Осколки

Чон Хосок никогда не считал себя особо удачливым человеком, но и назвать себя стопроцентным неудачником он не мог. Да, у него не было родителей и огромной счастливой семьи, и он, сколько себя помнил, жил в католическом приюте для мальчиков. Но приютская жизнь была вовсе не такой ужасной, какой ее представляли те, кто провел счастливые детство и юность в родительском доме. У них были прекрасные директор и воспитатели, а представители церкви рьяно следили за тем, чтобы все дети были одеты и обуты и хорошо кушали. Многочисленные спонсоры приюта, желавшие продемонстрировать свою страстную религиозность, щедрость и доброту, а также загладить мелкие прегрешения, буквально осыпали их подарками, и в 15 лет Хосок имел всё, что должно было быть у среднестатистического подростка его возраста: наручные часы, ноутбук, велосипед, на котором он с друзьями из приюта добирался до школы, и, разумеется, мобильный телефон – пусть не самой дорогой и популярной модели, но все же неплохой. Когда он стал лучшим учеником в классе, попечители и вовсе подарили ему игровую приставку последней модели. Впрочем, уж что-что, а компьютерные игры никогда не были в зоне его интересов. Особенно когда ему исполнилось пятнадцать. Ведь тогда всё свободное время и все силы Хосока были направлены лишь на одно – учебу и подготовку к предстоящим экзаменам. Ведь с 10 лет Хосок жил только одной мечтой – он хотел стать хирургом. И делал всё, что было в его силах, для исполнения этой самой мечты. Он понимал, что поступление в университет сразу после школы ему не светит ни при каких обстоятельствах, ведь даже если бы ему удалось получить частичный грант на обучение, ему все равно нужна была бы огромная сумма в год, чтобы оплатить оставшуюся часть и учебную литературу, а подрабатывать, учась в медицинском вузе… Он четко понимал, что это очень далекие от реальности фантазии. И у него был совсем другой, уже давно тщательно продуманный план. После окончания средней школы поступить в старшую школу со специализацией по естественным наукам. Закончить старшую школу с отличным портфолио и рекомендациями. Получить высший балл на экзаменах. Получить стипендию в одном из медицинских колледжей. Выучиться на медбрата. Сдать экзамен и получить квалификацию. Пойти на работу в частную клинику. Заработать денег на дальнейшее обучение и лишь затем спокойно поступить в университет и стать настоящим хирургом. И вся его жизнь была подчинена исключительно этому плану. И всё было хорошо, если бы не случилось одно «но»… вернее, «он». Самая большая и самая страшная ошибка в его жизни. Хёнджин. Хосок всегда знал, что ему нравятся парни. Несмотря на воспитание в строгой религиозной среде в стране, где большая часть населения всё еще считала гомосексуализм болезнью, осознание этого факта (в отличие от большинства его собратьев по ориентационному «несчастью») прошло для него естественно и очень легко. Просто в какой-то момент он понял, что его не привлекают девушки. Совершенно. А вот представители его собственного пола… здесь все было иначе. И пока все его одноклассники и друзья по приюту обсуждали симпатичных девушек и назначали им свидания, он… держался в стороне, учился и залипал на симпатичных кей-поп айдолов, изо всех сил стараясь казаться «нормальным». Ведь все им внушали, что гомосексуализм – страшный грех, и большинство людей в его окружении считали именно так, а у Хосока просто не было ни сил, ни желания бороться с ними. Легче было притвориться таким же, чем одному идти бессмысленной войной против всех вокруг. Да и для чего? Ради каких-то гипотетических отношений, которых у него никогда не было? Ну уж точно нет. И до поры до времени всё было нормально, ведь Хосок был занят учебой и даже не пытался думать об отношениях, пока в один прекрасный день ему не попалась реклама одного сомнительного мобильного приложения. Для знакомств. Однополых. И он сам не понял, в какой момент вместо нужного материала для завтрашнего теста по биологии на экране его мобильного телефона оказалась страница регистрации в этом самом сомнительном приложении. И как в этом самом приложении оказался его профиль. Это было так волнительно и страшно, что у Хосока даже заболело сердце. А уж когда его телефон звякнул оповещением о первом сообщении, то он и вовсе чуть не заработал паническую атаку. Его организм словно пытался предупредить его, что он что-то делает не так. Но если бы Хосок только знал… Впрочем, десятки престарелых извращенцев, отсылавших ему вместо приветствий фото своих гениталий, от которых можно было захотеть разве что проблеваться, тоже можно было счесть за тревожный знак, но Хосок пропустил и его, ведь буквально на второй день ему написал ОН. Хёнджин. И с этого момента Хосок словно сошел с ума. Каждый день, каждый час, каждая минута и каждая секунда его времени были посвящены этому парню. Он жил сначала от его сообщения до сообщения, а потом от звонка до звонка. Хосок еще никогда в жизни не чувствовал такой острой необходимости в каком-либо человеке, но Хёнджин… был чем-то вроде воздуха для него? Взрослый, умный, образованный, начитанный, интересный, он помогал отцу с его бизнесом, как-то связанным с