Решение

➤ принятие 1 решения

[Спустя 13 лет, 2019 год, Токио] Спустя тринадцать лет после большого взрыва, причиной которого в СМИ назвали «Неисправность внутренней установки», в Японии все забыли о тех статьях и новостных передачах, где бурно обсуждалось это происшествие, что унесло жизни многих людей. Те, кто тогда, в две тысячи шестом году, был достаточно взрослым, чтобы понимать суть происходящего, лишь качали головами, грустно понимая, что после такого кого-то обязательно захотят сделать виноватым, ибо, даже если сказали, была неисправность техники, которая обычно всегда исправна в Японии, людям нужна была овца для растерзания. И ее нашли довольно быстро. Обвинили того, кто единственный нисколько не пострадал в ту ночь, ни в чем невиновного охранника, в чью обязанность даже не входило иметь дело с техникой вне своего поста. Много возмущений было тогда. Но… не из-за несправедливости, по которой посадили охранника так надолго, что выйдет он только, когда будет уже время умирать, а потому, что нашли того, на кого можно вылить всю свою злость из-за случившегося, на ком можно отыграться. Люди сами, узнав, что охранника обвинили в поджоге, достроили нелепые теории, и очень скоро законопослушный, пускай и без документов, Хамато Йоши стал злодеем, по своей воле решившим убить более сотни людей, что лежали в той больнице в тяжелом состоянии, и еще тех полсотни, что могли им помочь. Но, как это и бывает, не прошло и года, когда Йоши посадили в тюрьму строго режима, как все, что было связано с ним и с тем странным происшествием забылось. И только лишь немного людей помнили, спустя столько лет, о том событии минувших лет. К сожалению, Майк был не в числе этих немногих. Он знал о взрыве в больнице «Северного Района» Токио, от которой почти ничего не осталось, видел фотографии этой изолированной и заброшенной зоны в интернете (кто-то даже пытался там погулять, но, конечно, их сразу же арестовали — ибо зона закрыта для людей), но он не имел представления и даже не мог догадываться о том, что был сам в этой больнице. Что тот взрыв, а не нечто другое, унесло жизни его семьи, его двоих братьев. В детстве, когда был еще глупой шестилеткой, Майк оказался доставленным в больницу вместе с другим пятнадцатилетним мальчиком, которого удалось установить, что звали Леан Накагава, и чья мать погибла, будучи сотрудницей, при взрыве в больнице «Северного Района». После того, как Леан Накагава пришел в себя, с помощью его нетронутой памяти, в отличие от памяти маленького мальчика, что был с ним, удалось восстановить все события. Полиция установила, доверяясь словам Леана, что он был похищен за день до взрыва вместе с тремя другими ребятами мужчиной, который увез их в лес, и что, благодаря удачному стечению обстоятельств, им с мальчиком, которого, как сказал Леан, звали Майкл, удалось сбежать на машине мужчины, что тот бросил возле дома в лесу. Но так как у Леана не было прав, он не смог уехать достаточно далеко и врезался в столб. Полиции не было чем возразить школьнику, а потому ему поверили и грустно сообщили, что его мать мертва. Несколько недель братьев Майка пытались найти, но у полиции Японии ничего не вышло. Леан не помнил места, где его якобы держали, а Майк не помнил абсолютно ничего, даже своего имени, когда проснулся после небольшой медикаментозной комы, в которую его были вынуждены ввести из-за плохого состояния, в котором он был доставлен в больницу. Когда Майк пришел в себя, ему лишь объяснили все, что было установлено, а потом, после лечения, переместили в детский дом, в один из шестьсот двух, что были в Японии на тот момент. Всего почти сорок тысяч детей на все детские дома. По статистике, на два ребенка в доме один сотрудник, дабы не было переработок. Майк не был очень счастлив жить