Маяк

      До чего же дико женщине было понимать, что разбудило её солнце, пробивающееся сквозь окно, а не что-либо ещё. Насколько же непривычным ей казалось это чувство. Безоблачная погода здесь вообще была редким гостем. На улице, вероятнее всего, всё ещё царила прохлада (солнце в это время года практически не грело), однако же в помещении под солнечным светом было даже немного жарко.       Мужа в постели она, как это обычно и бывало, не обнаружила. Он всегда засыпает и просыпается раньше неё. С самого утра у него постоянно были какие-то дела и обязанности.       Полежав ещё немного, она спустилась вниз. Решила сразу приступить к завтраку, дабы порадовать дорого мужа едой. Она приготовила большую сковороду яичницы. Это было его любимым блюдом. Из-за того, что яйца — продукт скоропортящийся, если их и привозили, то всегда не больше одного десятка, а, как правило, — ещё меньше. И женщина только что истратила их последние остатки.       Приготовив всё, она принялась ждать, сначала смиренно находясь на стуле, затем уже в нетерпении блуждая по комнате. Через некоторое время она обратила внимание на клочок бумаги, который, вероятно, был вырван из книги — он был желтоват и размером очень походил на книжный. На нём с обеих сторон от руки был написан текст, а сверху на листе лежала ручка, которой, вероятно, этот текст и был написан.       Взяв листок в руки, женщина принялась за чтение:              «Дорогая!       За все эти дни я, трус, так и не нашёл в себе сил, чтобы сказать тебе. Когда поставщик приплывал в позапрошлый раз (ты тогда, как и всегда, крепко спала и всё пропустила), прибыл он не один, а с городским военнослужащим. Он уведомил меня, что в стране назревает конфликт со злейшими нашими врагами. Вероятнее всего, скоро будет объявлено военное положение, а я в случае чего, как военнообязанный, буду в срочном порядке отправлен на фронт.       Я должен, должен был сказать тебе сразу, но не смог. Подумал: «А вдруг обойдётся». Прошло уже несколько дней, вчера поставщик приехал без вестей, и я уже действительно подумал, что об этом можно забыть, но как же я ошибался.       Этой ночью за мной приехали. Связали по рукам и ногам, даже с тобой распрощаться поначалу запрещали. Долго я с ними спорил и в итоге взял верх. Но сейчас, во время того, как я это пишу, ты, как бы я не пытался тебя разбудить, спишь, как убитая…       Я обнял тебя, но не на прощание, а потому что питаю глубочайшие к тебе чувства.       Прощаться с тобой не планирую. Запомни мои слова: я вернусь. Вернусь и больше никогда тебя не покину. Мы с тобой навсегда будем вместе, чего бы мне это ни стоило.       Прости за мой холод к тебе. Прости за такой беспардонный уход.       Помни обо мне. Я навеки твой муж».              Колени женщины, кажется, больше не могли её держать. Она упала на них, и не из-за грусти или печали, а в первую очередь из-за невероятной силы шока, который, как ей раньше казалось, испытать невозможно. Глаза её были широко открыты. Если она и моргала, то крайне редко. В руках она всё ещё держала эту бумажку.       Лишь через некоторое время женщина начала говорить. Первое, что она произнесла, было: «Н-нет…»       Женщина практически моментально встала и выбежала на улицу, даже не надев верхнюю одежду.       Что она ожидала там увидеть? Верно, она и сама не знает. Однако верить в то, что её муж её покинул, она категорически отказывалась.       Первым делом она решила проверить тот самый сарай, в котором, вероятно, её муж проводил большое количество свободного времени. Возможно, там она его и обнаружит? Что, если это просто розыгрыш? Всего лишь злой, глупый розыгрыш?       Дверь в сарай была заперта лишь небольшим замком, даже не закрытым на ключ. Он лишь держал дверь закрытой, снять его не представляло труда. Зайдя внутрь, она обнаружила ещё один стул, такой же, на каких они ещё вчера сидели и разговаривали так, как не разговаривали очень давно. Огромное количество опилок, большой стол, который, вероятно, следует называть верстаком, различные инструменты для работы по дереву, лампа и пара брусков с досками. Обстановка говорила лишь о том, что здесь давно не прибирались. Однако мужа женщины здесь однозначно не было.       Даже не закрыв дверь, побежала она тогда к причалу. Солнце сильно било ей по глазам. Нигде на острове она его не видела. Спускаясь к причалу по крутым ступенькам, вырезанным в скале, она никого не могла разглядеть внизу, но всё же продолжала путь.       Наконец спустившись, она окончательно убедилась, что здесь никого нет. Лишь только камни и высохшие сухие ветки, которые когда-то были деревом. Подняв голову вверх, она увидела верхушку маяка, и луч света, что исходил оттуда.       Маяк. Что, если он там, наверху? Для бедняжки это была последняя надежда.       