Один в поле не воин

— А где А-Ин? — спросил Цзян Чэн почему-то шёпотом. Тут Хуайсан почувствовал, как у него ослабли колени: — А-Ина нет, его забрали, — зарыдал юноша. — Что? Кто? — тут же остатки радости слетели с лица Цзян Чэна. — Вэнь Чжао, — и слова среднего брата стали точно приговором. Цзян Чэн почувствовал, как сердце его упало. — Нет, боги, как же так. Куда могли забрать А-Ина? — начал лихорадочно шептать Цзян Чэн, думая, существует ли вообще способ попасть в крепость Цишаня, где, вероятно, держали Вэй Ина. — Мы должны найти его! — А-Чэн, — встряхнул брата за плечи Не Хуайсан. — Мы обязательно найдём его, но нужно время, а тебе необходимо восстановить силы. Цзян Ваньинь лишь обессиленно кивнул головой. Им нужно было вернуть сестру. А Вэй Ин справится, он сильный. Не может не справится. Иначе Цзян Чэн его с того света достанет. Новый глава Цзян не знал, насколько правдивы были слова, промелькнувшие у него тогда в голове. Шло экстренное собрание глав Орденов, на котором Цзян Чэн скоро должен впервые предстать перед заклинателями как Глава. Собрание проходило в Ланьлин: это место было на данный момент одним из самых безопасных и наименее пострадавших. Неделю Не Хуайсан и Цзян Ваньинь пробыли в Нечистой Юдоли. Всегда такой черствый Не Минцзюе выбежал навстречу, услышав, что приехал второй молодой господин Не. — Ах ты маленький идиот! Заставил меня волноваться! — сгрёб он младшего брата в крепкие объятия. — Две недели ни слуху ни духу. Как произошло нападение на Орден Цзян, я каждый день ждал вестей. — Брат, прости меня, много всего произошло, — несмело ответил Не Хуайсан, — поэтому не было возможности связаться, да и добираться потом пришлось лошадьми, наши мечи все ещё в Цишане. — Пойдёмте внутрь, расскажите всё за ужином, — и они вместе вошли в помещение. И вот спустя несколько дней Не Минцзюе в сопровождении Хуайсана и Ваньиня поехали на собрание в Ланьлин. Там по договоренности с Мейшанем, а также Цзинь Цзысюанем, они должны были встретиться с Цзян Яньли. Первый, кого заметил Цзян Чэн, когда вошёл в зал, был Лань Ванцзи, сидевший подле своего брата с крайне холодным выражением лица. Глава Цзян подозревал о причинах столь мрачного настроения Нефрита — он сам разделял его чувства. — Кто же ваш сопровождающий, Глава Не? — поинтересовался Цзинь Гуаншань, глядя на Цзян Чэна, чьё лицо ещё было скрыто длинным капюшоном плаща. — Насколько я помню, это экстренное собрание для глав Орденов, — «заметил» он, выделив последние слова. — Позвольте представить, новый Глава клана Цзян — Цзян Ваньинь, — юноша скинул капюшон. Присутствие выжившего наследника, а теперь главы Цзян, вызвало небывалый ажиотаж, однако Цзян Чэн не обращал на это внимания. — Предлагаю приступить к обсуждению дела. Потирая виски гудящей головы, глава Цзян выходил из коридора вслед за средним братом. Обсуждения планов и стратегий, а также долгая ругань, которая сопровождала всё собрание, забрали у него с непривычки много сил. — Цзян Ваньинь, постойте, — послышался позади голос. Развернувшись, братья увидели Лань Ванцзи, который двигался к ним быстрым шагом. — Где Вэй Ин, почему он не с вами? — спросил юноша. В голосе его прорезалось волнение. Цзян Чэн не обратил внимание, как отвёл в сторону глаза Не Хуайсан, прикрывая лицо веером. — Он исчез, — юноша тяжело сглотнул. Единственное, что мы знаем, его мог забрать Вэнь Чжао. Никаких вестей, господин Лань, мне жаль, — Ваньинь хотел бы ответить, что этот балабол где-то отдыхает и пьёт вино, но это было не так, увы. А зная о чувствах двух заклинателей, юный Глава лишь грустно покачал головой. Отдав почтительный поклон, Цзян Ваньинь развернулся и направился дальше. А Лань Чжань так и стоял, сжимая в руке колокольчик, который он нашёл близ Илина, где, по слухам, последний раз Не Хуайсан и Вэй Ин были замечены вместе. — Живые тебя не видели, мёртвые не слышали, где же ты, А-Ин? — прошептал Нефрит, а после развернулся и ушёл на поиски брата. Цзян Чэн летел к главным воротам: скоро должна была приехать сестра, Цзян Яньли. Он видел её последний раз незадолго до падения Ордена Цзян. «Только бы она была в порядке», - молился Цзян Чэн про себя. Выйдя на улицу Ваньинь, замер, глядя на любопытную картину: из паланкина спускалась сестра, а за руку её придерживал никто иной,как Цзинь Цзысюань. Щеки юноши в золотых одеждах были странно красными, и он подозрительно внимательно вглядывался в лицо девушки. — Благодарю вас за помощь, господин Цзинь, — мягко проговорила Яньли, периодически поглядывая в глаза собеседника. — Добро пожаловать в Ланьлин, сожалею, что ваш визит состоялся по столь скорбной причине, — неожиданно вежливо проговорил Цзинь Цзысюань. «Поглядите на него, как будто не из-за этого павлина разорвалась помолвка и выгнали А-Сяня», — мысленно проворчал Цзян Чэн. — Сестра! — уже вслух крикнул он. Девушка перевела взгляд за спину наследнику Цзинь и наконец увидела брата. — А-Чэн! — она извиняюще улыбнулась и, отпустив руку Цзысюаня, кинулась к Цзян Ваньиню. Они сжали друг друга в крепких объятиях. Цзян Чэн почувствовал, как защипало глаза, поэтому скрыл лицо в плече девушки, что выглядело забавно, учитывая его рост. Как воронёнок, просящий защиты у матери. — А-Ли, — голос юноши сломался. Словно почувствовав, что что-то не так Цзян Яньли спросила: — А-Чэн, а где А-Сянь? — Цзян Ваньинь лишь сильнее спрятал лицо. — А-Сянь жив? — Мы не