Волк и Море

В «Палермо» Пауло встретили очень тепло. Он подписал контракт на 4 года, и ему отвалили такую же жирную зарплату, как предыдущей звезде клуба, хотя он, по сути, был еще никем. Сицилийцы были щедры, и на него возложили огромные надежды — это почти пугало. Дзампарини, президент клуба, встретил его лично, долго пожимал руки, отечески сгребал за плечи и сам водил по базе, по стадиону. Пауло ощущал себя немного неуютно. Неуютнее было только на пресс-конференции, к счастью, не продлившейся очень долго. А потом его познакомили с командой, и робость вскоре улетучилось. Ребята были хорошими, да и знакомое лицо среди них нашлось. — Пауло Дибала? Добро пожаловать! — Распахнул руки для объятий молодой мужчина с пышной шевелюрой и модной щетиной по линии скул и подбородка, с тонкими, точно выщипанными бровями и добрыми карими глазами. А Пауло его сразу вспомнил. Это же Франко Васкес, и он соотечественник Пауло. Тоже аргентинец. Более того, они ведь даже играли вместе, хоть и не общаясь тесно, просто его купили чуть раньше… Буквально на полгода. И, как оказалось, именно тогда сицилийцы положили глаз и на Пауло. Смешно, что так вышло. С Васкесом было очень легко общаться, он тут же пообещал Пауло помочь освоить итальянский язык. На почве общих корней, они быстро стали лучшими друзьями, Васкес служил этаким проводником между Пауло и командой, помогал новичку влиться. Да и на поле старался держаться поблизости, ободряя друга. Пауло во многом был ещё ребёнком, и это помогало ему проще сходиться с людьми. Он не ломал голову, что о нем думают, не переживал, что на него начнут наезжать из-за высокой, выше чем у «старожилов», зарплаты. Он был со всеми открыт и дружелюбен, и это не могло не подкупать — сокомандники хорошо поладили с ним. А вскоре он завоевал и сердца болельщиков, которые прозвали его «мальчишкой» за очень уж юное лицо. Это стало поводом и для шуток среди сокомандников: ребята иногда весело интересовались у Пауло, не является ли он «переписанным», и не ждет ли их команду и спортивного директора в будущем скандал с громким разоблачением истинного возраста Дибалы. Такие скандалы не так уж редко вспыхивали в футболе, и особенно часто случались при покупке латиноамериканских игроков. Их клубы, которые зачастую были откровенно нищими, и на грани банкротства, желая получить денег за трансферы, спокойно накидывали игрокам пару-тройку лет, так как с продажей несовершеннолетних талантов могли возникнуть проблемы. Таких игроков и звали «переписанными», имея ввиду их исправленный возраст в документах. Пауло на такие шутки не обижался. Он сразу же перевез в Италию маму, и они сняли неплохой дом. Алисии всё более чем нравилось, Италия всё же более цивилизованная, чем Аргентина, и иногда казалось, что скучать по родине мама совсем не будет. Но это Дибале только казалось. А мама, конечно, немного скучала. Пауло был счастлив: тренировки, новые друзья, новый клуб. Но были и сложности — новый язык, непривычный климат, да и итальянский футбол совсем другой… — Как думаешь, мы в этом сезоне все-таки выберемся из зоны вылета? Руководство рвет и мечет. Франко валяется на его постели, потягивая мате. Он в очередной раз пришел к нему в гости на ужин, и мама очень счастлива, что у сына такие хорошие отношения с одноклубником, что тот не одинок. Пауло и сам счастлив. Пока ужин готовится, они сидят в комнате Пауло, обсуждая сезон. Они только что проиграли «Аталанте». — Я понятия не имею. Мне очень непросто, — признается Васкесу Пауло. Другу можно рассказать все, или почти все. О некоторых вещах Дибала предпочитает всё же умолчать. — Всем непросто, — отзывается Франко, выпуская из губ бомбилью. — Попробуй тут сосредоточься на игре, когда маразматик Дзампарини меняет тренера каждый месяц… Хер ты сосредоточишься. Пауло кивает, а на душе скребут кошки. Последний тренер посадил его на скамейку запасных, а после игры он стал невольным свидетелем разговора президента и тренера. — У тебя 12 миллионов банку греют. — Он не подходил к сегодняшней схеме, я не хотел рисковать… — Ты просрал! — Орет Дзампарини. Сицилиец вообще сдержанностью не отличается. — Ты посадил на банку Дибалу и просрал! — Причина