Встреча двух сердец

      В который раз за эти несколько дней в его полузабытьи и редких моментах смутных просветлений она приходила к нему в образе то прекрасного ангела с алыми крыльями, то в виде девушки с длинными алыми волосами. И в который раз она дарила ему свою нежную улыбку, излучала такой яркий свет, что он ослеплял. И в который раз Жерар с бесплодной попыткой тянул руку к этому прекрасному существу.       Наблюдая за тем, как их лидер все больше впадает в это страшное состояние, которое приближает его к смерти, Меледи не на шутку забеспокоилась. Тревог ей добавляло еще и то, что пострадал не только один Жерар. Эрик, обладающий поистине невероятными рефлексами Убийц Драконов, тоже стал жертвой своего превосходства над другими волшебниками. Кто же знал, что их последняя вылазка на темную гильдию, которая прошла так легко, может обернуться в целую катастрофу. — Что же нам делать? — спросила Меледи, меняя компрессы то Жерару, то Эрику. — Ничего не получается. Им не становится лучше. — Даже не могу представить, что еще может нам помочь, — взволнованно оглядывая своих страдающих, сказал Ричард. — Почему бы нам не обратиться к ребятам из Хвоста феи? — предложил Макбет, разглядывая карту земель и продумывая, как лучше построить маршрут. — Точно, почему мы о них не подумали сразу. Там же есть Венди с ее целительным волшебством, — осененная прекрасной идеей Меледи даже показалась менее уставшей, чем она была. Казалось, этим заразились и остальные члены команды. — Не хочу, конечно, вас расстраивать, но как мы их перенесем? Не думаю, что в их состоянии это возможно, — внес свою разумную лепту Сойер, который от беспокойства мерял шагами комнату.       В такт его шагам по крыше дома, который они использовали в качестве временного пристанища, забарабанил дождь. От этой серой и унылой картины настроение, едва успевшее улучшиться, снова стало хуже некуда.       А тем временем Жерар все глубже проваливался в забытье. Ему показалось, что он находится в поле, щедро освещаемом солнечным светом. Повсюду парили бабочки, цветы испускали свой божественный аромат. Эта картина была такой мирной, в отличие от тех страшных моментов, полных крови, ужаса и страха, что ему мерещились во время сильной лихорадки и которые так отчетливо напоминали об его грешной жизни. Его и без того истерзанную душу добивало то, что эти ужасы творил он сам. Мирный пейзаж слегка померк, солнце спряталось за тяжелыми свинцовыми тучами, а все живое жухло и умирало. Сомнения еще больше подстегнули его воспаленное болезнью сознание, и он стал проваливаться в клубящуюся тьму бездны.       Что-то холодное и неприветливое, казавшееся ему, на удивление, таким знакомым, тянуло его к себе. Какой-то протяжный и манящий голос стал шептать ему об его душе и о последнем приюте.       Жерар уже готов был шагнуть в эту бездну, как внезапно тьма рассеялась, и перед ним предстала она. Как всегда, ослепительная и такая родная. Лишь она стояла между ним и пропастью, спасая каждый раз, когда он уже был готов сдаться. Только она могла подарить ему столь желанное тепло, согревающее его сердце. Его Эльза, которую он мог считать таковой только в своих фантазиях, так искренне ему улыбалась, что прогоняла ненавистную тьму. И этот благородный порыв ее великодушной души где-то в глубине его собственных тяжелых мыслей заставлял волшебника чувствовать стыд и отвращение к самому себе. Он был не достоин ни ее слов, ни ее улыбки, ни ее объятий.       Но тонкие руки продолжали ласково касаться его рук. Они никогда не были нежными, но эта грубость, свидетельство тяжелых тренировок и силы характера, ему даже нравилась.       «Эльза…» — ее имя в его устах прозвучало, как молитва. При звуке его надломленного голоса она снова улыбнулась. Каждая ее черта, единственное, что он помнил настолько хорошо, становилась еще прекраснее и роднее.       «Эльза…» — только это имя он выговаривал так поэтично и воодушевленно. И оно отзывалось в нем любовью, которую он не заслужил.       