time will show

Гермиона выбежала из Выручай-комнаты в коридор и стала оглядываться по сторонам. Джинни как ветром сдуло. Решив проверить ее в башне Гриффиндора, Грейнджер поспешила туда. Не может такого быть! Гарри и Джинни расстались. Они же такая идеальная пара, и очень любят друг друга, по крайней мере Гермионе так казалось. И даже если они все-таки расстались, то почему? В голову тут же пришло то, как Гарри ночами сидел на кухне и смотрел в одну точку. Возможно, он, как и Рональд, решил, что так будет лучше, что это временно. Этого никак не хотелось признавать, поэтому Гермиона ускорилась, чтобы услышать все от Джинни и не строить догадки у себя в голове. Портрет Полной Дамы открылся, пропуская гриффиндорку в гостиную, где сидели пятеро студентов с младших курсов. Поднявшись по лестнице и тихонько открыв дверь в комнату девочек, Гермиона застыла. Джинни стояла спиной к двери, оперевшись обеими руками на края туалетного столика. Опустив голову перед зеркалом, она плакала навзрыд. Такое приходилось видеть впервые. Нет, Гермиона была свидетелем того, как младшая Уизли плачет, и не раз, но, чтобы так и из-за Гарри – никогда. Кажется Джинни даже не заметила, что в комнате она теперь не одна. Продолжая сотрясаться от рыданий, она присела на пуфик у столика и открыла тумбочку. Вытащила откуда-то из глубины желтоватый конверт и, прошептав "Инсендио", подожгла его. Гермиона быстрым движением достала палочку из-под рукава, направила на огонь и потушила. Теперь Джинни не смогла не заметить ее присутствие. Обернувшись на стоящую в смятении Гермиону, она тихо, еле слышно, прошептала: – Уйди, пожалуйста, – но Гермиона услышала. – Джинни, что бы ни случилось, – начала Грейнджер, подходя к подруге. – Я всегда с тобой рядом, – она опустила руки на шею рыжеволосой и крепко прижала ее голову к груди. – Не держи все в себе, расскажи, поплачь, покричи, – Гермиона отстранила голову подруги от себя и, взяв за плечи, посмотрела в глаза. – Что бы ни случилось, я всегда поддержу тебя. Джинни обхватила руками талию Грейнджер и, положив голову на плечо, начала плакать так, что Гермиона начала сомневаться, что то, что она увидела зайдя в комнату, было самым худшим. Они стояли минут пять, Джинни постоянно что-то говорила сквозь истеричные слезы. Наконец, она оторвалась от Гермионы и присела на кровать. Слезы продолжали стекать по ее розовым щекам, а глаза были болезненно опухшими. – После похорон Фреда я долго не могла собраться с силами, – опустив глаза в пол, начала она. – Гарри поддерживал меня, а я его. Но нам этого было недостаточно. Вскоре он уехал из Норы жить на Гриммо, – Джинни подняла голову и посмотрела в глаза Гермионе, и девушка уже знала, что сейчас будет говорить Уизли. – Там его поддержкой и опорой стала ты. Нет, ты не думай ничего плохого, я знаю, что ты никогда бы не увела у меня парня, но вот Гарри, – вновь опустила глаза в пол и тяжело вздохнула. – Я думаю, он влюблен в тебя, Гермиона. Глаза Грейнджер округлились настолько, что она была уверена, что посмотрев сейчас в зеркало, была бы похожа на домового эльфа. – Джинни, что ты такое говоришь? – Гермиона присела рядом с подругой. – Гарри не может любить меня, мы же друзья. Я бы сказала, что мы родные брат и сестра. И он любит тебя. Джинни начала мотать головой в разные стороны. – Нет, Гермиона, он не любит меня. Он сказал мне перед тем, как я уехала в школу, что хочет, чтобы мы были друзьями и не более. Сказал, что он любил меня, как никого и никогда, но эти чувства прошли. Что не хочет делать мне больно. Что, если мы продолжим отношения, то я не буду счастлива, а он этого не хочет, – она повернула голову в сторону Гермионы и тихо продолжила. – Сказал, что влюблен в другую. Вот теперь Грейнджер точно