Святой Кроули

Несмотря на то, что весь день прошел очень быстро, сейчас для Кроули все было, как в замедленном действии. Он все видел, словно во сне. Как в самом страшном сне. Азазель, которого среди прочих всадников прозвали Смертью, едва успел поднести пистолет, как Кроули тут же бросился в сторону. Но он не убегал. Наоборот, он бежал навстречу. Бежал к Азирафаэлю. Его определяющей задачей на данный момент стало опередить пулю. На краю сознания Энтони услышал выстрел, но за ним прозвучали намного громче удивленные и испуганные детские крики. За выстрелом последовал резкий толчок. Кроули точно не сообразил, но, кажется, его толкнули в грудь, потому что у него резко сперло дыхание, будто из его легких весь воздух выкачали. А потом он упал. Резкая боль пронзила его голову, когда он неудачно свалился на землю, треснувшись своей башкой о твердый асфальт. Шум крови в ушах, и оглушительный стук забившегося с новой скоростью сердца в груди не давали Кроули сосредоточиться на том, что происходило вокруг него. Он прищурился, пытаясь разглядеть обстановку, что царила сейчас в округе, но, казалось, его окружала лишь сплошная тьма. А потом Кроули увидел ореол света, а в этом свете сумел разглядеть белое лицо Азирафаэля, искаженное гримасой ужаса. Кроули не мог понять, почему его ангел был так испуган? Что произошло? Будто с ударом всю его память резко отшибло. Попытавшись что-то вспомнить, что-то очень важное, Кроули зажмурился, но ничего не вышло. Словно часть его мозга, отвечающая за воспоминания, была окутана сволочным непроглядным туманом. — Кроули! — из его сумбурных мыслей Энтони выдернул испуганный голос Азирафаэля. Он снова посмотрел на него. На его лице была видна ясная дорожка слез. Почему его ангел плачет? Разве Кроули сделал что-то плохое… снова? Энтони в замешательстве хотел дотянуться до лица Азирафаэля, обхватить его мягкую щеку, провести по скуле большим пальцем, утереть эту ужасную слезу. Но Кроули не мог. Он не чувствовал собственного тела. Он его не контролировал. Что же все-таки произошло? — Кроули, дорогой! — Азирафаэль снова вытягивает его из замешательства и легкого ступора. Энтони опять смотрит на его лицо и пытается вспомнить. Но у него не получается. Но, может быть, ангел помнит? Где они? Что делали? Почему он сейчас плачет? — А-ангел, — Кроули не узнает собственный голос, разве он всегда был таким слабым, таким сиплым и тихим? Он слышит еще чей-то голос. До боли знакомый. Но и его не может вспомнить. Но почему-то этот голос вызывает у него страх. Кому же он принадлежит? Азирафаэль тоже его слышит, и его прекрасное лицо перекашивает гнев, его глаза становятся до ужаса холодными и ледяными, Кроули сковывает страх, ему тоже становится холодно. Его тело пробивает жуткий озноб. Краем глаза он видит в руках ангела блеснувший пистолет, и тут же раздается еще один выстрел. Ни крика, ни возгласа не последовало. Лишь глухой удар чего-то тяжелого тела об землю. Это был Азирафаэль. Они посмели стрелять в чертового Азирафаэля! Он падает безвольным мешком подле Энтони. И Кроули приходит в чувства, словно с этим выстрелом к нему возвращаются все воспоминания прошлых суток. Он видит Азирафаэля, лежащего рядом с ним на спине, в его свитере зияет свежая дыра. Кажется, Кроули кричит. Он не слышит собственного крика. Он не слышит ничего. Его силы хватает ровно настолько, чтобы дотянуться и обхватить руку ангела своей. И перед тем, как окончательно провалиться в приятное беспамятство, что с каждой новой секундой окутывало его все сильнее, заворачивая в мягкое звездное одеяло, Энтони слышит еще серию криков и выстрелов, и, возможно, отдаленный вой сирены. Весь их план изначально состоял лишь в том, чтобы суметь задержать всадников до прибытия подмоги и полиции. Несильно замысловатый план, без мозголомающих многоходовок и неожиданных поворотов. Все было достаточно прямолинейно и незатейливо. Сначала эта простота немного напрягла Кроули, но потом, как только Азирафаэль сказал, что полностью доверяет ему проработку мелких, но важных деталей, Энтони немного расслабился, полностью увлекшись разработкой их действий. Для начала