не в Дибале… — В Дибале причина твоего увольнения! — Что… — Уволен. Уволен, катись к чертовой матери! Пинка под зад любому, кто не ставит парня в состав, деньги должны работать и пользу приносить! Об этом, подслушанном у двери тренерской, разговоре, Пауло не рассказывает даже другу. Внутри зреет нехорошее предчувствие, что тот, если узнает, сочтет Дибалу любимчиком президента, а они же только-только сдружились. — Будет сложно, — тихо соглашается Пауло. Алисия стучится в дверь комнаты. — Мальчишки, идем ужинать, — зовет она. Франко улыбается Дибале, поднимаясь с постели, и кивает. — Пошли, я ужасно голоден. Тебе повезло, что мама переехала с тобой, хоть нормально есть можешь. Мне без нашей еды совсем херово. Пауло же херово в общем и целом. Он забивает красивейший гол «Лацио», но вскоре снова оседает на скамейке запасных. Тренера меняются с головокружительной скоростью, и вся раздевалке недовольна. Последние полгода проходят в сумасшедшей круговерти, и команда стремительно несется на самое дно Серии А. Иногда Пауло думает, что не успевает запомнить имена тренеров. Впрочем, иногда старые алленаторе возвращаются. Гасперини тащит их до конца зимы, его сменяет Саннино, уже бывший как-то их тренером, но через месяц Дзампарини увольняет его вновь. Теперь их тренирует Малезани, но и он не держится долго. Приходится вернуть Гасперини, и он не оправдывает надежд. «Палермо» вылетает из Серии А. В Серии Б попроще, но требуют от них ничуть не меньше. Новый тренер вызывает у Пауло двойственные чувства — Гаттузо более жесткий, чем остальные, и не гнушается сам выходить на поле во время тренировок, чтобы наглядно показывать какие-то приемы. Возможно, это приносит свои плоды, а возможно, действует то, что у клуба меняется директор, но, так или иначе, спустя сезон, они возвращаются в Серию А. Команда ликует, и Пауло тоже ощущает себя довольно счастливым. В ушедшем сезоне он почти все игры проводил в основе, и, признаться, даже сам считает, что улучшил свою форму, набрал ее. Правда, отношение Гаттузо его все равно немного тревожит. К Дибале мужчина относится достаточно холодно, а на тренировках выбивает из него все, что можно. В буквальном смысле выбивает. — У меня все ноги в синяках, — Пауло после очередной тренировки сидит в раздевалке, снимает щитки, отклеивая тейп, стягивает гетры и морщится — голени действительно покрыты синюшными отметинами. Иногда кажется, что их тренер — сумасшедший, потому что выходит на тренировки в бутсах, и идет в подкат против своих же подопечных. Против Дибалы. — Охренеть он тебя сегодня отделал, — тихо отзывается Васкес. Он присаживается рядом, рассматривая свежую гематому пониже колена на ладонь, и зачем-то осторожно касается пальцами кожи, на которой расплывается фиолетово-бурое пятно. — Больно? — А ты как думаешь? Показалось, он мне ногу оторвет, — Пауло почти огрызается в ответ, и нашаривает ногами шлёпанцы, подхватывает полотенце. Прикосновение чужих пальцев к коже будто оставляет ожог, и он спешит встать и отойти по направлению к душевым. Почему-то вообще не хочется, чтобы Франко тронул еще раз. Или хочется? Пауло рвано вздыхает, и старается сконцентрироваться на недовольстве, а не на чем-то странно-приятном, что возникло сейчас внутри. — Влетел, как псих, кто же такие стыки делает… Не удивлюсь, если он меня однажды вообще поломает. — Смешно будет очутиться в лазарете после подката тренера, — Васкес только смеется, ничуть не обижаясь на угрюмость Пауло. Еще бы тот не был таким после серии хороших фолов на самом себе. — Ничего смешного! — Насупленный Дибала все-таки уходит под душ. Кажется, что прохладная вода немного снимает боль не только в приятно ноющих после хорошей нагрузки мышцах, но и в избитых ногах. Маленькое прикосновение Франко почему-то вспоминается уже поздним вечером, дома, когда Пауло залипает в телевизор перед сном, надеясь так заставить себя задремать. Он не понимает, почему именно этот момент всплывает в голове, почему по телу пробегает приятная дрожь от воспоминания. У Франко мягкие подушечки пальцев, и прохладная кожа, было так приятно, когда он коснулся ноющего горячей болью синяка… И этот его странный взгляд, снизу