Летняя любовь или это навсегда...?

Естественно, Василиса увидела достаточно, и сейчас все они сидели под теми самыми кленьями на лавочках, которые соорудили пацаны ещё прошлым летом. Как позже узнается, это и было место, где встречались парни тайком. Изначально повисло неловкое молчание, девушка от шока свалилась на лавку, а после рядом с ней сели с разных сторон Рома и Бяша, а Антон остался в стороне. Пока Василиса разговаривала с друзьями, он скрестил руки на груди и косил на неё с недоверием. — Тош, приземляйся рядом, ты чего? — Ромка подозвал парня жестом присесть рядом с ним. Разговор Бяши и Васьки умолк, они уставились на Антона. — Нет, спасибо, — он тряхнул головой и поправил чёлку. — Я пойду, пожалуй, — он развернулся на ногах и, бросив короткое «пока», удалился с их глаз. Ромка прикусил губу и, ударив кулаком по лавочке, подскочил с неё. — Тоха, подожди! — он отбежал на метр и остановился, повернувшись к друзьям. — Да блять… Позже встретимся, покеда! Василиса открыла рот в возмущении, намереваясь что-то сказать, но тут же обиженно насупилась, поскольку Пятифан скрылся из виду. — Говнюк. Бяшк, ты представляешь, он с этим Антоном сосался! Он, да он!.. Уф, у меня слов нет! — Я знаю, на… — бурят опустил голову. — Я просто тебе не говорил всё, мне Ромка горло перерезать грозил, на, если кто узнает. — Так ты… Ты знал! Бяша, ну что за дела, почему я последняя узнаю? — Не ебу. И вообще тебя ебет что ли, с кем Ромка лижится? Какое тебе дело до него, ты сама говорила, что ты его больше не любишь, на, так определись, женщина, а потом возмущайся! — он плюнул через плечо, а после поспешно зашагал прочь. Это было последнее, что произнёс Бяша, а потом он оставил Василису в раздумьях одну сидеть на чёртовых лавочках. — Дрянь! — фыркнула она и ударила костяшками о дерево.

***

— Тош! Антош, подожди! — Ромка поймал его за запястье, разворачивая к себе и притягивая за талию. Их лица были в миллиметрах друг от друга. — Отвали! — Петров дёрнул рукой, призывая себя отпустить, но хватку лишь усилили. — Мне. Мне больн.! Рома впился своими губами в губы напротив, втягивая парня в поцелуй. Антон по началу дергался, но потом приоткрыл рот, позволяя парню проникнуть в него языком и исследовать там каждый миллиметр. Руки сжимали талию, заставляя младшего прижиматься все ближе, а рядом стоящее дерево прикрывало своими листьями обзор на парней. Ромка прижал Антона к этому самому дереву с глухим звуком, а после оторвался от столь желанных губ. Оба тяжело задышали, соприкасаясь лбами и смотря из-под ресниц на чужие губы. — Ещё больше хочу тебя, когда ты злишься, — мурлыкает Пятифан младшему в губы, проводя большим пальцем по его щеке. Антон ничего не говорит, лишь мягко целует своего избранника. Петров уже было готов обхватить руками шею парня, но запястья с силой прижимают к дереву, при этом превращая поцелуй из невинного в мокрый. Ромка отстраняется, оставляя между ними ниточку слюны и озирается по сторонам. Убедившись, что никого нет и деревья перекрывают вид, он спускается поцелуями от щеки до шеи Антона, начиная зализывать оставленный вчера багровый засос, с которого уже текла тоналка из-за жары. — Р-ром, — попытки выбраться из хватки оказываются бессильными, поэтому парень лишь выдыхает его имя и начинает постанывать. — Молчи. Будь тише, малыш. Антон закусывает губу и кратко кивает, пока в глазах собираются слезы. Пятифанов нежно прикусывает его за шею, вновь оставляя засос, но уже меньшего размера. Петрову хочется кричать, громко стонать и извиваться под Ромой, выстанывать его имя, когда тот растягивает его и мучительно долго подготавливает, заставляя ждать. С уст слетает краткий стон, когда старший заставляет обвить его талию ногами и ещё сильнее сжимает запястья. Рома довольно больше Антона, поскольку следит за формой, да и постарше на полгода, поэтому не составляет труда удержать его вот так на весу. Пах плотно соприкасается с чужим, заставляя хныкать от нетерпения. — Хотя нет, скажи. Скажи ещё раз, — он горячо дышит в шею, заставляя табун мурашек бегать по коже. — Ром… Р-ром. Пятифанов довольно рычит и снова целует парня, углубляя поцелуй. Ни время. Ни место. Нельзя. — Ко мне или к тебе? — лукаво интересуется Антон, проводя пальцем по груди Ромки. — Ко мне, принцесска, — ухмыляется старший, за что получает хлопок по плечу. Парни вновь целуются, но на этот раз нежно, вкладывая всю свою любовь.