знаем, — ответил после паузы Цзян Чэн. — Можем лишь надеяться на это. Они стояли так, двое последних Цзянов, потерявшие дом и семью. Все что у них осталось — это они сами. Лань Сичень сидел в цзиньши, которую отстроили только недавно. Он вернулся в Гусу незадолго до экстренного собрания глав Орденов. После отца Сичень сам стал Главой Ордена Лань. Цзэу-Цзюнь не видел текст, который лежал перед его глазами. Очередные донесения с фронта, планы битв и движения войск. И среди всего этого — бесценное письмо, написанное аккуратным почерком, родной человек, который его прислал, сейчас постоянно был в смертельной опасности. Мэн Яо, маленький юноша с умными и внимательными глазами. Они впервые встретились на одном из собраний, когда Мэн Яо ехал сопровождающим Не Минцзюе. А позже начали аккуратную переписку о живописи и литературе. А-Яо запоминал все до мельчайших подробностей, поэтому каждый раз Сичень наслаждался дебатами с ним на тему какой-нибудь строки в поэме или романе. Чего Сичень никак не ожидал, так того, что Мэн Яо найдёт его после пожара в Гусу. Измученный горем, волнением за брата и дядю и тяжелой дорогой, Лань Сичень увидел маленького помощника Ордена Не в деревушке близ земель Ланьлина. Юноша не понял, показалось ли ему, что лицо Мэн Яо расцвело настоящей живой улыбкой, когда они встретились впервые после тяжелого испытания. — А-Яо? — удивился тогда он. — Лань Хуань, я тебя нашёл, — часть внутреннего напряжения ушла из его тела. — Пойдем, я знаю, где мы можем остановиться отдохнуть. Тогда они на время поселились в пустующей хижине на окраине деревни. — А-Яо, какими судьбами ты тут оказался? Я совсем не ожидал тут кого-нибудь встретить. Щеки Мэн Яо покраснели, словно его подловили на чем-то противозаконном. — Я на самом деле, — и ещё больше понизил голос, — искал тебя. — Что? — удивился молодой мужчина. Сердце Лань Сиченя затрепетало от нежности. — Меня? — Когда пришли страшные новости, мы с Не Хуайсаном были у Цзянов, — отведя взгляд, начал юноша. — Молодой Господин Не разрешил мне отправиться на поиски. Всё же, этот ученик волновался, особенно после того, что произошло. Лань Сичень улыбнулся той самой тёплой улыбкой, но она была настоящей, не той, что молодой Лань улыбался из вежливости. Маленький тихий быт, который построили юноши, пока залечивали раны, являлся недостижимой ныне мечтой о спокойной мирной жизни. Как прекрасный сон в летнюю ночь. А после Мэн Яо сказал, что хочет отправиться шпионом в Цишань Вэнь. За день до этого стало известно о нападении на Орден Цзян. Было уничтожено всё, чета Цзян погибла, а судьба детей, в том числе Хуайсана — была неизвестна. — Нет, А-Яо, это очень опасно! — не на шутку разволновался тогда Лань Сичень. — Ты можешь пострадать! Мэн Яо скользнул в осторожные объятия молодого человека: — Ты же знаешь, что у меня очень хорошая память. Это может сильно помочь в будущих битвах. А то, что война неизбежна — теперь, после уничтожения Ордена Цзян, очевидно. Я хочу помочь. Они тогда долго спорили и также долго прощались. «Береги себя, Моя ослепительная* звезда!» — значилось в конце письма. — Пожалуйста, будь в порядке, А-Яо. Я не переживу, если с тобой что-то случиться, — прошептал письму Лань Сичень.

***

С громким криком Ван Линцзяо резко села в кровати. Вэнь Чжао, сидящий за столом и занятый чтением писем, ударил ладонью о столешницу и гневно прикрикнул: — Чего орёшь как умалишённая посреди ночи?! Ван Линьцзяо тяжело дышала, не в силах оправиться от испуга. — Я… Я снова видела этого, по фамилии Вэй, я снова видела его во сне! Вэнь Чжао раздражённо бросил: — Уже прошло больше трёх месяцев, как я лично сбросил его на гору Луаньцзан. Какого чёрта ты видишь сны о нём? Который раз это повторяется?! Девушка залепетала: — Я... я и сама не понимаю, почему... в последнее время постоянно вижу его. Вэнь Чжао пребывал в крайне раздражённом настроении из-за писем, которые ему доставляли, поэтому сейчас он меньше всего желал отвлекаться на Ван Линцзяо и тем более не собирался утешать её объятиями, как раньше. Он рассерженно бросил: — Ну так не засыпай! Ван Линцзяо поднялась с кровати, подбежала к столу Вэнь Чжао и затараторила: — Молодой господин Вэнь, мне… мне в голову приходят мысли одна страшнее другой. Я постоянно думаю, что если… что если мы тогда совершили огромную ошибку, сбросив его на гору Луаньцзан? Что если он не умер? Что если он… На висках Вэнь Чжао вздулись и запульсировали вены. Он прервал её: — Да что ты несёшь?! Сколько раз наш клан посылал отряды адептов на зачистку горы Луаньцзан? Хоть один из них возвратился обратно? А мы сбросили его в одиночку! Наверняка его труп уже давно разложился и протух! Ван Линцзяо не унималась: — Мёртвый он ещё страшнее! Что если он, как тогда и поклялся, обернётся ожесточённым призраком и придёт за нами… Её слова вновь вернули обоих в тот день, освежив в памяти пугающее выражение лица Вэй Усяня, когда он летел вниз. Вэнь Чжао немедленно возразил: — У мёртвого и вовсе нет шансов! Души тех, кто погиб на горе Луаньцзан, навеки остаются заключёнными там. Прекращай запугивать себя. Разве не видишь, что я не в настроении! Смяв в руке письмо, Вэнь Чжао выбросил его подальше и с ненавистью проговорил: — Что ещё за Аннигиляция Солнца? Ерунда какая-то! Они собираются уничтожить солнце? Размечтались! Ван Линцзяо поднялась, осторожно налила юноше чаю, про себя подобрала слова, которыми