а мир был чудесный

— Вы — Алексей Павлович Кондратьев? Кивок. — Воплощение Советского Союза... — ещё один, кажется, даже твёрже. — Сын Российской Империи, отец России, Украины, Белару-... — Да, — уже вслух рыкнул Советы, начиная выходить из себя. — Доволен?! ГДР затих, прервав допрос. К этому Союзу, сошедшему прямиком с поля боя, никто соваться не решался, и советский немец даже понимал, почему. От него за километр разило агрессией, злобой и грубостью, так что находиться рядом с ним было морально тяжело. Как, впрочем, и со «вторым» Третим Рейхом. Он не был похож на безумца и явно не являлся им, Михаэль всегда тонко ощущал подобное. Он отличал и ложь от правды. И этот Алексей явно не лгал, а свято верил в то, что сейчас семнадцатое июля сорок четвёртого года и он держит путь на Берлин. «Такое невозможно!» — помотал головой Миша, после приложив ладонь ко лбу, уже начавшему болезненно пульсировать от напряжения и судорожных раздумий. — «Но, тем не менее, это происходит...» Вдруг Алексей из прошлого подал голос. — Сколько лет прошло-то, парень?.. Псина немецкая, может, умом и не блещет, но я ведь понимаю, что не в своём времени, — теперь молодой смирившийся Советский Союз смотрел на ГДР так же прохладно и серьёзно, как смотрел порой мужчина из его времени. Разглядывая его лицо с расстояния метра Михаэль не смог не отметить то, что пряди волос, что могли бы выбиться из-под ушанки, не были видны. Видно, для чего-то Алексей с особым усердием их запрятал. — Ты... Вы правы, — дрогнув голосом вначале и сглотнув, ответил Михаэль. — Сейчас февраль две тысячи девятнадцатого года. — Война, — резко выпалил Алексей, вскочив со своего стула и напряжённо впившись глазами цвета раскаленного янтаря в прохладные глаза советского немца. — Чем она закончилась? В дверь из коридора постучали.

