Ведьмин подарок

      — Хочу клубнику, — капризно протянул Дамиано. — И пиццу с ананасами. И кофе! Нормальный итальянский кофе, со вкусом кофе, а не помоев, которыми нас поили во всей Европе! Вот что за говно, а, Вик? Почему нормальный кофе могут варить только в Италии?       — Потому что мир населяют идиоты, — скривившись, заметила Вик, устало падая на диван. — Боже, блядь, блаженство, мы дома! Стой, ты сказал пиццу с ананасами? Фу-у!       — Что «фу-у»? — передразнил её Дамиано, беспардонно столкнул её ноги с подлокотника и растекся по освободившемуся месту. — Веришь нет, нас столько про это спрашивали, что меня потянуло на эксперименты. Ну типа, а вдруг это вкусно?       — Нет, — категорично отозвался Томас, устраиваясь прямо на полу на пару с так и не пристроенной никуда гитарой. — Ты просто извращенец и не лечишься.       — А мне иногда даже нравится, — смущенно пожал плечами Этан.       Глазами попытался отыскать себе место получше и уже было даже ушел к креслу, но Вик была против. Она вытянула руку, приглашающе махнула ей. Торкио послушно помог ей приподнять голову и плечи, устроился в углу дивана. Вик улеглась сверху и довольно крякнула.        — Вы ебанулись. Или мы. Все. Ладно. Какие планы на день?       — Жрать! — тут же отозвался Дамиано — желудок в ответ довольно булькнул, будто бы уже ждал пока его нормально покормят — в гребаном промо-туре они питались исключительно всякой херней и то, так редко, что порой приходилось вспоминать — завтракали в последний раз они сегодня утром или позавчера. — И спать! И трахаться!       — Последнее — без меня, — вмиг пошел в отказ Торкио.       — В смысле без тебя? — Аж подскочил на месте Дамиано. — А с кем тогда? У Томаса на меня не стоит. А на Вик у меня, сорри.       — Дамиано, — этим своим бесящим занудным тоном протянул Этан, — на тебя сейчас встанет только у какого-нибудь маньяка. Мы тут все не красавцы, но в твоих мешках под глазами можно хранить весь наш багаж. Проспимся все, а потом поговорим о подвигах.       — Ты, очень даже красивый, — возразил он просто из чувства противоречия. Не то, чтобы это было далеко от истины, но на Этане, и без того самом тонком из них всех, их нерегулярное питание сказалось сильнее всего. О выступившие скулы не то что порезаться, убиться можно было. А истончившиеся запястья, не смотря на все попытки Этана оставаться в форме и ежедневные тренировки, было страшно взять в руки — вдруг сломаются. Он вообще стал похожим на какого-то эльфа из сказки. Хрупкого и прекрасного. Дамиано, по правде сказать, очень нравилось, хотя умом он прекрасно понимал, что здорового в этом нет ни капли.       — Кончайте заигрывать, бесите, — проворчала Вик и пнула его в голень. — Жрать, отсыпаться и через пару дней встретимся в студии. Не знаю как вам, а меня уже тошнит от одних и тех же песен по кругу. Хочу что-нибудь новое.       — Я никуда не пойду, — замотал лохматой головой Томас. — Закажем сюда? Вик, мы же останемся у тебя?       — Кто сказал, что я хочу видеть ваши рожи? Да, оставайтесь. Дебилы.       Пища богов. Нет, серьезно, итальянскую пиццу придумали самые лучшие боги на свете! И пусть никто Дамиано заказать пиццу с ананасами не дал — что за извращение, Дэм, не сходи с ума вообще! — но и банальная пепперони была хороша. И маргарита. и какая-то там ещё, этанова, после третьего куска стало уже не интересно. Зато вот жить захотелось с новой силой, а такого он в себе последние месяцы не ощущал.       Кроме жить — ещё и наведаться к какому пластическому хирургу, только не к тому, у которого Вик портит себе губы, потому что Торкио прав, в его мешках можно клады прятать. И в спортзал бы не помешало, это да. Пока тот же Торкио худел на всяком пищевом мусоре, сам Дамиано поднабрал — любимые джинсы в ромашку категорически не хотели застегиваться на пузе. Ну или тому виной была только что сожранная пицца.       Ладно, хрен с ним, со всем. Главное, что он дома. Ладно, у Вик дома, но завтра будет у себя. И у мамы — кроме пиццы хотелось ещё любимую аматричану, и ризотто, и…       Два дня спустя Дамиано чувствовал себя по меньшей мере морским львом. Он отоспался так, что болели бока, зато круги под глазами заметно уменьшились и отражение в зеркале стало больше походить на двадцатитрехлетнюю рок-звезду. Отъелся маминой стряпней так, что из-за стола буквально выкатывался, но уже минут через сорок шел за добавкой. И выяснил что на нем теперь не сходятся не только джинсы в ромашку, но и костюм от Гуччи, в котором он был на вручении Волчицы в мэрии, и еще пара прошлогодних брюк. И даже несколько рубашек застегивались теперь очень впритык. Точно нужно вместе с Этаном идти в спортзал. На декабрь были запланированы концерты в Италии, а потом и европейский тур — ему надо быть в форме.       Поэтому в студию в Аквапенденте, где они решили записывать новый сингл, который выпустят на день рождения Этана, он приехал с пакетом полезных продуктов (кто, если не он, накормит нормально этих любителей сожрать бигмак?) и серьезным настроем во что бы то ни стало привести себя, и Этана, переживающего, что слишком пересушился, в форму.

