Смерть - лишь начало

      Холод просачивался в каждую клеточку её тела. Ледяной, но не пронизывающий, а успокаивающий. Прикосновение смерти.       Лежа на спине, раскинув руки и ноги, девушка давала неспешному течению нести себя. Над головой простиралось ночное небо, усыпанное звездами, изредка заслоняемые скрюченными, словно в болезненном артрите, ветками высоких деревьев.       Как далеко ты готова пойти?       Нина рывком села в кровати. Снова этот сон. И голос… Понадобилась минута, чтобы осознать, где она. Девушка невольно бросила взгляд на ровно сбитую, нетронутую подушку возле своей. Её первая ночь в одиночестве, а она так привыкла просыпаться в крепких объятиях фьерданца. Тоска стальными тисками сжала сердце, причиняя боль похлеще любого сердцебита. Сначала потеряла свой дар, а теперь ещё и возлюбленного. Матиаса больше нет и как только она выполнит своё обещание, то отпустит его. Должна. Так будет правильно. Но что-то не давало ей покоя, продолжая терзать душу и разум.       У солдата должна быть цель, иначе его существование теряет смысл. Первые дни и ночи после смерти Матиаса Нина терзалась догадками, кто теперь её должник, готовая из-под земли достать того гада, кто отнял у неё самое ценное, даже если придётся посвятить этому остаток своей жизни. Городская стража? Или может кто-то из банды Грошовых Львов выследил северянина и всадил пулю? План Каза казался безупречным и выжить они должны были все без исключения. Вот только в том-то и беда, что план казался безупречным. Вот что случается, когда забываешь, что судьба твоя в руках не бессмертного и всемогущего демона, а обычного, пусть и хитроумного юнца. Нет, вины Каза здесь ровно столько, сколько и её, и любого другого члена Отбросов. Они что-то проглядели, не заметили. Маленькую, незначительную деталь, что стоила жизни дорогого ей человека. Маленькую… Мысли Нины ухватились за это слово. Матиас стоял лицом к лицу с врагом и вряд ли бы ждал, когда ему всадят пулю в сердце или голову. Он явно был знаком со своим убийцей, возможно даже пытался его уговорить, урезонить. Неужели кто-то из фьерданцев? В голове мигом всплыла картина произошедшего: чёрное дуло пистолета направлено на Матиаса, стоящего с поднятыми вверх руками. «Не стреляй, — говорит этот жест. — Видишь, я безоружен». Северянин делает медленный шаг вперёд навстречу своему противнику, что-то говорит, не сводя небесно-голубых глаз с цели. Он не атакует, не уворачивается, хотя столь опытному воину ничего не стоит обезоружить врага с такого расстояния, если удалось хотя бы на миг лишить того бдительности. Почему? Матиас действует медленно, словно боится навредить, но внезапно раздаётся выстрел. Парень не сразу реагирует на образовавшуюся в животе рану, ведь он совсем не ожидал подобного от… Руки медленно опускаются к животу, нащупывая влажное алое пятно, глаза удивлённо рассматривают окровавленные пальцы. Полный недоумения взгляд устремляется к… но того уже и след простыл.       Нина закусила кулак, слёзы новым потоком хлынули из глаз. В Матиаса стрелял ребёнок. Кто еще будет целиться в живот? Девушка издала вой, подобный северный волкам. «То был дрюскель, верно? Поэтому ты взял с меня обещание, — сокрушалась она. — Не хотел, чтобы я тратила свою жизнь, охотясь за твоими собратьями».       Зеник изводила саму себя на пустом месте, осознавая свою беспомощность и горе, пока однажды ей не стали сниться странные сны и не слышаться потусторонний голос, взывающий, казалось, из глубин её собственного сознания. Неважно, были ли то сны или видения, но они подарили ей надежду, вернули смысл в жизни. У девушки появилась цель. И какой бы безумной, бредовой, нереальной та ни казалась, Нина цеплялась за нее, только бы не сойти с ума.       Весь остаток вчерашнего дня и полночи Нина провела в усыпальнице под Малым дворцом, наблюдая за жениной работой. Плавными, неспешными движениями портниха бальзамировала тело Матиаса, придавая ему до боли жизненный вид.       «Прости меня за это, — молила Зеник. — Знаю, ты бы счёл подобное глумлением над своим телом, но прошу, потерпи чуток».       