Белый пепел

Я буду беречь тебя ото всех. Если понадобится даже от себя… Нет, вру. От меня тебя никто не убережет

***

Ритмичный топот копыт разносится по всему лесу. Птицы разлетаются прочь от шумного гостя и, ища защиты у деревьев, поднимаются к их верхушкам. Румяные щеки режет прохладный утренний ветер. Бодрящий воздух наполняет легкие. Прекрасное лицо улыбается миру. Лучи окрашивают зеленые листья в золотистый, а воздух становится словно волшебным под влиянием магии утра. Когда солнце полностью восходит, гость покидает лес. Всадник оказывается рядом с дворцом Арматы. Увидев его, стражники тут же отворяют врата и слегка опускают головы вниз в знак приветствия. Всадник позади слышит лишь «Доброе утро, Ваше Величество». Игривый красавец скачет в сторону конюшни. Чонгук ловит на себе недовольный взгляд Тэхена, который как раз в это время выходит на утренний чай в сад. Омега оставляет свой грязный плащ слуге, другой тут же приносит ему чистый плед. Чонгук садится рядом с Тэхеном. Ему подают вторую чайную пару. От горячей жидкости исходит пар. Чонгук вдыхает аромат чая, подносит обветренные губы к белоснежному фарфору, улыбается: тепло. Омега делает глоток. Крепкий, насыщенный. После вкус немного оседает на горле, оставляя о себе напоминание еще некоторое время. Омега смотрит на сидящего рядом. Король не спеша пьет свой чай, старательно изучая статую, которую он видел столько раз. На его щеках играют желваки. Его сердце сейчас — это жерло вулкана, внутри бурлит лава, которую он всеми силами пытается остудить. — Надо же, ты мне даже ничего не сказал, — шутливо произносит Чонгук. Тэхен все еще молчит. Вулкан не может излиться лавой. Только не сейчас. — Я же вижу, как ты зол. Никак не можешь смириться с тем, что в этой стране твоя власть распространяется на всех, кроме меня? Взрыв! Хрупкая чашка сталкивается с прочной плиткой. Интересно, кто одержит победу? Пока осколки фарфора играют на солнце, один омега перестал дышать. Тэхен резко поднимается и встает напротив Чона, опираясь ладонью о спинку стула, приближается к вжавшемуся омеге. — Ты прав. Я слишком много тебе позволяю и за это получаю лишь язвительные шутки, — процедил альфа. Король резко отстраняется и уходит прочь. Чонгук восстанавливает дыхание, все еще не может привыкнуть к своему мужу, несмотря на то, что они уже четыре года живут вместе и разделяют одно ложе. Допив свой чай, Чонгук направляется в конюшню. Из окна король видит, как поднимается пыль от топота копыт. Тэхен роняет голову на ладони. Прошло четыре года с момента их свадьбы. Но иногда кажется, что они встретились только вчера. Коэффициент строптивости Чонгука никак не уменьшился за это время, а запас терпения Тэхена стремится к нулю. Король всегда отправляет альфу, чтобы незаметно проследил за Чонгуком. По правде, Чонгук никогда не бывает один. Все разы, когда омега покидал дворец, за ним неустанно следил один и тот же преданный альфа. Но только кому он предан? Какая бы погода ни была, в какую бы глушь омега не заходил. За ним всегда следует один и тот же альфа. Ветер забирает с