Осколки

Ким Сокджин всегда был красавчиком. Сколько он себя ни помнил, буквально все вокруг постоянно твердили ему, что он очень красивый и что его ждет великое будущее, а он… сначала вообще был слишком мал, чтобы понимать, как на это реагировать, потому ужасно смущался таким беспардонным комплиментам, а после научился отшучиваться, иногда совсем глупо и несмешно, но эта иллюзорная броня помогала ему хоть как-то умерить то ЧСВ, что в нем старательно взращивали. Еще у Ким Сокджина была просто чудесная семья. Две бабушки, два дедушки, мама, папа и старший брат. Полный комплект. И поскольку Джин был самым младшим в семье, то, разумеется, все его баловали. Очень сильно. Небольшой семейный бизнес приносил им достаточное количество денег, чтобы они никогда ни в чем не нуждались и даже могли позволить себе чуть больше, чем семьи остальных его сверстников. Модная одежда, новые гаджеты, любые дополнительные уроки, поездки и путешествия – всё это было обыденностью для Сокджина. До какого-то времени. Пока всё не пошло не так. В один роковой год друг за другом скончались все его дедушки и бабушки. От очень быстрой и малопонятной болезни. Затем заболел и скончался отец. Последней ушла мама, оставляя их вдвоем с братом. Джину до сих пор по ночам снились ее стеклянные глаза, почти неживая улыбка и последние слова: «Ты у меня такой красивый». В тот год ему исполнилось пятнадцать. И его тошнило от похорон, соболезнований и запаха ладана. Его брату было всего девятнадцать. Он не очень хорошо справлялся со всеми теми обязанностями и семейным бизнесом, что внезапно рухнули на его плечи. Что уж говорить об опеке над Джином. Поэтому его переезд в пансион, хороший, частный, с отличными условиями и программой, был вполне себе логичным. Его старший брат справлялся с горем, с головой уйдя в работу, а Джина вдруг увлек бейсбол, хотя до этого он не испытывал к спорту ничего, кроме любопытства, и то это было огромным преувеличением. А тут… в этой игре вдруг словно сосредоточилась вся его жизнь. Он тренировался как сумасшедший, словно был участником не обычной школьной команды, а как минимум национальной сборной. Впрочем, все пророчили Джину именно ее. А может, и команду получше. Поэтому, помимо тренировок, ему пришлось активно учить английский и изо всех сил стараться успевать по всем остальным предметам, чтобы получить стипендию в Национальный университет и официально войти в состав университетской сборной – это должно было быть его первым серьезным шагом в той блестящей спортивной карьере, что ему прочили. И до поры до времени, вернее, до самого выпуска всё было хорошо и шло по плану. Но потом… всё поломалось. За два дня до выпускного, который был лишь чистой формальностью перед шагом в новую, куда более интересную и насыщенную жизнь, ведь у Джина УЖЕ была стипендия, место в университете и сборной и даже собственный агент и первый рекламный контракт (да-всё-потому-что-он-был-не-просто-спортсменом-но-и-всё-тем-же-красавчиком ), в их школу внезапно нагрянул с обыском полицейский рейд. И в ходе этого треклятого обыска в шкафчике Джина в раздевалке перед спортивным залом полицейские нашли бережно завернутый в грязные и вонючие после утренней тренировки шорты пакет с травкой. Почти килограмм высококачественной марихуаны в герметичном пластике в шкафчике, код от которого знал только он. И положительные анализы на содержание наркотических веществ у него в крови. Все, абсолютно все: его одноклассники, тренеры, учителя, директор пансиона и рекрутер Национального университета – были в шоке, узнав это. Но особенно в шоке был сам Джин, ни разу в жизни не употреблявший не то что наркотики, но даже не пробовавший сигареты и алкоголь. Ведь, помимо красавчика, он всегда был очень хорошим и послушным мальчиком, вот только полиция и все