Женщина преодолела сначала обычную лестницу, ведущую к маяку, а затем уже винтовую, по которой можно было подняться наверх, к прожектору маяка. Пройдя этот путь, женщина словно и не почувствовала усталости. Наконец поднявшись, она достаточно быстро поняла, что здесь никого, кроме неё, нет.       Негативные эмоции довольно быстро взяли над ней верх. «Клапан» её, можно сказать, взорвался с новой, необузданной силой, и она, что есть мочи, закричала: «Да как они смеют!.. Да что знают они?.. А он?! Неужели так трудно разбудить меня?! Ведь просыпаюсь же иногда… Значит, не очень-то старался! Значит, не очень-то хотел! Да страдать ему в муках! Всем им!..»       Было трудно женщине подобрать слова. Она вдруг оказалась одна, всеми брошенная. Разъярённой, ей совсем не составило труда в приступе агрессии взять да швырнуть наполовину пустую бутылку, разбив её о стену. Не составило труда также перевернуть достаточно лёгкий столик, за которым ещё вчера они с мужем беседовали. Под конец, пнув и уронив на пол оба стула, что стояли рядом со столом, женщина немного успокоилась.       Отдышавшись, она поняла, что подобными действиями ей никогда не удастся ничего решить. Незамедлительно она ринулась в сарай, в котором прежде уже была.       Несколько досок и брусков вполне хватило бы для того, чтобы соорудить небольшой плот для неё одной. От острова, на котором она находилась до ближайшего места обитания людей было не так уж и близко, однако рано или поздно она должна была доплыть. Молоток и гвозди ей нужны были для того, чтобы взятые доски и бруски соединить в единое целое. Раньше женщина молоток даже в руки не брала, однако вряд ли для работы с ним нужны какие-то специальные навыки.       Погода всё ещё была довольно хорошая. Она совсем не отвечало событиям, что сейчас происходили на острове. Светило солнце, а что самое главное для женщины — не штормило. Море казалось спокойным. Разве что вода была довольно прохладной, но это не должно было сыграть большой роли.       Соединив по кромкам в ряд четыре доски, примерно совпадающих по размеру, женщина нашла два длинных бруска, подходящих для того, чтобы скрепить все доски вместе с обеих сторон. Доски не были обработаны, и она, держа и переставляя их, успела несколько раз получить занозы. Однако чувствуя настоящую сосредоточенность в деле, которым женщина занималась, она даже ничего не почувствовала.       Как оказалось, вбивать гвозди — задача всё же не из простых. Для того, чтобы в действительности вогнать гвоздь в доску, ударить нужно прямо по шляпке, а с этим могут возникнуть проблемы, если пробуешь в первый раз. Пока била наотмашь, она даже нечаянно ударяла свои пальцы.       Как только импровизированный плот был готов, подняв его на руки, женщина даже с неким удивлением обнаружила, что он держит форму. Выйдя из сарая с ним наперевес, направилась она к причалу.       Большим испытанием оказался спуск по лестнице. Держаться за что-либо, кроме как за плот, было невозможно. Опиралась женщина исключительно ногами, стоя, к тому же, на довольно узких скользких каменных ступенях. И всё же, в конце концов, женщина справилась и с этой задачей.       Она уже хотела спустить своё «судно» на воду, кок вдруг поняла, что ей нужно будет чем-то грести. Оставив плот на самом краю причала, она заприметила вышеупомянутое сухое дерево неподалёку. Подойдя к нему, женщина без особого труда сорвала одну ветку, что была побольше и покрепче остальных. Выбранную ветку вполне можно было использовать в качестве весла.       Момент настал. Положив ветку, она вновь обеими руками взялась за плот и, приложив некоторые усилия, спустила его на воду. Он держался. Женщина осторожно поставила на плот одну ногу, от неуверенности и некого страха даже прикрыв глаза. И из-за этого нога её, похоже, соскользнула.       Женщина пластом упала в холодную воду. Одежда её, намокнув, довольно быстро пошла ко дну. К счастью, она успела ухватиться за свой деревянный плот, который оказался не очень уж надёжным — взявшись за него, женщина под собственной тяжестью начала тонуть.       Паникуя и плескаясь в воде, она начала пытаться грести всеми частями тела, просто чтобы доплыть обратно до суши. Деревянный причал хоть и был достаточно близок, находился довольно высоко, и дотянутся до него не представлялось возможным.       Через несколько мгновений ей всё же удалось достигнуть края острова. Замёрзшая и продрогшая до нитки, женщина выползла на сушу и чуть ли не замертво упала на каменную поверхность.       Держаться, гневаться, сражаться за что-либо больше не осталась сил. Женщина вновь закричала, но уже далеко не от ярости. Единственное, что она теперь могла сделать, — это кричать в истерике. Кроме как плакать и выплёскивать наружу все накопившиеся эмоции ей больше ничего не оставалось.       Даже сил на то, чтобы зайти в здание маяка, не было. Она осталась лежать, горько плача, невзирая на холод. А на небе тем временем начали сгущаться тучи.