они опоздали. Ровно настолько, чтобы опоздать, и настолько, чтобы всадники не подумали, что что-то не так. Кроули педантично точно распределил время, поэтому они приехали как раз вовремя. У них был план. Но как бы он ни был плох или хорош, все равно все пошло по пизде. Когда «переговоры» шли в полном разгаре, появились дети. Откуда? Когда они успели приехать на своих дурацких велосипедах на заброшенную авиабазу? И, собственно, почему они не сидели дома и не делали уроки? Этим же обычно занимаются дети? Нет, ни черта. Они лазят по всяким заброшкам и рушат все планы. ГДЕ КНИГА, КРОУЛИ? спрашивал Азазель, как-бы невзначай крутя в руках пистолет, как делали мафиозники в 20-30х годах прошлого века. Видимо, у каждого наемника в банде Люцифера были подобные ужимки и комплексы, когда они начинали копировать крутых гангстеров прошлого. — Я оставил ее в особенном месте, — начал Кроули разводить свой продуманный и выученный монолог, — не здесь. — Чего же ты, сладкий, не захватил ее с собой? — спросила рыженькая девушка, хитро улыбаясь, хоть ее улыбка скорее напоминала звериный оскал, настолько она была жуткой и вызывающей. — Ради безопасности, — легко пожал плечами Энтони, поправив очки, что висели у него на носу, — ты ж меня знаешь, как я пекусь о своей шкуре. Он мельком взглянул на Азирафаэля, но тот стоял неподвижно, готовый в любую секунду схватить собственный пистолет. — Теперь тебе придется печься еще и об этих четверых, — хмыкнул чернокожий мужчина, обнажив свои острые, как бритва, зубы в голодной усмешке. Азирафаэль и Кроули, не сговариваясь, встали перед детьми, загораживая их своими телами, словно за ними раскрылись пара огромных крыльев, огораживающих ребят. Они были готовы защищать этих лоботрясов ценой своих жизней. — Вы просто банда неудачников! — выкрикнула внезапно Пеппер, выглянув из-за худого тела Кроули, — пошли вчетвером против двоих! — Давай, деточка, скажи мне это в лицо, — ухмыльнулась рыжеволосая, крутанув в руке свой небольшой нож, опять же ради дешевых понтов. На этот раз из-за бока Азирафаэля появилась копна непослушных кудрей, а за ними — умное лицо Адама. — Это правда, не честно, — заметил он, нахмурившись, — изначально вас было больше. — Не лезь, дитя, — хмыкнул чернокожий мужчина, наморщив свой большой нос, — мне не впервой убивать детей. Азирафаэль и Кроули встали плотнее, пристально следя за каждым движением всадников. Сегодня никто не умрет. КОНЧАЙ ЛОМАТЬ КОМЕДИЮ, КРОУЛИ, снова изрек Азазель, взглянув на Энтони своими пронзительно голубыми глазами, совсем не такими, какие были у Азирафаэля, они были неживыми, ОТДАЙ НАМ КНИГУ, И МЫ НИКОГО НЕ ТРОНЕМ. — Сказал парень по кличке Смерть, — парировал Энтони, поведя плечом, — мне нужны гарантии, что никто не пострадает. — Не в вашем положении ставить нам условия, — заметил хмурый белобрысый парень, молчавший до этого, и лениво пнул пустую алюминиевую банку. — И все же у нас оно будет, — непривычно суровым голосом заметил Азирафаэль, глядя прямо в лицо Смерти, — дайте детям уйти, и мы отдадим вам книгу. НЕ В МОЕЙ ЖИЗНИ МЕНТ БУДЕТ ОТДАВАТЬ МНЕ ПРИКАЗЫ И СТАВИТЬ УСЛОВИЯ, зло сказал Смерть, и едва он успел поднести свой пистолет, как Кроули тут же бросился в сторону. Но он не убегал. Наоборот, он бежал к Азирафаэлю… Кроули очнулся, от пикающего противного звука кардиографа. Он не спешил открывать глаза, пытаясь понять, где он по звукам и запахам. Пахло морфином, перекисью и таблетками, а учитывая упомянутый звук кардиографа, Кроули понял, не открывая глаз, что он в больнице. В данный момент он лежал на кровати. Весьма удобной, кстати. Когда Энтони лениво приоткрыл один глаз, его тут же ослепил яркий солнечный свет, бьющий через окно. Тихо застонав и пошевелившись, он принял относительно сидячее положение и попытался проморгаться. — С добрым утром, — совсем рядом послышался знакомый насмешливый голос. Кроули огляделся и заметил Анафему, сидящую с толстой книжкой на коленях возле его кровати. — Нгк… — пробормотал Энтони, пытаясь оглядеть свое тело на предмет повреждений. Почему он был в больнице? Что с ним случилось? Почему у него опять провалы в памяти. Наконец, он