собой слезинки с молодого лица. Омега стоит у того самого обрыва, где по неосторожности он упал. Этот обрыв словно стал четкой границей, потому как именно перед этим падением Чонгук стал думать о том, чтобы дать шанс королю. И сейчас, когда он стоит здесь снова спустя четыре долгих года, в сердце закралось сомнение. Может, это было ошибкой? Он мог просто взять с собой братьев и жить собственной жизнью. Но с другой стороны, сейчас Чанбин и Чан не учились бы в лучшем университете страны, а Ёнбок не получил бы титул графа и не смог бы жить в отдельном особняке с поданными. Тэхен подарил им всем ту жизнь, которую хотели его братья. И сам Чонгук, он ведь живет так, как хочет. Единственное, что просит Тэхен, — его покорности. Чонгук смотрит вниз. Высоко падать, однако. Позади слышен хруст. Омега поворачивается, как вдруг его резко хватают и тянут к себе, и Чон падает на землю. Чья-то тяжелая тушка давит на омегу. — А ну слезь с меня! — в своей манере вопит Чонгук. Нарушитель его покоя поднимается и протягивает руку. Омега отмахивается со словами «убери свои лапы». Чонгук выпрямляется, отряхивает пыль от одежды. Альфа рядом падает на колени, склонив голову. — Простите меня, Ваше Величество! Мне показалось, что вы хотели прыгнуть с обрыва. Чонгук осмотрел альфу. Черная одежда и маска на лице. В такой одежде он сам когда-то ходил. В такой одежде ходят самые приближенные солдаты короля, на которых обычно лежит ответственность остаться незаметными. — Тебя отправил король? Альфа неуверенно и осторожно кивнул. — Ты тут один? Снова кивок. — Я так понимаю, ты следишь за мной не в первый раз? — Да, Ваше Величество. — Сколько времени ты за мной ходишь? — На протяжении четырех лет, сразу после вашей свадьбы с Его Величеством королем. Глаза Чонгука вот-вот вылетят из орбит, и омега готов дать лещей своему мужу. Чонгук закричал на весь лес. Альфа дернулся от неожиданности. Хотя это вполне в стиле Чонгука. Альфа выучил все повадки омеги, почти все. Чон топнул ногой от возмущения и скрестил руки на груди. В голове крутилась одна мысль: «Я ему устрою «я тебя не контролирую и полностью доверяю»!» Чонгук шагнул к своему коню и в какой-то момент замедлился, а потом остановился. — Подожди, — омега стал неспешно двигаться к альфе, все еще стоявшему на коленях, — Встань и сними маску. Хочу посмотреть. Думаю, я могу увидеть лицо того, кто следил за мной столько лет. Альфа поднимается с колен и подходит к омеге. Он выше, чем думалось Чону. Когда расстояние между ними становится незначительным, Чонгук видит лишь глаза, но больно знакомыми они ему кажутся. Они когда-то встречались? Альфа тянется к маске и одним движением срывается ее с лица. Чон видит красивое лицо, черты ему совсем незнакомы, неужели он ошибся? Но эти глаза. Что-то было в ним таким… они были какими-то солнечными? Брови Чонгука летят вверх, а рот приоткрывается впуская побольше воздуха. — Сан? Альфа напротив округляет глаза, ошеломленный ситуацией, спрашивает: — Ты меня узнал? Чонгук хватает пару мгновений прийти в себя. Омега глубоко дышит, протирает лицо