запуталась. Гарри любит другую. – Но это же просто невозможно! – гриффиндорка вскочила с кровати, всплеснув руками в воздухе. – Гарри не может никого любить, кроме тебя. Была война, он и думать забыл о девушках. Мы много дней провели в холоде и голоде в палатке, блуждая с места на место, и все время были вместе. О какой вообще другой девушке может идти речь? – она посмотрела в голубые глаза подруги и застыла. – Нет. Нет, этого не может быть. Джинни, может быть он сказал это просто, чтобы дать тебе полную свободу? – Я видела, как он смотрит на тебя, – одинокая слеза снова скатилась по щеке. – Как переживал за тебя на битве. Он постоянно искал тебя глазами, пропуская меня, – она взяла за руку Гермиону. – Мне тогда казалось, что он просто меня не заметил, но когда его глаза останавливались на тебе, он облегчённо вздыхал и продолжал свой путь. Я не придала этому никакого значения, но после тех событий, когда мы были в Норе, я убедилась в его чувствах к тебе окончательно. – Джинни, мне кажется ты себя накручиваешь. Этого просто не может быть. Мы полжизни провели бок о бок друг с другом, и он никогда не давал никаких намеков на хоть долю романтических чувств ко мне. – Нет, Гермиона Грейнджер, ты просто не обращала на это внимания. Он любил меня, но после поиска крестражей он изменился. После смерти Волдеморта, в Норе я хотела больше проводить время с Гарри, но он был очень подавлен, и это было осуществить очень сложно. И я решила проверить свои догадки относительно его любви к тебе. У меня нет никаких сомнений, что он любит тебя, Гермиона, – она повернула голову и посмотрела полными боли голубыми глазами в полные отрицания и сожаления карие. – В тот день мы все собрались в саду, чтобы поужинать на свежем воздухе в кругу близких людей и хоть немного создать видимость той же счастливой семьи, – Гермиона кивнула, подтверждая тем самым, что помнит этот день. Это был последний день, когда Гермиона и Джинни виделись с мальчишками. Ужин по случаю отправления девушек в школу. – Я помогала маме расставлять приборы и иногда оглядывалась на Гарри, который впервые за долгое время улыбался и шутил о чем-то с Роном, – обе девушки улыбнулись, а Джинни тем временем продолжила, – потом пришла ты, и вы вместе смеялись над какой-то очередной нелепой фразой Рона. – Гермиона тихонько захихикала. – Мы вспоминали лицо Паркинсон, когда она увидела, как Рон жуёт куриные ножки в большом зале, – Джинни прикрыла рот ладошкой и тоже захихикала. – Рон сказал, цитирую: "Даже если бы мне приставили палочку к виску, я никогда не поцеловал бы змееподобную мопсиху". Он сказал это с таким лицом, что мы не могли не засмеяться, – девушки посмеялись, а Джинни, вздохнув, продолжила свой рассказ. – Вы выглядели такими обычными, как раньше. Я никогда не входила в вашу троицу, вы были просто не разлей вода, и я даже немного завидовала, если честно. Мне никогда не стать для кого-то из вас настолько близкой, какими вы являетесь друг для друга, – рыжеволосая грустно улыбнулась. – Я продолжила наблюдать, а ты в это время взяла за руку Рона, – повернув голову в сторону Гермионы, она заглянула ей в глаза. – Ты бы видела, как изменилось его лицо, когда он опустил глаза на ваши сцепленные руки. Его взгляд в секунду изменился с счастливого на полный боли, – глаза цвета шоколада стали наполняться слезами. – Вы продолжили о чем-то болтать с моим братом, а Гарри незаметно от вас стал отходить. Я видела, как он шел в сторону нашего небольшого озера и сел на траву. Я сказала маме, что иду в уборную, хотя на самом деле пошла за ним. Я спряталась за деревом и стала наблюдать, – Гермиона в ожидании посмотрела на подругу. В голове у гриффиндорки все ещё не укладывались последние тридцать минут. – Представляешь, он плакал. Не