там, поскольку в детском доме были ужасные условия: в каждой комнате было по восемь человек таких же брошенных и ненужных, как и он, и единственное служившее для разделения и уединения вещь — была дряхлая шторка, свисающая с потолка. Но у него не было выбора, где жить. А усыновлять его никто не хотел, потому что он все время что-то случайно ломал, слишком громко смеялся и говорил, мешая другим детям, а больше работникам, а самое главное, что все время вел себя несколько странно, боясь прикасаться к другим детям и взрослым, а, если и прикасаясь, то сразу начиная кричать. Его считали непослушным, нездоровым и странным. И сторонились. Как сверстники, так и взрослые. Но… Но, к счастью, был единственный человек, который абсолютно его не сторонился. Тот парень, с которым он, Майк, попал в аварию, Леан. Он нашел его, Майка, в детском доме и потом каждую неделю стал приходить в гости, хотя Майк и знал, что Леана ждала такая же участь, и что он также в приюте, но в другом, для детей постарше. Они общались и играли вместе, когда Майк был еще не слишком взрослым, а потом, когда Леану, или же Лео, как стал называть его Майкл, исполнилось восемнадцать и его выперли из приюта, он обещал, что заберет Майка с собой. И Майк ему поверил. Не мог не поверить, потому что Лео верил ему всегда, он верил в то, что Майк ему говорил, даже если иногда то, что он говорил, не поддавалось логике. У них образовалась связь с Лео. И Дружеская. И семейная. Они словно понимали друг друга без слов. И кроме друг друга у них никого не было родного в этом мире. Как и обещал, спустя два года после выпуска из детского дома, когда ему было двадцать, когда он нашел себе квартиру и подработку, разобрался с документами, Леан забрал одиннадцатилетнего Майка, усыновив его. И, может, первое время им двоим пришлось тяжело жить в такой дорогой и быстрой Японии, но им все же удалось угнаться за ней и обрести все, что нужно для современного человека: квартиру получше и побольше, свое место в мире, деньги, работу, социальную роль. Майк, которому теперь было девятнадцать, поступил на дизайнерский факультет на бюджет, чему был все еще рад, а Лео закончил учебу на отлично и стал, карабкаясь вверх по карьерной лестнице, прокурором. Быть востребованным прокурором в двадцать восемь лет это довольно почетно. И Майк гордился своим братом, который пускай официально теперь и был его опекуном, его отцом. Он никогда не считал Лео отцом, он был его братом. Как те братья, что когда-то были у него, у Майка, и которых он совсем не помнил… Была бы у него хотя бы их фотография. Или какая-то вещь. Ему было бы легче на душе. Но у него не осталось ничего. Все словно испарилось вместе с ними. И Майку пришлось принять это как горькую пилюлю еще в приюте, дабы прошлое не так сильно грызло его, и он смог стать хотя бы немного нормальным, смог влиться в общество, в которое так всегда хотел влиться. Ему нравятся люди. И он хочет и дальше быть среди них. Но… Майк, студент, японец, навсегда сирота, фрик, называйте его как угодно, он уже все о себе услышал за свои года, сомневался, стоя в морге (где было чисто и аккуратно, хотя и прохладно) возле холодильников для тел. Сомнения зародились в его голове: стоит ли ему быть таким откровенным с этой женщиной, что позвала его сюда? Получится ли у него ее убедить? Или в этот раз не получится ничего увидеть, и тогда японка обругает его и вызовет полицию? Хотя полиции Майк никогда не боялся. Слишком часто имел с ней дело в детстве, когда его братьев пытались найти, а потом когда он шкодил в школе, и когда Лео учился в полицейской академии какое-то время. Возможно, если бы не поступил на бюджет, то он бы попробовал пойти по стопам старшего брата. Майк всегда тайно хотел стать детективом. Ему нравилось расследовать