О рыцарях, принцессах и прочей шушере

Пока Энрике бегал по замку в поисках принцессы, он успел убедить почти всех снующих туда-сюда аристократов в своей невероятной любви. Почему же принцесса к нему не выходила, он ответить не мог. Большинство рыцарей наконец сняли с себя надоевшие доспехи и занялись своим любимым делом — сплетнями. Заправлял, как всегда, Траун. — Когда принцесса появится, она, наверное, поцелует его, — бессмысленные расчёты, станет ли Энрике Хозяином морей, велись непрерывно с самого возвращения в замок. И если Энакин сомневался то в любви, то в словах, то в пропаже принцессы, а Ракаторе упорно обвиняла Энрике во лжи, то Траун ратовал за всеобщую любовь во всех её видах. — Куда? — кроме обвинений из Ракаторе лез сарказм. — Взрослые люди целуются в гу-убы. Или вы с Энакином этого ещё не выяснили? — из Трауна тоже. Энакин придержал волосы с одной стороны — с другой их держала золотистая заколка — и нежно поцеловал Ракаторе в лоб. Она слегка откинулась ему на грудь затылком. — А у него-то гу-убы, — она передразнила Трауна, — есть? Нет губ — нет поцелуя. А нет поцелуя — нет трона. Энакин усмехнулся: — То есть, ты его порезал только ради того, чтобы он не смог стать королём? — Ага. С шорохом приподнялась ткань общего шатра, и вошёл Энрике. Кровотечение из него уже остановили, и он стал вполне понятно изъясняться. Рыцари его понимали — в особенности Энакин. — Фрейлины отказываются выдавать принцессу, пока на мне нет венка, — он подошёл к Ракаторе, которая всё ещё полулежала на Энакине, — Я предлагаю дуэль. — Одной тебе было мало? — она подбородком указала на округлую дыру на месте его рта, до сих пор покрытую грязными багровыми корками. Он нахмурился. — Дуэль по правилам Турнира. Один на один до падения. При судьях. Она усмехнулась, встала перед ним и лёгким движением запястья толкнула в грудь. Энрике пошатнулся. — Удачи. Остальное тебе не поможет.

⚔⚔⚔

Вновь готовили поле, вновь искали сбежавших в свои замки судей. На высокую трибуну напротив поля вышли три человека — беловолосый граф с такой же беловолосой дочерью королевой Айсалан и её супруг король Оби-Ван, нескладно выделявшийся из королевского рода огненно-рыжими волосами. Через некоторое время к ним присоединилась девушка с белыми волосами, убранными в пышную причёску. Она смущённо прикрывала веером нижнюю часть лица. Энрике уже облачился в лёгкие серебристые доспехи — дань уважения королевскому роду. Он приветливо помахал принцессе и, не дожидаясь ответа, отвернулся. Ракаторе раздумывала над доспехами. В первый раз победить удалось слишком легко — он был не готов. Но его сходство с Энакином и неконтролируемый темперамент давали потенциально опасного противника. Она отбросила доспехи вытащила из ножен короткий меч. Под пальцы попались забытые пуанты Одетт. — Начинайте, — вечный Хротгар дал сигнал к началу боя. На груди Энрике сверкнул герб с орлом. — Орёл. Не сокол с розой, а орёл… — из-за спины донеслось бормотание Феруса, но она уже не стала разбираться, что за птиц он там нашёл. Нужно атаковать. Сначала легко, по правилам. Аккуратно, не показывая свой стиль, удар за ударом. Но на каждый удар он отвечал парированием и тут же атаковал в ответ. Пригибался вниз и прыгал сверху. Его стиль удивительно походил на стиль Энакина, но был жёстче, злее. С ним не хотелось драться, его хотелось убить. Один раз и навечно. Но ничего не получалось. Через несколько минут они разошлись поменять оружие. Два меча — короткий и длинный. Удержать сложнее, больше манёвренность. Ещё сотня прыжков, град ударов, но Энрике всё время уходил в сторону, уходил, убегал, уворачивался. Его не получалось поймать, словно склизский змей он вырывался из, казалось, смертельной позиции. Во время следующей передышки ей снова попались пуанты. Чёрные пуанты чёрного лебедя. Рыцари королевства и товарищи Энрике с удивлением наблюдали, как Ракаторе меняет прочные сапоги с окованными носами на миниатюрные пуанты, как снимает с себя пояс, ножны, бросает на землю кинжалы. С собой она взяла лишь короткий меч. На поле она изящно скрестила ступни в четвёртой позиции, опустила к ногам меч, прикрыла глаза. Энрике расхохотался. Графиня Раката Дуку открыла глаза. Па де де — танец для двоих. Парный танец, когда принц танцует с ложной принцессой, когда принцесса прекрасно понимает ложь принца. Одетта и Одилия, Зигфрид. В этой истории они все поменялись местами. Принцесса сходит с ума и убивает лебедей. Принцесса берёт в руки меч и танцует, танцует, словно в последний раз. Принц погибает в первом акте. Принц танцует с принцессой, ещё не зная, что его ложь открыта — а его армии подписан смертный приговор. Раката легко порхала с места на место, не на нанося ударов, лишь удерживая равновесие коротким мечом. Её никто не мог догнать, никто не мог предсказать, что она сделает дальше. Лёгкие движения словно окутывали партнёра, направляя его и околдовывая. Одилия знает свою роль. Одилии не нужен принц. Одилии нужна свобода. С громким, поистине лебединым криком Раката бросилась вперёд, привстала на одну ногу и сначала медленно закружилась в бесконечных фуэте. Её руки, отставленные назад, напоминали лебединые крылья, медленно колыхающиеся над поверхностью озера. Пустого озера слёз, которые она пролила, не принимая себя, не принимая свою любовь к оружию, свою свободу. Но она всегда боролась. До последнего сражалась, не обращала внимания на раны и продолжала тренироваться. Принц, ненастоящий принц пытался атаковать лебедя, но попадал лишь по тонким рукам, из которых, казалось, начали расти чёрные перья, пышные крылья с алым отблеском по оперению. Кто-то кричал, вокруг поднялся ветер, лица мелькали по кругу. Раката смеялась. Она громко смеялась, сгибаясь и угловато помахивая крыльями. Энрике с искажённым, испуганным лицом пытался отойти в сторону, но она кружилась, кружилась вокруг него, каждый раз выбрасывая в сторону правую ногу. В конце третьего десятка бесконечных рваных фуэте она увидела его глаза. Обозлённое лицо с пустыми голубыми глазами и тёмной каёмкой по краю радужки. Как тёмные слёзы, которых он не добился. Она выпрыгнула в последнем повороте и резко выбросила ногу ему в лицо. Медленно, на четыре счёта он осел вниз, сжимая ладонями собственную челюсть. По щекам брызнули слёзы. Лживые слёзы того, что понимает лишь физическую боль. Раката медленно встала во вторую позицию и замерла. Совсем рядом слышались знакомые голоса, летали белые искры. Но почему белые? Она чёрный лебедь. Нет, не чёрный, адский лебедь, злой — Одилия, которая избавилась от Ротбарта и которую никогда не полюбят. — Принц повержен. Адский лебедь победил! — она громко закричала, оглядываясь по сторонам. Все бегали, метались. Они не верили ей? Перед лицом возникло золотое пятно, её что-то сжало. Тяжело, душно. — Ракаторе, ты слышишь меня? Ответь! Ответь, прошу тебя! — мягкий голос, нежный. Золотой принц вернулся, ложный повержен. Одилия жива. — Мой принц?.. Она закрыла глаза и рухнула в глубокую темноту.