вверх, какой-то непривычный. Будто он не в лицо смотрел, а на губы. Внимательно так. Дибала чувствует, как жар приливает к щекам, и хмурится. О чем он только думает? Что за ерунда? Васкес, конечно, красивый, они довольно близки, вот в этой самой комнате, на этой самой постели он сидел буквально позавчера, заглянув к нему привычно уже на ужин от Алисии, да поговорить о последней игре… Но, все-таки. Они друзья, они близки, но он же парень. Реакция на него не должна быть такой, наверное?.. Правда, эта здравая мысль как-то очень уж быстро улетучивается. Пауло перекатывается на ту половину разложенного дивана, на которой, вроде как, Франко и сидел. Интересно, а он чем-то пахнет? Чем вообще может пахнуть такой человек? Но покрывало запаха не хранит, оно пахнет сладковатым цветочным кондиционером для белья, который использует мама. — Не могу поверить, что думаю о таких дурацких вещах, — тихо говорит сам себе Пауло, утыкаясь носом в мягкую ткань, и засыпает, думая о том, что непременно надо узнать, чем пахнет Франко. Матч на выезде проходит неплохо, Пауло забивает с подачи Франко и приносит команде победу. О своей глупой мысли он не забывает, поэтому, когда после гола оказывается в объятиях команды и Васкеса, утыкается другу куда-то в шею, стараясь вдохнуть запах. Непонятно — пахнет потом, газоном, чем-то еще… Но так сейчас все пахнут. А не только он. Не обнимать же Франко в обычной ситуации, вне поля? А вот домашний матч проходит бездарно. Им влепляют три гола, они — не могут ответить и одним. Под конец матча Дибале в лодыжку влетает шипами игрок соперника, еще и попадая в синяк, оставшийся с тренировок, и в итоге оставшиеся пару минут Пауло хромает и просто ждёт, когда это всё кончится. В раздевалке царит тягостное молчание, тренер почему-то ничего особо им не говорит, только машет рукой и говорит разъезжаться по домам. Пауло не хочет домой. Он принимает душ, переодевается и уходит из раздевалки, но не покидает стадион. Он бродит по тёмным коридорам, стараясь не пересекаться со стаффом, поднимается на трибуны… Зрители давно ушли, и, хоть мощные прожекторы работают вовсю, освещая поле, почему-то есть ощущение глубокой ночи, а не вечера. Дибала садится на пластиковое кресло, складывает руки на спинке впереди стоящего, и прячет в них лицо. Хочется плакать, просто бесславно реветь от боли, обиды из-за проигрыша и чего-то еще, что мучает уже много дней — из головы не выходит гребанный Васкес, и уже вот эта проблема ему сейчас совсем ни к чему. Во-первых, он же нормальный, почему он думает о мужчине, да еще и временами испытывая при этом возбуждение? Во-вторых, Франко его лучший друг, начерта вообще такие проблемы? В-третьих, если кто-то в команде узнает, если кто-то что-то такое заметит, это же будет катастрофа. Такая, какую даже представить сложно. Пауло думает, что в проигрыше виноват сам. Он недостаточно сконцентрирован на игре, он стал рассеяннее, он отвлекается, он думает о Франко, и вот к чему это привело. К обидному поражению на домашнем поле. Наверное, ему стоит прогуляться в ночной клуб, найти себе уже девушку. На ночь, или на постоянку, почему бы и нет? Он, вроде, футболист, и если уж внешне совсем обычный, не красавчик, то хотя бы факт того, что он неплохо получает, может заинтересовать противоположный пол, верно? Решено. Клуб, девушка — то, что надо, чтобы прекратить думать о лишнем. У него просто давно ни с кем не было близости, вот в голову всякое и полезло. Надо это исправлять, раз он во время игры таращится на изгибы тела своего друга, а не следит за мячом. — Дибала? Ты чего тут сидишь? Все ушли уже. Голос тренера заставляет вздрогнуть. Пауло отрывает голову от сложенных рук, надеясь, что Гаттузо не станет особо вглядываться и не заметит его мокрые щеки и ресницы. — Не хочу домой, — хрипло отвечает он. Мужчина хмыкает и присаживается рядом. — Расстроился? — Ага, — этого Пауло не скрывает. Тренер и сам выглядит подавленно. — Я не стал на вас орать только потому, что, скорее всего, уже завтра не буду вашим тренером. Но играли вы отвратительно, как мешки с дерьмом. А ты и вовсе спал на поле. Как не в себе вообще, что вот с тобой-то не так? — Вы…вы что, увольняетесь? — От