Вернувшиеся из ада

Тяжелые шаги по земле, сильно тревожили и без того беспокойное сердце командора. — Миссия провалена. — тихо почти шёпотом выговорила Ханджи. — прости Эрвин… Я не справилась. Лицо главнокомандующего посерьёзнело и приняло твёрдый вид. Она вручила ему ту самую нашивку. Нашивку с крыльями свободы, которую когда-то гордо носил капитан Леви, Сильнейший воин человечества. Не знающий пощады не в чем, он был ловок, смел и покорен. Покорен своему командору, готовый бросится на смерть по его одному лишь слову. Служивший ему, как верный пёс, который указывая на титана, незамедлительно кромсал его на кусочки, что тот заливался паром. Именно эту нашивку он держал сейчас. Нашивку Леви. — Прости меня, — повторила она. — он…он… — ее речь потупилась, продолжить не давал возникший ком в горле. Ханджи чувствовала что на пределе. По ее щекам скатывались горькие слёзы, раздирающие душу изнутри. Она подняла свои глаза полные сожаления. Эрвин сильно сжал крылья свободы в руке. Дыхание замерло, он был словно в омуте, уже не слышал что говорила Ханджи. Казалось, что весь мир разрушен. Хотя он с самого начала понимал, что когда-то придет и его черёд. Он знал, что готов на все ради своей мечты, сделает все на что способен. Он был готов пожертвовать даже Сильнейшим войном человечества ради достижения своей цели, но кто знал, что жертвовать прийдется так скоро. Ошарашенный новостью о смерти капитана, весь разведкорпус был в смятении. Большинство солдат просто держались чтобы не сойти с ума и не замкнуться в себе. Смерть Сильнейшего война человечества нанесла большой урон по моральному состоянию всех. Зайдя в свой кабинет, вечно спокойный и рассудительный командор был словно сам не свой. Приступ злости от потери любимого закрыл его глаза. Злости на себя самого, ведь именно он не смог уберечь Аккермана, именно он отказался от присутствия на экспедиции, не зная, что именно эта вылазка станет переломной. Все накопившиеся отчеты, собиравшие пыль на столе, полетели на пол, стул с треском сломался об стену, зеркало в которое так часто любил смотреться Ривай, поправляя свой вид после их бурных ночей вместе, разбилось к чертям. Алая кровь выступила на костяшках, но она не имела никакого значения. Его глаз уловил блеск фарфоровой кружки, стоявшей за стеклянной витриной. Кружка, которую казалось никогда бы не покинул запах чая — кружка Леви. Это единственное, что у него осталось. Он осторожно взял ее в руки, боясь уронить или разбить, словно та была ценным сокровищем. Спиной он прикоснулся к твёрдой стене и медленно сполз по ней вниз, будто был кусочком растаявшего масла. Командор почти невесомо дотрагивался подушечками пальцев, поглаживая стенку и основание кружки. Из-за стресса его тело быстро задремало, все так же не выпуская сокровище из рук, требуя успокоиться. Приближалось время обеда, Ханджи была обеспокоена пропажей командора и желание заставить его что-нибудь съесть, покрывало ее. Эрвин с самого утра не съел ни крошки, а лишь где-то обшивался, отказавшись от традиционной речи после вылазок, чтобы придать мотивацию своим солдатам и доказать что их товарищи погибли не зря. Она торопливо дернула ручку двери, но та не поддалась. Эрвин как всегда по привычке запер дверь. Ханджи постучала, но в ответ она услышала лишь тишину. — Эрвин! — прокричала майор. — ты здесь? В один момент в голове пролетела страшная мысль. — «А что если он наложил на себя руки.» — начала думать Ханджи, но сразу же отмела от себя эту мысль, зная что главнокомандующий не такой человек. Она ещё несколько раз окрикнула его имя, но безрезультатно. Впервые за столь долгое время командор спал так крепко. Видимо боль в душе, сильно утомила его. Хотя он всегда спал довольно спокойно в отличии от Леви. Тот спал чутко и постоянно мучался от бессонницы, что был готов перерезать горло любому, из-за малейшего шороха. Эту истину познал командор, когда без предупреждения вошёл в покои капитана и прилёг рядом. Только вместо тёплых объятий к его горлу было приставлено лезвие ножа. Но Ханджи не отчаялась и бегом отправилась в столовую, надеясь на какую-то помощь. От мыслей об Эрвине, тело бросало в дрожь, что она незаметно для себя врезалась в грудь Майка и Оруо, как раз идущих после обеда. — Ханджи, — откликнул ее из тумана Майк. — О Майк, я вас как раз и ищу, — проснувшись от мыслей заявила девушка. — помогите мне выбить дверь в кабинете Эрвина. От сказанных ее слов лица мужчин побледнели, они и вправду забеспокоились, ведь сами не видели командора с самого утра. — А мы к нему и шли. — рассказал Оруо. — Моблит сказал, что ты уже начала процесс заставления, запихнуть еду в рот командора. — Он запер дверь. Я пыталась позвать его, но тишина. — тараторила майор. — я волнуюсь за него. — Надеюсь он не натворил ничего такого Приблизившись к двери Майк отошёл на метр и с прыжка ударил по ней. Громкий удар заставил главнокомандующего вздрогнуть, от чего тот быстро поднял голову, всматриваясь заспанными глазами в лица гостей. Первое что они увидели осколки стекла, усыпанный пол бумагой, напоминающей важные документы. — Боже, — испугалась Ханджи. Командор не сразу узнал их, он видел лишь очертания темных фигур, стоящих в дверном подходе. Сам Эрвин был удивлён внезапному вторжению. — Эрвин… — Эрвин все в порядке? — первая задала вопрос майор, подбегая к нему и оглядывала его тело на наличие повреждений. — Да, все в норме. — отрезал тот. Сонливость как рукой сняло. Никто из свидетелей не стал допрашивать о случившимся. Эрвин нащупал кружку в своих руках, во сне он ее крепко сжимал и прижал ее к груди, после чего аккуратно вернул ее за витрину. — Пойдём, Эрвин. — взяла его за руку Ханджи.