Волк и Море

Волк был не единственным зверем, что жил у Моря. На берегу иногда появлялся Кот, осторожный и вкрадчивый, он ходил у кромки воды, шипел на волны, и Волк наблюдал за ним. Кот этот отличался от своих собратьев — его тянуло к воде, он совершенно не боялся мочить лапы и брюхо в волнах, ему нравилось играть на берегу, ловя солнечные блики, рассыпающиеся по песку от волн. — Ты же Кот, — говорили ему собратья. — Как ты можешь любить воду? — Какой-то ты неправильный Кот. — Может, ты и не Кот вовсе? — Ненормальный, опять ты к воде пошел… — Не подходи к нам, от тебя пахнет Морем. — Мои котята уже пытались сбежать за тобой к воде, это опасно! — Ты должен прекратить это, ты должен победить свою тягу к воде. Неправильный, ненормальный, не Кот, не такой, как мы. И Кот испугался. Он испугался, что его стая совсем отвернется от него. Он перестал приближаться к Морю, создал семью, и, воспитывая котят, всегда шипел при одном упоминании о том, что неподалеку есть большая вода. «Повзрослел, перерос!» одобрительно говорили про него собратья. Но его по-прежнему тянуло к воде, и из-за этого он ненавидел Море. Ему хотелось, как раньше, приблизиться к нему, пробежаться по песку, поиграть с ласковыми волнами. Но было нельзя, и он злился, оставаясь на расстоянии, там, где песок был сухим, нетронутым прибоем. Первый этаж, коридор, лестница, освещенная из огромного, в пол, окна, еще один пролет, второй этаж, тут тренерская, зал для тактических разборов и лекций… Нужно еще выше. Третий. Налево по коридору. Черная дверь с лаконичной серебристой табличкой. Пауло сделал вдох, выдох, и попытался успокоиться. Ладони вспотели, стали холодными и скользкими, он вытер их о шорты и попытался заставить себя вежливо постучать. Воображение рисовало самые красочные картины того, зачем он понадобился президенту клуба… Вряд ли за чем-то хорошим, верно? Скорее всего, это или грядущий летний трансфер — Пауло не привыкать быть проданным просто ради денег, или Бонуччи все-таки рассказал о нем руководству. Что, интересно, может грозить за…такие наклонности? А может, это связано, и «Ювентус» убьет одним выстрелом двух зайцев: и денег заработает, и избавится от репутационно ненадежного игрока… Но и быть просто проданным ему не хотелось. В «Ювентусе» он чувствовал себя на своем месте. «Я не сделал ничего плохого. Ничего плохого» — напомнил себе Дибала, и, не давая себе передумать, быстро постучал. Из-за двери раздался приветливый голос президента Аньелли, приглашающий войти. — А, Пауло. Мы тебя ждем, — радушно заявил Андреа. Кроме него, в кабинете находился Маротта, а в удобном, глубоком кресле, предназначенном для посетителей, располагался Густаво Дибала. Пауло в полном изумлении уставился на старшего брата, как только закрыл за собой дверь. — Что…ты тут делаешь? — Удивленно спросил он, и, осекшись, перевел взгляд на Андреа. — Извините… Здравствуйте, синьор Аньелли, синьор Маротта. Визит Густаво сюда, в тренировочный центр, насторожил Пауло: еще утром от брата не было никаких новостей, он даже не сообщил, что намерен прилететь в Италию, не говоря уже о посещении руководства… Учитывая, что он сейчас выполнял функции спортивного агента Пауло, мысли о грядущем трансфере заметались в голове еще настойчивее. Дибала едва удержал почти вырвавшееся, жалкое «Не продавайте меня!», и, под взглядом Аньелли, занял второе кресло. — Что ж, все в сборе, можем начать обсуждение, — проговорил Маротта. Пауло посмотрел на него. Этот человек всегда ему чем-то нравился, спокойный и рассудительный, он привел его в эту команду, он в него поверил, и сейчас казался чем-то вроде якоря, за который можно уцепиться, чтобы так не нервничать. — Так вот, как я уже упомянул, моим клиентом заинтересовался «Реал Мадрид», — заговорил Густаво. — И их предложение очень заманчивое. Также, есть интерес со стороны «Барселоны»… — О, их менеджеры с нами уже связывались, — добродушно усмехнулся Маротта. — Конечно, они хотят пригласить к себе того, кто им так «напихал» в четвертьфинале… И плевать, что ему там играть негде. Ты же не хочешь сидеть в запасе под Месси? — Не хо… — Интерес со стороны «Реала» все же более приоритетный. Они предлагают хорошую цену, и максимально приятный контракт для моего клиента, — перебил Дибалу брат. Пауло неуютно поежился. Ему это не понравилось, как и то, что Густаво так отстраненно называет его «клиент». Словно слишком уж заигравшись в важного спортивного агента. — Пауло может составить неплохую связку с Криштиану… — И подвинуть тех, кто наперебой готов подносить ему мячи? — Все с той же мягкой усмешкой уточнил Маротта. — Разве это хорошая позиция, быть в тени Роналду, забыть о том, что можно забивать самому, превратиться в вечного ассистента? Да еще и конкурировать за это, поверь мне, не с самыми слабыми игроками. Подумайте сами, Густаво. Вашему…брату, да, нет там места. Пауло подавил желание рассмеяться: синьор Маротта легко ломал весь этот напускной пафос, с которым общался Густаво, и очень изящно намекал на то, что в футболе тот особенно-то и не разбирается. — Я вообще никуда не хочу переходить, — буркнул он, косясь на брата. — Мне нравится в «Юве»… — Ты постепенно перерастаешь этот уровень. А «Реал» — королевский клуб, — возразил Густаво. — И король там один, — Маротта вздохнул, побарабанил пальцами по столу. Он посмотрел на Аньелли, но тот, кажется, предпочитал пока наблюдать, чем же закончатся эти переговоры, не спеша говорить свое слово. — Побыть принцем при короле не так уж плохо, — закатил глаза Густаво. — Они предлагают очень хорошую зарплату, и контракт на три года. Здесь же у тебя остался всего-то год. Дибала удивленно выдохнул: он и забыл, что, когда кончится этот сезон, которому осталось всего пару месяцев, следующий будет его последним в команде черно-белых, по текущему контракту, рассчитанному до лета 2018 года. Ему казалось, что его трансфер из «Палермо», первая пресс-конференция, первый гол были совсем недавно, будто вчера. А оказалось, что прошли два года… Он их совсем не заметил. — Сейчас на тебя есть спрос, и мы в полном праве принять предложение какого-либо клуба, если оно окажется интересным, и будет обещать хорошие условия. — Ну, тогда и наш клуб должен сделать свое предложение, — наконец, подал голос Андреа. Он говорил совсем негромко, почти скучающим тоном — было очевидно, что бодания с агентом Пауло ему совершенно неинтересны, и он либо оставляет это на откуп Маротте, либо уверен в самом Пауло и его привязанности к «Юве». — Прошу прощения? — Удивленно наклонил голову Густаво. — Дибала на данный момент — наша основная звезда, — пожал плечами Маротта. — Вы ведь не думали, что клуб не готовит никаких предложений для него? Хороших игроков просто так не отпускают. А он, помимо прочего, явный любимец фанатского сообщества. Да ультрас нас сожрут, если мы так легко отпустим его. Мы лишимся ценного актива, в который когда-то не побоялись вложиться, и который окупился стократ, продолжая