удивления Пауло, кажется, забывает о своих проблемах, неверяще смотрит на Дженнаро. Тот хмыкает. — Наивно думать, что после сегодняшнего меня оставят. Да и я устал от самодурства Дзампы, сам понимаешь… Место неплохое присмотрел, меня там ждут. Не смотри так, вы не пропадете. Играете дерьмово, но не так уж плохи, честно. Я почему на вас кричу? В вас страсть должна быть, без страсти как играть? Я злюсь, когда ее не вижу. Игра, она должна вас поджигать и сводить с ума… Вот ты веришь в футбольного бога? Я верю. Он всё видит, ему ваша страсть нужна… Потому и кричу на вас. Ты, наверное, думаешь, что я спятивший псих, Дибала. — Нет, правда, нет. — И не любишь ты меня, это я знаю тоже. За жесткость к тебе. За то, что не ношусь с тобой. За удары по ногам на тренировках. Пауло пристыженно опускает голову. Он мог бы возражать сейчас, но он не хочет и не может лгать. С тренером у него отношения не самые хорошие, и нецензурной бранью он его поливает часто (за глаза, конечно). — Я не со зла, — Гаттузо хмыкает тихо, и опускает руку ему на плечо. — Я кто? Полузащитник. Мое дело — атаку своим создать, форвардов погнать вперед, чужую атаку развернуть постараться, разворошить… Остановить нападающего, ты пойми. И хоть я ваш тренер, но полузащитником остался. И оттого знаю — надо бить в ноги… Понимаешь, к чему я, Дибала? К тому, что я просто готовил тебя к другим. Ты — нападающий, талантливый и техничный. Твое имя уже многие топ-клубы узнали… И я не о трансферах. Я о том, что играют на поле не только против команды, но и против тебя. Бить тебя будут часто и больно, и уже бьют. Привыкай к боли. Ты — перспективный, я уверен, что еще через год перекупит тебя кто-то получше… А там и соперники серьезнее. И боль сильнее. Ты форвард, ты должен к ней быть готовым, ты должен к ней привыкнуть. Не сломаться. Пауло не знает, что сказать. Только моргает часто-часто, потому что от внезапной откровенности Гаттузо плакать хочется снова. А ещё смутно хочется попросить совета, поддержки… Или просто объятий. Потому что он чувствует себя загнанным в угол. И если с проигрышем понятно, что делать — анализировать и не повторять ошибки, то как быть с дурацкими мыслями касательно Васкеса? Он чувствует себя загнанным в угол и ужасно одиноким. К маме за поддержкой не придешь, он всё-таки мужчина и должен быть сильнее неё. К братьям… Мариано живет в Германии, и не особо интересуется братом. Густаво остался в Аргентине. Да и он не чувствует к ним обоим доверия. Как доверять тому, кто в детстве обидно шутил над тобой, связывая вместе шнурки бутс, или изрисовывал и срывал плакаты с любимыми футболистами, пробравшись в твою комнату? Братья делали это не со зла, они все были ещё детьми… И обида эта глупая, детская. Но именно её простить Пауло не может. И поддержка от братьев ему не нужна. А папы нет уже несколько лет. Эта мысль мгновенно врезается болью под дых, заставляя рвано вздохнуть с позорным всхлипом. — Ты чего там, реветь надумал, Дибала? — Удивленно хмыкает тренер, а в следующий момент Пауло, мотнув головой отрицательно, утыкается ему в плечо. Дженнаро снова издает удивленный звук, но снова опускает руку ему на плечи, приобнимая. — Ну, ну. После одной из игр, по счастью, удачных, Пауло зовет Франко отдохнуть в клубе. Приходится, конечно, поюлить, использовать скрытность — обоим не нужен не только скандал (ему не с чего возникнуть, они всего лишь хотят отдохнуть, как все молодые люди), но и в целом обсуждение с прессой. Журналистам только повод дай — два молодых футболиста, прохлаждаются так, когда их команда не наверху таблицы… Однако, всё это того стоит: Васкес, как более опытный, находит отличное место. Музыка там приятная и зажигательная, а не просто бьющая по ушам битами, а алкоголь качественный и, наверное, не заставит наутро умирать от похмелья и стыда за свои поступки. Франко без стеснения врезается в стайку девушек на танцполе, заводит беседу, оказывается в центре внимания. Пауло наблюдает, расслабленно откинувшись на барную стойку. Ему спешить некуда, да и, по-правде сказать, какое-то стеснение он всё ещё ощущает. Вдруг его кто-то увидит, вдруг все это всплывёт в газетах… Маме он сказал, что