нащупал небольшую тугую повязку, обернутую вокруг его груди в районе сердца. Анафема молча за ним наблюдала. — Подожди…в меня стреляли, — отрывки памяти начали по-тихоньку возвращаться к нему, и его глаза внезапно расширились, он в ужасе уставился на девушку, почти крича, — в Азирафаэля стреляли! Почему-то ведьма внезапно расплылась в яркой счастливой улыбке, подавшись вперед и сгребя Кроули в свои объятия. — Ты такая королева драмы, Кроули, честное слово, — пробормотала она ему в шею, и тут же отстранилась после слабых похлопываний по спине в ответ, — ты забыл, оболтус? На вас обоих были бронежилеты. Кроули тупо уставился на нее, еще раз взглянув на свою повязку. — А… это? Девушка снова улыбнулась, убрав книгу в сторону. — Вы же остановили работу почти целой мафиозной группировки. С вами обращались, как с царями. Я сама видела, — хмыкнула она, покачав головой. — А что с Азирафаэлем? Где он? — обеспокоенно спросил Энтони, невольно сжав края своего покрывала. Лицо ведьмы на секунду вытянулось, но она тут же улыбнулась, но то улыбка была уже не солнечная и счастливая, а скорее извиняющаяся и виноватая. — С ним все в порядке, правда, — заверила она Кроули, подняв руки в примирительном жесте, — просто, когда в него стреляли, он упал… не очень. Кроули напрягся, сжав кулаки до побелевших костяшек. — Но, он поправляется, — продолжала щебетать девушка, вскакивая с кровати, — с ним сейчас Ньют. — Это неважно, — фыркнул Кроули, хотя в глубине души он был рад, что ангела не оставили одного. Он, со всей аккуратностью, вынул капельницу из вены, и вскочил с кровати. Но дорогу ему преградила Анафема. — Тебя ведь нет смысла уговаривать лечь обратно? — уточнила она, прищурившись и скрестив руки на груди. — Уйди с дороги, женщина, — Энтони хотел, чтобы его голос был суровым, но он прозвучал довольно жалко и неубедительно. Поэтому Кроули добавил более тихо, — я должен его увидеть. Девушка вздохнула, кивнув и отойдя от двери. — Знаю. Иди, несчастный Ромео. Его палата в самом конце коридора, справа. Кроули быстро кивнул, буквально вылетев из своей комнаты, и довольно резво на негнущихся ногах побежал в нужную сторону. Он хотел было без стука ворваться в палату, но, решив, что может побеспокоить Азирафаэля, тактично постучал. Через пару секунд дверь скрипнула, и в дверном проеме появилось лицо Ньюта. — Я так и знал, что ты придешь, — полушепотом сказал офицер, выходя из палаты, — инспектор Фелл еще не проснулся, но с ним все хорошо. Ой… Лицо Ньюта изменилось, когда он взглянул Кроули за плечо. По инерции Энтони тоже обернулся и увидел двух направляющихся к нему полицейских. Кроули тут же начал лихорадочно обдумывать, как ворваться в палату Азирафаэля и запереться там на какое-то время. Он обязан был самолично убедиться, что с его ангелом все в порядке. Но этого не потребовалось, Пульцифер спокойно ему улыбнулся, пройдя мимо него и шепнув, что все уладит. Почему-то Кроули ему поверил и быстро шмыгнул в палату, закрыв за собой дверь. Прислушавшись и удостоверившись, что голоса и шаги утихли, Энтони обернулся и увидел его. Азирафаэль лежал в кровати, также освещенной утренним мягким солнечным светом из окна. Он блестел. Его грудь медленно вздымалась и опускалась под мягким одеялом, а веки совсем немного подрагивали. Рот был приоткрыт, и на подушку лениво стекала слюна. В общем, не было для Кроули картины прекрасней и умиротворенней. Он неспешно подошел к кровати и уселся подле Азирафаэля на свободный стул и придвинул его еще ближе. Голова ангела была обмотана белой повязкой, а на виске проглядывала засохшие капли крови. У Кроули сдавило живот. Он аккуратно обхватил свободную ангельскую руку, некрепко сжав. Совсем как на авиабазе. Непролитые слезы все же хлынули у него из глаз, и Энтони даже не пытался их остановить. Он смирился. Сдерживая всхлипы, чтобы не разбудить его друга, он прижался своим холодным лбом к теплой руке Азирафаэля, склонившись над его кроватью. — Прости, прости, прости… — шептал он, гладя его приятно шершавую руку, — это все моя вина… только моя и больше ничья. Мне так жаль, ангел, мне очень, очень жаль… Он тихо