можно было ему угодить, и заискивающим тоном проворковала: — Молодой господин Вэнь, ну сколько их там, этих кланов, пусть себе перебесятся, Глава Ордена Вэнь наверняка очень скоро… Вэнь Чжао разразился бранью: — Закрой свой рот! Ты ни черта не смыслишь! Проваливай вон, не досаждай мне! Ван Линцзяо, сдержав обиду и гнев в сердце, поставила чашку, поправила причёску и тонкое платье, в котором спала, скривилась в улыбке и вышла прочь. Едва девушка скрылась за дверью, улыбка сползла с её лица. Ван Линцзяо развернула бумажный комок в руке. Покидая покои Вэнь Чжао, она незаметно подобрала то смятое письмо, которое он только что выбросил; женщина желала узнать, что же такого было там написано, от чего молодой господин пришёл в такую ярость? Она знала совсем немного иероглифов; повертев клочок бумаги в руках и так, и сяк, лишь спустя долгое время женщина догадалась, что говорилось в письме: старший сын Главы Ордена Вэнь, старший брат Вэнь Чжао, Вэнь Сюй, был обезглавлен предводителем армии восстания, после чего голову убитого вывесили на передовой для запугивания клана Вэнь! Ван Линцзяо застыла от ужаса. Орден Гусу Лань был сожжён, Орден Юньмэн Цзян уничтожен, а уж сколько мелких кланов заклинателей клан Вэнь подмял под себя — и вовсе не счесть. Не то чтобы ни один из них не пытался воспротивиться, но возмущённые голоса каждый раз немедленно замолкали, подавленные мощью Ордена Цишань Вэнь. По этой причине, когда три месяца назад четыре ордена — Ланьлин Цзинь, Цинхэ Не, Гусу Лань и Юньмэн Цзян — объединились в союз, повели за собой армию восстания, да ещё навесили повсюду флаги какой-то «Аннигиляции Солнца», никто в Ордене Цишань Вэнь не воспринял подобное всерьёз. Тогда Глава Ордена Вэнь дал им свой ответ. Среди Четырёх Орденов, поднявших восстание, Орден Ланьлин Цзинь был всего-то травой на гребне стены: куда ветер подует, туда она и клонится. Глядя на то, как другие кланы, расхрабрившись, подняли какой-то бунт, Орден Ланьлин Цзинь тоже решил поучаствовать. Однако раз за разом их ждало поражение, и глава ордена очень скоро понял, что сам навлёк на своих людей беду. Не ровен час, он скоро снова прибежит поклониться в ноги Вэнь Жоханю со слезами и криками «мамочка!». Глава Ордена Цинхэ Не слишком жёсткий, его не согнёшь, но можно сломать. Долго он не продержится. Клану Вэнь не придётся даже прилагать усилия, рано или поздно глава Ордена Цинхэ Не пострадает от рук своих же союзников. Орден Гусу Лань сожжён дотла, а Лань Сичэнь, который бежал с книгами, а теперь возвратившийся, чтобы занять место главы, — всего лишь мальчишка, ему не поднять столь непосильную ношу. Ну, а самое забавное — так это Юньмэн Цзян, весь их орден не то уничтожен, не то разбежался кто куда; остался лишь Цзян Чэн — ребёнок, ещё младше Лань Сичэня, у которого молоко на губах не обсохло! Ни слуг, ни соратников, а ещё смеет называть себя главой ордена, нести флаг восстания, размахивая им и призывая новых адептов под свои знамёна. Проще говоря, смысл послания Вэнь Жоханя заключался в следующем: мелкое облачко погоды не изменит, ваших сил не хватит, чтобы нам противостоять! Все те, кто стоял под знаменами клана Вэнь, посчитали Аннигиляцию Солнца невероятно смешной шуткой. Никто и подумать не мог, что спустя три месяца ситуация изменится и получит развитие, полностью противоположное ожиданиям клана Вэнь! Однако потери земель во время поражения в Хэцзянь и Юньмэне были не столь ужасны, как обезглавливание старшего сына Главы Ордена Вэнь. Охваченная страхом Ван Линцзяо заметалась по коридору, затем, с беспокойным сердцем и подёргивающимся глазом, бросилась в свою комнату. Одной рукой разминая напряжённые веки, другую прижимая к груди, женщина начала обдумывать путь к отступлению. Очень скоро исполнится полгода её пребывания подле Вэнь Чжао. Полгода — предел времени, за который чувства Вэнь Чжао к одной женщине менялись от симпатии до отвращения. Вначале ей казалось, что она не такая, как все другие, что она та самая, кто сможет остаться с ним до самого конца. Но в последнее время раздражение Вэнь Чжао стало лучшим доказательством — она совершенно не отличалась от остальных женщин. Девушка, закусив губу, поразмыслила немного, затем опустилась на колени и вынула из-под кровати маленький ящичек. В ящике хранились драгоценности и артефакты, всеми правдами и неправдами добытые ею за время, что она провела рядом с Вэнь Чжао. Драгоценности можно было продать, артефакты использовать для самозащиты. Ван Линцзяо с сожалением признала, что этот день всё-таки настал. Она решила подсчитать, сколько имущества ей удалось запасти, и вынула маленький ключ, спрятанный на поясе. Открывая замок, женщина бормотала: — Подлец, мерзкое подобие сальной жабы; рано или поздно ты сдохнешь, тебе больше не нужны мои утешения, а я и не напрашиваюсь… А-а-а! Резко отшатнувшись назад, она села на пол. Только что, открыв ящик с драгоценностями, она увидела то, что в нём находилось. Вместо сокровищ в ящике лежал скрюченный, мертвенно-бледный младенец! Ван Линцзяо от страха заверещала, засучила ногами и отползла назад. Этот ящик она всегда держала закрытым и единственный ключ хранила при себе. Как внутри мог оказаться младенец? Ван Линцзяо целый месяц не притрагивалась к ящику; разве могла она не заметить, что внутри спрятался ребёнок? И почему он всё ещё оставался живым?! Ящик, который женщина со страху пнула ногой, перевернулся