так, как Рон или другие парни. Он просто смотрел в озеро полными боли глазами и даже не моргал. Слёзы просто стекали по его щекам, а он будто бы их не замечал, просто продолжал смотреть на воду, – в это время обе девушки уже беззвучно плакали. Одна из-за разбитого сердца, а другая из-за друга, из-за того, что он все ещё переживает боль. – Я так хотела подойти к нему, обнять, сделать хоть что-нибудь. Но я понимала, что он не хотел бы, чтобы кто-то видел его слезы. Тем более потому, что я не являлась их причиной, – Джинни стёрла тыльной стороной ладони слезы и отвернулась в сторону окна. – Спустя время он будто опомнился. Рукавом вытер лицо, сделал несколько глубоких вздохов и, натянув небольшую улыбку, пошел обратно ко всем. Будто ничего не было, будто это норма для него. Дальше девушки сидели в полной тишине. Гермиона думала о том, как она могла не заметить такого от своего лучшего друга. Было больно, будто сотни острых ножей вонзили в самое сердце. Больно за друга. Возможно, у них бы с Гарри и могло что-то получиться, но тогда, наверное, это должно было произойти ещё очень давно. Что бы было, если бы он сказал мне это раньше? На этот вопрос у нее не было ответа. Она надеялась, что все будет наконец как раньше. И вот, первый день учебы только подошёл к концу, а в голове уже сотни вопросов и мыслей. Было невыносимо: из-за искалеченных душ и разбитых сердец, невозможности открыться и доверять. Всё забрала война. Почему Джинни не сказала раньше? Она боялась, что я буду с Гарри или что брошу Рона? Наверное, ответ на эти вопросы гриффиндорка не найдет никогда. Джинни должна была сказать хотя бы о том, что теперь они не вместе, не держать все в себе. Они расстались перед самой посадкой в Хогвартс-экспресс, а она даже виду не подала. Давала советы и говорила о том, что Гермионе стоит найти кого-то другого. Теперь все было понятно. Грейнджер даже представить не могла, как было сложно ее подруге. Мысли все кружили и кружили в голове Гермионы, нагружая шестерёнки. Девушки так и не заметили, как лежа на одной кровати и обнявшись, погрузились в царство Морфея.

***

Драко осматривал ленивым взглядом столпившуюся кучу студентов. У всех глаза будто вылезли из орбит. На самом деле и сам Драко был удивлен этой новостью. Мальчик-который-выжил бросил свою рыжую подружку, вот это сенсация. – Чего уставились? – Дафна злобно зыркнула на учеников, но глаза все ещё выдавали растерянность ситуацией. Снова заиграла музыка, но не все успели отойти от произошедшего. Девушки начали шептаться и с чего-то мерзко хихикать. Драко наблюдал за всем этим и хотелось выколоть себе глаза. Те самые не разлей вода подружки-гриффиндорки сейчас шутили и опускали Уизлетту. Да уж, вот это благородный Гриффиндор. – Чего раскисли, будто кто-то умер, давайте поиграем? – Тео решил разрядить обстановку и стал разливать горючий напиток по рюмкам. – Сыграем в убить/переспать/жениться, правила все знают? Все согласно загалдели. За столом сидели все однокурсники Драко, которые вернулись в Хогвартс. Если бы не они, наверное, в первый же день его избили бы в каком-нибудь заброшенном кабинете и оставили там гнить. Блейз и Пэнси находились по обе стороны от Драко. Дафна и ее сестра Астория сидели напротив, что нервировало слизеринца. Он постоянно ловил ее "соблазнительные" взгляды на себе, что хотелось отряхнуться или помыться. Теодор и Монтегю сидели по разные стороны стола, Миллисента рядом с Ноттом что-то тихо шептала Дафне на ухо. Все было так, будто они снова на четвертом курсе. Но всех выдавали измученные лица. – Блейзи, начнем с тебя, – Теодор подтолкнул стопку с алкоголем к мулату. – Дафна, Пэнси, и... – он оглядел присутствующих. – Тори! Давай, мы ждем. – О, ну это проще простого. На Дафне я бы