Читайте книги о вампирах.

— Тише, аккуратно! — боязливо прошептал Серёжа, когда Олег запнулся о ведро возле подвальной двери. Брюнет аккуратно выглянул в коридор и оценил обстановку. Вокруг была мертвая тишина, и он шагнул вперёд. Разумовский сразу последовал за ним, обходя злосчастное ведро. Мальчик посмотрел на маленькие синие часы на своем запястье — подарок на Новый Год от мэра города — и поднял глаза. — Уже обед. Идём? — Да, конечно, — задумчиво произносит Олег. Лампочка над ними мигнула, и мальчики припустили вдоль коридора. В столовой они сели вместе, разумеется. Серёжа как всегда отдал другу свою порцию второго блюда, так как котлеты терпеть не мог после просмотра передачи об их приготовлении. Закончив трапезу, рыжий вспомнил о книге, которая, казалось, приросла к его ладони, потому что он не выпускал ее ни на минуту. — Тихий час! — раздался голос воспитателя, и все разбрелись по комнатам. Мало кто спал, на самом-то деле. В основном все просто тихо занимались делами, потому что никто не следил за этим. Вот и Серёжа принялся за чтение своей новой книги. Он примерно помнил, где остановился во время чтения с той маленькой девочкой, поэтому найти нужный абзац не составило труда. Удивительный мир фентези увлекал мальчика с каждой новой страницей, новым абзацем, новым словом. Жёлтые листы издавали приятный уху шелест, а наш Разумовский завороженно вчитывался в мелкий шрифт. Вот уже шестьдесят седьмая страница подходила к концу. Мальчик издал смешок, прикрыв рот кулаком, и закрыл книгу, дабы просмеяться. А причиной тому была огромная надпись, сделанная гелевой ручкой. «ОЛЕГ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», — гласила страница с номером шестьдесят восемь, а на соседней красовалось чистосердечное признание в крепкой любви. Серёже понадобилось несколько минут, чтобы привести себя в норму и вновь открыть книгу. Казалось бы, ничего страшного. Просто чьё-то неудачное признание, только и всего. Но наш лисёнок распереживался так, будто писал это сам. Его подсознание хотело написать это само. Несколько человек уже шикнули на Серёжу, но тот желал расхохотаться во весь голос. Наверное именно в этом случае смех выступал защитной реакцией. Разумовский с самого детства осознавал свою привязанность к Волкову. Всё было бы хорошо, если бы простая детская привязанность не переростала в любовь. С каждой минутой, проведенной вместе, чувства теплились всё сильнее, но ещё не полыхали огнём, чтобы нельзя было сдерживаться. А Серёжа сдерживался. Он знал, что получит в лёгком случае пощечину, а в тяжёлом — прекращение дружбы. Но в одном Разум был уверен: Олег бы не разболтал никому. В детдоме с этим было плохо. Слухи разлетались со скоростью света, поэтому лучше было вообще не распространяться о себе и своей личности, если ты не уверен в конфиденциальности информации. Олег и Серёжа знали это не понаслышке. Однажды Олег словил себя на том, что хочет испытать дружбу. Это было.ну.года три назад, если не больше. Тогда помимо Серёжи у него был ещё один друг, имя которого упоминать не хочется. Он, кстати, умер от отравления спустя три дня после инцидента. Ох, шуму тогда было… Так вот, о чём я. Волков жил по правилу «доверяй, но проверяй». Вот и настало время «проверки» вышененазванного друга. Олег наболтал в тот вечер всякой ерунды. — Вот как-то так, люблю я её, — томно произнес Олег, вглядываясь в большие глазища друга. — Я тебя понял. Буду молчать. Не промолчал. Гадкие сплетни расползлись уже на следующее утро, как и хищная улыбка на лице Волкова. Сказать, что его начали унижать — ничего не сказать. Так теперь интересно, не тем ли самым яблоком, которое по чистой случайности упало в крысиный яд, отравился старый друг?.. но не будем о грустном. Разумовский открыл книгу на шестьдесят восьмой странице и принялся разбирать кривой почерк бывшего владельца: «Читала я тут книжку и поняла, что люблю Олега. Её всё равно кто не возьмёт, поэтому пишу прямо здесь. Не вините. Олег просто чудесен, великолепен и изумителен. Мне не хватит эпитетов, чтобы описать его. Я влюбилась. 