приносить прибыль не только качеством игры, но и как медийная личность… И, если я верно услышал, Пауло, ты и сам хочешь остаться? Дибала быстро кивнул. Аньелли протянул небольшую папку его брату. — Мы предлагаем контакт до лета 2022 года, увеличение зарплаты до 6 миллионов, плюс, разумеется, бонусы за голы и турниры… Также, Пауло, — Андреа перевел взгляд на Дибалу, — я хотел бы, чтобы ты стал преемником наших капитанов, Джанлуиджи и Джорджио… Как ты знаешь, повязка передается по сроку, проведенному в клубе… В конце этого года уходят многие, и мне бы хотелось, чтобы ты принял право называться первым заместителем вице-капитана, пусть и в некоторый обход традиции старшинства. Пауло изумленно охнул. Ему предлагали чертовски много. Неоправданно много на его взгляд. Но… Такой долгий контракт означал, что в него верят? Видят главной звездой команды, несмотря на его ошибки, на его глупые самокопания. Выходит, он не так уж и плох? Капитанская повязка… Да, есть Буффон, есть Кьелл. Барцальи… Но в какой-то из матчей повязка и в самом деле может оказаться на его руке. — Это такая большая честь для меня, — улыбнулся он. — Конечно, я хочу остаться, синьор Аньелли. «Юве» — мой дом. Густаво, кажется, попытался что-то возразить, но Маротта его опередил, громко отодвигая стул и поднимаясь на ноги. Он обошел стол, и остановился перед братьями. — Синьор Дибала, вам стоит просмотреть бумаги… И, если все устраивает вашего брата, наши юристы примут новый контракт в работу уже сейчас. А завтра объявим о продлении. Пауло, мальчик мой. Я очень рад. — Я тоже, синьор Маротта. Я счастлив и дальше защищать эти цвета на поле, — Пауло, вставая, поспешил пожать протянутую руку. — Что ж, я думаю, мы можем отпустить тебя продолжить тренировку. И обсудим детали. Главное ведь — твое желание играть в этой команде. — Да, разумеется… — Согласно отозвался Андреа. — Пауло, ты можешь идти. Не забудь, 16 числа наша команда посетит онкологический госпиталь имени Регины Маргариты. Благотворительный визит… Не полным составом, но тебе, как одному из главных игроков, нужно присутствовать. — Да, Мистер упоминал что-то такое. Спасибо за напоминание, — Пауло еще раз вежливо улыбнулся президенту, и перевел взгляд на Густаво. — Увидимся дома вечером? — Угу, — бросил тот, вчитываясь в предоставленный контракт. На тренировку он вернулся как раз к завершающей фазе в виде двусторонки, и поспешил вместе с остальными ребятами разобрать цветные манишки, чтобы занять место в одной из команд. А уже в раздевалке Погба не мог не поинтересоваться, куда он бегал. — К презу. Со мной продляют контракт, — скрывать это Пауло не собирался, да и его довольное лицо говорило само за себя. Сразу было понятно, что произошло что-то приятное для него. — Ого! И какие улучшения? — Не, ну это было ожидаемо, после «Барсы»-то… — Поздравляю! Команда толпилась вокруг счастливого, сияющего улыбкой Дибалы. В последние дни, и до матча с каталонцами, и уж тем более, сразу после, пресса полнилась слухами об интересе к нему со стороны самых разных клубов. И, как водится, некоторые издания не гнушались откровенной лжи, чтобы подогреть эмоции фанатов — заявляли, что получили от Пауло и его агента комментарий о том, что он был бы не прочь поиграть в «Барселоне», рядом с великим Лионелем Месси. Разумеется, сам Дибала никаких комментариев не давал, но настроения в фанатской среде уже были недобрые — любителей менять клубы каждые год-два никто особо не уважает. Да и это могло насторожить руководство «Ювентуса». Иногда ведь такие слухи не на пустом месте возникают… Теперь же можно было вздохнуть спокойно: завтра-послезавтра будет подписан контракт. Он, конечно, не гарантия, что клуб сам не пожелает его продать, но… Во всяком случае, сам Пауло лично смог подтвердить, что для него в приоритете лишь «Ювентус». — Капитанскую повязку, значит, — недовольно выговорил Бонуччи, когда Пауло поделился с командой и этим предложением Аньелли. — Не рано? То, что его такой расклад не радовал, было понятно. Если идти по старшинству в составе команды, то он имел право носить капитанскую повязку следом за Кьеллини. С назначением на это место Пауло, он сдвигался в очереди, несмотря на то что играл за «Юве» уже несколько лет. — Чем раньше молодежь получает возможность попробовать ответственность на вкус, тем лучше. А из Паулито обещает вырасти новый Дель Пьеро, — добродушно заметил Буффон. Он, судя по всему, был за Дибалу искренне рад. — Так что пусть пробует. Узнает, что капитан — это не только повязка на плече и обмен вымпелами перед матчем. — Извини, Джиджи, я не хочу быть новым Дель Пьеро, — с улыбкой ответил Пауло. — Я хочу быть Пауло Дибалой. И все. — Сколько амбиций от зеленого юнца, — тихо фыркнул Бон, отходя в сторону. Марио проводил его внимательным взглядом, но вскоре присоединился к поздравлениям Пауло. Вечером состоялся не самый приятный разговор с Густаво: брат настаивал на том, что Пауло поторопился со своей слепой преданностью команде, и была возможность выбить побольше денег. Пауло же просто не понимал, как Густаво может относиться ко всему с таким холодным цинизмом. — В футболе нельзя думать только о деньгах. Есть преданность футболке, готовность идти на уступки. К тому же, синьор Маротта прав — в «Реале» и «Барселоне» для меня не было бы нормального места. Прости, но ты не всегда хорошо разбираешься в футболе… — А ты очень хреново разбираешься в рынке. Если бы я не запустил слухи о том, что тебя переманивает «Барса», и ты над этим думаешь… — Постой, что? Ты говорил об этом с журналистами? Ты с ума сошел? — Пауло похолодел: для него это было что-то сродни предательству. — Пауло, я знаю, что делаю. В итоге, слухи о твоем возможном уходе подстегнули ваших шишек к тому, чтобы спешно подготовить тебе новый контракт. Пока ты еще сияешь. Пока тебя не сманили испанцы… Кто не хочет поиграть в мадридском «Реале»? — Я не хочу… — Потому что ты круглый дурак и простофиля. Им и останешься, со своими тупыми романтическими мечтаниями о преданности клубу. Футбол — давно не об этом, а о больших деньгах. И я прекрасно знаю, как их зарабатывать, и как манипулировать руководителями в твоих интересах — тоже. Предоставь это мне — контракт я подкорректировал, они, по итогам переговоров со мной, прописали твою зарплату более высокой, чем сказали днем. Не шесть, а семь миллионов евро. Это «чистыми». Значит, «грязными», и с учетом бонусов, ты будешь получать около девяти-десяти миллионов. — Спасибо за твою работу, — вздохнул Пауло, кивая. — Но, все-таки, футбол — не всегда бизнес. Это и романтика тоже. Ты просто этого не понимаешь, у тебя другие приоритеты… — Мои приоритеты — чтобы ты получал побольше. Семье всегда нужны деньги. — Мальчишки, стол ждет! — Донесся до обоих голос Алисии. Та прилетела отметить Пасху, очень обрадовалась внезапному приезду Густаво, и, узнав от него о продлении контракта, вместе с Антонеллой устроила настоящий праздничный ужин. Подписание контракта