вокруг вдруг отказались верить в это. В одночасье, словно герой паршивой дорамы, Джин лишился абсолютно всего: места в университете и команде, своей бейсбольной карьеры и любых перспектив на нормальную жизнь. Ему реально грозил внушительный тюремный срок за хранение наркотиков в особо крупных размерах и употребление, если бы в дело не вмешался его брат, к тому моменту уже ставший самым настоящим бизнес-воротилой. Пока Джин заучивал формулы и английскую грамматику, а также учился отбивать мячи в нужном направлении, Сокчон с головой ушел в семейный бизнес и поднял его на совершенно новый уровень. Куда там небольшому семейному предприятию отца. С фамилией Ким теперь считались все самые влиятельные корпорации и лица не только в Корее, но и во всей Азии. Сокчону было достаточно сделать всего лишь пару звонков – и Джина, как по щелчку пальцев, выпустили из-за решетки, временно приостановив дело «за недостатком улик». Очень странная формулировка. Джин совсем не понимал ее, пока брат, забравший его прямо из следственного изолятора в роскошном черном лимузине на ужин в еще более роскошный ресторан на крыше огромного небоскреба на Каннаме, в красках не объяснил ему, что именно это значит. Всё оказалось до безобразия просто. Дело приостановлено, пока Джин будет хорошим мальчиком и не станет мешать брату, а также претендовать на свою долю в наследстве родителей. Тогда он сможет жить спокойной, тихой, заурядной жизнью, не высовываясь, а если что-то пойдет не так, то… Джин на всю жизнь запомнил тот многозначительный взгляд, которым его наградил старший брат. Сидя на кожаном диване в приватном кабинете в одном из самых дорогих ресторанов в мире, из окон которого открывалась просто потрясающая панорама ночного Сеула, Джин понял и осознал абсолютно всё. Настолько ясно и резко, что было почти больно. Он столько лет считал старшего брата своим героем, единственным родным и самым близким человеком в этом мире, а Сокчон… был тем, кто уничтожил всю их семью. И Джин оказался единственным, кому чудом удалось выжить. Впрочем, до конца этого чуда оставалась недолго. Разрушив его жизнь практически до основания и вволю поиздевавшись над ним, Сокчон в последний раз в красках описал, что именно он сделает с Джином, если тот однажды посмеет открыть рот и еще хотя бы раз намекнет о своем существовании, а потом его телохранители, больше напоминающие обычных мафиози, выволокли пребывающего в ступоре и практически не сопротивляющегося парня из ресторана, а затем и из здания в ближайшую подворотню и отделали до потери сознания. И еще зачем-то раздели. Наверное, надеялись, что он просто сдохнет от переохлаждения. Но у них ничего не вышло. По какому-то невероятному совпадению , не иначе как по провидению самой госпожи судьбы в тот поздний вечер Джина нашел Чимин. Он шел по своему привычному маршруту от зоопарка до метро и, услышав странное хрипение в переулке, решил проверить, не стало ли там кому-нибудь плохо. И нашел Джина. Другой человек бы просто прошел мимо, а увидев голого избитого парня, который, казалось, вот-вот готов был отдать концы, – и вовсе бежал бы от него, как от чумного. Но это был Пак Чимин, и в его мире просто не существовало слова «равнодушие». Как, впрочем, и словосочетания «здравый смысл». Чимин не стал звонить в полицию и скорую, а, натянув на Джина свои грязные рабочие, пропахшие насквозь запахом навоза и животных рубашку и штаны, проволок того буквально через весь город на своей спине. Сюда. В эту квартиру. И как только на него не обратила внимания полиция или кто пострашнее – неизвестно. Наверное, в этом и заключалось пресловутое везение Пак Чимина. Сам Джин помнил всю эту историю очень смутно. Вернее, не помнил совсем, провалившись в мутную пучину беспамятства. Он пришел в себя лишь спустя неделю, когда