и теперь лежал, повёрнутый дном в её сторону. Не издавая никаких звуков. Ван Линцзяо на дрожащих ногах поднялась с пола, желая и в то же время не решаясь подойти ближе и снова заглянуть в ящик. В её голове замелькали мысли: «Это привидение, призрак!» Заклинательница из неё была никудышная, даже сразиться с призраком у неё бы не вышло, но Ван Линцзяо внезапно вспомнила о талисманах, развешанных на главных воротах и в каждой комнате внутри надзирательного пункта; если это призрак, талисман защитит её. Она впопыхах выбежала наружу, сорвала с двери своих покоев талисман и прилепила себе на грудь. С талисманом на груди она словно проглотила успокоительную пилюлю — прокравшись в комнату, Ван Линцзяо отыскала длинную рогатину, на которую обыкновенно вешала свои платья, и с её помощью издалека перевернула ящик. Внутри чинно покоились все её сокровища, младенец же как сквозь землю провалился. Ван Линцзяо облегчённо выдохнула, уселась перед ящиком, продолжая сжимать в руках рогатину, и собралась всё-таки пересчитать драгоценности, но внезапно заметила, как под кроватью мелькнуло что-то белое. То были глаза. Под кроватью лежал, вперив в неё взгляд, белокожий младенец. За сегодняшний вечер Вэнь Чжао уже в третий раз слышал визг Ван Линцзяо, что стало последней каплей, в его груди разгорелась ярость, вырвавшаяся криком: — Безмозглая тварь! Трясётся от каждого пустяка! Чёрт тебя дери, не можешь заткнуться хоть на минуту и не выводить меня из себя? Из-за тревожных вестей, летящих со всех сторон, у Вэнь Чжао не было времени подбирать себе новую фаворитку, к тому же, он опасался, что все эти мелкие вассальные кланы могут подослать убийцу в лице наложницы; он не осмеливался довериться никому. В противном случае он уже давно бы нашёл, кто будет греть его постель, а эту женщину отослал бы как можно дальше. Мужчина громко позвал слуг: — Эй, кто-нибудь! Заставьте её закрыть свой рот! Никто не отозвался на зов. Вэнь ногой отправил в полёт табурет, пламя его гнева взметнулось ещё выше. — Вы что там, все передохли? Внезапно двери в его покои распахнулись. Вэнь Чжао забранился: — Разве я не сказал вам пойти и заткнуть эту тварь, кто разрешил входить… Но последние слова так и застряли в его глотке, стоило Вэнь Чжао обернуться. Он увидел на пороге комнаты женщину. Лицо женщины было изуродовано, словно кто-то разбил его, а затем склеил вновь, нос скошен на бок, глаза глядели в разные стороны, левый — вбок и вверх, правый — косо вниз, все черты лица искривлены до неузнаваемости. Вэнь Чжао пришлось долго всматриваться, чтобы, в конце концов, узнать женщину по платью, надетому на ней. Это была Ван Линцзяо! Из её горла вырвалось бульканье, женщина прошла несколько шагов к нему и вытянула руки. — …Спаси… Спаси… Спаси меня… Парень громко заорал, выхватил из ножен новый меч и рубанул в её сторону с криком: — Прочь! Прочь от меня! Меч вошёл в плечо Ван Линцзяо, отчего её лицо скривилось ещё сильнее, а из глотки вырвался пронзительный крик: — А-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а!!! Вэнь Чжао, от страха не смея даже выдернуть меч из тела женщины, подобрал и швырнул в неё маленький табурет. От удара табурет развалился на части, Ван Линцзяо же покачнулась, упала на колени и кинулась на пол, словно кланяясь кому-то в ноги, нечленораздельно повторяя: — …Прости… прости… пощади меня, пощади меня, пощади-и-и-и-и… Пока она билась головой о пол, из всех цицяо** на её лице хлынула кровь. Женщина заслонила собой дверной проход, и Вэнь Чжао не мог вырваться на свободу, ему оставалось лишь толкнуть ставни окна и истошно, раздирая лёгкие, завопить: — Вэнь Чжулю! Вэнь Чжулю!!! Ван Линцзяо тем временем схватила с пола ножку табурета и начала яростно запихивать её себе в рот, при этом смеясь и бормоча: — Да, хорошо, я съем, я съем! Ха-ха, я съем! В итоге она почти целиком запихнула себе в рот ножку табуретки! У Вэнь Чжао от ужаса душа ушла в пятки, он уже вознамерился прыгнуть из окна, как вдруг заметил во внутреннем дворе, залитом светом луны, чей-то чёрный силуэт. *** Цзян Чэн стоял посреди небольшого пролеска. Услышав, что сзади кто-то приблизился, он слегка повернул голову. Подошедший был одет в белое, на голове его повязана лобная лента, концы которой легко спадали вниз по волосам; бледное, словно яшма, лицо, прекрасное и изящное; казалось, в свете луны этот человек окружён ореолом мягкого сияния. Цзян Чэн поприветствовал: — Второй молодой господин Лань. Лань Ванцзи бесстрастно кивнул, отвечая: — Глава Ордена Цзян. Кроме приветствия, им больше нечего было сказать друг другу. Каждый во главе адептов своего ордена, они молча взлетели в небо на мечах. Два месяца назад Два Нефрита Ордена Гусу Лань вместе с Цзян Чэном совершили тайную вылазку, добыли из «лагеря перевоспитания» все мечи заклинателей, которые Вэнь Чжао потребовал сдать на хранение, и вернули оружие владельцам. Лишь тогда Саньду и Бичэнь вернулись в руки своих хозяев. Светлые глаза Лань Ванцзи оглядели другой меч на поясе Цзян Чэна, затем он отвёл взгляд. Некоторое время спустя, глядя строго перед собой, он произнёс: — Вэй Ин всё ещё не появился? Цзян Чэн взглянул на него и ответил: — Нет, — посмотрев на Суйбянь у себя на поясе, он добавил. — Мои люди пока не обнаружили его следов, но я уверен, когда он вернётся, наверняка отправится искать нас, и тогда я верну ему меч. Вскоре двое заклинателей с отрядом