состоялось на следующий день. Пауло почти виновато искал на лице президента Аньелли какие-то разочарованные эмоции после общения того с братом и не особенно красивого уговора на еще более крупную зарплату, но тот выглядел обыкновенно. Успокоился и Дибала. В конце концов, все обернулось к лучшему, и, если всех все устраивает, то теперь дело только за ним — отрабатывать то, что в него так верят. На игру с «Пескарой» Массимилиано выставил частичный дублирующий состав — почти все игроки основы готовились к посещению детской больницы, да и матч этот, по сути своей, ничего не решал. Пауло, правда, убедил тренера дать себе побегать хотя бы один тайм, но, в основном, вся ответственность легла на плечи Игуаина, и тот не подвел. Забил два великолепных гола, и принес победу команде. «Ювентус» продолжал уверенно лидировать в таблице Серии А… Детская больница имени Регины Маргариты имела несколько отделений, в том числе, и онкологическое. Посещение детей из этого отделения всегда входило в обязательную благотворительную программу клуба «Ювентус», так как их президент. Андреа Аньелли, уже много лет являлся председателем Пьемонтского фонда по борьбе с онкологическими заболеваниями. Футбольный клуб поддерживал больницу финансово, а юные пациенты были счастливы вживую увидеть своих кумиров, получить от них памятные сувениры, и, что важнее всего, положительные эмоции. В конце концов, поводов для радости у детей, лежащих в этом отделении, было совсем не много, а некоторые из них и вовсе не имели никаких шансов покинуть больницу. В этот раз визит игроков был приурочен к Пасхе, поэтому каждый игрок еще в автобусе получил корзинку с шоколадными яйцами и прочими спонсорскими сладостями. Не обошлось и без командных футболок — многие хотят получить такое с автографами футболистов. — Марио, сделай лицо попроще, а то от такого злющего пасхального кролика разбегутся все детишки, — шутливо заметил Барцальи, когда они выходили из автобуса перед главным корпусом больницы. Широкое, выкрашенное в блекло-розовый, с бордовыми вставками, здание, нависало над ними, и выглядело совсем не радостно. Манджукич зябко поежился. Благотворительные визиты не были ему в новинку, подобной деятельностью он с удовольствием занимался на родине. Но сегодняшний день обещал быть довольно тяжелым морально. Для кого-то — особенно… Марио поискал взглядом Дибалу, откровенно беспокоясь о его состоянии. Он слышал, что отец Пауло умер от рака, и теперь раздумывал, стоило ли руководству вообще включать Пауло в эту поездку. Для него это наверняка болезненная и тяжелая тема. Дибала нашелся неподалеку. Он действительно выглядел немного более притихшим, чем обычно, и держался возле тренера. Внутри больницы игроки получили сменную обувь, и краткие инструкции от персонала, а после — разделились, чтобы пройти по палатам, и при этом не ходить огромной толпой, нарушая порядок. Поэтому на какое-то время Марио упустил Дибалу из вида. Он посещает палаты с более-менее старшими ребятами, фотографируется с ними, вместе распечатывает шоколадные яйца, чтобы найти внутри игрушки, и много улыбается, хоть это и сложно — делать вид, что все отлично, глядя на многочисленные отметины от капельниц на тонких детских руках, на выбритые головы… На которые некоторые девчонки все равно крепят какие-то бантики и украшения, обвязывая эластичными повязками. Им хочется быть настоящими красавицами, несмотря ни на что, и Марио не жалеет добрых слов и комплиментов для них. Наверное, даже хорошо, что команда разделилась: в команде никто бы не узнал в этом улыбчивом и приветливом человеке их привычного «Мистера No Good». После обхода палат Марио спустился в просторный игровой зал, где с несколькими игроками собрались и более младшие ребята, и те, кто чувствует себя достаточно хорошо для игр. Он сразу попытался отыскать Пауло, все еще беспокоясь, и нашел — тот, сияя улыбкой, устроился на мягком пуфе у стены, в окружении целой толпы ребятишек. Вокруг валялась гора оберток от шоколадных яиц, а макушку Дибалы венчал хвостик с ярко-розовой блестящей заколкой: очевидно, какая-то из юных модниц решила украсить его. Пауло, вроде бы, выглядел довольно неплохо — пободрее, чем на выходе из автобуса, и Марио отвлекся — его самого обступили ребятишки, кто-то притащил мячик, с просьбами научить его «набивать». Джанлуиджи неподалеку с удовольствием катал детей на плечах, заставляя их визжать от восторга, когда поднимался в полный, высоченный рост, Хуан, кажется, принимал участие в кукольном чаепитии, с уморительно серьезным видом пробуя пластиковые игрушечные угощения, пока дети рядом ели принесенные им сладости. Спустя некоторое время, научив пару мальчишек чеканить мяч, Манджукич устроился на пуфе неподалеку от Пауло, нуждаясь в отдыхе. Дети, даже будучи нездоровыми, все равно кипели энергией, и могли замучить любого. Поэтому Марио решил передохнуть, и заодно еще раз проверить, чем занят Дибала. Тот, все еще с хвостиком на макушке, но теперь еще и отметиной от подтаявшего шоколада возле губ, увлеченно читал вслух книжку. Притихшие дети внимательно слушали, рассевшись кругом, а какой-то, совсем маленький на вид, мальчик, дремал у Пауло на коленях. Картина была умилительна до невозможного. Дибала явно старался не разбудить этого малыша, поэтому, читая, он двигал только головой, вчитываясь в строчки, и проговаривая их вслух довольно тихо. Он читал «Русалочку», сам ужасно увлеченный этим занятием — он смотрел только диснеевский мультик, а книжка, хоть и имела в виде иллюстраций как раз диснеевские изображения русалочки и принца, все же являлась первоначальной версией этой сказки. Поэтому Пауло и самому было интересно. Он, заметив присевшего рядом Манджукича, чуть улыбнулся ему, кивнув. — Он — волшебный единорожка, — какая-то девчушка, подобравшаяся к Марио, протянула ему рисунок, изображающий, видимо, как раз читающего Пауло со сверкающим рогом вместо хвоста на макушке. Даже вполне похоже вышло. Ну, насколько можно найти сходство в рисунке от ребенка лет шести. Марио серьезно ей кивнул. — Похож! Подаришь ему эту картину потом? — Да, — девочка очаровательно смутилась, стеснительно кивнув, и Манджукич забрал ее к себе на колени, прислушиваясь к голосу Пауло. Тот был слишком увлечён, чтобы слышать что-то: он как раз читал про то, как Русалочка превращается в девушку, оказываясь на берегу моря. Читая, он и не подозревал, что сказка, в общем-то, не особенно детская и даже немного печальная. Но раз уж эта книга здесь, в игровой комнате, лежит, значит, ее можно читать детям. К концу повествования Пауло немного нахмурился, но все же дочитал до последних строк. И глубоко вздохнул. — Получается, Русалочка умерла? — Удивился один из мальчишек с мячом, из тех, что Марио учил трюкам. Он с товарищами пришел послушать вслед за самим Манджукичем. — Ну, видишь ли… — Замялся Пауло, не зная, что на это ответить. — Ты что, глупый? Она стала пеной, а потом ветром! — Перебила его девочка, сидящая