Нине нужно было задержаться в Равке, в месте, где собраны самые сильные гриши в мире. Девушка вспомнила, как закатила вчера истерику, стоило телу Матиаса оказаться в усыпальнице. Нина была полна уверенности, что она, Зоя и Тамара с Толей запросто смогут вернуть её любовь к жизни. Она уговаривала, умоляла, угрожала поднять из мёртвых каждую кость в крипте, взывала к чувству долга, но когда ничто не помогло, села на голый каменный пол и завыла от отчаяния. Снова, когда надежда так близка её отнимают. Но сердцебиты и шквальная были правы. Что с того, что они смогут заставить плоть Матиаса повиноваться законам жизни? Да, он будет есть, пить, дышать, взрослеть, стареть, но будет ли он жить? То, что она минутой назад рисовала в своём воображении не будет отличаться от существования заводной собачки, бегающей и тявкающей, пока не закончится действие механизма. Матиас просил его отпустить и только поэтому она прекратила борьбу. На время, пока не найдет способ его вернуть. Целиком.       «Я создан, чтобы защищать тебя. Даже после смерти я найду способ сдержать клятву». Он изменил слова, произносимые каждым дрюскелем, присягавшим на верность родине. А Матиас не из тех, кто бросает слова на ветер, особенно когда смерть дышит тебе в спину.       Смерть. Зеленые глаза уставились на дрожащие руки, пальцы сомкнулись в кулаки, до боли вонзаясь острыми ногтями в мякоть ладоней. Кто она теперь? Повелительница смерти? Нет, костлявая карга никому не служит, ни перед кем не преклоняет колено. Нина лишь может управлять мертвыми останками, плотью, лишенной жизненной энергии, на какое-то время восполняя утраченное. Она не повелевает смертью, как и жизнью. Эти составляющие бытия неподвластны никому. Тогда что значит её сон и что за голос продолжает взывать к ней?       Как далеко ты готова пойти?       Девушка сомкнула веки, делая глубокий вдох и выдох. Раньше ей никогда не приходилось прибегать к подобного рода способам, чтобы унять дрожь и восстановить сердечный ритм. «Пора привыкать к новой себе», — почти приказала гриш и решительно встала с кровати, направляясь к выходу из комнаты. Джелю придётся подождать. Пусть она и лишилась дара, что мог бы спасти Матиаса, её нынешние способности помогут ей его вернуть.       — Кювей! — позвала девушка, без спроса вламываясь в комнату шуханца. Где носит этого псевдо-ученого?       Зеленые глаза окинули хмурым взглядом пустые покои. Наверняка его отвели на распределение. Конечно, зачем тратить зря драгоценное время, когда столько усилий было потрачено на то, чтобы доставить маленького инферна в целости и сохранности в Равку.       Нина выбежала в коридор с намерением найти Назяленскую. Той точно известно, в какую очередную дыру, полную пробирок, колб и алхемов засунули её старого знакомого.       На шуханца она наткнулась в вестибюле Малого Дворца. Похоже парень успел приобрести новых друзей, что окружали его кучкой, пока новоприбывший изучал роскошную обстановку слегка ошалевшим взглядом. У Нины невольно кольнуло в груди. Вполне вероятно, что прошедшая ночь была первой спокойной за долгое время в жизни шуханца, привыкшего все время находиться под присмотром и взаперти.       — Кювей! — позвала она и махнула рукой. Паренёк обернулся на звук знакомого голоса и широко улыбнулся.       — Нина! — подбежал он к девушке. — Я ел блинчики с мёдом.       Невинное признание полное детского восторга смогло бы растопить даже ледяное сердце фьерданца.       — Мне больше нравится с икрой, — подмигнула она шуханцу.       — А что, можно было и с икрой? — искренне удивился он.       — Ковей, мне нужно с тобой поговорить. — Девушка вернула себе серьезный тон. Выражение её лица передалось и пареньку. — Мы ненадолго, — крикнула она на равкианском группке алхемов, что явно не хотела расставаться с новым знакомым.       Выведя шуханца во двор, девушка направилась в близлежащий сад, стараясь пробраться как можно дальше в гущу зеленых насаждений. Когда корпориалка решила, что они в достаточно безлюдном месте, она развернулась к своему спутнику и спросила прямо в лоб:       — Расскажи, что там, за пределами смерти?       