Белый Ирис

Франция со вздохом отвернулась от цветка. Ей казалось, что эти прекрасные белые ирисы ( белые как символ чистоты) должны быть подарены кому-то другому, что она недостойна их. В самом деле, какое она имеет право влюбляться, когда у неё уже есть жених. Но ведь недаром говорят, что сердцу не прикажешь. И, всё таки, несмотря на все эти печальные мысли, у Франции было очень легко на душе, будто она только что исповедовалась перед кем-то. Хотя. если подумать, ей больше не с кем было говорить по душам. Как ей сказал мрачный Скандинавия, Китай больше не вернётся домой, а если и вернётся, то никогда уже не будет прежним. Голос его при этом предательски дрожал, и Франция видела, что ему трудно разговаривать, но всё таки попросила рассказать поподробней. Похоже, Скандинавии действительно надо было выговориться. Забывшись, он рассказал этой девушке, которую не очень-то хорошо знал, всё, что было у него на душе. Клял на чём свет стоит своего босса, свою работу, итальянского короля, своё бессилие и т. д. Франция внимательно выслушала его и сказала: " Надо надеяться на лучшее ". Тогда она говорила совершенно искренне, но сейчас понимала, насколько же жалко и слабо было это утешение. Вот Китай и Союз почему-то умели утешать, хотя говорили почти те же самые бессмысленные слова. Но её слова похоже действительно чем-то помогли Скандинавии. И тут девушка поняла, что какие бы беды с ней не случались, её утешит Союз, а вот утешить других это уже её задача. Несмотря на опасения Скандинавии ничего страшного с Китаем в общежитии не произошло, пока что. Вообще, общежитие организации наёмников действительно было не самым хорошим местом. Там жили те, кто скрывался от закона, те, кого когда-то приговорили к казни и те, кто не сумел найти себе более подходящего жилья. ЯИ хватало денег, чтобы их содержать, но она любила экономию и поэтому многие вещи постояльцы приносили с собой или обворовывали склады. ЯИ закрывала на это глаза, говоря, что это для них хорошая тренировка, а для неё - лишнее напоминание о том, что надо улучшить охрану. Когда Китай попал в это чужое и враждебное место, он не стал унывать. Во-первых, он знал, что Скандинавия сможет приходить к нему хоть каждый день; во-вторых, он по-прежнему мог ходить на работу и в третьих, не в его характере было расстраиваться из-за таких вещей. Только приехав, он первым делом расположил вещи так, чтобы было как можно более похоже на его мастерскую. Затем повесил над кроватью фотографию Скандинавии. Потом некоторое время поболтал со своими охранниками ( они говорили с ним вполне дружелюбно, так как их радовала перспектива получать дополнительное жалованье за такую лёгкую работу ). Китай попросил их договориться с поваром и пригласить своих соседей на чай. Охранники просто не смогли отказать этому доброжелательному человеку. Через полчаса несколько человек, всё таки, пришли на это чаепитие. Сначала они недоверчиво поглядывали друг на друга, и разговор не клеился. Какой-то старый немецкий солдат, неизвестно как сюда попавший, что-то фальшиво и заунывно играл на губной гармошке. Китай спросил, есть ли у них радио. Ему ответили, что оно сломалось. Тогда Китай попросил принести и каким-то одному ему известным способом починил, чем завоевал уважение своих сожителей. Среди них нашлось немало всяких техников, мастеров и даже один историк, так что темы для разговора нашлись. Чаепитие прошло вполне мирно, если не считать несколько ссор и пары-тройки разбитых тарелок. Но под конец пришла с обходом ЯИ и разогнала всех по комнатам, сказав, что не может быть уверена, что кто-то из них не окажется шпионом КИ. Китай, телефон которого она отобрала, сел за стол и, взяв бумагу и ручку, которые ему уже успели откуда-то притащить соседи, и написал Союзу письмо, в котором предупреждал о договоре между РИ и Францией и просил защитить её. Подготовка к свиданию не заняла у ЯИ много времени. Она просто надела вместо своей обычной формы толстовку и джинсы, а вместо высоких сапог кроссовки. ЯИ вовсе не хотелось, чтобы КИ подумал, будто её хоть как-то волнует предстоящая встреча. Она представила, как он сейчас пафосно готовиться, небось, на одну только подборку костюма потратил уйму времени. Но в этом ЯИ ошибалась . Вместо того, чтобы с пафосом отдавать всякие приказания своей свите, КИ лежал на диване и думал, уткнувшись лицом в подушку: " Неужели она меня правда ненавидит? Но она же согласилась. Может, у меня есть шанс? Нет, в лучшем случае ей всё равно. Зачем я тогда вообще всё это делаю? " " Вам скоро выходить. - напомнили ему. - Ваш парадный костюм..." " О мама мия! - раздражённо воскликнул КИ. - Не нужно никакого парадного костюма. Она же терпеть не может весь этот пафос. Пойду прямо так!" ЯИ шла на улице к месту встречи. Ей даже начинало это нравиться, то есть не перспектива свидания с КИ, а сама прогулка. Впервые, после многих лет, ЯИ шла по улице, не скрываясь. Она совсем потеряла бдительность. Поэтому даже не обратила внимания на Великобританию, который внимательно посмотрел ей вслед. Наконец ЯИ пришла на мост. ( тот самый мост, на котором впервые встретились Союз и Франция). КИ ещё не пришёл. " Наверняка готовиться пафосно и эффектно появиться ". - подумала она. Но тут ей на глаза попался какой-то человек, стоящий на мосту и с грустью смотрящий вниз. Одежда на нём была самая обычная. если не считать странной серой фуражки. Вдруг человек обернулся, и ЯИ заметила, как хитро сверкнули его глаза. Почему-то она решила подойти поближе. Человек элегантно снял с головы фуражку, слегка поклонился и произнёс: " Бонжорно, япошка ". ЯИ удивлённо заморгала. Впервые за то время, что она знала КИ он просто поздоровался с ней без всякого выпендрёжа. Почему-то она догадалась. что это ради неё он отступился от своих привычек. " Можно взять Вас под руку, миокара*? " (* миокара (итал.) - моя дорогая) - без особой уверенности в голосе спросил КИ. ЯИ благосклонно кивнула и подала свою руку. Вместе они пошли в сторону парка, не заметив мальчишку в тёмных очках и спичками в кармане.