совсем вплотную к Дибале, и держащая его за колено. — Это же куда круче, чем пожениться с принцем! — Да, да, намного круче! Это ведь можно летать где хочешь, — дети, один за другим, стали соглашаться. Марио тихо рассмеялся — он был полностью согласен с тем, что быть ветром поинтереснее, чем быть женой принца, а еще его изрядно развеселило то, с каким облегчением выдохнул Пауло, когда дети сами нашли ответ на неудобный вопрос о судьбе Русалочки. — В общем, все кончилось хорошо, — подытожил Дибала. Одна из медсестер подошла, забирая у него уснувшего мальчишку, и Пауло потянулся, разминая затекшие плечи. Марио согласно кивнул, а потом что-то прошептал девочке на своих коленях, и та слезла, направляясь к Дибале. — Это ты, — стеснительно пробурчала она, краснея, и отдавая ему рисунок. Пауло заулыбался, благодаря, и Марио не смог сам сдержать улыбку. — Вылитый, — подошедший Барцальи хохотнул, потрепав Дибалу по хвостику с заколкой. Впрочем, на его коротких, с проседью, волосах тоже красовались какие-то блестящие мелкие украшения, а одна из рук была почти вся обклеена наклейками с изображением машинок, мультяшных героев и животных. Его, очевидно, дети вниманием совсем не обделили. — Какие классные татуировки, Андреа, — улыбнулся Пауло, и к нему тут же подскочил смешной лопоухий мальчишка в очках. В руках он держал несколько фломастеров, сам изрядно в них перепачканный. — Давай я сделаю тебе! Настоящую татуировку! — Бодро предложил он, и ничего не оставалось, кроме как отдать на растерзание свою правую руку. Дибала с улыбкой смотрел на появляющиеся на коже узоры и линии, на тонкие детские пальцы в цветных пятнах чернил, на смешные, оттопыренные уши на бритой голове… К горлу подступал комок. К счастью, вскоре объявили, что детям пора на обед, процедуры и отдых. С футболистами дружно попрощались, Марио вместе с Аллегри отошел переговорить с некоторыми женщинами из персонала на тему нужд больницы и сделать парочку необходимых для отчета фотографий, а когда догнал остальных, почти мгновенно понял, что Пауло с ними нет. — Джиджи, где потеряли Дибалу? — Сказал, что спит на ходу, и хочет найти кофейный автомат, пока Мистер занят и мы не уезжаем, — пожал плечами Буффон. Марио благодарно кивнул, но какая-то смутная тревога отпускать его не спешила. Он действительно переживал из-за этой поездки и того, как это все воспримет Пауло, и как-то успокоился, когда увидел, что все идет нормально. Но сейчас ему снова стало тревожно. Он развернулся и поспешил назад, по пути ловя одну из медсестер и спрашивая, есть ли где-то в здании автомат с кофе. Возможно, поиски стоило начинать именно от этой точки. Пауло нашелся на первом этаже, прячущимся на черном выходе. Он сидел на ступеньках, странно сгорбившись, и даже не сразу отозвался, когда Манджукич его окликнул. Только дернул плечами, пожимая ими. — Эй, ты чего убежал? Все нормально? — Марио опустился на ступеньку рядом, осторожно косясь. Пауло прерывисто вздохнул, быстро кивая. — Захотел кофе вот… — Он и вправду сжимал в руках бумажный стаканчик, почти до краев полный черного, глянцево блестящего поверхностью, кофе. И избегал поднимать голову, не смотрел на Марио. Видимо, до его прихода сидел здесь, и ревел, и теперь не хотел показывать лицо. Но Манджукич и так прекрасно представлял, как оно выглядит. Пауло часто не справлялся с эмоциями, и слезы в глазах обычно выдавали его состояние сразу же. Злые, от обиды за поражение или ошибки в матче, болезненные — на поле после грубых фолов. Таким он не давал пролиться, хмурился и сжимал плотно губы, и только смотрел рассерженно и зло, а мокрые глаза блестели, и Марио завораживал этот блеск. Он не мог отвести взгляд в такие моменты, потому что глаза Пауло, и без того яркие, становились какого-то совсем уж невозможного оттенка. И сейчас ему очень хотелось увидеть их вновь, а Дибала только ниже опускал голову, прячась за длинными прядками челки. — Марио. Сколько из них поправятся? — Голос прозвучал сухо и надломлено, как будто он успел за недолгое время сидения тут простудиться и охрипнуть. — Хоть кто-то выздоровеет, да? — Процентов девяносто, — Манджукич не знал наверняка, но сказать это сейчас было бы глупостью, и, скорее всего, только сильнее бы расстроило Пауло. — Дети неплохо справляются с такими вещами, на удивление… — Они такие веселые тут. Играют, смеются… Они совсем не думают о том, что страшно больны, что умирают, — Дибала медленно выдохнул, вдохнул, помолчал, словно пытаясь успокоиться. — Как они реагируют, когда умирает кто-то из них? Что об этом им говорят доктора, нянечки? Что они им сочиняют?.. Они же такие маленькие. Они же… Его пальцы, кажется, непроизвольно сжались на стаканчике, и тот, бумажный и легкий, смялся, обжигая кожу выплеснувшимся напитком, но Пауло этой короткой боли, кажется, и не заметил, стараясь снова не расплакаться. Он запрокинул голову назад, глядя вверх, точно от такого положения головы слезы должны раздумать выступать на глазах и течь вниз. — Они выздоровеют, — твердо отозвался Марио. Он немного поколебался, борясь с самим собой, но все-таки сдался: осторожно вынул из чужих пальцев пострадавший стаканчик, ставя его в сторону, и передвинулся по ступеньке ближе, садясь вплотную и приобнимая Пауло одной рукой за плечи. Ощущение того, как Дибала подался этому полуобъятию навстречу, и уложил голову на плечо, заставило буквально затаить дыхание от щемящей, почти болезненной нежности. Сам Манджукич давным-давно приучился держать все эмоции при себе, не считая футбольного поля. Он сдерживал радость и недовольство, сдерживал смех, давно перестав быть тем, прежним Марио, времен игры за «Баварию». Времен общения с Тимо. Хотя хотелось порой и орать вместе со всеми от радости, и дурачиться на каждой тренировке… И после посещения вот таких больниц на душе обычно было больно и горько. Но он прятался, привыкший скрывать тело за плотной одеждой, а эмоции за идеальной маской «мистера No Good». И то, насколько открытым в своей эмоциональности был Пауло, пугало и восхищало. И притягивало, как магнитом. Пауло не стеснялся вести себя, как веселый разыгравшийся мальчишка, не боясь, что его упрекнут в несерьезности, не стеснялся показать свои слезы, не боясь, что его упрекнут в недостаточной мужественности. Марио ему чертовски завидовал. И тянулся к нему, видя эти эмоции, и понимая, что рано или поздно выдаст себя — Пауло же не тупой, совсем не тупой. Но и скрывать свое отношение становилось все сложнее. — Я такой идиот и слабак. Извини меня, — всхлипнув, Пауло прижался к его боку ближе, словно ища защиты от собственных мыслей — сегодняшний день его окончательно добил, проехавшись, точно катком, по всем страхам и по всем болезненным воспоминаниям прошлого. Страх смерти — чужой и своей — разворачивается в груди колючим комком, раздирая горло и заставляя давиться рыданиями. — Я ничего не могу с собой сделать. Мне так больно. Мне так страшно. Я смотрел сегодня на этих