⚔⚔⚔

Запястья и лодыжки нещадно болели, а всё тело чесалось от покрывавших его кружев. Раката с трудом приподняла голову и огляделась. Бальный зал, заполненный сотнями разряженных гостей. Шумно. Сама она сидела на небольшом троне рядом с пустыми королевскими. Родителей нет, они не услышат её, сколько ни кричи. А кричать не получалось. Горло забилось ватой, которая не давала произнести ни слова. На руках немели тяжёлые браслеты, но никто не видел их под пышными белыми рукавами уродливого платья. Ноги тянуло к полу. К ней приблизилась странная процессия из двух Энакинов — один с изуродованным лицом — и десятка людей в тёмных куртках, мрачных товарищей Энрике. Энакин, её милый Энакин грустно шёл к ней. — Сначала я хочу найти Ракаторе, а потом, может быть, постою у озера, — Энакин криво усмехнулся и максимально вежливо поклонился, не глядя в глаза, как того и требовал протокол. Энрике развёл руки в стороны — Принцесса моя. И пусть этот мальчишка не вернул мне заслуженный в честном бою венок, победитель я! Подари же мне свой поцелуй! Принцесса Асока медленно поднялась с трона и механически сделала два шага вперёд. Она не контролировала свои движения, не могла закричать. Но попросить — это для неё сочли разрешённым. — Позвольте мне лишь спеть, — она опустила веки и незаметно осмотрела комнату. В стороне от Энрике стоял худой напряжённый мужчина, беспрестанно перебирающий в руках чётки — маг. Энакин оглядывался по сторонам и не смотрел на принцессу. — О, да, принцесса моя! Любой твой каприз! — Энрике зло улыбался, глядя на неё. Поверженный принц поймал в клетку чёрного лебедя. Но никто не может запретить лебедю петь. — Я хочу спеть свою лебединую песню, — из неощутимого облака гостей вышла Одетт и пригляделась к принцессе. Что-то она знала, что-то запомнила за годы своего безумия. — Ваше высочество, — она изящно поклонилась перед Энрике, чуть выставив из-под платья стройную ножку, — я прошу вас благословить наш брак с принцем Зигфридом. И лишь только Энрике на мгновение отвлёкся, принцесса Асока запела: —      Но я такой, какой я есть,       И это гордость, это честь —       Стоять бок о бок неизменно       Со всеми Вами, Джентльмены,       И моё место только здесь!* Энакин вздрогнул и посмотрел на лицо принцессы. Хватило секунды, чтобы он узнал её. — Энрике, почему же принцесса не танцует? Ты стесняешься пригласить свою любимую? — и, не дав вставить хотя бы междометие, продолжил, — Тогда приглашу я. А ты пока попробуй перебороть своё стеснение перед столь прекрасной девушкой. — Позвольте вас, ваше сиятельство, — он нежно взял её за руку и утянул за собой. Ноги не шли, лишь скользили по полу, будто нечто держит их, не даёт сделать и одного шага. Принцесса Асока запнулась и потянула его на себя, указывая глазами себе за спину — на встопорщенный подол платья, под которым, будто бы проходил толстый канат из верёвок, удерживающих её. Энакин подхватил её за талию и утянул ближе к окну. Будто бы нечаянно споткнулся, вынул меч из ножен и со всех сил ударил по невидимому канату. Седой маг громко взвыл, схватившись на окровавленное запястье. Со всех сторон к ним бросились товарищи Энрике и он сам. Энакин подхватил её и вытолкнул в широко раскрытое окно. К большому счастью, под окном росла пышная россыпь сирени, а не более полезная яблоня. Запястья и лодыжки саднило, но теперь она хотя бы могла шевелиться. Уродливое платье разорвалось, она легко одёрнула рукава и спрыгнула на землю. Вокруг неё стоял десяток