Но что же делать со своими же базовыми потребностями? Остался только один выход. Дождаться, когда жители этого места уснут и что-то быстро сообразить. Терпеть боль было невозможно. Еë разрывало изнутри. Собственная мощь отвергала новую оболочку. Бетраил чувствовала, что крылья покрылись легким слоем песка. Еë собственной силы, что просачивалась наружу и не поддавалась контролю. Она будто сидела на огромном муравейнике. Пески, что затягивают внутрь и не дают глотнуть воздух. Силы буквально покидали еë тело по крупицам, оставляя внутри покрывшийся копотью яркий лучик. Будто маяк в море. Маленький светлый шарик внутри продырявленной грехом душе дарил хоть какую-то надежду. Оставлял немного света внутри. Не давал иссякнуть всему, что в неë вложили. А вложено было многое.

***

Трифена не помнила тот день до мельчайших подробностей. Она помнила себя лишь маленькой пушинкой. Бог тогда лишь пробовал свои силы, делал эксперементы на всем, что могло оказаться в его руках. Именно этим и была Трифена. Само еë появление в таком обличии было лишь провалившейся частью. Изначально она должна была зваться Арктур. Вознесенный страж. Она, а точнее он, если учитывать изначальный план, должна была быть стражем звезд и созвездий, особенно Большой матери Медведицы. Но что-то пошло не так. Как только звезда, из которой еë создавали начала угасать, а на месте еë появляться тельце, уже тогда можно было выделить не мужские, а женские черты. Но разве можно было назвать женскую особь Арктуром? Тогда же вложил в неë свои другие дары. Не меч и щит, как планировал изначально, а чувства. Способность дарить наслаждение, способность угождать другим. Дарить им богатства и изыски. Бог даровал ей изящество. Волю жить в роскоши и вечном празднике. Так и появилась не явившаяся на небосвод звезда по имени Трифена. Но как известно, оно так же переводиться как «Сиять трижды». Но вот сияла Трифена пока только раз, когда же будут остальные два. И Создатель пытался загладить вину за неудачную попытку. Трифена была любимицей публики. Самого Бога она видела лишь раза три, не считая момента первого появления перед его могучим взором. Она была лишь ошибкой. Но заставила других думать иначе. Переубедила думать о том, что она была сотворена не случайно. Она была желанной и нужной в те времена. И это грело маленькое сердце недавно родившегося ангела.