детей… И… — Тише, тише. Плачь, я никому не скажу, — Марио позволил удобнее уткнуться в свое плечо, и осторожно прижал Дибалу к себе, уткнулся носом в его волосы, не зная, что можно сказать еще. Пауло, вроде, и не боялся, что кто-то увидит его слезы, но обещание никому не говорить вырвалось как-то машинально. И оно, возможно, помогло Пауло выговариваться, вперемешку со слезами. В его голове калейдоскопом — обрывки воспоминаний о том, как отец угасал на глазах, но делал вид, что все в порядке, а он, Пауло, не понимал, что происходит. Не замечал ничего, увлеченный тренировками, поездками в соседний город — в свою футбольную академию. Не замечал, как родной и близкий человек медленно умирает, не видел этого в нем, проводя по нескольку часов рядом с ним, на сиденье старенького авто, в пути на тренировку и обратно. На расстоянии вытянутой руки. Как теперь можно вымолить прощение за свою слепоту и эгоизм? Как теперь справляться с тем, что он даже попрощаться с отцом не успел — заночевал в академии на несколько дней, не был рядом с ним в последние минуты его жизни, не попрощался и не поблагодарил? — Они мне до последнего не говорили, что с папой… Я не знал, я совсем не знал. Я вел бы себя по-другому, я бы столько ему хотел сказать, — Пауло шмыгнул носом, постепенно успокаиваясь, но все еще вздрагивая от судорожных вздохов. — Я тогда хотел бросить футбол, потому что из-за него с ним не попрощался. Но он бы этого, наверно, не хотел?.. — Не хотел бы, — тихо согласился Марио, поглаживая его по спине. То, что он выслушал, многое прояснило — и то, почему Пауло обязательно шепчет что-то, глядя в небо, после каждого гола и своего обычного празднования, и то, почему он сейчас в таком состоянии. Все-таки не стоило тащить его в эту больницу. Всей истории о его отце Манджукич не знал, и теперь, выслушав все, мог только молча сочувствовать и думать, что этот маленький человек намного сильнее, чем кажется. Потому что перенес такую страшную боль. Возможно, это делало их немного похожими — Марио до сих пор не избавился от каких-то страхов из-за столкновения в детстве с войной, а Пауло и по сей день проживал свою самую горькую утрату, и, как оказалось, винил себя. Случаи совсем разные, но болит одинаково сильно. — Ну, вот я и не бросил, — горько усмехнулся Пауло. Он, уже успокаиваясь, немного отстранился, смущенно хмыкнув на то, что оставил на футболке Манджукича мокрые пятна, пока рыдал в него, и поднял взгляд. Оказалось, что лицо Марио было как-то очень уж близко, а еще — он слегка улыбался. Мягко, успокаивающе. — И молодец, что не бросил. Папа наверняка очень гордится тобой сейчас, Пауло. Манджукичу казалось, что сейчас страшно даже моргнуть. Будто даже такое, незаметное движение, может спугнуть Пауло, лицо которого находилось на расстоянии каких-то жалких сантиметров. Так близко, что видно слипшиеся длинные ресницы, и покрасневшие от долгих слез сетки сосудов на белках глаз. Так близко, что можно уловить дыхание — оно пахло дешевым кисловатым кофе, видимо, Дибала успел сделать пару глотков, когда его купил. Так близко, что достаточно было бы только слегка качнуться вперед, чтобы почувствовать под губами кожу лба, с прилипшими к ней прядями челки. Пауло смотрел в ответ, замерев так на мгновение, а самому казалось — что вечность уже сидит и таращится на темные-темные, как тот невкусный кофе из автомата, глаза, на то, что в них бесконечное море заботы и небольшой тревоги, таращится на то, какой Марио…красивый? Боже мой, да почему он снова об этом подумал? Почему сейчас, когда в его голове полный хаос противоречивых эмоций и воспоминаний, а глаза все еще жжет от соли слез? — Пойдем к остальным? Нас обыскались уже, наверное, — точно испугавшись собственных мыслей, Дибала чуть отодвинулся, ощущая, как руки Марио тут же разомкнулись, отпуская. — Пойдем. Когда они вышли к автобусу, все уже были на своих местах. Массимилиано, кажется, если и хотел что-то сказать, то передумал, увидев лицо Пауло, все еще хранящее следы его недавнего состояния, и просто проворчал, чтобы они поторопились. Назад ехали в тишине: визит в больницу никого не оставил равнодушным, хоть и никого, кроме Пауло, не задел настолько сильно. Поэтому команда была притихшей и задумчивой, и даже Аллегри хмуро отмалчивался, изредка оглядываясь на своих подопечных. Ответная игра с «Барселоной» проходила в излюбленной Максом тактике удержания и «сушки». По сути, «Юве» не особенно нужно было забивать благодаря огромному преимуществу, полученному в прошлом матче, поэтому тренер призывал больше владеть мячом, не тратить особо силы и не пускать каталонцев в контратаки. Поддержка на «Камп Ноу», домашнем стадионе сине-гранатовых, была колоссальная. Небольшое количество болельщиков «Юве» попросту не было слышно, они терялись в здешних цветах, в здешних чантах и песнях болельщиков. Эти звуки заглушили даже гимн Лиги Чемпионов. Пауло этим был искренне впечатлен, но постарался не позволить этому фанатскому великолепию сбить себя с настроя. На кону был выход на полуфинальный матч с «Монако», и, хоть «Юве» и имел фору в виде победы за предыдущую встречу, расслабляться было нельзя. «Барселона» раз за разом атаковала, и Буффону пришлось отдать всего себя на защиту ворот. К счастью, он отстоял «на ноль». Сама игра далась команде немного мучительно: мяться в защите, не уходить в контратаки, владеть мячом оказалось сложно, а без всплесков адреналина в виде голов — и вовсе скучно. К концу встречи Пауло был абсолютно этим измотан и выжат. Безголевая ничья ощущалась чуть ли не поражением, особенно на контрасте с его предыдущим выступлением, где он отлично и ярко показал себя в связке с Марио. Поэтому, несмотря на выход в полуфинал, Дибала ощущал себя почти расстроенным. Конец апреля выдался необыкновенно жарким: и по температуре за окном, и по чемпионской гонке. «Ювентус» лидировал в турнирной таблице, следом, с крошечной разницей в три очка, «Рома». Римскому клубу, в свою очередь, на пятки наступал «Наполи». Удалось разгромно победить «Дженоа» — в самом начале матча из игрок устроил автогол, потом отличился Дибала, его, отвечая на уже привычный вызов, к концу первого тайма догнал и Марио. К перерыву они вели 3:0, и во втором тайме Бонуччи подытожил поражение соперников четвертым голом. «Аталанта», в свою очередь, заставила помучиться, открыв счет и ведя игру в своем удобном темпе.