тайны. И с его силами, которые он не знал, почему были у него, но они были и никуда не хотели деваться, он бы был лучшим детективом, он уверен. Ему бы еще только потренироваться получше понимать то, что он видит или слышит, а то это астральное поле, которого он имеет честь касаться так легко, такое странное и непонятное. Иногда воспоминание такое четкое и ясное, а иногда нет, мутное и пугающее, как Мара, ночной ужас. — Ну ладно, — сказал он себе негромко, все же решив попробовать. Что он, зря что ли согласился? Да и если сбежит, то не простит себе отвергнутой возможности почувствовать себя детективом. Майк дернул рукой, отойдя от края металлического ящика-гроба, что выдвигался вместе с телом вперед, только открой дверку и потяни за ручку, поднимая рукав ярко оранжевой, как апельсиновая корка, толстовки с безумно растянутыми рукавами, повыше, оголяя свои тонкие пальцы и худую кисть руки с бледной кожей. Бледной не потому, что у него малокровие или аристократия в крови, а потому, что всегда, где бы не был, ходит с максимально опущенными рукавами, а, если это невозможно, то в толстых перчатках: у него их аж шесть пар. На любой вкус. И черные. И белые. Кожаные. Вязаные. Но так как сейчас лето, а на улице так жарко, что умереть можно без кепки и бутылки воды, он не смог заставить себя ходить в перчатках, соглашаясь на просто обычный и самый простой способ обезопасить себя от нежелательного использования своих сил: на стягивание пониже рукавов. Майк размял пальцы, словно собирается играть на пианино, и, слушая их небольшой хруст, потом с трепетом присел на корточки, касаясь легко и невесомо, боясь погрузиться сильнее, дверцы, за которой лежало тело погибшей. На него привычно опустилась черная вуаль астрального мира, и он погрузился в другой мир, летая астральным телом в нем как молния и видя вспышками обрывки воспоминаний: больница, палата, пламя, крик, черное обугленное тело, какие-то надписи и цифры, белая дверь в палату. Его выдернуло из воспоминания, словно толкнули пинком, и он упал на тощую задницу, громко выдыхая и тяжело дыша. Да, тренировка точно нужна.

Начало сводки:

Астрал — это пограничное состояние между сном и бодрствование (между Навью и Явью). Астральный план — понятие в оккультизме, эзотерике, философии, в опыте осознанных сновидений, обозначающее нематериальный объём мироздания. Астральное тело — также эмоциональное тело, энергия чувств. А чувства часто связанны с каким-то воспоминанием.

Конец сводки.

****** Шагая по коридору больницы и направляясь к моргу, где был Майк, женщина-японка с хвостиком и в белом халате недоверчиво и ворчливо сказала свой подруге и коллеге, с которой вместе работала патологоанатомом и судебно-медицинским экспертом более пяти лет о том, какая ее затея глупая. Недавно был пожар на этаже втором в больнице «Заснеженного Моря», в котором умерли все пациенты одной палаты. И им поручили изучить тела этих жертв. Но дело застопорилось: кто-то убил девушек до того, как случился пожар, о чем говорили раны на шее. Тихо и бесшумно. И так зверски ужасно. И вот, решив помочь полиции и не оставлять их ни с чем, ибо по тому, что они узнали, ничего сделать будет нельзя, Нана Комацу, более молодая и непутевая коллега, так любящая ходить к гадалкам и смотреть мистические шоу, нашла парня, который смог рассказать ей о ее прошлом. Нана поверила ему и притащила узнать прошлое трупа. И… — Знаю, звучит нелепо! — крикнула Нана, задыхаясь от быстрого шага коллеги рядом. — Но пойми, он увидел мое прошлое. Никто этого не знал. Никто. Я никому не говорила. А он взял и так легко увидел это, лишь коснувшись моей руки, даже толком линии на ладони не смотрел. Это лучшая гадалка, которую я знаю… — Нана, ты окончательно чокнулась! — проворчала женщина, которую звали Канна