До шуханца не сразу дошла суть её вопроса, а потому тот лишь тупо уставился на бывшую сердцебитку.       — Там, в Кеттердаме на барже, — нетерпеливо пояснила она. — Ты был мёртв. Ну, на какое-то время. Зоя вернула тебя к жизни.       Лицо Кювея посуровело, брови сошлись у широкой переносицы.       — Нет там ничего, — ответил он, пожимая плечами. — Или я просто не помню.       Нине захотелось снова завыть. Неужели смерть — это конец и за её чертогами всех поджидает вечное ничто?       — Постарайся, прошу, — взмолилась она, склонившись и взяв паренька за плечи, словно этим действием могла изменить само мироздание. — Ведь ты смог вернуться.       Лицо шуханца озарилось пониманием.       — Нина, — прошептал он, беря её ладони в свои. — Рано или поздно каждый сталкивается со смертью и если выбор её пал не на тебя, но дорогого тебе человека, всё, что остаётся, это достойно продолжать жить дальше, не цепляясь за прошлое. Отпусти его. Уверен, Матиас попросил бы тебя о том же.       — Не говори, что мне делать, а что нет, — резко отрезала девушка, отпустив при этом свои руки. — Матиас не единожды спасал твою шкуру. Тебе не кажется, что ты ему задолжал?       Несмотря на свой юный возраст Кювей не обиделся на столь агрессивный выпад соратницы. Сам он смог пережить гибель своей семьи, а с ней умерла и частичка его души. Нина же, создание яркое, горячее, темпераментное, будет бороться до конца, пока видит надежду даже там, где её нет.       Кювей тяжело вздохнул.       — Я слышал голоса, — тихо промолвил он.       Нина впилась взглядом в начавшие блуждать в воспоминаниях чёрные глаза напротив.       — Сквозь тьму отец говорил со мной. Говорил мне, что ещё не время, что я должен вернуться, потому как остались незавершенные дела.       Девушка молчала. Казалось, даже дышать перестала из-за боязни нарушить сосредоточенность собеседника.       — Мне слышался зов «вернись, вернись». Сначала то был голос отца, но постепенно он превратился в женский. Твоя знакомая шквальная звала меня.       Нина обхватила себя руками. Слышал зов. Смерть — это ещё не конец.

***

      — Мне что, заняться больше нечем, кроме как вызволять тебя и твоего дружка-фьерданца из загробной жизни?       Назяленская была в своём репертуаре и ни спорами, ни жалостью её не взять. От этого шквальная дичает, становясь чернее грозовой тучи. Но у Нины каждая секунда была на счету и распинаться перед старшей в её планы не входило.       — Я отправлюсь за ним. С тобой или без тебя, — словно подводя черту в кратком разговоре промолвила корпориалка. — Но с тобой мне было бы спокойнее.        Зоя закатила глаза, глядя на унылое выражение лица бывшей подопечной. Вот ведь настырная сластёна. Уперев руки в бока, шквальная вперилась пристальным взглядом в зелень глаз напротив, в то время как мысли её вели внутреннюю борьбу. Как ни крути, но Нина продолжала оставаться зоиной любимицей. Взбалмошной, шумной, непокорной, той, в ком воплотились все те черты, которые Назяленская старалась в себе подавить. И это в довесок к тому, что Зеник была лучшей равкианской шпионкой, утрату которой разведка допустить не может. Особенно сейчас, когда их страна на пороге открытой войны.       — Одной мне не справиться с вами двумя. — Хотелось ещё немного поупираться. Надо же поддерживать статус.       — Я попрошу Надю.       Энтузиазм Нины бил через край. Она поняла, что Зоя уже согласилась, несмотря на все последующие протесты.       — Надя никогда не вызволяла из забвения. А дело это тонкое, за одну ночь не обучишься.       — Надя одна из лучших. Уверена, она справится. Опиши ей все детали. Технику она быстро улавливает. И потом, основную работу по возвращению Матиаса я возьму на себя. Всё, что Наде нужно сделать, это ударить его небольшим разрядом тока…       — И при этом не убить, — добавила шквальная, — в очередной раз.       На губах девушки заиграла улыбка и Нина, не сдержав порыва, крепко сжала свою командиршу в объятиях.