женился, – Блейз улыбнулся своей фирменной улыбочкой блондинке, на что та лишь закатила глаза. Все знают какой Забини обольститель. – Пэнси бы уложил в постель, – он тихо пробормотал "не в первый же раз" так, чтобы услышал только Драко, на что тот только фыркнул и усмехнулся. – Ну а Асторию я бы убил. Прости, дорогая, но ты невеста моего лучше друга, я бы не смог с ним так поступить, – Астория понимающе улыбнулась и кивнула. Гребанный Забини, он же специально это. Сколько раз можно повторять, что он никогда не женится на Астории. Но нет, Блейз пытается его свести с ней и постоянно говорит, что все равно придется это сделать, а так хоть будут друг друга знать. – Она мне не невеста, Забини, – прошипел Малфой. – И жениться ближайшие лет десять я не собираюсь, запомнит твоя тупая голова эти два предложения или нет? – Астория хмыкнула и начала переговариваться с сестрой. – Драко, я не буду терпеть твои выходки как Пэнси, – наклонившись к его уху, прошептал Блейз. – Сколько можно тебе повторять. Ты хотя бы видимость сделай, иначе не отцепишься от своего полоумного отца. На это Драко лишь вздохнул. Забини всегда поддерживает его в любой ситуации, надо бы научиться сдерживать себя и свой гнев. Когда отец начал говорить о том, что Драко будет обязан сделать после того, как закончит Хогвартс, Драко слетел с катушек. Он крушил свою комнату и кричал на все поместье о всей его ненависти к отцу, кричал обо всей боли, что он ему принес. А когда, немного успокоившись, повернулся осмотреть, что он сделал со своей комнатой, увидел сидевшего с бутылкой огневиски Блейза, который спокойно открыл напиток, трансфигурировал разбитую хрустальную вазу в два бокала, и налил туда алкоголь. Встал с кровати, обходя разрушенные вещи, подошёл к Драко и протянул один из бокалов. Уставившись в шоке на своего друга, Драко машинально взял напиток, а Блейз как ни в чем не бывало стукнул своим бокалом о тот, что в руках Драко, и залпом опустошил его. Малфой, размышляя около секунды, поспешил повторить махинации друга. Весь вечер они сидели и общались совершенно на разные темы, начиная от искусства и заканчивая фигурами волшебниц. Драко так и не поблагодарил свою мать, которая, услышав разговор отца и сына, как раз таки и позвала Забини. С тех пор Драко официально мог назвать Блейза своим самым близким человеком, которого он уважал и считал особенным. – Прости меня, – тихо сказал Драко и откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза. – Я просто не могу привыкнуть к тому, что мы снова здесь. Я не знаю... Я просто... – Драко глубоко вздохнул, пытаясь подобрать слова, но Блейз его перебил. – Я понимаю, дружище, – он похлопал Драко по плечу. – Но ты только что передо мной извинился, да? – он начал улыбаться во все тридцать два зуба и пихать слизеринца в бок локтем. – Придурок, – Драко пытался сделать серьезное лицо, но уголки его губ поползли вверх. – Не буду больше, Забини, не переживай. Дальше они продолжили играть. Обстановка была разряжена, и всё в принципе было не так уж и плохо. Драко был расслаблен и спокоен. Идя по коридорам в сторону подземелий, он думал о прожитых в этих стенах годах. Как о хороших воспоминаниях, так и о плохих. Множество ошибок он совершил за всю свою жизнь, поэтому хотелось что-то поменять. Что бы было, если бы Поттер пожал мне руку тогда? Что, если бы я не слушал отца и жил так, как мне этого хотелось? Ответ на эти вопросы Драко уже не получит никогда. Придя в комнату, он снял с себя одежду и отправился в душ. После него улёгся в постель и долго глядел в потолок. Мыслей в голове было множество и нисколько одновременно. Все они смешались в одну кучу и не давали покоя. Устроившись поудобнее, Драко начал дышать глубоко и спокойно, вскоре погрузившись в сон.