***

Дверь со скрипом открывается, и в коридор выходит женщина, потирая руки вафельным полотенцем. — Ром, а… — она уже было настроена наругать сына, но замечает за его спиной Антона и взгляд женщины смягчается. — Тоша, солнце, как давно тебя не было, проходите, проходите. — Здравствуйте, Мария Николаевна. — Сколько раз говорила, можно просто мама, — ухмыляется Мария, на что получает недовольный фырк со стороны Ромы и тут же отвешивает ему подзатыльник. — Не фыркай мне тут. Предупреждать надо, когда парня приводишь, а то у меня даже на столе ничего нет и в комнате твоей бардак. Антон смотрит с недоумением и понимает, что женщина знает чуть больше, чем рассказывали они с Ромой одним весенним вечером. Парень краснеет и тут же Ромке прилетает второй, но более слабый подзатыльник. Теть Маша смеётся и, бросая краткое «молодец, Тоша», уходит обратно на кухню. — Аккуратнее с ним, Пятифанов, а то знаю я тебя! — кричит она, и тут же смеётся. Петров ещё больше заливается краской и поспешно проходит в комнату, а Ромка виновато смотрит и плетется за ним сзади. ~flashback~ Однажды весенним вечером парни уже 8 «в» класса пришли к Ромке на ночёвку, чтобы рассказать кое-что его маме, а именно, что они встречаются с начала года. Оба боялись реакции, Рома предложил Антону остаться в комнате, но тот решил, что если помирать, так вместе. Ахах, песни им только не хватало для полного счастья. Вот, дверь всё с тем же скрипом открывается и парни проходят в коридор, разуваются и заходят на кухню, где уже сидит Мария. Она поворачивается на них и следит как они проходят и садятся напротив неё. Женщина облокачивается на стенку, скрещивая руки. — Что за серьёзный разговор? И почему Тоша тоже должен присутствовать? Ромк, не пугай мать, — её глаза немного бегают, но она старается не подавать виду, оставаясь невозмутимой. — Опять в школе чуть кого-то не убил, а Антон — твоё оправдание, да? — Нет, мам, Тоха для поддержки. — теперь взгляд Марии становится удивлённым, а на лице появляется усмешка. — Мам, это и правда серьёзно, не смешно. Усмешка с лица пропадает и она недовольно кривит губы, сплетая руки в замок. Ромка делает так же и под столом переплетает свои пальцы с пальцами Антона. Сразу видно — мама и сын, даже повадки одинаковые. Молчание затягивается, поскольку Антон и Мария видят, что Пятифанов нервничает, но всё же пытается что-то сказать. — Мария Николаевна, простите, но можно я расскажу что к чему? А то он так и будет тянуть… — Аллилуйя! — восклицает женщина, хлопнув в ладоши. — Давай, Тошенька, говори уже, да я спать пойду, устала на работе. — В общем… — он поднимает переплетенные ладони из-под стола, не без усилий, конечно же, и смотрит на Марию серьёзным взглядом. — Мы с Ромой… В общем, мы вместе ещё с начала года. Я пойму, если вам противно, если вы захотите выгнать сейчас меня, но вот Роме и правда нужна поддержка, ему самому нелегко далось то, что он г… По парням. Глаза женщины расширяются, потом она поджимает губы и парни видят, как по щеке катится слеза. — Да, мам, и это серьёзно, — Рома поднимает взгляд на мать и кривится, поскольку видит слезы. Всегда, когда доводил мать до слез реагировал так. — Тоша, ты хороший мальчик, правда, я даже…рада, что сыну досталась…достался ты. — она заминалась, подбирая слова. — Будьте аккуратны, мальчики, в нашем мире не будет вам спокойной жизни, по крайней мере на родине. Рома, ты прости меня, но я не могу остаться с вами сейчас. Мне нужно… — она поднимается. — нужно