Живой Мертвый

Мик почувствовал слабость, тяжесть, тело казалось разбитым, как у дряхлого старика. Идти было тяжело, словно к каждой ноге был привязан десятикилограммовый груз. Запах гниения не прекращался. Мик напряженно думал о исчезнувших буквах, еле передвигая ноги. Если бы там действительно были какие-нибудь буквы, наверняка Фриц бы их тоже заметил. Значит, никаких букв и не было. Просто он вырос на рассказах сумасшедшего старика и сам повернулся крышей. "А вдруг Фриц видел то же самое, но промолчал, чтобы не показаться идиотом? Нет, идиот — это я! Трусливый идиот! Скинхэды живых не боятся, а я испугался мертвых!" Он тщетно пытался забыть о померещившихся буквах. Вдруг в ушах зазвучала какая-то песня. Из ниоткуда, из головы. Будто бы дерево пело. Старое засохшее скрипучее дерево, с изогнутым стволом — стволом, каких здесь было много. Это поющее дерево заглушало другой отдаленный звук. И звук этот с каждым шагом слышался все отчетливее. Это был чей-то плач, зов о помощи. Ему захотелось срочно повернуть в сторону и пойти в глубь кладбища. Словно невидимая рука тянула его. Тело совсем отяжелело. Бороться с искушением шагнуть вглубь стало все труднее. Мик повернул в сторону отяжелевшую голову. Клетчатая рубашка Фрица уже почти скрылась в кустах. Он направился в абсолютно противоположную сторону от той, куда хотел пойти Мик. — Господи... — проговорил Мик и крест, висевший у него на груди, упал к ногам. Схватив крест, Мик запустил руку в кусты и схватил Фрица за шиворот: — Стой, ты куда? Фриц, словно находясь в трансе, не осознавая, что делает, снова полез в кусты. Мика самого тянуло в другою сторону. Словно роящиеся вокруг души решили увести их друг от друга, запутать и заманить в ловушку. "Дива, безгрешная, хранительница, защити, не дай пропасть"... — прошептал он, сам того не понимая. Схватил Фрица за руку, стараясь ни о чем не думать и не оборачиваться. Шагать стало немного легче. До выхода было недалеко. Мик, собрав в кулак, последние осколки слабеющей воли, попытался абстрагироваться и вспомнить что-нибудь веселое, но ничего не приходило в голову. "Это не ваш мир", — прозвучала фраза в голове. До выхода оставалось пару шагов. "Боже, боже, боже", — шептал Мик про себя, уже не стыдясь своей слабости. Его одолел безумный страх, который утих только тогда, когда они переступили черту, граничащую с кладбищем. Исчез могильный холод и запах разложения. Мирно щебетали птицы, занимался рассвет. Мик обернулся на Фрица. Тот молча шел, тупо уставившись себе под ноги, словно был не от мира сего. Мик хотел его спросить, что он слышал, но не решался, боясь, что друг поднимет его суеверия на смех. И правда, а вдруг он просто собрался отлить и полез в кусты, и не было никакого плача, поющего дерева и криков о помощи? Просто нечего принимать близко к сердцу байки выжившего из ума старика. И буквы — обман зрения! Почти уже подбодрив себя, попытавшись найти всему произошедшему логическое объяснение, Мик снова посмотрел на друга. Тот шел точно так же, не изменяя шаг и не поднимая головы. — Фриц... — ненавязчиво начал Мик. — Зачем ты хотел полезть в кусты... отомстить, да? Около минуты Фриц продолжал идти глух и нем. Потом остановился, поднял голову, посмотрел на Мика и сказал ему в лицо: — Упырь! Он посмотрел на Мика такими глазами, что тот в ужасе отпрянул в сторону и, зацепившись за камень, едва не упал. Через какое-то время, Мик напомнил Фрицу об этом слове, но тот сказал, что ничего не помнит и поднял его на смех. Мик стал подумывать о том, не сходит ли он с ума и не обратиться ли ему к психиатру.