ладонями. — У меня сейчас слишком много вопросов, — безрадостно отвечает Чонгук. — Сможешь ли ты на них ответить? — На все, — заявляет Сан. — Почему альфа, с которым мы таскали навоз, теперь в секретной страже короля? — прозвучало не как вопрос, а как укор. Сан ухмыльнулся. — Почему омега, с которым мы таскали навоз, теперь супруг короля? Чонгук хмыкнул. Засчитано. Сан стал острым на язык. — Это долгая история, — отмахнулся Чон. — Моя короткая, но я ее не расскажу. Чонгук выгнул бровь. Сану немного поплохело, потому что именно такое выражение лица было у короля каждый раз, когда он недоволен чем-то. Топот копыт перебивала только трель птиц. Гнедой конь шагал неторопливо, за ним молча двигался Сан. Чонгук не следил за дорогой. Перед глазами проплывали картинки, где он еще был простым слугой в доме доброго господина. В отрезках того времени почти везде фигурировал Сан. — Знаешь, — тихо начал Чонгук, Сан прибавил шага и догнал коня, — Когда-то для меня не было никого ближе тебя. Я мог рассказать всякую чушь, не стыдясь перед тобой; невзирая на то, что ты смеялся над моими «глупыми, но грандиозными планами», как ты говорил, мне все еще хотелось делится всеми своими мыслями без разбора. А сейчас я не могу сказать и пары слов. Грустно осознавать, но за эти все годы меж нами выросла стена. Сан, недолго думая, выдал стандартную фразу: — Мне кажется, все же следует соблюдать субординацию, Ваше Величество. Чонгук возмущенно выдохнул. — Пять минут назад ты говорил со мной неформально, а теперь вдруг вспомнил мой титул? Как это похоже на тебя. Ты всегда любил держать дистанцию, несмотря ни на что. Заботился, выслушивал, помогал, но сам никогда не позволял этого делать в ответ. Не удивительно, что я, будучи неопытным юнцом, влюбился в тебя. Сан тут же остановился. Глаза его распахнулись. Чонгук понял смысл сказанного, когда сильная рука взяла поводья и оттянула их назад. Конь остановился. Сан выглядел чересчур взбудораженным и напористым. Чон хотел вернуть поводья, но пальцы Сана вцепились в грубую кожаную ленту и не отпускали. — Что ты сказал? — Я много чего говорил. Уточняй. Как бы не дрожали руки Чонгука, омега всегда мог контролировать свой голос. За годы, прожитые с Тэхеном, этому невозможно было не научиться. Сан ослабил хватку. Увидев вздернутый подбородок, альфа отступил. Чонгук всегда был таким… своенравным, неуловимым, гордым, непокорным, и оттого таким желанным. Чонгук, поправив поводья, умчался вперед, оставляя за собой клубы пыли и легкий аромат диких груш. Сан глубоко вдохнул и долго не выдыхал, храня в себе аромат. Пожалуй, это единственное, что он может получить от Чонгука. Прошло двенадцать лет, а сердце до сих пор рвется к этому омеге. Сан все еще помнит эти зеленые глаза. Альфа разбито улыбнулся, боль исказила черты его лица. Может у них все могло бы получиться, если бы Сану тогда хватило смелости признаться себе в том, что ему нравится Чонгук. Наполненный яростью и ведомый жаждой мести Чон отпугнул трусливого Сана. Альфа считал, что его отвергнут во имя великой цели, поэтому он отверг себя сам.

