История и сигареты

— Тош, ну сколько можно ерничать?! — Анна Николаевна хмурилась, но все равно выглядела самой доброй женщиной земли. — Я что могу сделать, если он правда был не прав. — Антон сложил руки на груди. — Люди могут жить без еды дольше недели. Это, конечно, понесет последствия, но не каждый умирает через неделю, все же зависит от процента жира в организме и кучи других факторов. А он просто не пробовал и, замечу, — драматичная пауза, — не являясь профессором биологии, безапелляционно заявляет такое. — Да, милый, да, ты прав, просто с учителями не нужно спорить, как и с большинством взрослых. — Аникина погладила рукой длинные тонкие Антоновы пальцы. — Ты вот не ешь, шпала длинная, ходишь скелет скелетом. — Она достала из цветастой сумки контейнер и придвинула к ученику. — Поешь, я вчера сама Арсюше пекла. — Ну Анна Николаевна, — Антон поморщился. — Ну нельзя так. — Уже восемьдесят семь лет как Анна Николаевна, ешь давай, вон как я тебя уже откормила, на достигнутом не остановлюсь.       Антон тепло, насколько мог, улыбнулся и начал уплетать за обе щеки любимый морковный пирог. — Ты, Антошенька, у меня молодец, только очень дерзкий. — Пауза. — Но вот историю и литературу хорошо знаешь, станешь известным журналистом, будешь писать статьи, как у нас тут хорошо. — Шкхурналистом? — с набитым ртом проговорил Антон. — Не говори с набитым ртом! — нахмурилась старушка. — Я хотел актером стать, — возразил Антон, — как дядя. — А что мешает совмещать? Тут же…       Опять дурость сказал. Как стыдно. Ну куда тебе в актеры? Ты же бревно бревном, ты и играть никогда не любил. Дебик бля. Твой дядя актером был? И что дальше? Ты же бездарность в искусстве, ты не сможешь в театральном, думай сначала, а потом говори, балбес. — Моя подруга потом бросила оба и ушла в декрет. — Раздался добрый хрипловатый смех, который выдернул Антона из процесса порицания себя — любимого его занятия после обсирания других, как вы могли догадаться. — Журналист, однозначно, — пробурчал Антон. — И статью про вас напишу, — это было сказано скорее в стебном смысле, он скорее будет дворником, а они, кажется, ничего не пишут. Ну это и логично, дворники только метут. — Ой, Тошенька, не нужно… — Анна Николаевна закрыла уже пустой контейнер. — Я же просто так сказала. — А я не просто так, — отрезал парень. — Давайте я вас провожу, сумки наверняка тяжелые. — За мной племянник заедет, все хорошо, — отмахнулась женщина. — Это меньшее, чем я могу вас отблагодарить…       «И загладить свою карму», — дополнили мысли. — Антош, не нужно.       Телефон Антона засветился, выводя на экран сообщение из Вконтакте:

Сергей Матвиенко, 15:16: «Если не хочешь пешком переть по гололёду 5 километров, советую спуститься вниз. Тут джип белый. Какой-то марки стремной, Лексус, вроде. У тебя 3 минуты»

      Антон бросил взгляд на Анну Николаевну, которой действительно понадобится помощь, чтобы донести все тетради и пробники на листах А4 как минимум до машины, ведь посторонних сюда не пускают. Прикинув, он понял, что это займет минут пятнадцать со всеми сборами. Дойдет как-нибудь сам, че никогда не бился копчиком? Не маленький вроде! Такими мыслями Антон пытался сам себя наебать, что все нормально. Антон Шастун, 15:17: «Не, спасибо, дойду. Едь»

Сергей Матвиенко, 15:17: «Как знаешь»

