mad love

***

я хочу прыгнуть прямо в тебя, с утеса отчаяния, с трамплина равнодушия, безнадежности и тяжкого горя, я хочу сжечь мое прошлое, милое мое лицо, возлюбленная. твои глаза совсем близко от меня, и ничего больше нет, кроме темени, и твоих глаз, и дождя твоих поцелуев.       — сегодня ночь будет жаркой, да, мой голодный волчонок? ~ — ты накинулась на меня, обвивая меня своими руками с острыми красными ногтями, впиваясь ими же в мой затылок, и чмокнула в щёку. я была на пределе, поскольку ты всегда меня дразнила. и дразнила беспощадно: чтобы обрести мне право обладать тобой на некоторое время, мне приходилось скулить от желания. я чувствовала себя бессильным кроликом, которого пытают. пытают безумно до боли своими садистскими играми. к счастью для меня, в этот раз ты была благосклонна, и решила начать без своих безумных игр, которые затягивались на несколько часов. было невозможно предугадать, какое настроение у тебя будет через секунду, потому что оно менялось со скоростью ветра. ты мой chaos, а я твоя укротительница.       я поспешно начала раздевать тебя, пока ты лежала в своих хоромах. что может быть прекрасней? только я и твоё обнаженное тело лежащее на мягких подушках. я столько раз видела тебя раздетой, но никак не могу уняться — я восхищаюсь твоим телом каждую секунду, дико облизываюсь, словно грязное животное. наблюдаю, как приподнимается твоя обильная грудь, провожу пальцами по затвердевшим соскам, и с диким желанием впиваюсь в твои губы, будто бы в припадке. растворяюсь в твоих волосах, в твоём сладком, но с ноткой дерзости, запахе. ах точно, это же Black Orchid от Tom Ford. (в запахе звучит необыкновенный тёмный шоколад в обрамлении чёрного трюфеля, а в базе слышны сливочные манящие нотки пачули в сочетании с лавандой)* ты течёшь от желания, но не сдаёшь своей позиции: на твоём лице кошачья улыбка, а небесные глаза горят пламенем. твои худые пальцы вычерчивают круги на своем животе, и медленно-медленно спускаются вниз, скользя по бёдрам. немного поддразнивая, твоя вторая рука ложится на мой подбородок, и рывком сливаясь своими губами с моими, ты прокусываешь мне губу, нежно поглаживая по щеке. я щурюсь, но не придаю этому значения. во рту играет красками вкус твоей красной помады смешанной с кровью. ты расцеловываешь все моё лицо, и на нем остаются следы от помады. у меня дергается глаз, сколько можно уже играться, и я недовольно облизываю твою ушную раковину, заставляя тебя вздрогнуть и покрыться мурашками. затем моя рука грубо ложится на твой лобок, потирая его. пальцы затрагивают твою чувствительную точку, но ты еще не наигралась, хоть и сама дико желаешь продолжения. ты резко сжимаешь ножки, невинным взглядом уставившись на меня.       — мукуро, не будь такой остолопкой, и начни уже что нибудь делать, ты, жалкая уро- — твоя ругань была резко прервана моим укусом за сосок, который стал кровоточить. я уже привыкла к подобным выходкам. ты прошипела, дернулась, но было можно заметить, как тебе нравились животные действия с моей стороны. я слизнула капельки крови с твоей груди, и принялась ласкать вторую, не оставляя без внимания, на что ты томно вздыхала, и терлась своей промежностью о мою ногу, не в силах больше сдерживать желание. чего тут еще и говорить, ведь я сама была в таком же состоянии эйфории, как и ты. правда в отличие от тебя, я была в одежде, и она стесняла все мои движения. трусы, кажется, прошли афганскую войну и потерпели наступление цунами. я спустилась ближе к тебе, и провела языком мокрую дорожку от твоих ключиц к лобку, сопровождая это все поцелуями. удобно расположившись между твоих ног и кладя свою руку тебе на бедро, я раздвинула их в стороны, осторожно, почти нежно, касаясь языком твоего клитора. стенки влагалища были напряжены, а клитор разбух, из-за чего можно было почувствовать легкую пульсацию на языке. я прикусила твою бусинку, чтобы создать контраст нежности с болью, и ты вскрикнула от неожиданной боли.       — грязная садистка! — ты вскрикнула, на что я усмехнулась и продолжила сие занятие, усердно вылизывая твою горящую от желания промежность. в дело сразу же подключились мои пальцы. я грубо запихнула в тебя три пальца, чуть ли не разрывая твои внутренности. движения моих пальцев становились все грубее и грубее. ты чуть ли не кричала, упиваясь сладостью боли. ещё движение — ещё стон. мы словно подчинялись какой-то неслышимой мелодии, какой-то музыке, разрывавшей на части миры, рождающей новые, творящей те чувства, что испытывала сейчас ты. волшебное слияние боли и эйфории, стонов и близости, поцелуя и движения, духа и плоти. — я люблю тебя, джунко. — мои слова слова как будто не прошли сквозь твои уши — их выжгли в голове, на самом черепе, в самом разуме. теперь лишь одна эта мысль формировала солнце твоего нового мира, нашего нового мира, сжигая все остальные! последнее наше движение — и сознание разорвано на клочки. ты изящно выгибаешься в спине, прижимая меня к своей груди, и томно вздыхаешь — сознание принесено в жертву страсти. страсти, рождённой и обласканной любовью. я улыбаюсь, и ты опускаешься на подушки, прикрывая глаза от удовольствия, тянешь ко мне свои руки, и я обнимаю тебя. падаю рядом, утыкаясь в твою шею. ты целуешь меня в лоб, что то шепчешь, и предаешься грезам за считанные секунды. ты устала. но я не могу спать, не могу закрывать глаза, не видя твоей светящийся красоты, поэтому все оставшееся время мне приходится лежать неподвижно, дабы не помешать сну моей королеве.