***

Ужин Чонгук пропустил. Горло горело от невысказанных слов. — Да как он вообще посмел кого-то приставить ко мне?! Чон ворчал себе под нос, сдерживая кулаки, которые мечтали проехать по лицу Тэхена. Омега ворвался в их покои с королем. Тэхен ожидаемо готовился ко сну. Высокий и статный. Ему всегда шел этот черный шелковый халат. На секунду Чонгук забывает о своем гневе, но ногти, врезающиеся в ладони приводят его в чувства. Тэхен скользит взглядом по пылающим щекам Чонгука. Все тело омеги напряжено. Тэхен нередко видит подобную картину. Красные щеки, уже не такие, как прежде, крепкие кулаки и полные решимости огненные глаза. Тэхен хитро улыбается и двигается навстречу супругу, желая приобнять. — Как провел день? Но омега не разделяет желания короля и резко отстраняется, проходя в комнату. Тэхен снисходительно щурится и подходит к Чону сзади. — Ты что, дуешься из-за того, что было с утра? Омега делает шаг в сторону и поворачивается к альфе. Видимо пара нежных слов и несколько прекрасных цветов не помогут в данной ситуации. Омега действительно взбешен сильней обычного. — Что случилось, Чонгук? — Тэхен начал ласково. — У нас ведь все хорошо было. Мы любим друг друга и доверяем… — Только я! — крик перебивает Тэхена. Омега пытается собраться с мыслями, но получается отнюдь плохо. Чонгук думал, что сможет контролировать себя, но как это временами бывает — нам сложно сдержать себя рядом с объектом сильных чувств. И неважно, положительные они или негативные. — О каком доверии ты говоришь? Доверял только я, — надломленный голос хрипит, заставляя Тэхена растеряться. — Я доверяю тебе, Гуки, — осторожно начал альфа. — Не называй меня так! — Тэхен еще сильней растерялся. Глаза Чона сверкали яростью, за которой умело спряталась обида и боль. — Доверяешь? — ухмыльнулся. — Тогда зачем ты приставил ко мне стража, который следил за мной на протяжении четырех лет? Брови Тэхена взлетели вверх. Сан оплошал или Чонгук такой внимательный, а, может, это воля случая, которую альфа решил не брать в счет? По глазам омеги ясно, что это уже неважно. Тэхен молчал, не знал с чего начать: с оправданий или сразу просить прощения. Чонгук облегчил ему задачу. — Интересно, откуда я узнал? Знаешь, твой солдат хорош, раз я его не замечал столько времени, но сегодня удача мне улыбнулась. Тишина. Такая давящая, держащая в напряжении. Тэхен хочет ее оборвать. — Я хотел быть уверенным, что с тобой ничего не случится. Я хотел позаботиться… Звонкая пощечина оглушила Тэхена. Король провел ладонью по горящей щеке. Он уже и не помнит, когда в последний раз получал по лицу. Кажется, когда его отец еще был в здравии… Альфа поднял глаза полные непонимания. — Нет! — Чонгук держал себя в руках достаточно долго, дрожащий голос и слезы не могут больше прятаться. — Ты следил за мной, потому что ты сумасшедший, помешанный на контроле всего, что движется и не движется. Мне не нужна такая забота, — омега сделал пару вдохов и продолжил ранить сердце, в котором не осталось места для шрамов. Их и так достаточно. — Знаешь, почему за эти четыре года у нас так и не получилось завести ребенка? — Чон говорил осознавая, что давит на самое больное. Тэхен приподнял брови, предчувствуя ужас. — Я все это время принимал противозачаточный отвар, потому что если бы у нас появился ребенок, ты бы меня запер во дворце. А жить взаперти — это не для моей свободолюбивой души. Тэхен похолодел. Глаза его стали стеклянными, а губы поджались. Настолько разносторонне больно, что альфа ослеп от этой муки. Король, не теряя ни секунды, молча оставил своего супруга.