воинов в одинаковой броне. В одинаковой одежде, с одинаковыми причёсками и разным цветом волос. Принцесса Асока шутливо сделала реверанс и громко расхохоталась. Самые настоящие королевские фрейлины вежливо улыбнулись вслед за принцессой. Ближе всех к ней стояла извечно смеющаяся Ар'алани — всё та же Ар'алани, что и всегда. Но сейчас она была на удивление серьёзна и напряжена. Может быть, сейчас она отдалённо понимала то состояние, в котором Асока жила каждый день. Ар'алани держала в руках крепкий арбалет, не снимая пальцев со стрелы. Другие девушки были одеты так же, как и Асока с Ар'алани во время тренировок, чему при Асоке долго противились — Ирис начинала визжать всякий раз, как мимо неё проносили меч. Все они сжимали в руках разное оружие: от обычных мечей и кинжалов до вееров и арбалета Ар'алани. — Уже война началась? — Асока попыталась уменьшить напряжение шуткой, что не вышло, как и всегда. Она слегка сжалась. — Всех участников Турнира перевели к внутренней стене. Сейчас туда стекаются последние, но никого не выпускают, — одна из фрейлин с кортиком быстро ввела её в курс дела, пока они двигались к лёгким домикам фрейлин в саду. — Их запирают, — Асока задумалась, — Кто-нибудь слышал, зачем? — Энакин Скайуокер ищет принцессу, а рыцари знают, где она, — Ар'алани лучше других разбиралась в причинно-следственных свзях, — Он так думает. — Стоп. Зачем Энакину меня искать, если он сам помог мне сбежать? Асока затормозила и оглянулась на фрейлин. Те с сомнением переглядывались. Никого из них не было в зале, и никто не мог подтвердить или опровергнуть её слова. — Энакин? Скайуокер? — Ар'алани удивилась. — Он активно искал тебя, пока все рыцари пропали, — Ирис корректно кивнула, придерживая тонкими пальцами тяжёлый меч — Энакин был с рыцарями… Какого цвета у него волосы? — Чёрного, конечно. — Это Энрике, — она выдохнула. Не хватало ещё узнать, что это он устроил стычку между рыцарями, — Они очень похожи. — Ты их различаешь? — У Энрике нет губ и сломана нижняя челюсть, — она с гордостью поклонилась фрейлинам, приподняв пальцами неудобное тяжёлое кружево, — Есть запасная куртка? Кто вообще выбирал это платье? — Ты. — У меня было помутнение. Дай куртку. Ар'алани вытащила из сундука точно такой же комплект одежды и чёрные пуанты. — Этого тут не было… — Значит, они снова мне понадобятся… — Асока быстро натянула на себя костюм Ракаторе, не забинтовав грудь. Не было на это времени. — Когда ты пропала, я подумала, что ты будешь выводить из строя рыцарей. Участия в Турнире даже от тебя никто не ожидал. А потом все пропали, и мы решили потренироваться заранее. Просто так королевские рыцари не исчезают. Ещё и этот Скайуокер тебя искал. — Как успехи? — Стреляем, дерёмся. Ирис уже попадает по мишени, а Эделла с Мирабель могут веерами отбить несильные атаки. Хорошо, что родители нас не видят. — Да. Это хорошо. Она огляделась. Внутренняя стена закрывалась огромными воротами. Снаружи их не открыть, а изнутри всё перекрыли тяжёлыми бочками. Нужно перебираться к рыцарям и выводить их через поле Турнира. С обратной стороны от замка Хрустальный купол лежит ближе всего. А значит, рядом джентльмены Хозяина морей. — Надо делиться. Армия Энрике — который без губ и тут шастал — ищет меня. Ищет Асоку, а не Ракаторе. Я знаю, зачем. Он не остановится. Найдите корабль и подгоните к острову Maître des mers. — Хозяин морей уже существует? — Можно сказать, что да, — Асока вздохнула и уставилась на высокую внутреннюю стену замка.