***

Запах крови смешался с ощущением страха и беспомощности. Нет ничего страшнее, чем наблюдать, но ничего невозможно сделать. В ушах звенят девичий крик и мольбы остановиться. Когда жизнь превратилась в ад? Где-то справа слышны мужской зов, который болью отдается в теле. Может быть было бы лучше, если бы я был безрассудным гриффиндорцем? Хочется выйти, закрыться в ванной, смотреть на свое отражение и думать о том, когда же это все прекратится. Лучше убить себя. А чем не вариант? Медленно, бесшумно и осторожно он шел к выходу из проклятой столовой. Он уже почти дошел до самого заветного, что сейчас было: выхода из кошмара, но его остановила маленькая холодная ладонь. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это. – Драко, если она заметит, что тебя нет, то будет в ярости, – Нарцисса погладила сына по плечу и убрала руку. Ничего больше говорить и не нужно было. Драко вновь вернулся туда, где стоял. В это время на руке однокурсницы уже появилась буква "к". Как же он ее сейчас ненавидел, больше, чем когда-либо. Но ещё больше он ненавидел ее тупоголовых дружков, которые не смогли спокойно спрятаться где-нибудь, чтобы не попадаться на глаза егерям. Если она здесь умрет, то Драко не сможет больше никогда жить нормальной жизнью. Он видел как пытали многих и делал это сам. Видел, как убивают ни в чем не повинных людей. Когда это случалось, Драко понимал, что у него нет никакой ненависти к грязнокровкам и магглам. Пусть живут, только лишь бы он не участвовал в этом. Каждый раз он боялся увидеть кого-то из своих знакомых. Боялся увидеть её. Он столько раз желал ей смерти, внушая самому себе, что именно этого он и хочет. Но сейчас, глядя на то, как она кричит от боли и умоляет о смерти, он был уверен – это станет началом его конца. Она продолжала корчиться и биться в конвульсиях. Голова раскалывалась, а тело ломило. Драко опёрся о колонну, чтобы не потерять сознание. Хотелось вытащить палочку и кинуть Аваду в спину своей проклятой тётке, которая окончательно сошла с ума и помешалась на змеиной морде Темного Лорда. Но он ничего не мог сделать. Как же он ненавидел Беллатрису. В ней были собраны самые мерзкие и ужасные черты характера. Ей не было жаль никого. Она пытала безжалостно и с адским наслаждением. Последняя буква "а" на ее руке, и Драко смотрит на то, как ее такая же как и у него алая кровь стекает тонкой струйкой на пол. Его тошнит, а голова кружится. Он взглянул на лицо гриффиндорки и мир пошатнулся. Она смотрела на него своими оленьими карими глазами, наполненными болью. Драко смотрел в ответ, и она улыбнулась. Вымученной, такой жалкой улыбкой, которая была едва заметна. Уголки ее губ только на считанные миллиметры поднялись. И тогда Драко не выдержал. Он отвёл взгляд от ее тела, и, как только это случилось, столовую пронзили крики и грохот с разных сторон. Дальше всё как в тумане: дуэли с Золотым трио, где он всячески пытался поставить блок перед матерью, тем самым подставив себя и оставшись в бою без палочки; сумасшедшая Беллатриса и приставленный клинок к горлу Грейнджер; глупый домовик, который начал пререкаться с Лестрейндж. И тот самый клинок. Драко наблюдал, как он летит туда, где уже начали трансгрессировать однокурсники, и молился Мерлину, чтобы он не задел ее или Поттера, да даже Уизли. Клинок остриём вперёд исчез вместе с Золотым трио и яростный, противный крик заполнил всю столовую, когда Драко проснулся. Холодный пот стекал по спине, шее и