просто ночует у Франко, чтобы поиграть в видеоигры. Так глупо соврал, будто им по пятнадцать лет. Однако, мама поверила, ну, или вид такой сделала. Пауло внезапно ловит себя на мысли, что неотрывно таращится на Франко, а не на девчонок, с которыми он танцует. Скользит взглядом по ладному торсу, обтянутому белой футболкой так, что видно даже рельеф пресса, задерживается на бедрах, двигающихся в такт музыке так, будто бы… Твою мать! Он давится коктейлем, жидкость идёт через нос и он закашливается. — А ты, оказывается, такой забавный. Не такой мачо, как твой друг, — от смеха и голоса рядом, прорывающегося через музыку, Пауло вздрагивает и старается проморгаться, так как из-за того, что он подавился, на глазах выступили слёзы. Ему под нос суют салфетку. — Вот, держи. Он, тщательно вытеревшись и откашлявшись, поднимает взгляд. Девушка рядом совсем миниатюрная, очень хрупкая, и это сходу нравится Пауло: он привык быть самым мелким в компаниях, среди крепких итальянцев в команде. А тут он невольно понимает, что на фоне этой девушки выглядит весьма мужественно. Он старается небрежно опереться о стойку, расправляя плечи. Судя по тому, что девушка снова смеётся, выходит так себе. — Меня зовут Антонелла. — Я Пауло Ди… — Да я знаю. И вижу, что с мячом ты, видимо, более ловок, чем с коктейлями, — кокетливо улыбается его новая знакомая. — А как с девушками? — Хочешь проверить? От собственной смелости у Пауло слегка покалывает пальцы, когда он уводит Антонеллу на танцпол. Где-то рядом Франко, но от него удается отвлечься довольно быстро. Танец-флирт, еще немного выпивки… Пьянеет Дибала слишком быстро, и, в какой-то момент порывается найти Васкеса, но Анто виснет на нем, сладко шепчет всякую ерунду, трогая губами ухо, пахнет как-то на редкость одуряюще, и о друге Пауло быстро забывает. Уезжают из клуба они с Франко тоже по-отдельности, зато в компании девчонок. Через пару дней о клубе он уже и не вспоминает. Как и об Анто — прекрасно провели время вместе, доставили друг другу удовольствие, и хватит. Да и Франко не в обиде, что они в тот раз разделились: самому тоже было не до Пауло. Однако, вскоре Дибала получает смс, и почти с ужасом смотрит на то, что контакт отправитель подписан именем Антонеллы, ещё и с глупым эмодзи-сердечком. «Как настроение? Еще не соскучился по мне, футболист?» «Соскучился», — Пауло беззастенчиво врёт, но он понятия не имеет, что стоит отвечать в таких случаях, и как вообще себя вести. А ещё в упор не помнит, когда успел дать Анто свой номер телефона, и когда успел записать её номер. «Забери меня в шесть с работы, адрес пришлю. Прогуляемся.» Она в самом деле присылает ему адрес, сопроводив это очередным дурацким эмодзи, изображающем поцелуй. Дибала хмурится, и, когда Франко спрашивает, с чего он такой мрачный, рассказывает ему всё, показывая сообщения. — Так не ходи, и всё, — простодушно пожимает плечами друг. — Ты ей ничего не обещал, её ожидания — её проблемы! Но Пауло так не может. Мама, всё-таки, воспитывала его совсем не так. А еще Антонелла — то, на что ему действительно нужно отвлечься, и не бросать взгляды на Васкеса. Она почти лекарство. Может, стоит остаться с ней рядом? Может, ему давно пора было обзавестись постоянной партнёршей… Не говоря уже о том, что она симпатичная, и отлично смотрится с ним в паре. — Ты как достала мой номер? — Взяла твой телефон, пока ты спал, набрала себе и сохранила. Ну и себя сохранила у тебя, на всякий случай, — невинно улыбается Анто. Пауло хмурится. Он никак не может понять, нравится ему такая смелость и наглость, или раздражает. — Не очень красиво трогать чужие мобильники… — Ой, ну брось, у тебя в нём всё равно ничего интересного нет, даже голых фоток. — Эй! Через несколько месяцев он знакомит Антонеллу с мамой. Алисия от девушки в восторге. Пауло она тоже искренне нравится, и всё было бы прекрасно, если бы её присутствие помогало и дальше не таращиться на мужское тело. Конкретное весьма мужское тело. Не помогало: к Васкесу по-прежнему тянуло, а пару раз, в моменты близости с Антонеллой, Пауло даже ловил себя на мысли, что намеренно закрывает глаза, представляя рядом совсем не свою девушку. Образ под сомкнутыми