***

      — Вкусно?       — Очень, — ответил Дамиано с набитым ртом, и зачерпнул еще одну ложечку из стоящей перед ним тарелки.       — И ты ешь… тунца? — с сомнением поинтересовался Этан, заглядывая в тарелку, которую сам же оставил на столе минут пятнадцать назад, перед тем, как ему позвонила одна из сестер.       — Ага.       — С бананом…       — Мгф!       — И корицей?       Дамиано кивнул, отправляя в рот еще одну ложечку и довольно прикрыл глаза. Божественно. И почему он раньше воротил нос от этого блюда?       — Дамиа, с тобой все в порядке?       — В полном. А есть еще?       — Дамиано, — вновь отчего-то замялся Этан, усаживаясь рядом. Тронул руку, заставляя отвлечься от еды и глянул так пронзительно, что Дамиано аж передернуло. — Ты не любишь тунца. И корицу терпеть не можешь. И…       — Ну что? Не любил и полюбил, что такого? От тебя вон, понабрался всякого, правильное питание, и всё такое!       Этан привычным и кажущимся сейчас противным, движением, склонил голову к плечу:       — И помогает?..       — Нет! Чего ты ко мне пристал?       — Пицца с ананасом, — принялся перечислять Этан, — тунец с корицей, груша в томатном соусе… Мне продолжать?       — Что… — хотел возразить Дамиано, но замер.       И правда. Он ненавидел все это. От одного запаха тунца с бананом, которого Этан наворачивал с завидным постоянством, его воротило с самого их знакомства. Ананасы в пицце — американское извращение, претящее любому итальянцу. Он припомнил еще как хотел закусить мидии клубникой, но в рыбном ресторанчике, где они ужинали, фруктов не было. И джинсы. И головокружение по утрам.       — О, нет-нет-нет, — запричитал Дамиано. В ушах зашумело — Только не снова. Нет! Да блядь, быть не может! Как? Когда?!       — Чего вы тут орете? — послышался голос Томаса, решившего наконец выползти из своей комнаты. Не так давно он познал все прелести этанова быта — то есть, как спать в любую свободную минуту, и теперь не упускал возможности подремать где-нибудь.       — Дамиано ждёт ребенка, — безапелляционно заявил Этан, заставив Дамиано едва ли не подпрыгнуть на стуле.       — Опять?!       — Нет! — горячо возразил Дамиано. — Не знаю…       Дамиано скис. Как это вообще могло получиться? Они предохранялись. И вообще чаще принимающей стороной был не он. Почему не Этан? Почему эта херня опять происходит с ним?       — Не хочу. Не буду. Ненавижу тебя, Торкио!       Он вцепился в свой телефон, как в спасательный круг и выскочил в пустующую сейчас курилку. Хотелось швырять вещи, позорно реветь и топать ногами, точно малолетняя истеричка.       Нет, так нельзя. Дамиано выдохнул, усилием воли заставил уняться дрожащие пальцы и принялся искать номер врача, благодаря которому появился на свет Алессио, а весь мир не узнал о его позоре. Сейчас он позвонит, назначит обследование, ему скажут, что все в порядке и они все успокоятся. Это просто сбитый график. Нехватка витаминов и черт знает какое питание последние три месяца, пока они бегали по всей Европе, как белки в колесе. Когда он нажимал на значок вызова, руки у него все равно дрожали.       — Разумеется, Дамиано, буду вас ждать, — услышал он, прежде чем сбросить наконец, звонок.       Он не беременный. Нет-нет-нет. У него уже есть один ребенок, которого он не видит месяцами. Алессио чудесный и всё понимает, о нём заботятся одни из лучших людей на этом свете. И ему приятно, до слёз, когда тот зовёт его папой, или бросается на шею, когда они выкраивают минутку и приезжают к нему в Колли. Но — нет. Это всё неправильно, вся эта гребаная история должна быть похоронена в веках, он же своими ушами слышал, что всё случившееся с ним невозможно и никогда-никогда не повторится!       Когда он вернулся, Виктория уже тоже была на кухне и смотрела на него так, будто Дамиано кого-то убил и съел. Или сам умер и восстал из мёртвых. Томас меланхолично что-то бренчал на своей гитаре, судя по звукам похоже было скорее на реквием, а вот Этан… Этан закрылся. Ментально и физически, занавесился от него волосами и отчаянно пытался слиться с интерьером. Стало стыдно. За себя, за свои обидные слова.       