***

В просторной гостиной дома Валерия слышно было только ход настенных часов. Сверчков для комического эффекта страшно не хватало — только об этом Украина, сидевший между Ярославом и Михаэлем, и думал. За столом у окна расположился Союз, по одну сторону, а по другую — его и Рейха копии из прошлого, явно сконфуженные. Если Рюдигер ни на одного из коммунистов старался не смотреть, Алексей, что был помоложе, разглядывал «себя» с интересом. Посмотреть было на что: Советы был просто ходячей горой мышц и то, насколько он силён, можно было понять даже через мешковатый свитер, что оказался под плотной солдатской шинелью (у заблудшего Союза же — военный китель). Но не тело влекло к себе взгляды, а лицо. Оценив состояние шапки-ушанки и алой звезды на ней, Кондратьев всмотрелся в глаз напротив. И, осторожно и плавно, перебрался к чёрной повязке с жёлтыми серпом и молотом. — Покажешь? — спросил Алексей, ткнув пальцем в сторону повязки копии. Повисла неловкая тишина, ничуть не смутившая молодого коммуниста. Рейх украдкой взглянул на двоих молчавших, после так же молниеносно — на стран на диване. Ни Россия, ни ГДР, ни Украина не шелохнулись. — Не думал уж, что ты, Союз, был когда-то настолько бесцеремонным, — раздался в комнате мужской голос с лёгким налётом немецкого акцента. На проход, откуда он донёсся, обернулись все, а Рейх дёрнулся так, что подлетел со стула и огромные голубые глаза узрели статную мужскую фигуру в чёрном. Здешний Рейх, как и Союз, оказался высоким и рослым мужчиной лет сорока, носившим чёрные брюки, черную рубашку и блестящие лакированные туфли. Педантичности образу прибавлял аккуратный зачёс блондинистых волос назад. Никто из давних врагов на проигравшего не походил, и это вызвало в голове Рейха диссонанс. Как так? За спиной Рюдигера из будущего стояла молчаливая ФРГ, которую даже заметили не сразу. — Проходите, Рейх, — сказала Кора по-русски, призывая старшего Шредера к тому, чтобы он занял своё место. — Туда, — дополнила немка, указав на место рядом с Союзом. Младший Рейх прищурился, наблюдая за копией, спокойно севшей, куда было сказано. — И вы не попытай-етесь друг друга убит-ть? Коммунист и нацист молча переглянулись, после чего второй начал негромко говорить, обращаясь только к Рюдигеру. — Ты пытался. И что произошло? — Этот украинский унтерменш! — вспылив, когда решил, что его обвиняют, младший Рейх вскочил с места и ткнул пальцем в сторону Валерия. — Не позволил мне расправиться с советской свиньёй! Он отобрал у меня нож! Рюдигер склонил голову вбок, слушая и слегка кивая. — Досадно... — вздохнул он, за что до четырёх воплощений у окна долетел возмущённый возглас Украины. — Это действительно ты, — сказал наконец Алексей, лениво приоткрывший глаз. Он не принял ситуацию так серьёзно, теперь уж совсем расслабившись и едва не задремав щекой у стены. — Ёбнутый на голову. Одарив СССР жгучим взглядом, Третий Рейх ничего не сказал ему, вместо этого посмотрев на подошедшего ГДР. — Вы им рассказали? — Да, — прежде чем немец успел раскрыть рот, за него ответил младший Алексей. — И я, честно, не могу понять, с чего ли ты, — мужчина кивнул старшему Рейху, — живёшь и ни о чём не печёшься. М? — Расспросы неуместны, — прохладно сказал нацист, всё так же смотревший на ГДР. Он чувствовал уже себя неловко под взглядом отца. — Это всё очьень хорощ-що... Но мнье каж-жется, что моё, — выделил младший Рюдигер слово, — время нье ждёт. Как вернуться? Старший лишь беспечно пожал плечами. — Временные аномалии сами по себе не пропадают, — сказала Германия. Рейх и не заметил, как дочь подобралась к нему со спины. — Нам нужен специалист по пространству-времени, но на данный момент нет ни одной страны, которая, владея этими знаниями, точно помогла бы нам. Вам, точнее, — исправилась немка, обращаясь к Союзу и Рейху. — Многие держат зло на ваши нынешние воплощения. — Китай точно не из этих, — заявил Алексей, смотря на Германию, хоть то и сложно было сделать с его ракурса, не цепляясь глазами за старшего Рюдигера. — Вы почти ничего не знаете о новом мире, — на холодном лице Коры расцвела снисходительная улыбка, похожая на то самое выражение лица матери, которой ребёнок слёзно доказывает, что Земля плоская. — Вам предстоит познакомиться со многим. — Своих оболтусов я узнал. Так что начнём с тебя, — предложил Кондратьев, смотря на Шредер. — Кто ты? — Кора. Федеративная Республика Германия, — запоздало представилась девушка, косо глядя на брата. Всё-таки решившись на тяжёлый для себя шаг она приподняла руку и указала в его сторону. — Это... — Германская Демократическая Республика, Михаэль. Спасибо. «Немец, а в советском обличии...» — глядя на ГДР, думал младший Союз. — «Он странный.»

***

Неловкое знакомство, на счастья всех, закончилось быстро. Все, за исключением Украины, ГДР и младших нациста и коммуниста, разъехались с квартиры: Союз по тихой грусти скрылся где-то в ночи в одиночестве, а Коре и Рейху (как хотелось бы немке думать, что это относилось больше к ней, чем к отцу...) Россия предложил доехать вместе. — Нет, спасибо, — вместо дочери ответил Рюдигер, смотря прямиком в зелёные глаза Федерации. На крыльце дома Валерия русский и немцы разошлись.

***

Украина, замученный бурным днём, уснул довольно быстро, ему хватило лишь лечь на койку для того, чтоб вырубиться. Благо, комнаты в доме были расположены таким образом, что хозяинв, уснувшему в самой дальней, помешать было нереально. Комната Валерия была соединена проходом с гостиной, где и прошло «собрание», а сейчас на разложенном на полу матрасе крепко спал Совет, после гостиной — короткий коридор, выводивший ко второй комнате и кухне. Рейх, бесшумно покинув зал, в котором ему выделили целый диван, тихонько устроился за столом у окна. Жизнь как будто бы рухнула. Он уже знал, что цель его существования не сбудется. Что бы немец ни делал, как бы не сопротивлялся, эти двое, — ФРГ и ГДР, — заменят его. Кто они вообще?.. Он устранил всех. Немецких наследников в сороковых больше не существовало. Австрия, Швейцария и прочие — слепые котята, а не наследники, да и на Михаэля и Кору не похожи совсем. Неродственные воплощения? Они не берут фамилию предшественника... Дети? Рейх ведь одинок. Бред. Мучительная атихифобия тревожной птицей забилась в груди. «Что я сделаю не так?..»