***

      — Ты ведь ей сказала, что это заведомо гнилое дело? — пробубнил Толя, скрестив руки и заняв место слева от северянина.       — И что с того света еще никто не возвращался, — поддержала брата Тамара.       — А то, — бросила Зоя. — Но нашей Зеник не терпится стать первопроходцем.       Одна лишь Надя хранила молчание, с беспокойством окидывая тёмное, замкнутое помещение, где пахло лишь одним — смертью.       — Фьерда вот-вот объявит войну, а мы здесь какой-то ерундой занимаемся, — недовольно заметила сердцебитка.       — Прекратите разговаривать так, будто меня здесь нет, — подала голос Нина, лежа на холодной каменной плите на расстоянии вытянутой руки от неподвижного тела Матиаса.       — А тебя и не будет, — усмехнулся Толя, склоняясь над ней, — если продолжишь всё это безумие. Пара-тройка минут большой разницы не сделают.       — Только ценного бойца потеряем. — Тамара уперла руки в бока.       — Я смогу, — решительно возразила Зеник. — Знаю, что смогу. Но мне нужны вы.       Зеленые глаза выдали самое жалостливое выражение, на которое Нина была способна и которое не раз выручало её в переговорах со старшими. Те лишь молча обменялись скептическими взглядами.       — Что нам делать? — спросила Тамара. Сердцебитка сдалась, а значит и братец её тоже.       — Замедли мне сердебиение, — ответила Нина. — Постепенно. Смотри, не убей.       — Спасибо, что предупредила, — фыркнула Тамара. — А то руки у меня так и чешутся отправить тебя на тот свет. Авось и проблем поубавится.       Зеник на это лишь улыбнулась. Здорово всё же оказаться снова в кругу друзей.       — А что потом? — поинтересовался Толя.       — Потом стойте и наблюдайте. Сами узнаете, когда нужно действовать.       И посмотрев напоследок в глаза Назяленской, Нина прикрыла веки. Зоя многое пережила, многое повидала, но сейчас ей стало страшно. Ещё никто так открыто и отчаянно не полагался на неё.       Тамара распростёрла руку над нининой грудью, ловя учащённое биение сердца. Второй рукой девушка начала создавать пасы, замедляя ритмичные удары.       Сознание Нины тем временем медленно утекало сквозь покровы реальности.       Она снова плыла вниз по течению, глядя на звезды над головой и ожидая знакомого вопроса, что не заставил себя долго ждать:       «Как далеко ты готова пойти?».       На этот раз у неё был припасён ответ.       «Настолько далеко, насколько нужно».       Течение продолжало нести её, постепенно ускоряясь. Девушку на миг охватила паника, когда звезды превратились в сплошные сияющие линии — настолько стремительным оказался поток. Ей хотелось перевернуться, начать грести в сторону воображаемого берега, только бы выбраться поскорее из воды до того, как её утянет в неведомое нечто. Но Зеник продолжала смиренно лежать на спине, призывая всю свою волю, чтобы сохранять спокойствие. Девушка закрыла глаза, растворяясь в неистовом потоке и окончательно теряя всю связь с самой собой.       В этот момент глаза корпориалки перестали двигаться под прикрывающими их веками. Зоя устремила вопросительный взгляд на Тамару. Та, держа руку над сердцем Нины, лишь молча кивнула. Назяленская постаралась издать незаметный выдох облегчения. Не стоит давать всем знать, насколько сильно она на самом деле переживает.       Нине трудно было понять, в каком положении находилось её тело, да и присутствовало ли оно здесь вообще? Она словно витала в абсолютной пустоте, не ведая ни пространства, ни времени. Сознание, столь привычное к обитанию в теле, в какой-то момент решило, что заняло вертикальную позицию, и повелело невидимым ступням сделать шаг, потом другой, третий. Нина продолжала идти, не ведая куда, но готовая на всё, лишь бы вернуть любимого.       