адептов своих орденов достигли надзирательного пункта, где скрывался Вэнь Чжао, чтобы ночью совершить налёт. Однако не успели они войти внутрь, как Лань Ванцзи пристально вгляделся вперёд, а Цзян Чэн нахмурил брови. Во все стороны от этого места разливалась иньская Ци, вокруг буйным цветом цвела тёмная энергия. При этом защитные талисманы по обеим сторонам главных ворот оказались нетронуты. Цзян Чэн сделал знак рукой, адепты его отряда рассредоточились и прижались к стенам, окружающим надзирательный пункт. Сам же Цзян Чэн взмахнул Саньду и нанёс удар всполохом меча, которым и распахнул ворота. Перед тем как войти внутрь, Лань Ванцзи на миг задержался взглядом на талисманах, висевших по обеим сторонам ворот. Внутри надзирательного пункта их ждала беспримерно ужасающая картина. Весь внутренний двор был завален трупами. И не только двор — в цветочных клумбах, на веранде, на перилах, даже на крыше лежали кучи мёртвых тел. Каждый умерший носил одеяния с узором палящего солнца, все они являлись адептами клана Вэнь. Цзян Чэн остриём меча перевернул один из трупов, увидел на бледном лице мертвеца кровавые следы и заключил: — Они умерли от кровоизлияния из цицяо. Лань Ванцзи с другой стороны двора произнёс: — Этот погиб иначе. Цзян Чэн подошёл и увидел исказившееся до неузнаваемости лицо мертвеца с закатившимися глазами, изо рта которого стекала струйка желчи. Это означало, что человек умер от страха. К Цзян Чэну подошёл один из адептов с докладом: — Глава Ордена, все заклинатели в надзирательном пункте мертвы, и, судя по всему, причины смерти разнятся. Задушенные, сожжённые, утопленные, отравленные, замёрзшие, зарезанные, заколотые… Выслушав доклад, Цзян Чэн мрачно произнёс: — Как видно, сегодняшнюю миссию нам помогло завершить что-то иное. Лань Ванцзи, ни слова не говоря, первым проследовал внутрь жилых покоев. Двери в покои Вэнь Чжао оказались распахнуты, а внутри лежал труп женщины. На ней было лёгкое тонкое платье, изо рта торчала ножка табурета. Очевидно, женщина сама себя задушила, пытаясь протолкнуть деревянную ножку поглубже в рот. Цзян Чэн, перевернув труп лицом кверху, всмотрелся в исказившиеся черты и холодно усмехнулся. Затем схватил ножку табуретки, всё ещё торчащую снаружи и резким движением протолкнул её дальше, целиком запихнув в глотку трупа. С покрасневшими глазами он поднялся на ноги и собирался что-то сказать, когда заметил задумчиво хмурившегося Лань Ванцзи, стоящего в дверном проёме. Цзян Чэн подошёл ближе, проследил за его взглядом и увидел лишь талисман на двери, написанный киноварью на жёлтой бумаге. При беглом взгляде на талисман обнаружить ничего необычного не удалось, но вот если присмотреться внимательно, можно заметить разницу, от которой смотрящему становилось немного не по себе. Лань Ванцзи произнёс: — Их больше. Цзян Чэн сурово нахмурился: — И в самом деле. Способ написания талисманов, защищающих жилище от нечисти, они оба знали наизусть ещё с юных лет. Но именно на этом знаке, среди размашистых, выразительных штрихов, написанных в спешке, красовалось несколько лишних. И эти лишние штрихи меняли узор всего заклинания, изображённого на талисмане. Теперь рисунок на нём напоминал лицо, исказившееся в зловещей улыбке. Трупы Вэнь Чжао и Вэнь Чжулю в надзирательном пункте обнаружить не удалось. Цзян Чэн предположил, что они наверняка бежали в направлении Цишань, поэтому приказал своим людям покинуть заброшенный надзирательный пункт и отправиться в погоню верхом на мечах. Лань Ванцзи же предпочёл сначала наведаться в Гусу. Лишь на другой день он нагнал Цзян Чэна и обратился к нему с тем самым талисманом в руках: — Этот талисман имеет противоположное действие. Цзян Чэн переспросил: — Противоположное? Что это значит? Лань Ванцзи ответил: — Обыкновенные талисманы изгоняют нечисть. Но этот создан, чтобы её привлекать. Цзян Чэн застыл в непонимании. — Талисманом можно привлечь нечисть? Никогда не слышал о подобном. Лань Ванцзи согласился: — Это и правда неслыханно. Но я испытал его множество раз, талисман действительно способен привлекать нечисть и притягивать духов. Цзян Чэн принял талисман из его рук, внимательно рассмотрел и затем произнёс: — Всего несколько лишних штрихов способны в корне изменить назначение талисмана? Это дело рук человека? Лань Ванцзи ответил: — Всего добавлено четыре штриха, нарисованных человеческой кровью. Все талисманы в надзирательном пункте были изменены подобным образом, и на каждом лишние штрихи добавлены одним и тем же человеком. Цзян Чэн произнёс: — Но кто это мог быть? Среди кланов заклинателей никогда не слышали ни о ком, способном сотворить подобное, — помолчав, он добавил: — Однако это и не важно. Главное, что у него с нами одна цель — уничтожение псов из клана Вэнь! Следуя за данными разведки, оба молодых господина продвигались на север, и каждый раз, достигая определённого населённого пункта, они слышали, что в этом месте произошли жестокие убийства. Все убитые являлись адептами клана Вэнь, носили пламенеющие одежды, занимали довольно высокий статус, а также слыли незаурядными заклинателями. Но всё же каждого постигла страшная смерть. Убийства совершались множеством различных способов, да к тому же трупы подбрасывались в места скопления людей. Цзян Ваньинь обратился к Лань Ванцзи: — Тебе не кажется, что все эти люди также пали жертвами того человека? Лань Ванцзи ответил: — Все убийства