Ее лицо вдруг стало печальным. Тот свет, что она дарила, стал меркнуть, и он почувствовал боль, не сравнимую ни с чем испытываемым ранее. Жерар снова погрузился во тьму, чтобы через время вернуться к свету, все больше распаляя огонь его противоречий.       Ядовитого Убийцу Драконов тем временем тревожили совсем другие видения. Освободившись от призраков прошлого в настоящем, он не искоренил их из самых дальних уголков своей души. И когда болезнь захватила его тело и проникла к нему в мысли, ослабленный, он не мог им противостоять.       Ему постоянно виделась его верная подруга, единственной, кому он открыл по-настоящему свое сердце. Только Кубелиус могла подарить ему то мимолетное счастье, о котором он так долго мечтал. Подпитываемый гневом и досадой от мечты, которая вскоре стала очередным призраком его памяти, он соединился с такими же отверженными жизнью и людьми, как и он. И только благодаря ей он мог тянуться к чему-то светлому в его прогнившей жизни.       В отличие от Жерара, он не видел своего верного друга, она не придавала ему сил в такой тяжелый период жизни. Все те грехи, которые Эрик совершил, по кусочкам отрывали уголок его души, в котором волшебник находил успокоение. С каждым его шагом она удалялась все дальше. И тот упоительный голос становился отдаленным эхом, недоступным даже невероятному слуху Убийцы Драконов. Все вокруг становилось холодным и враждебным, его охватывало отчаяние, которое царило в душе в те дни, когда он жаждал лишь услышать ее, но даже эта молитва оставалась неуслышанной надменными небесами, дарующими покой одним и отнимающим его у других.       Он видел, как она забывала его голос, его черты, все то время, которое они проводили вместе, окружая себя новыми людьми и светлыми воспоминаниями. Ей не нужен был такой преступник, как он. Такой прекрасной душе должно было претить то, что рядом находилась такая отвратительная тьма.       Эта мысль, как кинжал, пронзила его сердце. Она была для него также невозможна, как неспособность не дышать. Но именно эта боль, как напоминание о его жизни и о возможностях, которые она дает тем, кто этого заслуживает, стала возвращать его к реальности.       Магия Убийцы Драконов, посчитав за шутку то, что Убийца Ядовитых Драконов может умереть от яда, стала пробуждать его сознание к жизни, освобождать и исцелять каждую поврежденную клеточку тела.       И хоть это стоило неимоверных усилий, но он открыл глаза. Кобру сразу коснулась непонятная, но тем не менее удивительная магия его товарища. Сколько бы они не провели времени вместе, но для волшебника до сих пор оставалась загадкой Магия чувств Меледи. Древние действительно знали поразительную магию, какой не было место в их время и в их мире. — Наконец-то ты очнулся, это все любовь, — до него долетел голос Ричарда. Хоть Эрик никогда бы не признался, но ему нравилось то, как Горячий глаз с ним ведет себя. Как будто старший брат, которого у него никогда не было.       Словно в тумане волшебник увидел запястье товарища, которое обвивало кольцо магии. Те же кольца он заметил и на других своих товарищах. Оглядываясь, насколько это было возможно, по сторонам, Ядовитый Убийца Драконов почувствовал, как в него хлынули облегчение и неподдельная радость, которые придали ему сил.       Волшебник попытался что-то сказать, но потрескавшиеся губы отказывались шевелиться. Во рту было так сухо, как будто в пустыне. — Не пытайся говорить, не трать силы, — произнесла Меледи. — Скоро вам станет лучше.       Успокаиваемый ощущением заботы, искренностью переживаний за них и сильным желанием помочь Эрик снова закрыл глаза и забылся сном. Волшебник не увидел ни одного сновидения, хотя сейчас он был бы рад любому, даже самому страшному кошмару, чтобы чувствовать себя живым. Оставшиеся члены гильдии Ведьмины грехи, оценив, что бездействие в их случае намного губительнее поездки, которая их может в итоге спасти, решили как можно быстрее отправиться к своим друзьям из Хвоста феи. Приобретя на последние деньги поддерживающие лакримы, они, используя силу Гонщика, направились в Магнолию.