электроникой, много путешествовал по миру и был словно олицетворением того, чего никогда не было в жизни Хосока. Он словно был живым воплощением его детской мечты, и это не могло не очаровывать. Как и его низкий, бархатистый голос, которым он говорил Хосоку по телефону такие вещи, что он сначала краснел от макушки и до пяток, а потом покрывался сладковато-жуткими мурашками. Они общались, не видя друг друга вживую, почти два года. Ведь Хёнджин был вынужден оставаться за границей из-за работы, а у Хосока просто не было возможности приехать к нему. Но это совершенно не помешало их чувствам. Вернее, не помешало Хосоку влюбиться. За эти два года Хёнджин стал для него настолько близким и родным человеком, что когда он предложил Хосоку переехать к нему после окончания школы и выпуска из приюта, то у того не возникло и доли сомнений и ответом, разумеется, было «да». И только «да». И все те четыре месяца, что оставались до выпуска и переезда, Хосок чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, живя мечтами лишь об этом дне. Он был настолько увлечен Хёнджином, их почти реальным романом и мыслями о переезде, что умудрился завалить экзамен и лишился стипендии, ради которой столько работал, но даже это не выбило его из колеи, ведь Хёнджин пообещал помочь ему с оплатой обучения, и… разве не в этом было счастье? Именно в этом. Именно в Хёнджине и было его счастье. Хосок знал это. Вот только всё пошло не так. Причем с самого первого момента их встречи. Во-первых, Хёнджин опоздал, несмотря на все его рассказы о том, что он, как и Хосок, сверхпунктуален. Во-вторых, его голос был намного грубее и в его речи внезапно четко зазвучал южный акцент. В-третьих, его внешний вид… несколько отличался от тех фотографий, что он присылал. Он был чуть ниже ростом, более плотный, и его лицо… выглядело немного старше, чем лицо 26-летнего парня. Да и костюм, в который он был одет, был сильно измят и выглядел сильно изношенным. Как и заляпанные грязью туфли со сбитыми носами. Хотя… возможно, виной всему был долгий перелет и месяцы напряженной работы, которой Хёнджин буквально гробил себя, стремясь побыстрее вернуться в Корею. К Хосоку. Поэтому ему не стоило сильно придираться. Не сейчас и не к этому человеку. И, мысленно одернув себя, парень позволил Хёнджину обнять себя, забрать из рук сумку, в которой были все его документы и вещи, усадить в такси и под треск его вдруг ставшей раздражающей болтовни отвезти себя… нет, не в пентхаус на Каннаме, а в странную забегаловку в не самом благополучном районе Сеула, в которой, как заверил Хёнджин, готовили самую вкусную свинину и в которой они обязательно должны были вместе поесть. И, разумеется, выпить немного соджу. Вот только то мутное месиво, что залпом выпил растерявшийся от происходящего Хосок, который надеялся, что алкоголь поможет ему хотя бы немного снять напряжение, вовсе не было соджу, потому что он отключился буквально спустя пару минут после первой рюмки. И очнулся с раскалывающейся от боли головой в какой-то отвратительно воняющей дыре спустя несколько… часов? Дней? Он не знал и не помнил. Ему было так плохо, что у него не было сил даже на то, чтобы испугаться. И тем более сопротивляться. Гнусно ухмыляющемуся Хёнджину и трем его дружкам, появившимся в комнате спустя какое-то время. Чтобы изнасиловать совершенно беспомощного и плохо соображающего парня. А еще избить его. А затем вновь опоить его какой-то дрянью и заставить отключиться. И так по кругу. Один раз. Два. Три. Десять. На четвертом десятке Хосок сбился и перестал считать. Стаканы с дрянью, что заливали ему в горло. Удары. Оскорбления. Мужчин, что приводил Хёнджин. Обещания его убить. Хосок просто ждал. Того самого круга, которого просто не выдержит его тело. Или того, где один из гостей или сам Хёнджин забьют его до смерти. Он больше ничего не хотел и ни о чем не думал, весь смысл его существования, все его мечты и желания свелись лишь к одной цели – умереть. И чем быстрее, тем лучше. Но этого не случилось. Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Однажды Хёнджин пришел в комнату один и, влепив валяющемуся на грязном матрасе в углу парню, лишь отдаленно напоминающему живого человека, пару пощечин, чтобы привести его в чувство, сказал Хосоку, что тот выполнил свой долг и что он свободен. А еще он долго и со вкусом объяснял с трудом соображающему парню, что он с ним сделает, если тот посмеет хотя бы кому-нибудь заикнуться о случившемся и уж тем более пойти в полицию. И, дождавшись от Хосока слабого, но все же утвердительного кивка, подарил ему напоследок еще один «акт любви» и лишь затем, снова накачав его жуткой смесью алкоголя, седативов и наркотиков, вышвырнул находящегося в отключке парня, от которого больше не было никакого толку, в парке на противоположном конце города, оставив ему в награду не только жизнь, но и его старые джинсы с футболкой, а также сто тысяч вон – неслыханная щедрость, ведь обычно их игрушки заканчивали свою жизнь в безымянной могиле подальше от города, а тут… Мальчишка был и вправду хорош и продержался очень долго, сполна всё отработав и заслужив свой шанс на дальнейшее, пусть и жалкое, но всё же существование.