Впереди замаячил слабый свет. Девушка ускорила шаг, с удивлением наблюдая, как свет постепенно приобретает форму дерева. В груди кольнуло, когда под светящейся кроной белоснежного ясеня выступил до боли знакомый силуэт. Матиас стоял к ней спиной, будто не замечал и не слышал. Зеник остановилась в паре шагов от возлюбленного, боясь неосторожным действием рассеять прекрасное видение, но в то же время отчаянно желая дотронуться до того, о ком пролила все слёзы.       — Твоё время ещё не пришло. — Голос Матиаса был полон грусти. — Вернись. Возвращайся, пока не поздно.       — Только с тобой, — прошептала Нина. Рука её непроизвольно потянулась навстречу любимому, но что-то заставило девушку остановиться. Матиас источал ледяной холод.       Северянин повернул голову в полоборота, не смея взглянуть в изумрудные глаза. Ведь стоит ему в них взглянуть, он не сможет удержаться от объятий, что для возлюбленной его будет означать истинную смерть. Нина должна вернуться в свой мир и исполнить данное ему обещание.       — Наши пути разошлись, но лишь на время. Мы снова будем вместе. Я буду ждать тебя здесь, под кроной ясеня…       — Матиас! — позвала девушка. Он стоял здесь, рядом, но казался таким далёким. Вся её душа утопала в невидимых слезах. — Может ты и можешь ждать, но я нет.       Нина почувствовала, как ледяной холод заскользил по её коже, стоило ей лишь подумать о неизбежном. Пока что только легкое пощипывание, но если она не поторопится, то замёрзнет здесь навсегда. Время шло.       — Помнишь свои последние слова? — в отчаянии крикнула она, блуждая взглядом по широкой спине северянина, что стала постепенно растворяться. — Ты поклялся защищать меня даже после смерти.       Девушка рухнула на колени, рыдая всем своим естеством. Образ Матиаса исчез, оставив Нину одну в полнейшей пустоте.       — Я не могу вернуться, зная, что там меня ждёт одиночество и твоё холодное тело, — всхлипывала она. — Теперь мой дом там, где ты.       Тишина. Долгая, томительная тишина и подползающий холод. Нина обхватила плечи руками, невольно вспоминая, как они с Матиасом выживали в ледяных пустынях Фьерды, согреваясь теплом друг друга. Теперь некому её согреть. Она замерзнет здесь, в объятиях смертельного холода, зато не заставит свою любовь долго ждать. Остатки сознания стали постепенно угасать, растворяясь в вечном и безграничном забвении.       Я не чувствую биения её сердца! — выкрикнула Тамара, продолжая держать сжатый кулак над грудью Нины. — Она уходит!       — Держи её! — процедила сквозь зубы Зоя, спившись длинными тонкими пальцами в край плиты. От напряжения лоб её покрылся испариной. — Ну же, Зеник, давай! Давай, Дарклинг тебя подери!       — Зоя! — позвал побледневший Толя. — У дрюскеля забился пульс.       «Хвала святым, — выдохнула Назяленская, прикрыв на миг веки. — Если ты выживешь, Зеник, эту ночь я буду припоминать тебе всю оставшуюся жизнь».       Вслух же велела командным тоном:       — Начинай его ускорять.       Сердцебит кивнул и, сведя указательные и средние пальцы на руках крестом, сосредоточился на пока ещё слабом пульсе северянина, помогая разгонять застоявшуюся в жилах кровь.       — Надя, будь наготове, — приказала Назяленская.       Вторая шквальная, хоть и была напугана, все же смогла побороть сомнения и, решительно сомкнув ладони вместе, будто в молитвенном жесте, приготовилась породить необходимый разряд молнии в любой момент.       — Что с Зеник? — словно отчёт потребовала Зоя.       — Всё еще отсутствует, — с нескрываемым беспокойством в голосе отрапортовала Тамара. — Я её почти не чувствую.       — Отойди, — велела шквальная, занимая место сбоку от лежащей Нины. — Я ударю в неё первый разряд. Надеюсь, этого окажется достаточно. Нащупаешь пульс, пусть даже нитевидный, тут же запускай ей сердце.       