веками рисовался ярко и соблазнительно. И никуда не хотел исчезать. Одна из тренировок выбила из него все силы, настолько, что даже после посещения душевой, двигаться особо не хотелось. Он залипал в игру на мобильнике, дожидаясь Франко, который только недавно отправился в сторону душевых. Домой ехать собирались вместе, так как Васкес накануне отправил машину в ремонт. А, так как жили они буквально дом в дом, Пауло совсем не сложно было его подвозить утром и вечером. Все уже разошлись, а ему пришлось задержаться, потому что задержался и Васкес, застряв у тренера. Игра легко затягивает, позволяя просто тыкать в экран, особо не занимая мысли, поэтому Пауло не сразу слышит, что его позвали. На мобильник, прямо на экран, падает капля воды, сбив игру, и только тогда он вздрагивает, поднимая голову. Франко нависает над ним, опираясь рукой о шкафчик, и, как может показаться, самую чуточку красуется — поза, хоть и расслабленная, но Пауло кажется ужасно провокационной. Как и белое полотенце на смуглых бедрах, как и вода, стекающая с волос на плечи и грудь. Дибала сосредоточенно смотрит в лицо, пытаясь не дать взгляду соскользнуть ниже. Но всё равно отмечает влажно блестящую шею, капли, сбегающие по груди — их невыносимо хочется ловить губами. Как предлог, собрать их губами, чтобы касаться кожи, попробовать её на вкус. Тело бросает в жар от одной мысли. — Земля вызывает Пауло, ты что, уснул? — Снисходительный тон Франко отрезвляет, Пауло чувствует, как краска заливает щеки и отводит взгляд. Ещё не хватало спалиться так глупо. Однако, Васкес внезапно ловит его за подбородок и снова поворачивает к себе. — Таааак… — Что? — Тупо спрашивает Дибала. Его окатывает липким страхом-предчувствием, ему кажется, что пол под ногами качается, как и скамейка под задницей, как и шкафчик за спиной. — Долго так смотреть будешь? — К…как? — Как голодный на корку хлеба. — Я… Я не… — Выдыхай, Пауло, — Франко смеется, и Дибала неверяще улыбается в ответ, ожидая, что сейчас друг скажет, мол, шутка, давай собираться домой. Но он не говорит. Улыбается, смотрит внимательно, и всё так же нависает, так же держит за подбородок. Его руку бы оттолкнуть, но Пауло понимает, что собственные руки дрожат так, что он едва не роняет телефон. Васкес вздыхает. — Понятно. Боишься. Чего ты боишься, тут только ты и я, — и, видя, что Пауло ничего не понимает, поясняет ему: — Ты меня хочешь, и это настолько видно, что я не могу больше это игнорировать. Ты мой друг, я должен помочь тебе. Дибала не видит смысла оправдываться. Его поймали, взяли — это слово как-то сладко отдается в груди — взяли с поличным, и отмазаться уже не выйдет. Вот только что сказать, он вообще не представляет, поэтому просто смотрит на Франко, прикусив губу и стараясь не трястись. — Слушай, это у всех было, — проникновенно говорит Васкес. Так, что ему хочется верить. — Возраст, адреналин после игр, напряжение… Бывает, да, что стояк на товарища ловишь. Ну, серьёзно, не надо так париться, а то ты то краснеешь, то белеешь. С тобой все в норме. Это тебя педиком не делает. Это стечение обстоятельств, и в том, чтобы вот так друг другу иногда…помогать, нет ничего такого. — Помогать? — Почти беззвучно повторяет Пауло. Он пытается уложить в голове то, что говорит Франко, но почти обнаженное тело того в непосредственной близости совсем не способствует трезвости мышления. Думать и разговоры разговаривать не хочется. Хочется трогать, касаться, и, чего уж там, ощущать чужие прикосновения на себе. Желательно, прямо сейчас же. — Ты хочешь, я хочу. Что нам мешает? — Васкес словно бы озвучивает его мысли, а еще он развязывает полотенце, дает ему соскользнуть на пол. Пауло взгляда оторвать не может от мышц на его животе, от точеных крепких бедер, от полувозбужденного члена. Он смотрит, он просто пялится, пока Франко делает шаг к нему, оказываясь почти вплотную, и запускает руку в его волосы, тянет их легонько. — Ну, Пауло. Можно. Можно всё. Дибала тихо выдыхает, подавшись вперед, и всё же ловя губами каплю воды на его животе. А потом ещё одну. И ещё. В голове совсем пусто, и кроме одуряющего совершенно возбуждения не остается ничего. После не возникает никакого