время, сынок, да, время…время…- женщина медленно идёт в свою комнату, бормоча что-то под нос. Неизвестно, сколько Рома с Антоном просидели обнимаясь на кухне, пока Пятифан слышал всхлипы своей матери и сам плакал Тоше в плечо. Тот лишь гладил его по спине и шептал, что всё будет хорошо, что они со всем справятся, и что мама поймёт и примет его, просто ей и правда нужно время. — Зачем, зачем мы сказали… — Ром, посмотри на меня, солнце, — Пятифан поднимает взгляд заплаканных глаз на своего парня. — Мы бы не смогли скрывать так долго, по крайней мере от наших родителей. Ты же был со мной сегодня, когда я рассказал, ты же видел как… — он делает вздох и потирает переносицу, чуть приподняв очки. — Как меня из дома выгнали. И какими словами тебя они называли тоже слышал. А у тебя мама понимающая, не истеричка, просто ей нужно это принять, слышишь? Ты сам-то сразу принял себя? — парень напротив отрицательно машет головой. — Ну вот. Ромочка, всё у нас будет хорошо. Петров притягивает его к себе, обнимая, и кладёт подбородок ему на голову, успокаивающе шепча, что всё хорошо, пока у самого текут слезы по щекам. ~end flashback~ Когда дверь в комнату Ромы закрылась за её обладателем, Антон уже сидел на кровати с недовольным личиком. — Почему ты ей рассказал о том, что у нас уже было и не раз, а я об этом не знаю? — Да как ты понял то? А… То есть. — Ром, не оправдывайся. — Ну бля, это моя мама, мне рассказать то некому, я даже Бяшке не могу сказать, что мы встречаемся, не то чтобы что спим. Да и вообще даже Василисе не могу… — Антон перебил его жестом, заставляя замолчать. — Не говори про неё. По крайней мере не сейчас. — Ревнуешь? — Пятифан подошёл ближе, за талию притягивая младшего к себе. — Нет, просто мне кажется, что она видела слишком много возле тех кленьев. Я надеюсь, она у вас не трепло? — Ты на неё не рамси, Тош, я за такое и въебать могу. — А, да? — Антон подскочил с кровати. — Ну так давай, можешь меня отпиздить, как ты за неё это делал полгода назад. — Рома ошарашенно уставился на него. — А ты думал я не узнаю? Я прекрасно помню, что ты перед новым годом, в начале каникул ходил на стрелку, о которой позже я узнал не от тебя, а от Бяши блять, потому что до твоей Василисочки доебался какой-то паренёк и тебе было некогда мне рассказать! — он всплеснул руками, показывая всё недовольство. — Нет, я конечно все понимаю, подруга, все дела, но можно было сказать мне. И вообще, почему я знакомлюсь с ней только сейчас, учитывая что мы уже два года вместе? — Я… Тош… — Ничего не говори мне, что мол, так нужно, вы бы не сошлись характерами, или что я ревнивый как девка, молчи, Ром, просто молчи. Пятифан подходит к нему ещё ближе и нежно целует, заставляя пятится назад, к кровати. Старшего до жути заводили скандалы, этот злой огонёк в глазах Антона, когда он ругается, и его жестикуляция. Петрова укладывают на кровать, начиная целовать и покусывать ключицы и шею. Антон стыдливо прикрывает рот ладошкой, чтобы не издать ни звука. — Я не буду тебя бить, — произносит Рома, — ну, разве что, по заднице твоей, пока буду вдалбливать твоё хрупкое тельце в свою кровать, — он усмехается и кусает уже сильнее, из-за чего Антону приходится прикусить руку и сдерживать слезы, скопившиеся в глазах. Рома тут же зализывает укус и начинает медленно стягивать с Антона шорты, которые после валяются в углу комнаты. Он поднимается, закрывает дверь на щеколду и возвращается к Антону, по пути снимая и свои шорты. Петров жадно