21 июня 1999 год.» По лицу Разумовского вновь расползлась улыбка от собственной глупости. Кончики ушей лисёнка залились краской, а сам он накрылся одеялом с головой, чтобы никто не видел его таким. Наш Олег же в это время тихо сопел на соседней кровати, даже не догадываясь о происходящем совсем рядом. Перед тем как погрузиться в дневной сон (ночью он конечно же дулся на Разумовского и почти не спал), Волков думал о своём лисёнке и произошедшем в кладовой. Этот поцелуй казалось бы не нес особой смысловой нагрузки, но часто ли друзья в щёчку целуются? Наверное если бы у рыжего была возможность, он бы ударил. А может он испытывает то же самое? А может он тоже не может забыть этого? На губах будто застыл горящий след от веснушчатых щёк. Плохие мысли начали пожирать засыпающего Олега, а в голове крутился один лишь Серёжа. Серёжа, Серёжа, Серёжа. Такой робкий и беззащитный. Такой хрупкий, будто фарфоровый парень. Наверное эту рыжую статуэтку расписывал самый талантливый мастер. Олег шумно выдохнул во сне, немного напугав этим своего друга, который всё ещё не мог отойти от увиденного в чертовой книге. Это было отражение всех мыслей Серёжи, просто написанное чужой рукой. — Серёжа, прекрати ржать, — томно проговорил Волков, потирая глаза тыльной стороной ладони. Он приподнимается на локтях, прожигая друга испытывающим взглядом. — Всё-всё, — шепчет мальчик, только спустя несколько секунд почувствовавший на себе взгляд чужих черных глаз. А Олег идёт всё ниже, к ногам Разумовского. И к раскрытой книге на его изящных коленях. Вовремя спохватившийся мальчик резко закрывает её и притягивает к себе в надежде на мнимое спасение. — Ты что-то от меня скрываешь? — интригующе, словно в фильмах, Олег приподнимается со своей постели и присаживается рядом с Разумовским. — Интересно, что же. — он прекрасно видел огромную надпись на жёлтом листе, но не успел прочитать из-за почти молниеносной реакции лисёнка. Внутри он злился на себя за это, но снаружи вёл себя до жути уверенно. — Н-нет..нет! — успевает выпалить рыжий и отодвигается на другой край скрипящей кровати. Вот теперь уже не смешно. Сердце начало колотиться как бешенное, и Серёжа спрятал книгу за спину. Ну, мол, от греха подальше, как сказала бы воспитательница. — Нет? А я думаю что да. Олег уже нагло тянется к потрёпанной обложке, надавливая другой ладонью на чужие колени, чтобы лишить движения. Разумовский отчаянно барахтается, пытаясь как можно дольше «держать оборону». Тут уже в подсознании у Волкова складывается отчётливое видение своего имени на той странице. Интерес разжигается дикий. — Мальчики! — голос за спиной заставляет брюнета свалиться с чужой постели от страха. — Что творите?! Почему когда что-то происходит, зачинщиками этого являетесь вы двое?! — А..э..а..извините! — с невинными глазами произносит рыжий. И этого на удивление хватает для того, чтобы воспитательница ушла. Конечно перед этим она цокнула языком и закатила глаза, но это уже в порядке вещей. — Оп! — разносится задорное восклицание Волкова. Сердце Разумовского буквально пропустило пару ударов. Он потерял бдительность. Твердая обложка книги больше не холодила веснушчатые руки.