Девушка кивнула, заняв позицию у изголовья. Зоя сжала ладони, как и Надя, начав быстро тереть их друг о друга, пока не почувствовала статический заряд. Медленно разведя руки в стороны, шквальная удерживала в них потрескивающий пучок электричества. Воздух наполнился запахом озона. Волосы Назяленской взметнулись вверх, но через миг опустились на привычное место, стоило той лишь коснуться обездвиженного тела Нины. Последнее с глухим звуком подскочило на каменной плите. Тамара тут же сосредоточено стала нащупывать малейшие признаки жизни у Зеник. Зоя выжидала, но сердцебитка покачала головой.       — Упрямая сластёна, — разозлилась шквальная. — Сейчас ты у меня получишь сотню миллионов вольт в свой толстый зад.       Девушка снова потерла ладони и произвела заряженный пучок, введя его в область вокруг сердца Нины. Та снова шмякнулась о камень. Тамара начала тут же сканировать.       — Давай же! — Назяленская вцепилась пальцами в толщу каменной плиты, вперившись сосредоточенным взглядом в побелевшее лицо подопечной, будто пыталась им воскресить последнюю из мёртвых.       — Нина, — раздался шёпот.       Все тут же обернулись на звук. На соседней плите фьерданец распахнул веки, являя взору окруживших его гришей всю синеву северного неба. Последовал глубокий вдох и парень резко сел.       — Нина, — повторил он и взгляд его упал на бледное тело слева.       — Тамара! — крикнула Зоя, властным тоном возвращая всех в реальность.       Сердцебитка возобновила работу и через миг на хмуром, сосредоточенном лице появилась лёгкая улыбка. Встретившись глазами с Назяленской Тамара кивнула головой. Зоя, словно обессилев, сползла на пол. К ней тут же подскочила Надя, хватая под руки.       — Продолжай говорить с ней, — велела шквальная фьерданцу. — Пусть слышит твой голос и идёт на зов.       Матиаса не пришлось просить дважды. Окинув взглядом тёмное сырое помещение и увидев неподвижное тело возлюбленной, северянин быстро сложил два на два и сообразил, что к чему. С завидной ловкостью для недавно умершего, парень спрыгнул с каменной плиты и бросился к Нине. Сжав её ладонь в своих, он быстро зашептал:       — Ты уже однажды ускользала от меня, помнишь? Тогда, на корабле в Керчию. Если попробуешь сбежать снова, я съем все твои ириски.       Гриши невольно переглянулись. Они ожидали услышать пламенные интимные речи, но не до такой же степени.       — Только не ириски, — жалобно простонал хриплый нинин голос. — Я дам тебе что-нибудь повкуснее.       Вот теперь их слова стали походить на лепет влюблённых. Нина раскрыла глаза и первой, что встретила её второе рождение, была синева.       — Я на небесах со святыми? — спросила она, хотя на самом деле прекрасно понимала, где находится. Вопрос задала скорее для разрядки, иначе бы тут же бросилась на фьерданца и, не обращая внимания на старших гришей, зацеловала бы того до смерти, что им всем пришлось бы снова вызволять его из очередного забвения.       — Нина, — улыбнулся Матиас.       Звук собственного имени из его уст действовал на Нину похлеще юрды. Парень осторожно потянул девушку за руки, помогая той встать.       — Ты вернулся, — улыбнулась она в ответ, поглаживая столь родное взору лицо.       — Боюсь мне не оставили выбора, — усмехнулся он. — То, что ты вытворила, называется шантаж.       Нина засмеялась заливистым смехом, тем самым, что заставлял Матиаса каждый раз таять. А через миг оба уже утопали в объятиях друг друга. Тамара и Надя невольно разрыдались. Зоя стояла, скрестив руки на груди, но уголок её губ был довольно вздёрнут вверх. Толя захлопал в ладоши, а вскоре к нему присоединились и остальные. Это была настоящая битва со смертью и они её выиграли.

