Двадцать один километр

      Этот день не задался с самого начала. Семнадцатилетняя Кара была готова к вселенской печали, которая охватила всю семью, но не к тому, что всё остальное пойдёт по…наклонной. Но всё действительно летело по наклонной, и не собиралось останавливаться. Похороны любимого прадедушки были расписаны в мельчайших деталях. Церемония, речи, прощальный ужин, всё по графику. Но с утра её платье оказалось мятым, хотя матушка с вечера проконтролировала его глажку. И, когда взялась за него сама, прожгла утюгом огромную дыру прямо на животе. Кто-то из приехавших родственников выставил утюг на режим синтетики и не вернул к хлопку. Клаудия уже тогда начала заводиться. - Мам, дыши… - прыгала вокруг неё Кара. – Прадедушка не одобрил бы твои крики. Дыши ради его светлой памяти.       И женщина дышала. Кара надела другое платье, не такое траурно-депрессивное. Более элегантное. Скрывающее подростковую пухлость, превращая её в аппетитные формы. Возможно, в таких платьях ходят на более радостные мероприятия. Но лучше уж так, чем обычная яркая одежда русоволосой девчушки. Опаздывающие гости не удивили. Как и сломавшаяся машина. Как и пробка. С этими предсказуемыми мелочами справлялся отец семейства, скидывая утешения Клаудии на Карину. В их семье каждый поддерживал друг друга. И в семьях родителей Кары тоже. Они подбадривали, помогали и утешали. Смерть одного из них – самое печальное, что может быть на свете. Даже если это девяностосемилетний старичок, переживший даже своих детей. Прадедушка жил на соседней улице, и Карина очень часто с ним виделась. Она не помнила своих бабушку и дедушку, умерших слишком рано. Он заменил ей старшее поколение. Аарон много болел в последние годы, тяжело доживал свой век, и вся семья была готова к такому исходу. Но всё равно, смерть всегда неожиданна. И слёзы на глазах родни были искренними.       Кара чувствовала себя неуютно среди толпы, желая пострадать в одиночестве. Она хотела вспомнить всё хорошее, что было у неё с прадедушкой. А потому девочка кивнула маме и ушла вглубь кладбища. Не слишком далеко, чтобы не потеряться, но достаточно, чтобы слышать лишь свои мысли. Тем более, очень скоро нашлась небольшая роща с прекрасными деревьями. Корни неизвестных деревьев идеально подходили для того, чтоб сидеть на них и оплакивать умерших. Но, стоило Карине подойти к этому прекрасному месту, как она поняла, что роща не только в её вкусе. Тяжёлые вздохи и сдерживаемые всхлипы не могли её не покоробить. Девушка обошла дерево, желая уйти как можно незаметней, чтоб не потревожить чужое горе. Но взгляд сам по себе уцепился за парня. Он сидел с запрокинутой головой, и вытирал лицо рукавом. Кару будто бы пронзала его боль. Всего лет на пять старше неё, он страдал так, словно жизнь его уже была закончена. Словно моральная боль была тяжелее физической. Слёзы текли из голубых глаз, и те тускнели с каждой каплей всё сильнее, будто вода забирала их цвет. Было тяжело оставаться безучастной после увиденного. А потому Карина нарушила собственные убеждения. Сердобольная девушка подошла к незнакомцу, протягивая белый платок. Парень обратил на неё внимание, и криво ухмыльнулся, будто спрашивая: ты действительно думаешь, что мне поможет этот чёртов платок?       Но девушка поджала губы, беззвучно отвечая: то, что ты его не хочешь, не значит, что он тебе не нужен. Удивительно то, как они поняли друг друга. Впрочем, что ещё могло крутиться в головах у двух зарёванных подростков посреди кладбища? Незнакомец протянул руку. Их пальцы встретились. Послышался писк будильника. Ужас и паника охватили обоих. - Нет… - прошептал он хриплым от рыданий голосом. – Нет! Нет-нет-нет…       Карина тут же закрутила головой, пытаясь найти вокруг хоть кого-то. Но, даже если эти двое постараются, они и за пять минут не успеют добежать до людей. Они были одни. И у него звонил будильник, говорящий, что минута рождения настала. А значит, Карина является его истинной парой. - Не так я представляла себе этот момент, - буркнула Кара, наблюдая за паникой парня. – Почему мне так некомфортно сейчас?       Этот вопрос был задан громче, и более прямо. Она старалась не поддаваться беспричинному ужасу, который сковывал и обездвиживал всё тело. - Ты не можешь быть моей парой, - с надрывом ответил незнакомец. – У меня не может быть пары! Моя пара умерла! Лесли умерла… И ты не можешь быть на её месте!       После такого заявления Карина откровенно опешила. Простите, серьёзно? Она не может быть на месте какой-то там Лесли? А может это Лесли была на её месте, не? - Так, - резко оборвала девушка. – Мне всё это не нравится, и я не собираюсь в этом участвовать. Если мы, в самом деле, истинная пара, то постоянно будем сталкиваться. Тогда и разберёмся. А сейчас мне нужен тайм-аут.       Она быстро развернулась и ушла, оставив опешившего парня сидеть на земле. Рассказывать родственникам о произошедшем не хотелось от слова «совсем», а потому девушка молча заняла место рядом с матерью. Карина была раздражена и расстроена весь вечер. Она не смогла сказать последних слов, и адекватно попрощаться с любимым прадедушкой. - Что с тобой? – спросил её отец. - В душе сумбур, - призналась девочка. – Горько, гадко и одиноко. - Мне жаль, родная, - сжал её плечо Патрик. – Непросто испытывать подобное. Но мы с мамой рядом, даже когда ты чувствуешь себя самой одинокой на свете.       Первая слеза скатилась по щеке девушки. - Спасибо, пап…       Они были командой. И они обязательно справятся.