ё Пришлось срочно просыпаться во втором тайме, Игуаину удалось отыграть два мяча, и на последних минутах «Юве» уже почти поверил в победу. Но один из бергамасков умудрился забить за полминуты до финального свистка, сравнивая счет. Аллегри из-за этой ничьи был в бешенстве, несмотря на то, что позиция в таблице пока не поменялась, и орал на команду почти час, не выпуская их из раздевалки. Но он вообще был постоянно на нервах — напряженная гонка в итальянском чемпионате, грядущий полуфинал с «Монако»… Полшага до блестящего результата сезона, полшага же — до того, чтобы упустить все. Встреча с «Монако» прошла для Пауло, как в тумане. Он чувствовал усталость, понимал, что постепенно сдает, утомленный сложным сезоном. Его легко выключили в этой встрече из атаки, но, к счастью, «Юве» снова выручил Игуаин. Благодаря его дублю, удалось победить в гостевой встрече и получить преимущество на второй, домашний, матч. В игре с «Торино» вышла очередная вялая ничья, от поражения снова спас Игуаин. У него под конец сезона, наоборот, словно бы открылось второе дыхание, тогда как Пауло совсем расклеился. Ему бы стоило собраться, учитывая продленный и улучшенный контракт, и обещанную позицию одного из замещающих капитана, но он не мог. Что-то беспокоило, что-то отвлекало от футбола. Он и сам не мог понять, что. Если не считать того, что после новостей о контракте Бонуччи стал совершенно невыносимым, все шло неплохо. Он хорошо проводил время с Анто, хоть и ловил себя на мысли, что с ней скучновато, с Марио удалось же, кажется, наладить отличную связь на поле, и как-то законтачиться вне его. Манджукич стал охотнее вестись на шутки, сам порой вступал в разговор, и даже не ворчал привычно, когда Пауло записывал сторис из раздевалки, а спокойно улыбался на камеру. Так все и шло. Бон огрызался, цеплялся к Пауло на тренировках, замечая абсолютно все его ошибки, и указывая на них. По сути, на правах старшего и опытного, он имел на это полное право, но делал это в достаточно грубой манере, а еще Пауло прекрасно чувствовал, что дело не в ошибках. Леонардо просто отыгрывался за что-то… Но стоило радоваться уже тому, что он не пошел к руководству и не сказал ничего лишнего. Накануне ответной игры с «Монако», они столкнулись снова. Часть команды была на восстановлении, часть — уже отправилась на обед. Пауло переодевался, спеша — Поль и Хуан пообещали занять ему место рядом с собой, но предупредили, что еду на него брать не будут, и ему стоит поторопиться: десерты заканчиваются быстро, а сегодня, вроде как, в меню есть свежая клубника. Ее Дибала обожал. Остальные, впрочем, в любви к этой ягоде не отставали, поэтому можно было остаться ни с чем, просто придя позже обычного. Бонуччи навис над ним неожиданно, несколько капель воды упали на пол возле кроссовок, которые Пауло зашнуровывал, заставляя отвлечься и поднять голову. Внутри все сжалось, не то, чтобы от страха — Дибала все еще был железно уверен, что вреда ему не причинят. Они одноклубники, и, даже если есть какое-то недопонимание, то оно решается словами, обсуждением. Взрослые же люди. Но ожидание чего-то неприятного все равно повисло в воздухе. Выражение лица Леонардо было странным, недовольным и одновременно каким-то решительным. Пауло тихо выдохнул, вспомнив что-то похожее, происходившее несколько лет назад: Васкес, так же стоящий перед ним, с каплями воды на теле и полотенцем на бедрах, в неярком освещении раздевалки. То, как он хотел и боялся собственных желаний. Усмешка Франко, возбуждение, от которого сохло горло и дрожали пальцы… Пальцы Бона легли на макушку, вплелись в волосы, несильно сжимая. — Так и знал, что ты зря ломался. Смотришь, как сучка, — тихо произнес он. Пауло вздрогнул, смаргивая воспоминание о Франко, и дернулся в сторону, выпуская кроссовок, и собираясь перехватить чужую руку. — Что ты несешь вообще? — Сидеть, — рыкнул Леонардо, и Пауло с удивлением понял, что вот теперь — боится. Того, как уверенно Бонуччи держит, того, как смотрит. Того, что говорит. Он замер, снова опуская руки. — Или хочешь, чтобы все про тебя узнали? Он не хотел. Ему было достаточно, что знает Марио — знает, и сохраняет молчание. Никогда не вспоминает об этом. Не шарахается от него, как от заразного, не спрашивает ничего. Ведет себя, как обычно. Это был самый идеальный вариант реакции на то, что он спал с мужчиной, и, в целом, имеет подобные наклонности. Но никто не мог обещать, что другие отнесутся к этому так же. Бон же ведь не отнесся? Где гарантия, что никто из команды не начнет вести себя так же — грубо и презрительно, что никто не начнет его оскорблять, что его друзья перестанут быть его друзьями? А потом все выплывет в прессу. Узнают все. Мама, Антонелла. Братья. Сборная… Из сборной его точно выгонят. Хватка в волосах неожиданно разжалась и исчезла, как только за дверью раздевалки послышались шаги. Дверь распахнулась, зашли Миралем и Марио, о чем-то оживленно болтающие на смеси своих, балканских, языков, и как-то резко замолчавшие с порога. — Так что завязывай спать на поле, полуфинал Лиги Чемпионов это тебе не шутки, — невпопад, каким-то ломким, неуверенным голосом бросил Бон, отходя. Пауло вскинулся, как ударенный током, почти испуганно смотря в сторону вошедших. Что они успели увидеть? Что успели подумать? Пьянич с улыбкой кивнул ему, проходя к своему месту за вещами. Марио, совсем рядом, сунулся в шкафчик, доставая сумку, и почти неслышно бросил: — У вас двоих тут все в нормально? — Да, — тихо выдавил в ответ Пауло, начиная ускоренно собираться. Оцепенение спало, хотелось поскорее убраться отсюда. Желательно, вместе с этими двумя. Остаться с Лео наедине снова не хотелось. Позорно хотелось попросить Манджукича подождать его, но он не решился. Поэтому, когда Марио и Миралем, забрав вещи, вышли, он просто рванулся следом, натягивая второй, незашнурованный кроссовок и ветровку буквально на ходу. — Мне надо, чтобы вы выложились на полную. Снаружи доносился гул стадиона. Массимилиано расхаживал по раздевалке, заложив руки за спину. — Скудетто, считай, у нас почти в кармане, но оно никого не порадует так, как порадует Лига Чемпионов. У вас один шаг до финала. Сейчас надо любой ценой в него выйти. Любой. Запомните. Сейчас победа — единственное, что имеет значение. То ли сыграл свою роль настрой игроков «Юве», которых так сильно манил финал Лиги Чемпионов, то ли монегаски выдохлись, и так показав результат куда выше, чем от них кто-либо ожидал, но особой проблемы игра не доставила. Первый мяч забил Марио, удачно выбежав в добивание, второй закинул Дани Алвес. Огрызнуться «Монако» смог лишь во втором тайме, и голом отметился Киллиан Мбаппе. Молодое дарование, о котором много говорили, талант, «второй Роналду»… Пресса, как обычно, была щедра на сравнение с легендами футбола. Но Киллиан и вправду был хорош. Просто не в этот раз. Свисток прозвучал уже давно, но уходить с поля никто не спешил. Футболисты обеих команд общались меж собой, обменивались футболками и впечатлениями от игры. Казалось, что игроки «Монако» не так уж сильно расстроены своим вылетом в полуфинале — похоже, они особо не рассчитывали дойти даже до него. Игроки «Юве» же были совершенно опьянены грядущим финалом за кубок ЛЧ. Дибала, получив футболку от того самого молодого таланта Мбаппе, и отдав взамен свою, счастливо улыбался, окидывая взглядом трибуны: болельщики тоже не спешили расходиться. Происходящее казалось ему невероятным сном: финал Лиги Чемпионов, уже скоро они всей командой выйдут на поле против «королевского клуба»… Мечта любого