***

      Нина отвела всё ещё неуверенно стоящего на ногах фьерданца в свою комнату.       — Теперь я понимаю, что чувствуют малыши, когда их учат ходить, — произнёс Хельвар, держась за руку бывшей сердцебитки.       — Ты мой малыш-переросток, — просюсюкала равкианка, прикасаясь свободной рукой к щеке дрюскеля.       Первым делом девушка вызвала дворцовую прислугу, чтобы те наполнили ванну горячей водой и принесли еду, а после поспешно избавилась от них, заверяя, что дальше справится сама. Одна из горничных издала слишком уж заметный вздох разочарования. Видимо ей самой хотелось омыть грозного великана с северных широт.       — Слишком тесно, — недовольно пробурчал фьерданец, опускаясь в ванну. Нина же учтиво отвернувшись, встала к нему спиной. Поначалу Матиас активно протестовал, требуя совершить процедуру омовения в одиночку, но равкианка уперлась, не желая ни на минуту оставлять Хельвара без присмотра.       — Я только что вырвала тебя из тёмного омута Джеля. Не хочу рисковать. Вдруг ты захлебнёшься?       Звонкий смех фьерданца прокатился по ванной комнате, эхом отскакивая от гладких наштукатуренных стен. Матиас редко улыбался и почти никогда не смеялся, отчего подобные моменты становились для Нины дороже золота.       — Придётся сильно постараться, чтобы утонуть в этой лохани, — всё ещё посмеиваясь произнёс он, затем откинулся на край ванны и закрыл глаза, наслаждаясь разлившейся вокруг него теплотой.       Нина повернулась, с любовью глядя на своего мужчину. Зеленые глаза блуждали по плечевым мышцам и волосатой груди, поднимаясь вверх к ямочке на подбородке, сомкнутым губам, прямому отточенному носу и остановились на прикрытых веками глазах. Пусть их и не было видно, Нина знала наизусть цвет их радужек: кристально-голубой, как топаз, обрамленный золотым кольцом. Ей до сих пор не верилось, что её возлюбленный здесь, с ней рядом. Сдавливающее желание близости охватило каждую клеточку её тела. Девушка начала раздеваться. Сначала скинула шелковый кафтан, затем расстегнула алое платье, что словно кровавый водопад обрушилось ей под ноги. Нина молча перешагнула черед одежду и залезла в и без того тесную ванну. Матиас мигом встрепенулся и раскрыл глаза, с недоумением и явным смущением глядя на равкианку напротив.       — Что ты делаешь? — воскликнул он, пытаясь хоть как-то отодвинуться от нагой девушки, что было крайне затруднительно, учитывая, что ванна не была рассчитана на их крупные габариты.       — Расслабься, дрюскель, — промурлыкала Нина, подползая к зардевшемуся фьерданцу.       Взяв мочалку девушка окунула её в горячую воду и принялась промокать ею лицо, шею и руки Матиаса. Нежно, размеренно. Впервые с той самой ночи в убежище китобойцев их тела оказались столь близко друг к другу. Малейшее касание обнажённой кожи о кожу обжигало, словно пламя. Не смея более противиться нарастающему внутри желанию, Матиас обнял девушку руками, гладя изгиб её спины и спускаясь ладонями все ниже и ниже, пока те не сомкнулись на пухлых ягодицах. Пальцы тут же вонзились в мягкую плоть, отчего Нина вскрикнула и кокетливо ударила губчатой мочалкой фьерданца по носу. На Севере ни одна приличная девушка не посмеет вести себя столь вызывающим образом, но в этот момент Матиас благодарил Джеля, что его настолько далека от целомудренных северянок, ибо сдерживаться он больше не мог. Губами потянулся к любимой и запечатлел столь долгожданный поцелуй. Нина в долгу не осталась. Отбросив мочалку в сторону и обхватив обеими руками мускулистую шею фьерданца, девушка увеличила напор. Матиас почувствовал, как язык её проникает внутрь и ответил ей тем же. Из сладостные стоны прерывались всплесками воды. Широкие ладони северянина поглаживали бедра и ягодицы Нины, пока она сама покрывала поцелуями его волевой подбородок и шею, временами нежно покусывая её. Ладонь Матиаса, тем временем, скользнула девушке во внутреннюю сторону бедра, пробираясь к заветной цели. Пальцы нащупали вьющийся пучок волос и раздвинув их в сторону, прошлись вдоль тёплых нежных складок. Нина прогнулась, издав сладостный стон. Её ладонь также исследовала неизведанные территории на теле партнёра, с удовольствием смыкаясь на затвердевшей мужской плоти. Сколько раз Нина грезила именно об этой части тела Матиаса, заливаясь каждый раз румянцем, и вот, наконец, она в её руках. Реальность превысила все ожидания. Поглаживая твёрдый орган рукой, девушка с нетерпением предвкушала момент, когда он окажется внутри неё.       — Ты заставляешь мои самые ужасные мысли вырываться наружу, — хрипло прошептал Матиас.       -Правда? — невинно поинтересовалась Нина, хлопая длинными ресницами. — Это как же?       Парень молчал. Он что, действительно решил пойти на попятный?       — Я хочу тебя, — произнёс он так, словно злился на себя. — И, если ты не прекратишь так гладить меня, то не смогу себя сдержать.       Нине захотелось рассмеяться, но, зная своего возлюбленного, она лишь игриво пробормотала.       — С чего ты решил, что я хочу, чтобы ты себя сдерживал?       Матиас снова молчал, будто собирался с мыслями. А через мгновение неловко произнёс:       — Для меня это будет впервые.       Девушка тут же отстранилась, с неверием уставившись в голубые глаза. Парень её конечно принципиален и честен, но чтобы девственник! Такого она не ожидала.       — Матиас Хельвар! — воскликнула Нина. — Не говори мне, что ты отправился к Джелю так и не познав женщин.       Взгляд фьерданца смущено поплыл по воде, а щеки налились румянцем.       — Вот, что нужно было с тобой сделать, — девушка кокетливо погладила бедро северянина. — Тогда бы ты дважды подумал, прежде чем отправиться в мир иной. Поднимайся.       Нина встала на колени, освобождая пространство в ванне. Руками велела Матиасу сесть на бортик, сама же пристроилась меж его ног.       — У вашего бога наверняка припасено особое местечко для непорочных, — ехидно продолжила равкианка, одаривая северянина изумрудным взглядом из-под длинных ресниц. — Вот только ты туда уже не попадёшь.       И в следующий миг губы её накрыли самое чувствительное мужское место. Парень, вцепившись руками в края ванны, откинул голову назад, закрывая глаза. Тихий, урчащий стон вырвался из его сжатых губ. Ни одна северянка не позволила бы себе такого. Джель всемогущий, как она это делает? Матиас ощущал головкой члена стенку нининой гортани, такую мягкую и теплую. Рукой девушка продолжала поглаживать его плоть верх и вниз, вдвигаясь в унисон с губами. Фьерданец вздрогнул, издав сдавленный выдох. Нина почувствовала, как горячая, солоноватая жидкость хлынула ей на язык. Зеленые глаза метнулись вверх, лукавая улыбка заиграла на её губах и девушка сглотнула семя. У Матиаса голова пошла кругом. Где она научилась этим трюкам? На ком? Ревность сжала ему грудь сильнее любого сердцебита, а вместе с ней новой волной нахлынуло и желание. Нина улыбнулась ещё шире, заметив, как Матиас снова затвердел в её руках. Парень встал, полнимая девушку с колен. Вылезя из ванны, он с лёгкостью подхватил Нину на руки и понёс в сторону спальни. Аккуратно положив любимую на перины, сам он последовал за ней, нависая сверху. Плевать, что первый раз у него случится не на родине и без благословления Джеля. Теперь его дом там, где Нина. Их губы снова сошлись в страстном поцелуе. Девушка стонала, извивалась под ним, сгорая от желания, а ему нравилось её дразнить, испытывать её терпение, пока та не взмолилась:       — Матиас, прошу.       Женские пальчики снова сомкнулись на упругом члене, наводя на влажную щелку меж нининых ног. Парень подался вперед. Тела их одновременно выгнулись дугой от охватившего обоих экстаза. Каждый в этот миг не единожды произнёс имена своих богов. Матиас запустил столь желанные обоим движения, каждой клеточкой ощущая тепло и упругость девичьего лона. Голубизна его глаз неотрывно следила за изумрудным блеском напротив. Нина улыбнулась, нежно коснувшись его щеки и проводя большим пальцем по губам и подбородку. Парень склонился, проникая языком ей в рот. Равкианка сладко постанывала от неописуемого удовольствия. Как же долго она этого ждала. Как же сильно ей хотелось ощутить Матиаса у себя внутри. Теперь они единое целое и это казалось таким правильным, единственным правильным в этом мире.       — Я люблю тебя, — прошептала она фьерданцу на его родном языке. — Только ты мне нужен.       — И я тебя люблю, Нина, — ответил он, снова накрывая девушку поцелуем.       В этот миг Нина вздоргнула, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Пальцы вцепились в мускулистые плечи партнёра. Они занимались любовью всю ночь, пытаясь насытиться ласками друг друга и уснули лишь под утро.

***

      Покровы сна постепенно рассеивались под напористым звоном набата. Нина нехотя разлепила веки и повернулась на бок. Матиас уже сидел на кровати, прислушиваясь к возне и гомону снаружи. Не говоря ни слова, корпориалка спрыгнула вниз, накидывая на пути кафтан. В коридоре её чуть не сбили с ног: гриши, прислуга — все метались кто куда. Поймав проносящегося мимо шквального, Зеник вопросительно уставилась на него.       — Фьерда отозвала всех послов, — последовал ответ. — Север готовится к войне.