***

Карета останавливается возле главного входа. Прибыла семья Чон. В зале для гостей разносится детский смех, когда Чонгук подкидывает в воздух младенца, и, поймав, зацеловывает мягкие щеки. — Мое сердце каждый раз замирает, когда Чонвон в воздухе, — Юнги держится за Хосока, рука альфы покрывает сверху нежную ладонь. Чоны стали родителями шесть месяцев назад. У них родился прекрасный омега с игривыми глазами и милыми ямочками на пухлых щеках. Малыш заглядывает в зеленые глаза, расплываясь в беззубой улыбке. Чонгук и сам выдает улыбку в ответ. Глаза Тэхена уставились на сияющего омегу и что-то дрогнуло в их глубине. Чонгук заставляет его сердце сжиматься от боли. За ужином шум издавали только Чонгук и Чонвон. Они словно соревновались между собой, кто звонче будет смеяться. Бесспорно победил Чонвон. Его смех перешел постепенно в плач. Малыш утомился за вечер и потянулся в теплые объятья папы. На тонких кистях выступают паутинки венок. С каждым днем Чонвон растет, а значит тяжелеет. Заметив напряжение вокруг сомкнутых губ, Хосок берет малыша к себе, тот жмется к крепкой груди отца. Чонвон быстро засыпает на руках Хосока, не удивительно, ведь он нашел в отце защиту и покой. Юнги аккуратно кладет голову на плечо супруга, умиляясь тому, как Хосок целует в лобик своего маленького омегу. — Наш дворец такими темпами превратится в пряничный домик. Шутка Тэхена была бы смешной, если бы в его голосе не было слышно печали. Король уже который год ждет, когда Чонгук подарит ему наследника. Вчерашнее заявление омеги ошеломило и разочаровало одновременно. Он разочарован в себе. Неужели, он выглядит таким тираном в глазах Чонгука? Желание контролировать — это продолжение страха Тэхена потерять любимого. Чонгук прав, Тэхен бы стал категоричнее к вылазкам омеги из дворца. Максимум — дворцовый сад в сопровождении свиты. Семья Чон провела ночь во дворце, и утром Чонгуку захотелось уехать с ними. Давно не посещала его душенька их прелестного дома, по правде, Чонгук таким образом сбегал от пытливых глаз Тэхена, которые ищут хоть какой-нибудь намек на перемирие. Играть целый день с Чонвоном утомительно. Чонгук, оставив малыша родителям, отправился на конную прогулку. Один. Сердце сумасшедше бьется, когда легкие вбирают аромат чистой свободы. Топот копыт бьет в такт внутренней песне омеги. Изворачиваясь и убегая от альфы, омега задевает рукавом кусты, где ищут свою безмятежность птицы, видимо, покой их сегодня обойдет стороной, но не Чонгук. Свисающие рукава создавали ощущение, будто вместо рук крылья, Чонгук несся вперед. Знакомый звонкий смех заставляет альфу застыть на мгновение. — Эй! Догоняй. Чонгук зазывающе толкнул Сана. Тот погнался за ним. Понимая, что вот-вот проиграет, Чонгук резко остановился, повернувшись к альфе, вытянул руки вперед. — Все, я устал, — омега вальяжно проплыл мимо, Сан сделал вид, что ничего не заметил. — Принесите нам, пожалуйста, воды, — сдержано, поднимая уголки губ, Чонгук обратился к слугам. Сделав глоток, Сан сел рядом с Чонгуком за стол возле фонтана. Слегка прищурившись, стал разглядывать омегу. А омега разглядывал фонтан. Как журчит вода, как дышат деревья рядом, как синее небо благоволит ясной погодой и как же сильно ему нравится этот фиолетовый наряд. — Ты в последнее время смеешься больше обычного, у тебя что-то случилось? — не отрывая взгляда, спросил Сан. — Вот глупыш! Люди смеются, когда им весело и хорошо. — Но не ты... Игривая улыбка растаяла на красных губах. Чонгук опустил взор. — Ушел в ощущения, — констатирует факт альфа. Молчание было бы долгим, если бы Сан не продолжил. — Я вижу, что с тобой что-то происходит. Почти все свое время ты проводишь либо со мной, либо уезжаешь во дворец графа Чона. Я, конечно, рад, что за эти недели мы так сблизились, но, по моим подсчетам ты почти месяц не проводил время с королем. Даже ешь ты со мной где попало, а не как положено омеге твоего статуса. Я могу чем-то помочь тебе? Теплая рука обхватила тонкие пальцы. Чонгук посмотрел на Сана. Эта солнечная улыбка и добрые понимающие глаза. Сердце омеги отозвалось. Чонгук всеми фибрами души ощущал, что его боль не просто видят, но и испытывают то же самое, тем самым разделяя ее. Тэхен так никогда не умел. Он пытался понять, и он понимал Чонгука, но не мог разделить его боль. Тэхен из тех, кто мог зашить твою рану, не ощутив, каково это. Он понимал и предполагал, но не ощущал того же. Волнение охватило Сана, когда Чонгук сжал в ответ его руку. — Ты чувствуешь меня так, как никто не чувствует, и рядом с Тэ мне очень этого не хватает. Самые глубокие слезы вырвались на свободу. Сан обнял Чонгука. Тонкая душевная организация омеги не выдержала. Чонгук разрыдался на груди альфы. Сан с чуткой нежностью гладил пушистую головушку. Выпустив мучительные слезы, омега стал отходить. Утерев глаза, Чонгук обнял в благодарность Сана. Омега поднял взор, обратив его на открытое окно дворца и столкнулся с грозным взглядом короля. Он на него никогда не смотрел так пугающе. Тэхен из тех, кто думает долго и действует быстро, но сейчас он просто будет действовать быстро.