всхлипнул, чувствуя на губе и языке солоноватые слезы. — Это все из-за меня… я так тебя люблю, и я так виноват перед тобой и остальными, — он слышал, как его голос дрожал, но ничего не мог с эти поделать, — а сейчас ты тут и… Он прервался, почувствовав, как его руку сжала ладонь Азирафаэля. — И я тебя люблю, кретин…ой, то есть Кроули, — пробормотал ангел, его голос отдавал хрипотцой, но в остальном казался вполне нормальным. Он прочистил горло, и Кроули резко вскинул голову, пытаясь разглядеть Азирафаэля сквозь пелену слез. — Хотя от кретина в тебе тоже что-то есть, — усмехнулся Азирафаэль в характерной для него манере, и сердце Кроули растаяло. Он был в порядке! — О, Господи, анге-е-ел, — протянул Кроули, снова не сдержав радостный всхлип. За то, что он расплакался на глазах у Азирафаэля он отчитает себя как-нибудь потом. Не до того сейчас. — Иди сюда, старый ты Змий, — улыбнулся Азирафаэль, раскрыв руки, и Энтони в тот же миг прильнул к нему всем своим телом, почти улегшись сверху. Азирафаэль оказался невероятно теплым. Он, как и все здесь, тоже пах больницей, но каким-то чудом смог сохранить и свой собственный эфирно-зефирный запах, который Кроули тут же учуял, уместив свое лицо в его шее. От этого опьяняющего запаха действительно хотелось и плакать, и смеяться, и прыгать от счастья, и никуда не отходить, и продолжать вдыхать его аромат. — Ты меня очень напугал, — тихо заметил инспектор, обняв Энтони и положив свою руку ему на затылок, начав перебирать немного отросшие волосы. — Знаю, извини, ангел, — пробормотал Кроули, слегка оторвавшись от ангельской шеи, и теперь его нос щекотали непослушные белоснежные кудряшки. — Не извиняйся, — хмыкнул Азирафаэль, не смея отпускать Кроули и прерывать объятия, — не твоя вина. Кроули почувствовал жгучий стыд, что начал окутывать его, как языки беспощадного адского пламени. Нет, это была полностью его вина. Его и все тут. Точка. Словно услышав его мысли, Азирафаэль разжал объятия и заставил Энтони посмотреть себе в глаза. — Не вини себя и не сокрушайся, — ласково сказал он, одной рукой продолжая гладить его по голове, а вторую положив ему на щеку, утирая дорожку слез, — за все, что мог, ты уже извинился. И я тебя простил. И ты… Азирафаэль запнулся, на его глаза тоже начали наворачиваться слезы. — Ты прыгнул под пулю… даже зная, что на мне был бронежилет… — он сглотнул застрявший в горле ком, и у Кроули приятно защемило сердце, — мой дорогой… как ты можешь… в чем-то себя винить, когда… когда ты спас мне жизнь. По щеке Азирафаэля скатилась одинокая счастливая слеза, и Кроули уже не смог себя сдержать. Он аккуратно прильнул к его бледному лицу, обхватывая его мягкие щеки, и легко поцеловал в скулу, чувствуя на языке соленый вкус ангельской слезы. Совсем маленькими и короткими поцелуйчиками Энтони опустился к губам Азирафаэля, запечатлев очередной поцелуй. Азирафаэль тут же подался ему навстречу, целуя в ответ и слегка приподнимаясь на кровати, дабы поудобнее устроиться. Он податливо приоткрыл рот, навстречу рьяным и изголодавшимся кроулевским губам, которые изучали очертания его рта с изумительной дотошностью. Кроули позволил себе слегка отстраниться, чтобы немного перевести дух, и аккуратно провел кончиком своего змеиного языка по мягким манящим губам Азирафаэля. И снова припечатал его в поцелуе. Уже более страстном и требующем, но не менее мягком и нежном. Кроули пустил свой язык Азирафаэлю в рот, постепенно входя в раж, и они вместе соединились, переплетаясь, как и пальцы их рук. Кроули был счастлив. Кроули был опьянен этим счастьем и любовью, что плескались в его венах, вперемешку с морфином в его крови. Ему хотелось кричать, рыдать, смеяться до боли в животе, рвать на себе волосы и никогда, никогда не отпускать ангела. Наконец, они оторвались друг от друга, пытаясь отдышаться и перевести дыхание. Кроули взглянул на очаровательно покрасневшего Азирафаэля, который робко, но счастливо ему улыбался, и сам ответил ему не менее глупой и радостной улыбкой. Он доверительно прислонился своим лбом к вспотевшему ангельскому лбу и они тихо рассмеялись, продолжая счастливо держаться за руки.