сонный и, как всегда, недовольный Юнги менял влажную повязку у него на лбу. И так и остался здесь, в этой квартире. Потому что это было единственным местом, где он чувствовал себя в безопасности. И потому что здесь жили люди, которым внезапно было не плевать на него. И которые почти месяц выхаживали его и ставили на ноги, дежуря рядом с его постелью практически 24/7, меняя повязки, готовя ему еду и скармливая горы таблеток, половину из которых выпросил – да ладно, к чему миндальничать? – почти украл Тэхён, а вторую часть купил Юнги, ради этого на полгода отказавшийся от оплаты своей медицинской страховки. Чонгук, немного разбиравшийся в спортивной медицине после своих двух курсов университета, которыми он так гордился, помогал Джину с реабилитацией, а Намджун и вовсе устроил его на работу в парк аттракционов аниматором. Да, пусть это и не было работой его мечты, но зарплата была вполне сносной и позволяла вести Джину спокойную незаметную жизнь. Как от него требовалось. Джин был невероятно благодарен судьбе и всем, кто его окружал, что всё сложилось вот так. Что он был жив, здоров и мог наслаждаться этим миром. И что он мог взять на себя заботу о всех тех, кто так сильно помог ему и внезапно стал так сильно дорог. Особенно о Чимине, который со своей стремительно прогрессирующей болезнью отчаянно нуждался в поддержке и помощи. Да, Джин не мог дать им многое, но делал то, что удавалось ему лучше всего, – готовил, чтобы его друзья, нет, его разношерстное семейство не скончалось в коллективном приступе гастрита после очередной порции острого рамёна, ттокпокки и чипсов вкупе с парой кило не слишком полезных сладостей и литрами колы. Вот и сейчас, узнав от Тэхёна, что у них новый жилец, занялся единственным, чем мог помочь в данный момент, – решил приготовить своему новому соседу завтрак. А заодно и для всех остальных. И еще, разумеется, как и каждое утро последние полтора года, Джин готовил рабочие перекусы для себя, Тэхёна и Чимина. Но, кажется, скоро к этим перекусам нужен будет один дополнительный. Впрочем, для Джина это не было проблемой. Скорее даже наоборот. В последнее время готовка стала его единственной страстью и единственным спасением. Джин уже даже подумывал о том, что, возможно, ему стоит попробовать сходить на какие-нибудь кулинарные курсы и устроиться на работу в ресторан, но пока эта мечта была очень смутной и очень отдаленной. Пока Джин просто не позволял себе думать об этом. Он просто готовил легкий овощной суп и крутил кимбапы, думая о том, что только такие наивные идиоты, как Чимин и Тэхён, могли накормить питавшегося больше недели в лучшем случае лишь смесью наркотиков и лекарств парня рамёном и отправить того спать, только обработав ему порезы на руках и лице. И если Чимину можно было простить подобное, то Тэхён… Впрочем, и он местами не отличался особой рассудительностью и практичностью. Стоит вспомнить, что «весь этот сброд» (дословная цитата Мин Юнги, который, в общем-то, и сам был частью этого самого «сброда», но почему-то упорно отказывался самопричисляться к нему) Тэхён сам в здравом уме и трезвой памяти притащил в свою собственную квартиру и оставил здесь жить – как старая бабка бродячих котов со всех окрестных помоек, ей-богу. Но суть была не в этом. Суть была в том, что парнишке наверняка нужно было в больницу. А вот вопрос с его страховкой оставался открытым. Вряд ли у него был нормальный полис. А ему наверняка потребуется хороший специалист из хорошей клиники. И еще лечение. А они еще не закрыли все счета за последние обследования Чимина. Впрочем, это будет проблема не только Джина. И, наверное, следует обдумать и обсудить ее позже. Со всеми. А пока он просто готовил и наслаждался не только своим любимым занятием, но и ранними предутренними часами. Тихими. И без суеты.