лицу. Подушка насквозь мокрая, а постель скомкана. Снова этот сон, снова она. Когда же она отстанет от меня? Стрелка часов показывала шесть двенадцать. Ну, хотя бы не четыре утра. Опустив ноги на холодную плитку, он встал с постели и, взяв банные принадлежности, отправился в душ. Стоя под холодными струями воды, Драко размышлял о том, как избавиться от этого помешательства. Когда он наконец сможет нормально поспать? Вода не освежала и ни капельки не бодрила, он уже привык. Только все тело покрывалось мурашками от ледяной воды в холодной ванной комнате Слизерина. Может, мне стоит поговорить с ней? Нет, это плохая идея. Эта гриффиндорская заучка даже не станет слушать его. Задрав свой проклятый подбородок она посмотрит на него полным презрения и превосходства взглядом, и, развернувшись на каблуках, уйдет, не сказав и слова. Но, может, стоит попробовать? Извиниться за то, что было. И эти сны наконец перестанут преследовать меня. На этот раз мозг молчал. Драко вышел из душа и вытер мокрое тело полотенцем. Он подошёл к раковине, умылся и посмотрел на свое отражение. Темные мешки под глазами и впалые, острые скулы сделали его и без того бледное лицо похожим на мертвеца. Слизеринец поднял с пола палочку и нанес маскирующие чары, высушил волосы и уложил в уже привычную прическу. Они были зачесаны назад, и несколько прядей спадали на лицо, придавая тем самым легкую небрежность. Обернувшись полотенцем, он вышел из комнаты и увидел, что Блейз тоже уже не спит. Драко подошёл к шкафу и, уже достав из него черные брюки, рубашку и костюм, услышал голос друга. – Опять кошмар? – отрицать было бесполезно, поэтому Малфой просто кивнул. – Я давно хотел тебе сказать это, но боялся твоей реакции. Мне кажется, тебе нужно поговорить с ней. И желательно не только с ней, а ещё и с Поттером, если сможешь. – Я думал о том, чтобы поговорить с Грейнджер, – фыркнул Драко. – Но мне кажется, что эта выскочка меня даже слушать не захочет. А с Поттером ещё сложнее. Где я сейчас найду его геройскую задницу, если он в Академии? Ответ друга его не просто поразил, а заставил аристократичную сдержанность пошатнуться, и он открыл рот в удивлении, расширив глаза. "Надо же, этот идиот умеет думать головой?" – подумал Забини. – Ну тогда поговори хотя бы с Грейнджер. Если ты не будешь называть ее грязнокровкой и кривить лицо в отвращении, то, возможно, она тебя выслушает, – сказал Блейз. – А с Поттером потом разберёшься, он же тебе, надеюсь, не снится? – он засмеялся, когда Драко швырнул ему в лицо подушкой. – Мерлин, какой же ты идиот, – слизеринец покачал головой и присел на кровать, чтобы было удобнее обувать туфли. – Ладно, я что-нибудь придумаю. Спустя пять минут проснулся Теодор и пошел в ванную. Минут сорок Блейз и Драко ждали, пока слизеринская красавица соберётся. – Ну извините меня, друзья, я же не виноват, что такой красивый мужчина как я должен много времени тратить на сборы, – выйдя наконец из ванной комнаты, сказал Тео. – С вашими лицами я бы тоже собирался пять минут, им уже ничего не поможет, – две подушки полетели в смеющегося Нотта. – Ну все-все! – он поднял руки перед собой, чтобы защититься в случае новой атаки. – Вы тоже ничего, мальчики, просто чуточку не дотягиваете, – снова две подушки полетели в сторону Теодора, но попали только в захлопнувшуюся дверь. Переглянувшись и закатив глаза на очередную выходку однокурсника, слизеринцы вышли из комнаты, наконец держа путь в сторону Большого зала.