совершены с крайней жестокостью. Это наверняка он. Цзян Чэн лишь фыркнул в ответ: — Жестокостью? На свете есть кто-то более жестокий, чем псы из клана Вэнь? На четвёртый день погони глубокой ночью им всё-таки удалось напасть на след Вэнь Чжулю у почтовой станции захолустной горной деревни. Здание почтовой станции имело два этажа и пристройку в виде конюшни. Прибыв на место, Цзян Чэн и Лань Ванцзи как раз увидели силуэт крупного мужчины, который ворвался внутрь здания и запер главный вход. Памятуя о славе Сжигающего Ядра, они решили, что не стоит привлекать внимание противника и ломиться в главную дверь, а лучше всего пробраться через крышу. Цзян Чэн, с трудом унимая вспыхнувшую в сердце ненависть, скрипя зубами, вперил взгляд в щель между черепицами и посмотрел вниз. Вэнь Чжулю, весь покрытый дорожной пылью, с трудом поднимался на второй этаж, прижимая к груди ещё кого-то. Усадив свою ношу к столу, он бросился к окну и наглухо задёрнул все шторы, лишь после этого подошёл и зажёг на столе масляную лампу. Его лицо, озарённое слабым огоньком, казалось угрюмым и бледным, под глазами залегли тяжёлые тени. Другой человек у края стола был весь замотан в походную мантию, даже лицо не выглядывало наружу; словно ослабшая личинка шелкопряда, он дрожал, скорчившись внутри своего кокона и тяжело дыша. Внезапно раздался его голос: — Не зажигай огонь! Что если он заметит? Лань Ванцзи поднял взгляд на Цзян Чэна, в глазах обоих отразились одинаковые подозрения. Человеком в коконе определённо являлся Вэнь Чжао, но по какой-то неизвестной причине его голос изменился, сделавшись тонким и пронзительным, совсем не похожим на прежний. Вэнь Чжулю, опустив голову, что-то искал в рукаве со словами: — Неужели темнота помешает ему найти нас? Вэнь Чжао, задыхаясь, пробормотал: — Мы… мы сбежали так далеко, скрывались так долго… ему… ему больше нас не поймать! Вэнь Чжулю равнодушно произнёс: — Возможно. — Что значит — возможно?! Если он всё ещё идёт по нашему следу, мы должны немедленно бежать! — гневно взвизгнул Вэнь Чжао. Чжулю ответил: — Тебе нужно нанести снадобье. Иначе смерть неизбежна. С этими словами он сбросил походную мантию с Вэнь Чжао. И это движение заставило двоих мужчин на крыше остолбенеть. Под мантией не оказалось высокомерного и до отвращения сального лица Вэнь Чжао. Вместо этого взгляду предстала лысая голова, перевязанная бинтами! Вэнь Чжулю слой за слоем, словно срезая кожу, снял бинты, и свет лампы озарил лицо облысевшего человека. Его равномерно покрывали ожоги и шрамы, словно несчастного заживо сварили в кипятке. В безобразном уродце уже совершенно невозможно было разглядеть прежний облик! Вэнь Чжулю вынул пузырьки со снадобьями, вначале дал раненному проглотить несколько пилюль, затем принялся наносить мазь на обожжённое лицо. Вэнь Чжао завыл от боли, но Вэнь Чжулю предостерёг: — Не вздумай рыдать. Соль будет разъедать раны, и боль станет ещё сильнее. Вэнь Чжао ничего не оставалось, как сдерживать слёзы, даже плакать ему было нельзя. Дрожащий огонёк освещал покрытую ожогами лысую голову, скрипящую зубами и издающую жуткие стенания. Жёлтое мигающее пламя масляной лампы придавало всему происходящему несравнимо зловещий вид. Неожиданно Вэнь Чжао разразился пронзительным криком: — Флейта! Флейта! Это ведь флейта?! Я слышу, он снова играет на флейте! Вэнь Чжулю ответил: — Нет! Всего лишь ветер. Но молодой Вэнь был так напуган, что упал на пол и завыл. Вэнь Чжулю снова поднял его на руки. Очевидно, с ногами Вэнь молодого господина что-то произошло: он не мог передвигаться самостоятельно. Вэнь Чжулю закончил наносить снадобье, вынул из-за пазухи пару баоцзы и вложил в руку подопечного: — Ешь. Отправимся в путь сразу, как подкрепишься. Вэнь Чжао, дрожа как осиновый лист, поднёс баоцзы ко рту и откусил. Увидев столь жалкую картину, Цзян Чэн подумал, насколько плачевным было их с братьями положение, когда, спасаясь от смерти, они не могли и крошки в рот положить. Созерцание теперешней ситуации приносило ему ни с чем не сравнимое удовлетворение от расплаты! Сердце его ликовало, уголки губ взметнулись вверх в беззвучном хохоте. Внезапно лицо Вэнь Чжао скривилось в страшной гримасе, словно его зубы на что-то наткнулись. Он отбросил баоцзы и заверещал: — Я не стану есть мясо! Не стану! Не стану! Не стану есть мясо! Вэнь Чжулю протянул ему другой пирожок со словами: — Этот без мяса. Но Вэнь Чжао было не унять. — Нет! Убери! Проваливай! Я должен найти отца! Когда мы прибудем в его резиденцию?! Вэнь Чжулю ответил: — Если идти с такой скоростью, путь займёт ещё два дня. Он говорил честно, без преувеличений, ни слова не привирая. И эта честность причиняла Вэнь Чжао нестерпимую боль. Он прохрипел: — Два дня? Два дня?! Взгляни на меня, в каком я состоянии? Во что я превращусь ещё через два дня?! Бесполезная дрянь! Вэнь Чжулю резко поднялся, и Вэнь Чжао сжался от испуга. Решив, что Вэнь Чжулю собирается бежать без него, он задрожал от ужаса. Все его охранники один за другим приняли жуткую смерть прямо у него на глазах, и только Вэнь Чжулю оказался самой надёжной поддержкой, и самой последней. Вэнь Чжао поспешил исправить положение: — Нет, нет, нет, Вэнь Чжулю, Вэнь-гэ! Не уходи, ты не можешь бросить меня. Как только мы окажемся подле отца, я попрошу его повысить тебя до приглашённого заклинателя высочайшего ранга! Нет, нет, нет, ты ведь спас меня, а значит, ты мой старший