напряжения, хоть Пауло и опасается этого. Франко общается с ним, как и раньше, спокойно приходит к нему поужинать ради стряпни его мамы, и остается его самым лучшим другом. Просто к, уже привычному, общему времяпрепровождению типа тренировок, совместных походов куда-либо или видеоигр, добавились ещё какие-то, весьма приятные, занятия. Единственное, что Пауло напрягает и обижает почти, это то, что Васкес упорно избегает поцелуев во время их совместного получения удовольствия. Целоваться Пауло любит, но Антонеллы недостаточно, ему кажется, что поцелуи с другом выйдут совершенно иными, и чертовски, чертовски приятными. Франко же отворачивается, а пару раз даже всерьез огрызается, говоря что-то о том, что такие сопли — это уже не по-дружески, и напоминает Пауло, что они, вообще-то, нормальные. Просто помогают друг другу. И в чем-то он прав. Они, в общем-то, ничего, кроме совместной дрочки, и не делают, хотя пару раз Пауло и думает, что хотел бы попробовать ещё что-то. Однако, Васкес наверняка бы отказал, а может, и вовсе решил бы прекратить все. И эта перспектива Пауло действительно пугает, заставляя молчать. Анто перебирается жить к нему, и в этом тоже масса плюсов: кажется, маме так намного веселее, да и самому Пауло лучше. Он совершенно не задумывается, как сочетается то, чем они с Франко развлекаются, и то, что Антонелла, кажется, теперь становится его невестой. Возможно, потому, что отношения с Франко все равно больше дружеские, а влечение — исключительная физиология. А возможно, потому, что предложение Анто он не делал, да и не собирался в ближайшие года три точно. Так или иначе, Пауло старается не забивать себе голову ерундой. Их связка с Васкесом на поле буквально творит чудеса, и, кажется, с момента, когда они стали ближе, их взаимопонимание в футболе стало только лучше. Газеты взахлеб расхваливают их дуэт, Дзампарини невероятно доволен, а «Палермо» показывает неплохие результаты в турнирной таблице. У Пауло полно фанатов, и это для него до сих пор странно. Но, конечно, очень приятно, поэтому после матчей он охотно общается с болельщиками, фотографируется, и так этим увлекается, что друзьям по команде приходится его буквально уводить в автобус. Из «мальчишки» в устах болельщиков Дибала превращается в «бриллиант». La Joya, сокровище, жемчужина — люди, впечатленные его игрой, не жалеют ярких слов в его адрес. Однако, любовь фанатов и громкое прозвище, как и успехи в футболе, ни капли не влияют на его характер. Он не «ловит звезду», он по-прежнему прост в общении и вежлив со всеми — от сокомандников и персонала до любого фаната, встреченного на улице. Кроме того, Пауло по-прежнему старается упорно трудиться над своей физической формой — набор мышечной массы дается ему слишком сложно, он, в сравнении с рослыми и крепкими противниками, местами оказывается слишком слабым, что мешает игре. Зачастую его обыгрывают просто на силе, более жестко ставя корпус или без труда сбивая его с ног. Он, конечно, превращает свою легкость в преимущество, юрко уворачиваясь и обводя, но иногда как-то обидно уступать в жестком единоборстве и давать себя сшибить. Хотя, это заставляет соперников получать желтые карточки. Бьют его, не жалея, а он, не жалея в ответ, не стискивает зубы и не прячет боль — страдает вполне открыто и искренне. И арбитры этой честности верят. Апрель 2015 года получается у Пауло довольно продуктивным — он неплохо выходит в основе, забивает «зубастым» командам, таким, как «Милан», например. Но в конце месяца неожиданно попадает в запас, и сидит там долгих две недели, тихо бесясь, пропуская игру за игрой и не понимая, что происходит. Он не травмирован, он не перечил руководству, у него не было проблем с тренером… Франко лишь бросает сочувственные взгляды, выходя в основе. Антонелла, встречая его после тренировок на машине, только посмеивается. — Ты мог бы радоваться. Сидишь, ничего не делая, не потея, а деньги тебе все равно заплатят. Чего волноваться? — Как-то раз роняет она, выруливая с парковки, и улыбаясь хмурому Пауло, возящемуся с ремнем безопасности. — Много ты понимаешь, — огрызается он. Анто и в самом деле ничерта не понимает ни в футболе, ни в его