Хасимото. — Притащить в морг непонятно кого… ты захотела, чтобы тебя уволили? Или в тюрьму? Господи, я с тобой не пойду. Слышишь меня? Если спросят, я так и скажу, что ты свихнулась от переработок, а я ничего не знала о твоих намерениях. Нана, что была ниже коллеги и подруги, взяла Канну за руку, смотря карими глазами так жалобно в ее черные глаза и говоря: — Поверь мне, Канна. Я в абсолютном здравии. Знаю, знаю, что иногда я витаю в облаках и верю во всякую чушь, но в этот раз все иначе. Он сказал… этот мальчик сказал мне то, что говорил мне Кристиан, когда был еще жив, понимаешь? Слово в слово. И никто не мог знать этого. Никто. Я верю этому мальчику. Давай хотя бы попробуем. Тем более… это не просто гадалка с улицы, это брат Прокурора. Я видела, когда мы вместе выходили после встречи, как этот мальчик садится к нему в машину, и потом я проверила, это правда его брат, у них в социальных сетях полно совместных фоток. Это судьба! Понимаешь? Высшие силы хотят, чтобы этот мальчик помог нам расследовать это дело. Ты будешь противиться Богу, Канна? Канна устало вздохнула и, сдавшись, больше из-за мигрени, недосыпа и недоедания, что отняли все силы на споры, нежели из-за доверия, кивнула и кисло сказала: — Ладно… давай посмотрим, что эта гадалка скажет. Надеюсь, он ничего не трогал. Иначе я тебя убью. И они пошли дальше по светло-бежевому коридору, толкая двери морга и заходя внутрь. ****** Представившись друг другу, спустя минут десять выпытывания Канной, а как именно работают силы, и, поняв, что ответа более точного чем «ну, не знаю, как-то» ей не дождаться, было решено вытащить тела из кабинок, в которых они были спрятаны, чтобы Майк мог исследовать их получше. Если бы студент не сказал, что видел пожар и обгоревшие тела и не показал, где в кабинках лежит чье тело, Канна бы ни за что не дала гадалке играть в свои игры дальше. Но увиденное заинтересовало ее. Может, и правда то, во что верит Нана? А если так… то это будет отлично. Поскольку полиция сказала, что сегодня они придут, чтобы услышать то, что удалось узнать. А кроме того, что люди были убиты до пожара, у них ничего не было. И такие вещи полиции могли бы сказать и другие патологоанатомы, а не они, которые так кричат о том, что профи. Какой стыд будет, если им, которым так доверились, по итогу скажут, что они тупее практикантов-медиков на третьем курсе обучения? Кошмар. — Ну, тебе выключить свет или что-то в этом духе? — с издевкой, пускай и мягкой, спросила Канна. Майк покачал головой, вежливо отвечая: — Не нужно. Мне надо только коснуться тела немного, так это работает. Позволите? — И он посмотрел своими красивыми глазами в голубых линзах на женщину постарше, поняв, что вот кто здесь мамочка-босс из этих двоих. Энтузиазм расследовать дело уже покалывал внутри Майка, и он желал быстрее высунуть руку из рукава и прикоснуться к тому, кому уже навсегда плевать на то, кто и зачем его трогает. Канна кивнула и скрестила руки под грудью. Нана наклонилась, смотря на процесс, который был ей неведом, с замиранием, как на Чудо. Майк медленно опустил руку и задел совсем немного черное, как угль, тело, погружаясь в его воспоминания более яркие, но более быстрые и обрывчатые, чем пришли к нему ранее. Дым был такой густой. И нечем дышать. Но не из-за него… а из-за крови во рту. И в шее больно. Черная фигура. Мужчина? Содрал с шеи что-то… бусы? Бусы, что рассыпались по полу. Майка выдернуло из воспоминаний, и он покачнулся, остановившись и смотря на Канну с Наной и улыбаясь, потому что смог что-то увидеть, понять, и это так круто. Только бы Лео был тут… Если бы он был тут, то, наверное… нет, точно бы не обрадовался за него. Лео не нравится, когда он использует свои силы. Да и про свои дела Прокурора он не рассказывает. Из него даже щипцами