***

      В Магнолии сейчас был один из самых прекрасных периодов в году, совсем недавно зацвела вишня, и члены гильдии Хвост феи в честь этого события устроили один из грандиозных фестивалей, какой могут устроить только эти волшебники. Пьянка, ознаменовавшая этот праздник, плавно перешла в мучительное похмелье, которое ухудшилось капризами природы.       Волшебники, изнывая от жары, то прятались в здании гильдии, то плавали в бассейне. Нацу, чья собственная температура приравнивалась к температуре на улице, вызывал искреннее сочувствие согильдийцев. Подобные чувства вызывала и Джувия, чье тело состояло из воды. Даже у Эльзы пропало желание отметить очередное успешно выполненное задание кусочком тающего на языке десерта. Единственный, кто был вполне доволен ситуацией, это Грей. Хотя его полезные в данном случае способности снискали не очень хорошую популярность, ведь ему пришлось даже создать кусок льда, чтобы от него отстали. — Везет этому хмырю, — лениво произнес Нацу, откидываясь на спинке стула.       Мира любезно протянула ему стакан с холодной водой, который Огненный Убийца Драконов тут же осушил. — Зря ты не отправился с Люси на задание, — Мира долила ему воду и протянула смоченное полотенце, которое волшебник с благодарностью принял. — Я и хотел, — с досадой добавил волшебник, протирая свой вспотевший лоб, — но она отказалась. Сказала, что дело пустяковое, поэтому хочет сохранить награду для себя, а не для выплаты заказчику за ущерб.       Парень по-детски надул щеки и опять опустошил одним глотком все содержимое стакана. Мира умилилась его непосредственности и начала продумывать, как бы подыскать им с Люси интересное, но длительное задание, в которое они по случайному стечению обстоятельств отправятся только вдвоем.       Дверь резко открылась, и в помещении гильдии появились шесть человек. Двое из них лежали на самодельных носилках, прикрытые длинные походными плащами. — Меледи, — сорвалось с губ синевласки в полной тишине. Джувия в нерешительности замерла, а потом подбежала к своей подруге, схватив ее за руки, — что случилось?       Волшебница, видя такое искреннее участие со стороны Локсар, едва смогла сдержать слезы. Ее подбородок задрожал, а глаза стала застилать пелена. Но вот Эльза, которая обладала более спокойным нравом и успела посмотреть на ситуацию со стороны, между тем стала волноваться едва ли не сильнее самой Меледи. Она быстро подскочила с места и кинулась к тому, чьи синие волосы девушка успела заметить под плащом. — Что случилось? — требовательно спросила волшебница. — Это была темная гильдия. Эрик и Жерар до сих пор не могут прийти в себя, и им становится только хуже, — пояснил Макбет, видя, что Меледи до сих пор не может прийти в себя. — Скорее отнесите их на второй этаж и найдите Венди, — приказала Эльза.       Свободные волшебники тут же подскочили. Нацу в гневе ударил кулаком по столу, а потом вместе с остальными отправился на поиски Небесной Убийцы Драконов. Эльза вместе с Джувией и Греем помогла устроиться пострадавшим и их товарищам. Аловолосая волшебница все время бросала на Жерара взгляды, полные тревоги и боли. Остальные, видя тяжелое состояние девушки, решили оставить ее одну, чтобы таким образом не смущать, хотя в таком положении волшебница вовсе и не думала о том, какое впечатление производит. Эльза села рядом с ним и прикоснулась к его руке своей дрожащей рукой. Она поразилась тому, насколько сухой, горячей и мертвенно-бледной была его кожа. Следы магического вмешательства тонкой паутинкой ползли по его рукам, груди и лицу. Столь бедственное положение с таким сильным волшебником, как он, удручало ее. Ей хотелось утешить его, но она сомневалась, что Жерар ее услышит, она желала сжать его руку, передать свою силу, если этого будет достаточно, но в тоже время ее съедал страх сделать что-то непоправимое. Эльза спокойно относилась к собственным увечьям, готова была пожертвовать собой, если бы это помогло ее товарищам, но когда дело касалось близких ей людей, в ее душе рождалась неуверенность, скрываемая за заслоном железного характера. В таких вопросах она полагалась на других больше, чем они на нее.       Ей было больно видеть, как Нацу и Грей дерутся друг с другом в надежде лишить друга жизни, ее сердце разрывалось от горя, когда она думала, что потеряла мастера, своего отца, но Жерар. Их связывали настолько длинная история, столько разных чувств и эмоций, что ей сложно было бы назвать какое-то одно. Раньше, когда его рассудок был во власти Слезулы, она бы только обрадовалась, что причина ее страданий и страданий ее друзей, находится в таком положении. Но когда он освободился от этой тьмы, когда начал познавать мир и самого себя и встал на путь исправления, те чувства, которые, как ей казалось, давно мертвы, снова ожили. Она готова была ему открыться, но душа Жерара, пребывающая в смятении, не была готова услышать эти слова. И снова между ними вырастала стена недосказанности, снова они отдалялись друг от друга. Каждый раз, когда он с такой благодарностью и надеждой говорил о том, что Эльза его спасла, он сам вставал между ней и опасностью, готовый подставить свою грудь, лишь бы не пострадала она. Это заполняло ее ужасом за его жизнь, но сердце начинало трепетать вовсе не от этого. И вот теперь, она смотрит на него, находящегося между жизнью и смертью, и не может ничего сделать ради его спасения, даже боится сделать лишний шаг. Только за эту минуту сомнений она ненавидела себя больше, чем когда-либо.       «Эльза», — надрывно сорвалось с его потрескавшихся губ, едва слышно, но для нее в этой напряженной тишине это показалось раскатом грома. — Я здесь, Жерар, — она сжала его большую ладонь и присела на край кровати. — Ты меня слышишь?       Но волшебник больше ничего не произнес. Его тело охватила судорога, от которой у бесстрашной Эльзы едва не остановилось сердце, а потом снова наступила тишина. Скарлет хотела бросится в ту же минуту в коридор, но вера в своих товарищей, которые обещали найти Венди в ближайшее время, остановила ее. И очень вовремя, так как в комнату вбежала маленькая волшебница, несколько Хвостатых фей, Меледи, которая отказалась отдыхать, а позади всех, чтобы никому не мешать, стояла бледная, как мел, Кинана.       С тех пор, как члены гильдии Грех ведьмы, пересекли порог их гильдии и с тех пор, как она увидела бледного, изможденного Эрика, который изо всех сил боролся за свою жизнь, волшебница не могла сконцентрироваться ни на чем. Она сталкивалась с людьми, не могла удержать вещи, едва не стала причиной несчастного случая. Мира, видя, что Кинана не сможет сконцентрироваться ни на чем, отпустила девушку на поиски Венди. Осмотрев парк у Южных ворот, каждый закоулок, где, как ей казалось, могла находиться Небесная Убийца Драконов, волшебница совсем пала духом. Она одновременно желала найти Венди и быть рядом с ним, даже если ничем не могла помочь.       Кинана, несмотря на то что понимала, что если бы Эрик признал ее, то подверг бы такой же опасности, все равно чувствовала угрызения совести. Она не переставала звать его в своих снах, во время медитации, но прекратила искать. Но вместе с тем в ее душе жило и другое чувство. Нерешительность. Она не была уверена, что он примет ее, а если бы и принял, то как бы стал относиться, ведь она теперь человек. Испытывал ли он к ней какие-то чувства или решил помочь, помня, что она когда-то была его единственным другом? Члены Хвоста феи никогда не относились к Жерару и Меледи плохо, они даже тесно с ними сотрудничали, когда была необходимость, но совсем иное дело обстояло с бывшим членом темной гильдии, дважды подвергавшим мир опасности, по собственной воли вступившим на путь преступления после того, как уже был побежден. В такие моменты она испытывала муки совести, ведь она совсем не стыдилась своих чувств по отношению к Эрику, даже если знала, что он их не примет, но стоять меж двух огней ей тоже не хотелось.       Но теперь, находясь в этой комнате, она готова была сделать все, лишь бы он снова открыл глаза, пусть даже в них она не увидит того, что отражается в ее глазах при виде него. Она хотела сесть, но боялась, что если пошевелится, то просто упадет. — Ну вот и все, теперь им надо дать отдохнуть, и они быстро поправятся, — радостно сообщила Венди, протирая свой лоб. У всех, кто с таких напряжением наблюдал за процессом исцеления, вырвался вздох облегчения. Эрик, чей организм был более устойчив к ядам, снова открыл глаза. Теперь в них читалось больше осознанности, чем во время первого пробуждения. Нацу, наблюдая за таким быстрым выздоровлением, на радостях сообщил, что обязательно с ним смахнется, как только тот встанет с кровати. Это заявление отрезвило Эльзу, и она тоном командира мягко, но не навязчиво намекнула, что наказ врача надо исполнять. Боясь Эльзу больше, чем предвкушая то, как она займется Нацу, если он ослушается, волшебники покинули комнату, пожелав перед этим больным быстрее поправляться и в тайне надеясь на предстоящий махач.       Последней комнату покидала Эльза, бросив на Жерара взгляд, полный беспокойства и надежды на его выздоровление. Кинана, что вышла перед аловолосой волшебницей, хотела подойти к своему горячо любимому другу, а, может, даже и больше, однако ей на это так и не хватило смелости. Прошедший, как ей казалось, блестяще маневр не укрылся от Ядовитого Убийцы Драконов, чьи улучшенные рефлексы хоть и с трудом, но все же работали.

***

      В течение часа к больным еще несколько раз приходила Венди, чтобы убедиться, что их состояние стабилизировалось. Позже ее сменила Полюшка, которая повторно осмотрев и Жерара, и Эрика, похвалила девочку и лишний раз поругала остальных волшебников, а после заперлась с Макаровым, чтобы обсудить какие-то срочные дела. И так как она находилась там почти до самого вечера, то никто не решался и навещать гостей, уделяя повышенное внимание тем членам Греха ведьмы, кто еще сохранял трезвость ума, с четким намерением этот факт исправить.       Эльза весь день бросала нерешительные взгляды на закрытую дверь больничного крыла. И только заметив, что Полюшка уже ушла, аловолосая волшебница смогла войти в комнату. Из открытого окна дул свежий ветер, доносивший аромат цветов. Эта спокойная обстановка придала девушке сил. Однако стоило ей повернуть голову к больному, как все заготовленные слова просто исчезли, ведь кровать, где должен был лежать Жерар, была пуста.