целует его, когда тот нависает сверху и начинает гладить эрекцию светловолосого под бельём. Младший толкается бёдрами навстречу руке Ромы, скуля как щенок в поцелуй. У Пятифана от этого скулежа поднимается член, натягивая ткань боксеров. Уже вскоре трусы Антона отлетают в ту же сторону, где одежда парней, а рука Ромы скользит по его члену, размазывая капли смазки по длине. Тоша лишь кусает свои губы и краснеет, отворачивая голову в сторону. Ромка снимает белье с себя и плюёт в руку, размазывая по стволу, пока Петров завороженно смотрит на сие действо. И вот, головка долгожданно касается колечка мышц, и проходит туда с тихим хлюпом. Антон ещё недостаточно разработан, но не такой узкий как в первые разы, поэтому войти наполовину не составило труда. Когда Рома рывком вгоняет весь член в юное тело, то Антон выгибается в спине и приглушенно вскрикивает себе в руку. Ромка тут же ладонями подхватывает его под спину и поднимает на себя, поглаживая по лопаткам. Таким образом они оказываются друг напротив друга. Тоша весь сжимается, заставляя стенки прохода сдавливать член Пятифана в себе. Он поднимает голову и понимает, что в такой позе ещё не было, и будет максимально стыдно смотреть в глаза парня напротив. Светловолосый вновь опускает головушку, но её тут же поднимают пальцами за подбородок, приказывая смотреть вперёд, ему в глаза. Начинается движение, Антон не сдерживает стона, и он эхом отдаётся в комнате. Петров прикрывает рот ладонью и заливается краской, пока смотрящий на это зрелище Ромка усмехается, лишь наращивая постепенно темп. Младшему становится тяжелее сдерживать стоны и Пятифанов сдавливает парню шею ладонью, на что тот благодарно кивает и расставляет руки по обе стороны от себя, помогая вгонять в свое тело член. Стоны приглушенно разливаются по комнате, ведь как бы Тоша не старался — тихим он быть не умеет, это и просек Рома, снова усмехнувшись. Пятифан смотрит в глаза напротив, которые не сводят взгляд с него, как он и приказывал. Ему кажется, будто член набухает ещё сильнее при виде этих красных щёк, растрепанных волос, припухших вишневых губ и глаз, которые просят ещё. И тут же парень начинает серьёзно вдалбливать тело своего парня в кровать, перед этим откинув того обратно на спину. Рука с шеи сползает на бедро, которое сдавливают пальцами чуть ли не до синяков, а стоны становятся громче и громче, буквально переходя в крик. И нет, даже Петрова уже не волнует, что готовит ли через стенку у Ромы мама, ушла ли она на улицу курить — ему уже плевать, он отдаётся рукам своего парня, целуя его губы и не сдерживает не единого стона. Антон касается своего члена рукой, хныкая и, проведя пару раз в том же темпе, что и движется Рома, кончает себе на живот с протяжным стоном. Пятифан слышит всхлипы и своё имя, которое шепчут любимые губы, и целует Тошу сначала в висок, а потом в щеку, делает последние толчки и изливается в него, оставляя одну руку на бедре, а другую переплетая и сжимая с Антоновой. Оба тяжело дышат, соприкасаясь лбами, по которым течёт пот. Рома улыбается, когда замечает довольную улыбку на лице возлюбленного, и они медленно целуются, ощущая жар исходящий от парня напротив. — «Это и вправду серьёзно,» — проносится в голове у Ромы, когда Антон натягивает свои трусы и подаёт ему его. — «Пятифан, ну ты и попал…» — с осознанием, что теперь никуда не отпустит эту белоголовую макушку, заключает он, а в тот же момент Тоша подходит к нему и снова целует, мягко, медленно, и с любовью.