брат, я уговорю его включить тебя в наш клан! И впредь ты станешь моим старшим братом! Однако Вэнь Чжулю, неотрывно глядя в сторону лестницы, ответил: — В этом нет нужды. Не только он, но и Лань Ванцзи, и Цзян Чэн тоже это услышали. Звук шагов, раздающихся со стороны лестницы. Кто-то шаг за шагом поднимался на второй этаж по ступеням. С лица Вэнь Чжао, покрытого ожогами, сошли последние краски, он высунул из-под мантии дрожащие руки и закрыл ими глаза, словно уже не мог выносить ужаса, который его обуял, и желал спрятаться от происходящего, спастись, притворившись, что ничего не происходит. Его ладони оказались лишь голыми обрубками, на которых не было ни одного пальца! Бум, бум, бум. Нежданный гость медленно поднимался по лестнице. Высокий, стройный, одетый во всё чёрное, он держал руки за спиной, а на поясе его висела флейта. Лань Ванцзи и Цзян Чэн на крыше одновременно сжали рукояти мечей. Вот только когда незнакомец, не торопясь, взошёл на второй этаж и с лёгкой улыбкой повернулся лицом, Лань Ванцзи, глядя на этот прекрасный лик, удивлённо распахнул глаза, не в силах поверить в происходящее. Губы Лань Ванцзи беззвучно шевельнулись, словно с них сорвалось несколько слов. Цзян Чэн едва сдержался, чтобы не вскочить на ноги. Это был Вэй Усянь! Вот только, кроме лица, в нём не осталось абсолютно ничего от прежнего себя. Ведь тот Вэй Усянь, несомненно, являлся юношей в вечно приподнятом настроении, чей ослепительный свет временами обычному человеку невозможно было стерпеть, в уголках его глаз непрестанно играла улыбка, он и шага не мог ступить в абсолютном спокойствии. А от человека перед ними исходила пронзительно холодная меланхолия, он был прекрасен и в то же время безжизненно бледен, а улыбка его выглядела столь мрачной, что внушала страх. Представший перед ними образ оказался слишком далёк от ожиданий, к тому же, ситуация всё ещё не прояснилась, поэтому нельзя было действовать сгоряча. Двое на крыше испытали глубокое потрясение, но всё же не решились немедленно бросаться вниз, лишь опустили головы ещё ниже, ещё ближе к просвету между черепицами. Внизу, одетый во всё чёрное, Вэй Усянь неторопливо повернулся к Вэнь Чжао, который в страхе закрывал лицо, испуская лишь жалкий писк: — Вэнь Чжулю… Вэнь Чжулю! От услышанного уголки губ Вэй Усяня приподнялись, он слегка прищурился и произнёс: — В свете происходящего ты всё ещё считаешь, что он в состоянии тебя спасти? Сделав несколько шагов в сторону Вэнь Чжао, Вэй Усянь пнул что-то белое на полу, опустил взгляд и увидел мясную баоцзы, которую только что выбросил Вэнь Чжао. Вэй Усянь приподнял бровь. — В чём дело, с каких пор ты столь привередлив в еде? Мужчина Вэнь свалился с табурета и душераздирающе заверещал: — Я не стану есть! Не стану! Нет! Издавая жуткие завывания, он попытался ползти, отталкиваясь беспалыми руками, чёрный походный плащ соскользнул с его тела, обнажив ноги, которые безвольно болтались, словно кукольные. Обе ноги оказались обмотаны бинтами, до странности тщательно. Вэнь Чжао брыкался столь яростно, что между бинтами появились бреши, сквозь которые взору открылась жутковатая белизна костей, а на костях всё ещё болтались куски свежей кровоточащей плоти. Плоть на его ногах была содрана живьём; но, ко всему прочему, на ум приходила ещё более страшная догадка: она была съедена им же самим! По пустой почтовой станции эхом прокатились пронзительные вопли Вэнь Чжао, но Вэй Усянь словно не слышал их; легко приподняв полы одежды, он уселся за соседний стол. Вспыхнул тусклый свет ещё одной масляной лампы, и её ярко-жёлтое пламя озарило половину лица Вэй Усяня. Другая же половина осталась во тьме. Вэй Усянь свесил руку, и тут же из темноты внизу возникло мертвенно-белое лицо. Затем из-под стола раздался хруст и чавканье. У ног Вэй Усяня на корточках сидело совершенно белое дитя, словно маленький плотоядный зверёныш, оно грызло что-то, чем его кормил Вэй Усянь. Вэй Усянь разжал ладонь и пару раз легонько похлопал мёртвое дитя по белой голове, покрытой редкими волосиками. Малыш, сжимая в зубах угощение, развернулся и уселся у ног Вэй Усяня, обнимая свои коленки и продолжая с остервенением вгрызаться в кушанье, время от времени сверкая ледяными глазками на Вэнь Чжулю. Изо рта ребёнка торчало два человеческих пальца. Без лишних разъяснений становилось ясно — то были пальцы Вэнь Чжао! Лань Ванцзи, глядя на жуткого, окружённого мраком, мёртвого ребёнка, да ещё на такого же жуткого Вэй Усяня, крепче сжал рукоять Бичэня. Вэнь Чжулю продолжал закрывать собой молодого господина. Вэй Усянь опустил голову, так что разглядеть выражение его лица не представлялось возможным, и спросил: — Вэнь Чжулю, ты правда думаешь, что сможешь спасти от меня жизнь этой мерзкой шавки? Вэнь Чжулю ответил: — Рискну попробовать. — Какой преданный пёс, — сказал Вэй Усянь с холодной усмешкой. Вэнь Чжулю добавил: — Я многим обязан Главе Ордена Вэнь и не могу не отплатить. Лицо Вэй Усяня внезапно помрачнело, а в голосе прозвучала угроза: — Забавно! Тогда почему другие вместо тебя должны платить жизнью? Ещё не стих его голос, как за спиной Вэнь Чжулю раздался надрывный плач Вэнь Чжао. Тот отполз в самый дальний угол и изо всех сил прижался к стене, словно желал таким образом протиснуться наружу сквозь щель между досками. Внезапно с потолка с громким хлопком свалилась красная тень — то оказалась длинноволосая девушка с