ничего не вытащишь! Все же лучше, что Лео тут нет. Свобода и отсутствие холода, который Лео всегда приносит с собой, прекрасно. Прекрасно как и отсутствие его нотаций. Зануда. — Бусы… на шее у этой девушки были бусы, такие увесистые, белого цвета, может, жемчуг, — сказал он, играясь пальцами с фантомными бусами на своей шее. Канна отчего-то сильно нахмурилась и молча подошла к столу, доставая из его ящика запакованный пакет, внутри которых были те самые бусы, про которые говорил Майк. — Да! Это! — крикнул Майк, указывая на пакет. Боже, он, правда, увидел! Его силы становятся сильнее. Иногда. Практика, нужно больше практики… — Трогал тут-таки что-то без разрешения? — грозно спросила Канна, вспоминая, что в этом же столе лежит дело, в которое, только заглянув, можно было понять, что случилось, что был пожар, и сколько погибло в нем. А выдвигая холодильники узнать, какие из них пусты. Все, что сказал Майк, было легко понять по тому, что было здесь и так. — Ах ты, гадалка, иди сюда… — Что? Нет, я ничего не трогал, — пискнул Майк, прячась за Наной как за живым щитом. Девушка выставила руки перед собой, пытаясь успокоить Канну и не дать ей дотянуться до Майка. — Он это увидел, а не прочитал, Канна, — сказала Нана. — Ну да конечно, а что еще он увидел? А, гадалка? — Канна все пыталась дотянуться до студента, дабы треснуть делом по его голове или жопе в воспитательных целях. — Там был мужчина, — сказал Майк. — Толстый такой! В черном. — В черном, значит, — не могла успокоиться Канна, насаждая и отталкивая этих двоих к стене. — А может в белом? — Нет, в черной кофте на замке… — Кофте, значит. А ты мне докажи. Давай, докажи! Надурить старших вздумал? Да ты хотя бы знаешь, кого пытаешься обмануть? Мы уважаемые сотрудники лаборатории при институте исследований, сотрудничаем с полицией, а ты… Канна свирепо смотрела в лицо Майка, а тот держался за Наной, собираясь снова что-то сказать про то, что ни разу не хотел не проявить неуважение, что и Нана сама его позвала сюда, и что он не полный ноль в расследованиях, но послышался стук в дверь, которую Канна на всякий случай заперла за собой, потому что увидь кто-то школьника… студента… какой маленький студент… в морге, то влетит им, а не ему. Кто его сюда впустил? Они! А кто разрешил? Никто! — Кто это? — спросила Нана подругу, словно та видела через стены. Но отвечать Канне не потребовалось, так как после стука и не ответа с их стороны человек за дверьми позвал: — Канна Хасимото? Это Леан Накагава, Прокурор из полиции. Меня попросили придти. Вам ведь говорили об этом. Откройте, я слышал ваш голос… — Лео? — удивился, а вместе с тем похолодел от страха Майк. — Так вы работаете с моим братом? Почему не сказали? Я бы не пришел… Он меня убьет, если увидит. — Почему? — с настоящим интересом спросила Нана, зная Прокурора как милого и очень вежливого человека, хотя и не зная его совсем вне рабочей обстановки, а жаль. Прокурор такой статный мужчина, а Нана совсем одна после смерти любимого четыре года назад в той автомобильной аварии. — Он думает, что я ребенок и не дает лезть во взрослые дела, злясь, если я его не слушаюсь, — пояснил Майк и сглотнул. — Спрячьте меня! Пожалуйста, красивые и добрые девушки… Канна покачала головой, смотря на дверь и отвечая громко, чтобы Леан услышал: «Сейчас!». Потом тише Майку, этой слишком милой и тупой гадалке, чтобы быть злодеем. — Можешь залезть внутрь пустой камеры, правда, там немного холодно… Канна улыбнулась от прекрасного чувства мести. — Что? Ни за что! — громко пискнул Майк, зажав после рот. — А есть другое место? — За столом, только если, — сказала Нана, указывая на небольшой стол напротив двери, что был завален бумагами…

1: спрятаться в пустом холодильном отсеке 2: спрятаться за столом 3: нигде не прятаться