футболиста: Лига Чемпионов и Чемпионат Мира. Пауло хотелось и того, и другого, и сейчас, когда «Юве» вырвался в финал, никто бы не запретил ему немного мечтать. Касание к обнаженной спине заставило вернуться в реальность — чьи-то пальцы скользили по линии позвоночника вверх, к лопаткам. Страх мгновенно окатил, как ледяная вода, заставляя вздрогнуть и отшатнуться, резко разворачиваясь — Дибала был абсолютно уверен, что увидит сейчас Бонуччи, в поведении которого совершенно запутался после последнего инцидента в раздевалке, и которого откровенно избегал. Но это оказался лишь Марио. Он стоял, явно зависнув, с рукой, остановленной в воздухе, и смотрел так, будто Пауло его только что ударил. Затем резко отдернул руку. — Извини, не хотел испугать, просто… — Да я не испугался, — Пауло, испытывая облегчение, улыбнулся, и быстро постарался придумать оправдание. — У тебя просто пальцы ледяные. Манджукич коротко кивнул, и развернулся, направляясь к подтрибунке. Его руки горели огнем, все тело, в общем-то, после игры было разгоряченным… «У тебя пальцы просто ледяные» Пауло явно ему солгал. Прикосновение его испугало, оно явно ему не понравилось. Оно было ему отвратительно… Марио себя ненавидел. Какого черта он вообще не сдержал этот секундный порыв? Не сдержался, глядя на ровную, загорелую спину, на линию позвоночника, скользящую под золотистой влажной кожей… Он влетел в раздевалку, прямиком направляясь в душевые, не слушая оклика от Пьянича, и вывернул вентиль горячей воды над раковиной на полную. Трясущиеся пальцы обожгло, лицо окутало паром. Марио болезненно зашипел сквозь зубы: было больно. Но не больнее, чем осознавать, что он повел себя, как ненормальный, позволил себе лишнего в отношении пацана, который, скорее всего, уже и вовсе о своем опыте с мужчиной забыл, оставил эту дурость в прошлом, будучи совершенно нормальным человеком. Пауло был нормальным. А он сам — больной, испорченный урод… — Манджо, выйди к прессе, пожалуйста, — позвал из основной части раздевалки Макс. — Нужны послематчевые комментарии, меня уже заебали. И… О, Дибала, иди сюда. Вместе и пойдете. Поживее, ну! Марио вернулся, стряхивая с рук горячие капли, пытаясь максимально быстро привести мысли в порядок. Общение с журналистами, даже послематчевое и на эмоциях, все-таки требовало концентрации. Которая полетела к черту, как только они с Пауло вышли в подтрибунку и отправились к пресс-воллу. Потому что Дибала, даже не доходя до журналистов, закинул руку ему на плечо. Ну, как закинул — попытался, в итоге просто обнял сзади, прижался боком и заулыбался почти в лицо. Манджукич тихо выдохнул, поблагодарив себя за то, что не снял безрукавку, и между ним и чужим телом есть хоть какой-то барьер. — Что у тебя с руками? — Вопрос Пауло поставил в тупик, как будто бы и без того его состояние было недостаточно зависшим и сложным. Он опустил взгляд — кисти были заметно покрасневшими, и это до сих пор не прошло, кожа немного горела. — Грел их, — буркнул Марио в ответ. Пауло разулыбался, рассмеявшись. — Потому что я сказал, что твои пальцы ледяные? Внутри все сжалось. Не мог же Дибала ни о чем догадываться, верно? Не должен был. — Нет. Просто замерз. Пауло усмехнулся, и только крепче прижался к нему, приобнимая удобнее. Разница в росте все-таки здорово мешала. К журналистам они так и вышли, в обнимку, Марио — с растерянным лицом, Пауло — раскрасневшийся и широко улыбающийся. К счастью, вопросами их мучили не так уж долго. Дома Марио, не разувшись и не раздевшись толком, бросил сумку на полу, прошел в кухню, не включая свет. Ленни вертелась под ногами, поскуливая, когда он сунул ладони в струю холодной воды из крана. В голове вертелось одно: «Только бы он ни о чем не догадался». — Итак, вот тебе действие… Следующие десять минут ты будешь дополнять любую нами сказанную фразу своим возгласом «Секси!» — Какой-то идиотизм, — возмутился Хуан. — На то оно и задание в игре, чтобы быть идиотизмом, — добродушно хохотнул Погба. — Давай, придется выполнять. - Секси? Впереди их ждала игра с «Ромой». После тренировки ребята предложили немного расслабить нервы, и устроиться в комнате отдыха всеми, чтобы поиграть в приставки, просто пообщаться и всячески подурачиться. Марио, обычно не принимавший участия в таком, почти смог улизнуть, но был пойман Дибалой буквально за руку. Отказать Пауло было сложно. Пришлось оставаться. Он обыграл в карты Буффона, погонял на приставке с Кьеллом, и вынужден был признать, что все не так уж плохо, и какие-то моменты действительно идут на пользу для нервов. Пока кто-то не предложил сыграть в правду или действие. Делиться правдой никто особенно не рисковал (что почему-то Марио совсем не удивило), поэтому игра переросла просто в загадывание друг другу самых дурацких действий, которые только можно придумать. Барцальи уже пришлось сходить до тренерской и налепить на дверь лист с надписью «Комната сладкой крошки», Джиджи выпил пару стаканов воды под гимн клуба, стоя на подоконнике в одном белье, Куадрадо только что получил свое задание… Марио посмеивался: все-таки, какими бы взрослыми они ни были, иногда все скатывалось в полнейший детский сад. Но сам от игры уклонялся, и просто наблюдал. — Итак, звони жене и заставь ее сказать тебе, что она любит тебя. Напрямую этого не озвучивая, и не говоря этого сам, — Буффон кивнул в сторону Маркизио. Тот со страдальческим лицом взял мобильный. — И громкую связь поставь, конечно… — Секси, — уныло вставил Куадрадо. — Я вообще разве должен это делать, когда кто-то выполняет свое задание? — Конечно, должен, — подтвердил Погба. — Секси, — проворчал Хуан с такой интонацией, в которой без труда читалось раздраженное «Ну охуеть теперь». — Алло. — О, милая. Привет. Я соскучился. — Секси… — Я тоже. Что-то случилось? Ты еще на тренировке? — Мхм… нет. Все нормально. А ты не хочешь мне что-то сказать? — Секси… — О чем ты? — Ну, сказать мне что-то, любимая… А? — Секси, — к счастью, свою часть задания Куадрадо исполнял довольно негромким голосом, но зато от души вкладывал массу эмоций, заставляя всех смеяться. Ребята беззвучно тряслись от смеха. Маркизио хмуро смотрел по сторонам, явно мысленно обещая всех поубивать. — Нет. Что-то случилось, все-таки? — Я просто хочу услышать кое-что от тебя. — Что именно? — Не могу сказать… — Ты дурак? Что за глупости, Клаудио! — Это не глупости, просто мне нужно, чтобы ты мне кое-что сказала… Что-то важное! — Так, все. Мне некогда. По громкой связи раздались гудки, и вся команда дала, наконец, волю хохоту. Маркизио фыркал недовольно, уже предвкушая, как станет объяснять супруге этот странный звонок. — Секси, — отсмеявшись, подытожил Хуан. — Итак, Пауло. Открой чат команды, скинь сэлфи, напиши «Что за гей на этом фото? Ах, это же я», и оставь так на час, — ухмыльнулся Бонуччи. Пауло похолодел. — Секси, — буркнул Хуан. Погба, ткнув его локтем в бок, шепотом сообщил, что время его задания прошло, и он может прекратить. Пауло отчаянно