эмоциях. Наверное, это первый раз, когда он ощущает раздражение по отношению к этой девушке. Которая, в общем-то, ничего плохого не сделала, просто её слова почему-то ударяют, как в больное место. Он чертовски хочет снова выйти на поле, но его усадили в глубокий запас. Без всяких причин. Это кажется адом, ведь он больше всего на свете любит играть в футбол. — А мне и не надо понимать. Тебе платят, ты отдыхаешь, сказочные условия. Вот бы весь сезон так… — Пристегнись, — недовольно перебивает ее Дибала, и она в ответ закатывает глаза. — Нам ехать меньше получаса, тем более, я не гоняю. — У меня могут быть неприятности, если нас остановят. Пристегнись, — говорить с ней толком не хочется. Анто делает обиженное лицо, но все же перекидывает ремень через плечо. До дома они едут в полном молчании. Алисия встречает их улыбкой. — Тебе звонил Омар, — говорит она сыну, и вместе с Антонеллой удаляется, пока Пауло непонятливо хмурится, набирая номер агента на мобильнике. Почему он не мог позвонить напрямую, зачем было звонить домой? Ему такие моменты не очень нравятся, но он старается не злиться раньше времени, хоть уже и на взводе из-за болтовни Анто. — У меня две новости. Одна хорошая, вторая очень хорошая, — без прелюдий заявляет Пейроне в трубке. Пауло недоверчиво усмехается. — Давай сперва очень хорошую… Его радостный вопль слышно, кажется, всему дому, когда агент рассказывает, что в этом году он будет впервые вызван в сборную Аргентины. Сыграть с самим Лионелем Месси, кумиром любого юного (и не очень) жителя Аргентины, и защищать честь своей страны — это то, о чем Пауло мечтал достаточно давно. Мечты сбываются, и уже скоро он должен пополнить ряды альбиселесте. Президент «Палермо», к слову, когда-то уже предлагал ему вписаться за сборную Италии, так как благодаря итальянским корням со стороны бабушки, здешнее гражданство он тоже получил. Но Пауло отказался. — Ты круглый дурак, — с чувством выбранился на него тогда Дзампарини. — К аргентинцам тебя до сих пор не вызывали, а вызовут — не пустят играть. Там бегают мастера — Игуаин, Серхио Агуэро… Да ваш великий Месси, в конце концов! Будешь задницей банку полировать, мал еще с такими личностями конкурировать. А с адзурри заиграл бы хоть сейчас… — Извините, но разве можно выбирать сборную только за то, что в ней легче пробиться в старт? — Тихо, но твердо возразил на это Дибала. И, кажется, тогда президент впервые посмотрел на него не только как на удачное приобретение и шикарного, но совсем еще зеленого игрока. А с искренним уважением. Защищать цвета именно Аргентины, Пауло хотел, не в последнюю очередь, еще и из-за отца. И теперь его мечта сбывалась. И это он еще не знал вторую новость. — Стоишь там? Так ты лучше сядь, — голос агента прямо-таки лучится самодовольством. Пауло, который ещё услышав про сборную, завалился на свою кровать, только согласно мычит, торопя Омара с новостями. — Так вот, мой Паулито. Ты едешь в «Ювентус». Если, конечно, сейчас не скажешь мне, чтобы я искал предложения получше… Его перебивает второй, полный восторга, вопль. — Никого не слушай! Я хочу играть в «Ювентусе!» — Восторженно кричит Пауло. Омар усмехается. Об этом он тоже знал, черно-белую туринскую команду Дибала любил, и она всегда была одним из приоритетов в вопросах трансфера. — Вообще, они вышли на контакт с Дзампарини еще в начале апреля. Ему выгодно продать тебя им, так как они тоже итальянцы, и ему не придется отчислять проценты от твоей продажи «Институто». Поэтому тебя в последние игры решили поберечь, а то потянешь какую-нибудь мышцу, трансфер сорвется… В общем, пакуй чемоданы, Пауло. В ближайшее время тебе позвонит Маротта, это спортивный директор туринцев. И вы всё обсудите. В эту минуту Дибала готов задушить весь мир в радостных объятиях. Забылась и обида на то, что его посадили в запас — не без причины же, и раздражение на болтливую Анто. Забылся даже Франко Васкес. Забылось все, кроме перспективы, раскрашенной в черно-белый цвет его будущего клуба. Звонка из Турина Пауло ждёт, как собственный день рождения в детстве. И ему, спустя несколько томительных часов ожидания, наконец, позвонили, подтверждая желание «Старой синьоры» подписать его.