      Антон грустно ухмыльнулся, предвкушая поход по льду до дома и пару ушибов точно. С прошлого раза еще не прошли. — Давайте тогда хоть до машины донесу что-ли. — Антон взял две сумки с бумагами и тетрадями и понял, что не прогадал, килограммов пять в каждой было точно. — Ты ангелочек мой. — Женщина потрепала его по щекам и посмотрела на свой мобильный. — Он как раз подъехал только, пойдем, ангел-спаситель, пойдем.       Антон благополучно нес на себе семнадцать килограммов учебников. Но это все было не так важно, и они теряли свою массу, когда тебя реально благодарили за помощь. За то тепло, которое ему давала женщина, Антон не только сумки таскать согласился бы, он бы с крыши сошёл, чтобы хоть пять минут чувствовать себя нужным, пусть даже и чужому человеку. Но сумки все равно были пиздец тяжелыми.       Анна Николаевна уже раз пять назвала его ангелом. Антон улыбался и зарывался носом в шарф, чтобы потом пару раз проматериться и скрыть это, потому что нести такое без мата было почти невозможно, он же русский. — Никакой ты не дрыщ, — сказала Анна Николаевна, открывая багажник машины племянника. — Очень сильный!       Парень благополучно положил все книги туда и хлопнул багажником, за что получил легкий удар по спине, потому что женщину раздражали громкие звуки. — Спасибо вам большое, до завтра. — Антон развернулся и пошел в сторону дома со скоростью улитки. Руки все еще резало ощущение ручек пакетов.       Подул ветер, и толстовки со свитером под ними отозвались шелестением и полной своей бесполезностью. Они не просто не грели, даже ветер пропускали. Надо бы купить куртку со следующей зарплаты. Хотя лучше будет заплатить коммуналку.       Потоки воздуха врезались в ребра и больно жгли не только нос и руки, но и все тело, кроме шеи, на которой был шерстяной шарф, подаренный Анной Николаевной на день рождения. Антон на это просто шипел, потому что он не мог управлять погодой. Проверяли, не раз, а может дело было в том, что они с Сережей оба были бухие или палками облака не разогнать. — Антон! — послышалось довольно близко, и он обернулся, пытаясь выровнять положение ног, которые так и норовили разъехаться в разные стороны, как у коровы на льду. Он наткнулся на источник звука в черной водолазке под горло и таких же черных обтягивающих джинсах. С теми самыми голубыми как лед глазами. — Поехали.       Шастун был тупым, но дураком не был. И соглашаться на предложение того, кто вчера тебя хотел убить или раздевал глазами — Антон так и не понял, — а сегодня предлагал поехать «не знаю куда» и, видимо, заняться «не знаю чем», явно было плохой идеей. — Не, спасибо, я пройдусь, тут недалеко, — соврал парень. — Как же недалеко, я же знаю где твой дом, пойдем? — Я к подруге. — Антон ухмыльнулся про себя. — Тем более мне мама не разрешает садиться к незнакомым в машину.       «Особенно к тем, кто вчера хотел мне въебать… Или выебать…», — добавил Антон. — Мы же вчера виделись, — возразил мужчина. — Ну…       «Это и причина», — опять мысленно. — Да садись в машину уже, я не хочу потом деньги на лекарства тратить! — Из окна машины показался Матвиенко, перебивая друга. — Я потом тебе за бензин отдам, только номер карты скажи, — буркнул Антон, на которого любой аргумент, связанный с его долгом, действовал безотказно. Ну нахуй долг такому держать. Ну нахуй кому-то долг держать в принципе. — Какой бензин?.. — спросил голубоглазый уже в пустоту.       Антон прошёл, вернее сказать, прокатился мимо, чуть не поскользнувшись на замёрзшей луже. — Ты как оленёнок на льду, — послышалось над ухом. Когда горячее дыхание обдало ушную раковину, парень резко пришел в себя и рванул к машине, ни разу не запнувшись. У Антона, конечно, не было секса последнее время, но насильный трах на улице его, мягко сказать, не привлекал.       