***

Темница не самое приятное место, но впервые Тэхену все равно, что здесь сыро и смердит трупами крыс вперемешку со зловонным запахом грязных тел. Король и сам не помнит, сколько раз он успел ударить Сана, наверное люди столько не выдерживают. Альфа сплюнул кровь и гордо поднялся, еле держась на ногах: — Я видел его самые тяжелые дни, самые горькие слезы и был первым, ощутившим его аромат. Губы Тэхена стали ниточкой. — К тому же, — Сан подошел вплотную к королю и продолжил едко. — Мы были первой любовью друг друга. Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих. Чонгук до сих пор влюблен в меня, иначе за четыре года супружеской жизни у вас уже был бы ребенок. — Мерзавец! Тэхен замахнулся, но Сан сумел увернуться, скривил рот несмотря на боль, изобразив что-то наподобие улыбки. И эта улыбка не сходила с его лица, она была единственным источником света в затхлой темнице. Но свет погас... Король сразу после встречи с Саном поднялся к Чонгуку. Его солнышко спало мирно, обложившись подушками, обняв ту, которая ярче пахла альфой. Тэхен присел на корточки возле кровати, заправляя прядь непослушных волос за маленькое ушко Чонгука.

Никто и никогда нас не разлучит, а если посмеет, то я разлучу его с жизнью

Утром весь город стоял на ушах, потому что король отдал приказ казнить предателя дворца. Тэхен отказался от этой формы наказания, в последний раз казнь проходила много лет назад, это были друзья отца, которые действительно являлись предателями. Сладко спящий Чонгук проснулся от возни за покоями. Озорное любопытство не позволило омеге просто наблюдать за всеобщей суетой. Он всеми фибрами души ощущал волнение в воздухе. Но к кому бы Чон не подходил, все проходили молча, опустив испуганные глаза. Джин долго не сумел смотреть за картиной под названием «поиски информации, о которой Тэхен велел не говорить его супругу». Потянув за рукав омегу, советник шепнул: — Сана сегодня казнят в полдень. Джин скрылся незаметно для остальных, оставив взволнованного Чона с будоражащей информацией наедине. Почва ушла из-под ног. Его Тэхен не мог так поступить... Посреди огромного зала со снующими слугами, Чонгук почувствовал себя одиноким. Его облили ледяной водой, обсыпав градом, а затем скинули с обрыва, бросив в объятья скалам. Он совсем не знал Тэхена и силы его любви… любви ли? Одержимости. Когда же он успел стать таким, или он всегда был таким? Чонгук был слеп. Но прозрев за секунду, он стал самым несчастным человеком. Пожалуй, жить в незнании слаще, чем пребывать в горечи правды. Ватные ноги несли к Тэхену, Чонгук не разбирал комнат, ориентируясь лишь по ощущениям. Омега предстал перед королем. Альфа как ни в чем не бывало копался в своих записях, услышав чужое присутствие, поднял взгляд и буднично посмотрел на Чонгука, словно не он отдал тот приказ. По пустым глазам Тэхен понял, что что-то не так, ему не хотелось верить, что кто-то все-таки разболтал. — Слушаю, милый, — держа нейтральный тон начал Тэхен. Тишина. — Чонгук, как спалось? — Прекрасно, пока мой сон не закончился, и я не обнаружил, что мой муж монстр, — обреченно произнес Чон. Глубокая складка легла меж бровей альфы, тяжко вздохнув, положив на стол записи, король направился к супругу. Чонгук шагнул назад, не позволяя сокращать расстояния. — Пожалуйста, выслушай меня, — слишком напористо вышло, на самом деле самому Тэхену было невероятно сложно находится в этом напряжении. Непостижимо для ума, все благоразумие покидает Тэхена, когда ему кажется, что Чонгук может исчезнуть в любой момент, если он не будет все время под присмотром. Этому чувству просто невозможно противостоять. Любая помеха отношениям с омегой будет восприниматься потенциальной угрозой, требующей незамедлительного устранения. Кисть альфы тянется к объекту боготворения, но омега резко отбрасывает ее от себя со словами: — Убивший моего друга не может прикасаться ко мне. Почему ты отбираешь всех, кто мне дорог? Наполненные слезами и болью глаза пробили сердце Тэхена воспоминаниями о той ночи двенадцать лет назад…

***

Сжечь дотла, кажется, теперь это об их любви.