огляделся. Большинство ребят особо и не отреагировали на заданное ему действие: Клаудио отчаянно тыкал в телефон, видимо, разгребая последствия беседы с женой, Буффон открывал баночку с газировкой. Погба передразнивал задание Куадрадо, Кьелл и Барца тихо переговаривались о своем… Никто не напрягся, не посчитал это странным, но Пауло казалось, что все они сейчас посмотрят на него, и спросят — правда ли это. Или тупая шутка Бонуччи. В общекомандном чате состояли не только те, кто собрался в этой комнате, но и ребята из запаса, и Макс, конечно же, тренерский штаб — ассистенты и прочие, и даже какая-то часть стаффа. Такая шутка звучала чертовски рискованно. Не так, конечно, как что-то подобное в публичных соцсетях, но… — Это глупо, — пробормотал Пауло. — Нормально, тут делали вещи и глупее, — спокойно возразил Бон. — Вон, Дани закинул же туда свою голую фотку, и не умер. А тебе надо просто сэлфи с тупой подписью. — Я… Не могу. — Долг в игре, вообще-то, святое. — Я не могу, — беспомощно взмахнул руками Дибала, глядя на него умоляюще. — Просто не могу… — Слабо, что ли? Чего ты боишься, все прекрасно поймут, что это тупой прикол. «Не поймут!» — без труда читалось на испуганном лице Пауло. Он прекрасно осознавал, зачем Леонардо это затеял, прекрасно понимал, что тот его нарочно дразнит. — Реально тупой. Придумай задание получше, — подал голос Манджукич. Бон вскинулся, поднял голову, видимо, собираясь резко возразить… Но осекся. Марио смотрел на него не просто фирменным взглядом «мистера No Good». Он смотрел так, как будто Лео был игроком чужой команды, сфолившим на нем бессовестно и подло, исподтишка. Таких Марио без зазрения совести валял, подсекал, сбивал с ног максимально болезненно и не один раз, готовый за это схлопотать «горчичник». Под взглядом, полным спокойной и холодной угрозы, Бонуччи почувствовал себя неуютно. — Ладно, ладно… Вообще, сворачиваться уже пора, — неохотно махнул он рукой. — Пока нас Мистер отсюда пинками не выкинул. Пауло тихо выдохнул. И оглянулся, несмело улыбаясь Манджукичу. Тот уже смотрел в сторону Пьянича, показывающего какое-то видео с экрана мобильника, невозмутимый и, кажется, очень отстраненный. И чертовски в этой отстраненности красивый. Глупую улыбку Пауло не мог убрать с лица до самой ночи. А вот в матче с «Ромой» улыбаться было совершенно нечему. Рим принял команду бьянконери весьма воинственно, игры на этой территории всегда давались «Юве» непросто. Пауло же был совершенно не в форме. Он плохо спал, просыпаясь от каких-то невнятных обрывков снов — то ли кошмары, то ли просто что-то тревожное. В автобусе жался к окну, и не мог перестать думать, могло ли так случиться, что команда поняла вчерашний намек Бонуччи. Он настолько себя накрутил, что к моменту разминки на «Олимпике», домашнем стадионе римлян, ему уже вовсю казались косые взгляды со всех сторон. К горлу подступала настоящая паника. Он впервые порадовался, что не внесен в стартовый состав на игру. Выйдя на семидесятой минуте, Пауло все равно думал совершенно не о матче, не о победе, и не о мяче под ногами. Он дергался на любой оклик, смотрел на сокомандников почти испуганно, и был рад, когда судья, наконец, свистнул окончание игры. Рад, несмотря на поражение команды: «Рома» выиграла со счетом 3:1. Массимилиано, на удивление, особо их не ругал. Сказал только, чтоб после душа и переодеваний шли в автобус, и унесся отбиваться от ехидных вопросов прессы. В общем-то, это было объяснило. Они в полушаге от Скудетто, они в финале Лиги чемпионов. Ругать их не за что, сегодняшнее поражение не особо важно. Пауло снова забился в конец автобуса, и заткнул уши наушниками, демонстрируя, что на разговоры с кем-либо совершенно не настроен. Иначе Поль точно бы попытался выяснить, все ли у него хорошо. Хорошо — не было. Было страшно, нервно, подозрительно. Разыгравшаяся паранойя усиливала восприятие, подкидывала, ярко подсвечивая, какие-то моменты, которые в обычное время Пауло бы и не зацепили. Долгие взгляды? Да на него часто смотрят, даже в команде. Он душа компании, он их огонек, искра, заставляющая гореть. Не лидер, нет, эта роль не по нему. Но особенный человек для черно-белых. Те, кто были в раздевалке, резко заткнулись, когда он зашел? Так было всегда, когда он, особенно сильно принимающий на свой счет поражения команды, входил — все замолкали, или начинали говорить тише, чтобы дать ему немного успокоиться. Теперь во всем чудился иной подтекст, и Пауло почти хотел исчезнуть. — Где тебя носит, Марио, уже все собрались? Резкий голос Аллегри пробился даже через наушники с музыкой. Оказалось, Пауло даже не заметил, что их отправление задерживается, потому что куда-то запропастился Манджукич. Который теперь смущенно извинялся перед Максом, оправдываясь, что застрял в сувенирном магазине. — Черта лысого ты там забыл, — выругался тренер. — Хоть шарф в цветах этой псарни не купил, спасибо. Вали на место, отправляемся. Дибала устало прикрыл глаза. Хотелось оказаться дома, в четырех стенах, в тишине… Может, даже, посидеть, уткнувшись в Антонеллу, обнимая ее. Молча. Молча, правда, она сидеть не умеет, и объятия, наверняка, расценит как предпосылку к тому, чтобы перевести вечер в горизонтальное положение… Может, это и не так плохо. Хоть мысли из головы вылетят на какое-то время. Рядом зашуршало, и руки что-то коснулось. Дибала повернулся, выдергивая один наушник, и замер с вопросом, застрявшим в горле: место рядом занял Марио. И он пытался вложить ему в руку какую-то коробочку. — Привет, — сказал он, хотя они уже виделись сегодня миллион раз. Пауло растерянно кивнул, опуская взгляд на свою ладонь. — Привет. В его руке оказалась маленькая, меньше самой ладони, коробочка с прозрачной вставкой. Внутри была смешная, большеголовая фигурка гладиатора. Гладиатора Максимуса, из того самого фильма, о котором он рассказывал Марио. Из его любимого фильма. Ну, конечно, тут, в Риме, такие сувениры на каждом шагу — Колизей и тема этих воинов чрезвычайно популярна. Неудивительно. — Сражайся, маленький гладиатор. И не забывай улыбаться под маской, — усмехнулся ему Манджукич. Его пальцы все еще касались руки Пауло, чтобы тот не выронил этот глупый подарок. Дибала тихо хмыкнул. Он смотрел на свою руку, на руку Марио и понимал, что хотел бы, наверное, как-то ответить на это прикосновение… Погладить в ответ, переплести пальцы, например. Хотя, это не кажется очень нейтральным, наверное, не надо? Но очень хочется, конечно. Он ощутил укол стыда за эти мысли: что это вообще такое? Ещё не хватало ловить какие-то странные желания касательно друга. Марио умеет поддержать, умеет развеселить. Умеет вступиться, когда надо — как вчера с Бонуччи. Марио…такой хороший. А он, похоже, безнадежно испорчен. Или это от стресса? Пауло вздохнул, и чуть улыбнулся, кивая, без слов поблагодарив. Фигурку он из упаковки извлек, и принялся рассматривать, но, на самом деле, смотрел почти мимо. Слишком беспокоили собственные мысли и ощущения.