Торкио не заслужил. В конце концов, у двух мужиков от небезопасного секса появляется разве что триппер, но никак не дети! Это просто он неправильный. И Дамиано вовсе его не ненавидел!       — Прости меня, — повинился он, пристраиваясь рядом. Тронул напряженное плечо, огладил пальцами твердый бицепс. — Прости, Этан, ты же знаешь, что это неправда. Я позвонил врачу, он будет ждать меня послезавтра. И всё решится. Это точно не беременность, я уверен. Я люблю тебя.       — Это из-за меня, — еле слышно пробормотал Торкио в ответ, даже не думая поворачиваться к нему. — Тогда, после Евро…       — Нет! То есть да, но мы оба…       — Подожди, Дами. Мы предохранялись, но утром мне показалось, что резинка порвалась. Немного, и я не стал говорить, подумал, ерунда. Да и мы тогда все в таком состоянии были. Это из-за меня.       Черт! Дамиано уткнулся лбом себе в колени. Значит не пронесет. Не может быть. Из-за одной чертовой капли! Хотелось свернуться клубочком и выть. Он не хотел проходить через это все еще раз. Может, если обследование действительно подтвердит беременности, попросить врача избавить его от этого? Нет. Он не смог тогда и вряд ли сможет сейчас.       — Как это все не вовремя, — простонал он. Будто такое когда вообще может быть вовремя. — Мне нужно побыть одному.       Этан все равно пришел к нему в комнату, когда Дамиано уже прорыдался и теперь просто лежал и глядел в одну точку на стене. Присел на кровать у него за спиной. Просто какое-то время посидел молча. Потом завернул его в сбитое в ноги покрывало и обнял сзади. Дамиано снова всхлипнул. Этан обнял его крепче, баюкая в этом своеобразном коконе.       Он был благодарен. За поддержку. И за молчание. Скажи Этан сейчас хоть слово, он бы наверняка снова сорвался в истерику, наговорил гадостей и рассорился бы с Торкио надолго.       Сколько они так пролежали, он не знал. Просто в какой-то момент глаза начали слипаться и Дамиано заснул.       На следующий день и до самого отъезда Этан в его присутствии вел себя будто с опаской. Старался долго не смотреть, не говорить, избегал ненавистной темы, и в целом, кажется, принялся его избегать, чем неимоверно раздражал Дамиано. Но к врачу они поехали вместе. Ему нужна была поддержка.       Доктор, как и в первый раз, встретил его с легкой улыбкой на лице и легким удивлением на нем же. Скорее, дежурным, потому что уж не ему точно удивляться странностям организма Дамиано. Расспросил о здоровье, об образе жизни, предсказуемо принялся заверять, едва выслушав все выкладки, что подозрения, вероятнее всего, беспочвенны, и Дамиано, как и остальным членам их группы стоит всерьез заняться своим здоровьем — «И психическим тоже, синьор» — но на кушетку под аппаратом УЗИ кивнул.       Дамиано решительно задрал футболку и улегся на кушетку. Вздрогнул от пролившегося на разгоряченную кожу холодного геля, с интересом уставился на прижавшийся к животу датчик, будто он мог ответить ему и развеять все сомнения. На какой-то миг даже стало спокойно, будто ему уже сказали, что все хорошо, что у него и впрямь просто съехала крыша, а вовсе он не беременный. Всё просто же — стресс, плохое питание, чертовы сдавшие нахрен нервы. Может, ему и Алессио всего лишь кажется? И первой беременности тоже не было, просто он сильно сильно заболел на головушку и ему нужны лекарства посильнее витаминов, которыми его пичкает мама? Нет, с последним абсолютно точно нет — Дамиано скорее интуитивно потянулся к своему айфону, улыбнулся, глянув на экран, где расплывался в детской щекастой улыбке их с Этаном сын. Нет, он точно не хочет, чтобы это было глюком. Ему нравится. То есть, он конечно тот ещё папаша года и вообще, но…       А потом доктор замолк на полуслове и начал как-то слишком уж пристально вглядываться в экран.       — Доктор, пожалуйста, скажите, что там? — не выдержал даже Этан, до того момента скромно сидевший на стульчике у входа в кабинет.       Доктор закашлялся. А потом натянул на лицо вымученную улыбку и повернулся к Дамиано.       — Вы знаете, что вы биологическое чудо, синьор Давид?       — Оставьте свой восторг на потом, — сразу же окрысился Дамиано. — Что там?       — Вы снова будете кхм… отцом.       Дамиано выругался. Ничуть не стесняясь доктора или того, что его могут услышать другие пациенты или персонал клиники. Подорвался с кушетки, даже не давая завершить обследование, и принялся остервенело стирать с себя гель одноразовой пеленкой, на которой лежал.       — Не хочу! Только не снова! Не сейчас… и никогда больше!       С каждым словом образовавшийся в горле ком будто всё нарастал, и в итоге Дамиано задохнулся на полуслове. Швырнул скомканную пеленку в мусорное ведро и жалобно позвал:       — Этан.       Этан тут притянул его в объятия, позволяя уткнуться себе в плечо. Дамиано втянул носом родной запах. Хотелось бессильно разрыдаться, но, кажется, свой годовой запас он выплакал ещё вчера. И позавчера. И не позволит себе такой слабости перед посторонними.       Доктор, к его чести, не вмешивался, давая им время переварить новость. Принялся заполнять какие-то документы в своём компьютере, Дамиано понял это по легкому звуку быстро набираемых клавиш. Оставалось надеяться, что документы те не по его душу — от одной мысли, что информация может утечь из компьютера куда-то на сторону и обо всём, происходящим с ним узнает кто-то ещё, было дурно и хотелось навестить ближайшую крышу. Или раздобыть где-нибудь ружье, чтобы с шиком высадить себе мозги, как старина Курт.       Немного успокоившись, Дамиано присел обратно на кушетку.       — Мы можем… — он замялся, не до конца уверенный, стоит ли вообще спрашивать о таком, — …избавиться от… этого?       Доктор внимательно глянул на него из-под наполовину спущенных на нос очков. Будто пытался что-то разглядеть в нем. Ну или силился подобрать слова — как будто это вообще возможно! Дамиано-то вот слов не находил, он вообще не был уверен, что не очутился в каком-нибудь затянувшемся кошмаре.       — Теоретически… — протянул доктор, заставив уже на этом слове похолодеть, — это возможно. Точно сказать нельзя, ваш случай поистине уникален и без должных анализов и более тщательного осмотра я не могу сказать, насколько вмешательство будет безопасно для вас. К тому же, — он снова выдержал паузу, из-за чего леденящий душу страх уступил место бешенству, — вы уверены, что хотите это сделать? Ваш сын, как мне известно, хорошо себя чувствует, он абсолютно здоровый ребенок, так что…       — Да! Да, черт побери, я уверен! — взвился Дамиано. Только тяжелая рука Этана сжавшаяся на плече, не дала подскочить на месте. — Я не знаю, как вы, — он ткнул пальцем во врача, а затем и в самого Этана. Но я-то прекрасно помню, что я — мужчина. И у меня есть член! Член, понимаете, я в принципе не должен никого рожать! Мне двадцать два! Ему — двадцать, я хуевый отец, хуже некуда, меня тошнит, я жру всякое дерьмо, у нас тур через пару месяцев, в конце концов! Этого всего не должно со мной происходить!       — Дамиано, — тихо, но каким-то чудом умудряясь перекрыть его вопли, позвал Этан, — разумеется, мы помним, что ты — мужчина. И что у тебя… есть член. И я уверен, что доктор спрашивает тебя с учетом этих обстоятельств.       — О, уж я-то получше вас в курсе всех обстоятельств!       — Синьор Давид, беременность многоплодная. У вас будет двойня. Если вы хотите, мы можем даже посмотреть ещё раз, думаю, я даже смогу назвать вам их пол. Срок уже позволяет.       У Дамиано зашумело в ушах. И если бы он уже не сидел, вероятно рухнул бы на пол. Двое. Как такое возможно? Ладно, в одного он уже готов был поверить и даже примерно знал, чего ожидать. Но двое!       Словно сквозь вату до сознания пробивался голос:       — Дами! Дамиа?       Вероятно Этан звал его уже не в первый раз, но он ничего не видел и не слышал вокруг. Настолько эта новость выбила его из колеи. Не сразу он сообразил, что ничего не видит потому что крепко зажмурился и вдобавок еще закрыл глаза руками. Будто от этого дурацкие новости минуют его. Убрав руки от лица он встретился взглядом с обеспокоенными глазами Этана, замершего на коленях перед ним.       — Дами, ты в порядке?       — Нет! — ответил он чересчур резко. — Не в порядке. Как я, мать вашу, могу быть в порядке?       — Тшш, — Этан снова обнял его. Из-за позы, теперь он уткнулся лицом ему прямо в живот. — Все наладится. Мы все решим.       — Я не хочу, — еще раз решительно повторил Дамиано. Попытался оттолкнуть Этана, но тот не дался, только крепче сцепил руки на пояснице. — Я не хочу проходить через всё это снова!       — Я знаю, — заверил его Этан. По спине прошлись его руки, настолько ласковые, что вновь захотелось заплакать. — Прости, прости меня, пожалуйста. Если ты хочешь… я буду с тобой, я поддержу любое твое решение, слышишь?       Сбоку деликатно прокашлялся доктор, за что немедленно захотелось на него рявкнуть.       — Ну что ещё? У меня отрастет хвост? Грудь? Я стану женщиной? Чего ещё я не знаю о собственном организме?       — Я всего лишь хотел сказать, что вряд ли проблема в синьоре Торкио. Точнее, я почти стопроцентно уверен, что проблема не в нём и никогда не была. Как и в первый раз, биологически ваша беременность абсолютно невозможна, у вас попросту нет необходимых внешних половых органов. Вы мужчина, синьор Давид. С членом, как вы правильно отметили.       — Но она есть! Снова! Может вы что-то смотрите не так?       — Боюсь, что нет. Как бы там ни было, и что бы ни вызвало возникновение у вас репродуктивной системы, вы определенно беременны. Возможно, дело в каком-то особом гормональном всплеске. Вы можете примерно вспомнить, когда могло произойти зачатие?       Вместо Дамиано отозвался Этан. Всё тем же тихим, спокойным голосом, на который сами Дамиано способен уж точно не был.       — Не примерно. Это случилось в день, когда мы выиграли Евровидение. Ни до, ни после у нас не было… незащищенного секса.       — А в первый раз это случилось на Х-факторе? Тогда вы тоже пережили особый стресс или что-то в этом роде?       — Нет, — мотнул головой Дамиано. — Тогда это случилось до конца шоу. Мы, разумеется, все переживали, но это был совершенно обычный день, просто мы с Этаном решили…       — Я понял. Пока мы можем с уверенностью говорить только о том, что с вами, синьор Давид, оба раза это произошло, когда вы и ваша группа переживали определенный этап в карьере. Мне нужно подумать над этим. Советую вам сделать то же самое, возможно в этот раз у всех нас будет больше деталей для установления причины такой… аномалии. Очень жаль, что вы не хотите обнародовать исследования, это было бы…       — Нет. Однозначное нет! И если я лягу на операцию, есть ли гарантия того, что мы сможем решить эту проблему окончательно? Сначала один, теперь двое, что если, — его перекосило, — однажды это случится снова? Будет тройня?       — Я не знаю, — развел руками доктор и отложил окончательно свои очки, устало потираю переносицу. — Ничего не могу вам обещать.       — Мне надо подумать.       — Думайте, синьор Давид. Но не слишком долго. Если вы все же захотите прервать беременность, у вас, учитывая срок и то, что плод не один, будет не более двух недель, чтобы пройти все обследования. Дальше я не смогу ручаться за безопасность аборта для вашего здоровья. К тому же, к этому времени плод обычно уже имеет двигательную функцию, развиваются реакции. У большинства будущих родителей не хватает моральных сил на такой шаг, а наносить вред вашей психике я не готов. Дамиано передернуло. Не то от того, что он живо представил шевеление маленьких ручек и ножек внутри себя — Алессио совсем не давал ему житья, помноженное на двое. Не то от холодного тона, каким это было сказано.       — До свидания, доктор, — холодно проговорил Этан, выводя оцепеневшего Дамиано из кабинета.       — Отвези меня домой.       Этан кивнул и повел его на парковку, даже не спрашивая, что он имел в виду под домом. Его собственную квартиру, квартиру Этана или общую, снятую лейблом виллу. Просто усадил его в машину и повез, не задавая лишних вопросов, на которые он сейчас не смог бы дать ответ. И только теплая ладонь, сжавшая его собственную не давала Дамиано сорваться в истерику.       Он снова беременный. Снова. У него двойня от Этана, мать его, Торкио.