***

А сейчас грело осколок той самой звезды, из которой было соткана. Лишь осколок. Остальное забрали и отняли в самом конце. От совсем новых грешников, проходящий мимо, она слышала обрывки фраз. Они говорили о том, что перед их смертями с неба упала звезда. Возможно, это была она. Может быть именно так всем дали понять, что с Рая был согнан ещë один ангел. А может так небеса плакали о потери их частички. Кто знает. Но хотелось верить, что это в честь неë. Жаль звезд не видно на Адском небе, да и в принципе Бетраил больше никогда их не увидит. Но в Раю все было иначе. Каждую ночь небо будто загоралось тысячами фонариками, освещая путь полуночным спутникам. Тогда было не страшно. В голове всплывали эти картинки, что заставляло тоску все сильнее назидать. Если бы у Бетраил были глаза, то она бы сейчас заплакала. Но даже такую вольность падшему ангелу не дали. Забрали абсолютно все, что она нажила за этот мучительно долгий период. Просто выкинули. Она провинилась, а ошибок от старых ангелов, что правила знают лучше, чем свои пять пальцев, не прощают. Каждую минуту Бетраил корила себя за ту секундную слабость. Она дала волю своим сокровенным желаниям. Именно им. Это был не соблазн. Плод не способен на это. Он манит к себе заблудшие души, что ищут упокоения. Оттого его и называют плодом познания. Душа обретает свой новый смысл, который зачастую разниться с представлениями небес. И жаль, что больше ничего вернуть нельзя. — Мне так жаль. — шептала она одними губами. Падший ангел извинялся за все. За то, что предала свою ангельскую кровь, за то, что поддалась своим соблазнам, за все те ужасные слова, что говорила любому сердцу мужчине. После падения Самаэля она была сама не своя. Еë настигло ужасное горе. И утешение она находила только на Земле. Потомки Адама и Евы были так прекрасны. А некоторые из них так похожи на когда-то самое любимое создание Бога. На блондинистого сына Создателя. На то, кому она на веки отдала своë сердце. Все те поступки, что совершала Бетраил, приходили к ней в голову картинками, одна за другой. Ангел спускалась к людям, была для них музой. Пыталась полюбить их. Согнать с сердца слои пыли и печали. Зажечь его снова. Она искала его лицо среди многих других, но так и не нашла. Такое сияние меж рестрицами, глубину глаз, яркость улыбки. Такого больше нет. Только один. И не еë. Бетраил молила о прощении. Не сколько за саму себя и свои поступки, сколько за тех, кому она своими безрасудными действиями навредила. Тем милым людям, что считали еë своим англом-хранителем. Тем ангелам, что она принесла слезы. Она просила Бога вернуть ей лишь одну вещь. Маленькое золотистое колечко. Последний подарок перед большой ссорой. Она было обещанием не забывать. Хранить под сердцем тайну. Хранить в себе их чувства. Их дружбу. Но ещë она хранила в этом маленьком чуде свою любовь. На ночь подносила пальцы к губам и легонько целовала холодный металл. Представляла будто целовала любимого блондина. Однако при падении кольцо слетело с мгновенно исхудавшего пальца. Потерялось где-то между темных улиц. Вполне возможно, что его подобрал какой-то нищий, жаждущий до денег. Только верить с это не хотелось. Ну не могла она допустить даже мысли, что единственная еë ниточка с прошлым так нелепо оборвалась. А тем временем, пока Бетраил страдала от душашего еë горя, на улицах совсем стихло. Наступила ночь. Если еë можно так назвать в Аду. Когда-то давно Бетраил слышала, что в Дьявольском доме всегда светло. Вот только увидеть этот алый свет она уже не сможет. Полагаясь лишь на свои убеждения, падший ангел пыталась определить время. В каком-то из домов, где стояли часы, резко проголосила свою трель кукушка. Боже, храни тех бесов, что поставили в своëм дивном доме часы с кукушкой. От этого сразу стало понятно, что сейчас полночь. А это значит, что сейчас самое время сделать хоть что-то, чтобы не сдохнуть здесь как бездомная собака. Встав с холодной земли, Бетраил сразу схватилась за стену. Она чувствовала грязь, что налипла на еë тело. Вся эта муть щипала открытые раны. Но, превозмогая тупую боль и цепляясь за кирпич, которым была выполнена отделка дома, она пошла дальше. Босая и почти нагая, падший ангел укрылась крыльями, чтобы хоть как-то спрятаться от острого ветра. Кто бы мог подумать, что именно так она будет отличать день от ночи. По обычному ветру, который по вечерам отдает дикой стужей, а днëм будто вернулся с какой-либо пустыни. Если честно, Бетраил вообще не думала, что ей нужно будет такое понять. Она привыкла к постоянной и комфортной температуре в Раю, к умеренному там уровню влажности и прочие факторы, что делали жизнь там на чуточку ещë лучше. Здесь же такое не доступно. То один раз целый день будет лить дождь, который больно щипал, от чего пришлось скрыться под крышами, то в другой раз несколько суток будет сохраняться жара под 30 градусов по Цельсию, в третий вообще мороз, от которого можно было укрыться только горячим кофе и сидя дома, поэтому Бетраил пришлось сжимать зубы крепче и терпеть. Надо идти, хоть куда-то, но идти. Надо терпеть, дальше лучше. Все также держась за стену, Бетраил прошла мимо очередной подворотни. Она остановилась. Потоптавшись на одном месте, падший ангел нащупала пятками что липкое, а из самой подворотни доносились стоны, будто подбили какое-то животное на охоте. Наклонившись, Бетраил приподняла ногу, что попытаться понять запах на что она напоролась. Пахло бензином, немного сахаром и металлом. Это была кровь! Дальше Бетраил не помнила саму себя. Сначала живот предательски заурчал, потом она резко повернулась в сторону стонов боли и сорвалась. Сорвалась не только с места, но юудто бы с цепи. Она не ела уже около недели, точную дату она не знала. Не похожая на саму себя, девушка вгрызалась в плоть несчастного. Еë удовлетворяли его крики, его кровь, его мясо. Сама суть того, что он удовлетворял еë потребности приносила дичайший кайф. Она не могла насытиться. Грешник уже давно не причал, так как Бетраил вырвала ему пару вен и артерий, когда уменьшала свою жажду его кровью. Она ела, ела и снова ела. Это было так вкусно! Сырая плоть растикалась приятным ароматом на языке. Из-за своего экстаза, Бетраил даже не услышала стук чьих-то каблуков позади. -Так так, кто же это тут у нас? — раздался я высокий манерный голос с долей смешинки в тональностях