Запрыгнув на переднее сиденье, Антон увидел на подлокотнике между креслами такой же контейнер, как ему давала Анна Николаевна, только с розовой крышкой, и тем же самым морковным пирогом внутри. Он удивился, обернулся и наткнулся на свою учительницу, которая мягко улыбалась. А она что тут делает. — Правда заболеешь же. — Она знала про его отношение к долгам и подбадривающе улыбалась. — Не волнуйся, Арсюша хорошо водит.       Стоп… Арс и Арсюша — один человек? — Арсююююша, — насмешливо пропел Сергей, когда «хач» занял свое место за рулем, от чего получил от Аникиной газетой по голове. Видимо, не в первый раз. Вот она, реальная атмосфера семьи, пусть и не с родными людьми, пусть с незнакомым Арсюшей (который хочет… Хер знает, чего он хочет), но семьи.       В машине было тепло. Теплее, чем в квартире, где отопление не работало уже как пару лет. Антон остался бы здесь, потому что переднее сиденье еще и подогревало задницу с отбитым копчиком.       На самом деле Шаст уже винил себя в том, что развел Арсения (Попова, как выяснилось) на разговор, просто чтобы дольше побыть в тепле, а не потому что интересно обсуждать историю, хотя было интересно, просто историю Антон не любил. Сережа ушел как только завязалась беседа про протестантизм со словами: «Опять ваша гомосятина». На что Арсений хмыкнул и назвал его латентным геем. Видимо, неуместные шутки про гомосексуализм были нормой.       Тем более стоило помириться с тем, кто желал тебе всего ужасного и умереть в канаве еще не мешало бы. Арсений не поднимал тему лифта, очень мягко и совершенно без злости разговаривал и смотрел на Шастуна. Видимо это был белый флаг. — Твои аргументы из разряда: «Динозавры умерли и стали нефтью, а пластик делают из нефти, поэтому в пластиковых динозаврах есть часть настоящих», это так не работает! — смеялся Арс. — Почему вдруг? — Антон свел брови к переносице. — Я же сказал, что, если допустить существование подобных сект в пятнадцатом веке, оно под откос ставит всю суть протестантизма. Вы читали вообще эту ахинею Лютера? — Почему ахинея-то сразу? — С Арсением, как оказалось, было интересно разговаривать. Он был так же приятен, как и его тетушка, по крайней мере, не игнорировал Антона и не осуждал за достаточно «современные и либеральные взгляды на жизнь». — Я читал их…       Это же сын сестры Анны Николаевны, а ты его так используешь, так же нельзя, ты ему ничего хорошего не сделал, а он и так на тебя бензин и время потратил. Ты добился от него негласного прощения, а все равно сидишь и думаешь, как тебе лучше будет. Надо заканчивать, Антон, ты слишком много стал себе позволять в последнее время, ты помнишь, когда ты так делал с…       Антон оборвал свой внутренний голос на полуслове и, перебив, произнес: — Мне короче пора. — Открыв дверь, он, пытаясь ничего не испачкать, перенес сначала одну ногу в кеде на снег, а потом другую. — Я отправлю тебе ту статью. — Арсений наклонился, чтобы увидеть лицо его ангела. — Я сам найду, спасибо, до свидания. — Антон переминался с ноги на ногу. — Простите за лифт. — Шаст захлопнул дверь и влетел в подъезд. Здесь его не догонят, если ключа от дома нет. — И тебе пока…       «И зачем ты ему нагрубил?»       Всегда ебаный внутренний голос портил любые приятные моменты.       Ты понимаешь, что ты его использовал? Я его спас от тебя же, можешь гордиться! Я часть тебя — Ну вот, опять…— прошептал Антон и закрыл лицо руками, начиная анализировать все произошедшее, начиная с рук на талии, которые вроде спасли его зад ото льда, но вроде и убили его психику нахуй, и заканчивая гейскими шутками и перемирием с очень привлекательным внешне мужчиной.       В каждой шутке есть доля правды, ведь так? :)