мертвенно-серым лицом и в красном платье. Тяжёлым грузом она придавила юношу к полу. Её потемневшая кожа в сочетании с сочными красками платья и волосами цвета воронова крыла рисовали такую жуткую картину, что невольно резало взгляд. Растопырив пальцы, девушка схватилась за бинты на лице Вэнь Чжао и яростно рванула их на себя! Бинты эти Вэнь Чжулю наложил совсем недавно, закончив наносить снадобье на лицо Вэнь Чжао. Мазь от ожогов, кожа и ткань бинтов плотно склеились вместе, и свежий слой кожи, покрывающей ожоги, сейчас был особенно тонким. Один резкий рывок — и девушка мгновенно содрала и незажившую коросту шрамов, и сверх меры тонкую живую плоть, оторвав даже губы с лица мужчины. Его изуродованная лысая голова вмиг превратилась в кровавое месиво. Вэнь Чжао тут же потерял сознание. Услышав его дикий вопль, Вэнь Чжулю немедленно развернулся, собираясь броситься на помощь. Лань Ванцзи и Цзян Чэн на крыше также схватились за мечи, готовые нанести удар, как вдруг раздался пронзительный визг — это кинулось в атаку мёртвое дитя, сидевшее у ног Вэй Усяня. Вэнь Чжулю нанёс удар ладонью прямо в голову ребёнка, но в следующий миг ощутил резкую боль — малыш вонзил в его руку два ряда острых зубов. Стряхнуть паршивца не вышло, и Вэнь Чжулю, забыв на время об этой напасти, молча бросился на выручку господина Вэнь. Мёртвое дитя, резко выдрав знатный кусок из ладони Вэнь Чжулю, выплюнуло его на пол, затем продолжило вгрызаться в плоть. Схватив ребёнка за окоченевшую голову, Вэнь Чжулю, похоже, собрался раздавить её голыми руками, как вдруг девушка с потемневшим лицом отбросила в сторону бинты, с которых всё ещё стекали струйки крови, и, словно четвероногое животное, ползком бросилась к Вэнь Чжулю: один взмах её когтей оставил на нём десять глубоких порезов. Две твари загробного мира, большая и маленькая, принялись рвать и кусать свою жертву, не останавливаясь ни на миг. Пытаясь отбиться от обоих, Вэнь Чжулю не мог разорваться надвое, собственное его положение оказалось незавидным. Повернув голову и увидев Вэй Усяня, с холодной улыбкой наблюдавшего за сражением, Вэнь Чжулю внезапно устремился к нему. Взгляд двоих людей на крыше мгновенно сделался суровым. Лань Ванцзи раскрытой ладонью пробил крышу под ногами, и оба они, следом за посыпавшейся черепицей, спрыгнули вниз, на второй этаж здания почтовой станции, оказавшись точно между Вэй Усянем и Вэнь Чжулю. Последний на мгновение застыл, а спустя ещё миг вокруг его шеи в три полных оборота со свистом намотался сверкающий пурпурно-фиолетовыми вспышками Цзыдянь и приподнял его над полом. Рослый и тяжёлый мужчина повис в воздухе, подвешенный за шею длинным концом Цзыдяня, послышался хруст трескающихся шейных позвонков. Одновременно с произошедшим зрачки Вэй Усяня резко сузились, он схватил висевшую на поясе флейту, крутанулся на месте и остановился. Мёртвое дитя и девушка с тёмным лицом перестали рвать Вэнь Чжулю в клочья и немедленно оказались подле Вэй Усяня, настороженно глядя на присоединившихся незнакомцев. Вэнь Чжулю за спинами Цзян Чэна и Лань Ванцзи всё ещё дышал, даже пытался сопротивляться: лицо его побагровело, все мышцы свело судорогой, а глаза широко раскрылись, готовые вот-вот вылезти из орбит. Мёртвое дитя оскалилось в сторону Лань Ванцзи и Цзян Чэна, явно выражая враждебные намерения, но спрятало зубы, стоило Вэй Усяню слегка приподнять руку. Взгляд самого Вэй Усяня то и дело перемещался с Лань Ванцзи на Цзян Чэна и обратно, однако никто из них всё никак не осмеливался первым начать разговор. Прошло какое-то время, прежде чем Цзян Чэн взмахнул рукой и что-то бросил в сторону Вэй Усяня. Тот, не глядя, поймал брошенный предмет и услышал голос Цзян Чэна: — Твой меч! Рука Вэй Усяня медленно опустилась. Голова его поникла, он взглянул на Суйбянь в руке и после недолгого молчания ответил: — Спасибо… Вновь воцарилась тишина. Внезапно Цзян Чэн подошёл к Вэй Усяню и с силой хлопнул того по плечу. — Ах ты, паршивец! Куда ты пропал на целых три месяца?! И пускай он ругал Вэй Усяня, голос его искрил безумной радостью. Лань Ванцзи пока не приблизился ни на шаг, но взгляд его всё это время не отрывался от Вэй Усяня. А тот, неловко замерев от удара Цзян Чэна, лишь спустя пару мгновений ударил его по плечу в ответ со словами: — Ха-ха, в двух словах и не расскажешь! Окружающий Вэй Усяня зловещий холод заметно рассеялся после дружеского обмена ударами. Цзян Чэн, не то радостный, не то рассерженный, с силой обнял Вэй Усяня, но потом снова резко оттолкнул и заорал на него: — Разве мы не условились встретиться в том чёртовом поселке под горой, а? Мы с Хуайсаном искали тебя. Собрался на встречу со смертью, а нас забыл позвать? За эти три месяца я столько всего переделал, чуть голова не взорвалась! Вэй Усянь, откинув полы одежды, вновь уселся за стол и помахал рукой со словами: — Я же говорю, в двух словах не расскажешь. Толпа псов из клана Вэнь носом землю рыла, чтобы нас отыскать, они поджидали нас в посёлке, там же и схватили, бросив подыхать в проклятом месте. Пока он говорил, мёртвая девушка на четырёх конечностях подобралась к нему. Только что она с озверевшим лицом разрывала плоть жертвы, но оказавшись подле Вэй Усяня, прильнула головой к его ноге, совсем как изнеженная наложница, кротко ожидая благосклонности своего хозяина, да ещё жутковато похихикивая. Вэй Усянь склонился к столу, правой рукой небрежно проводя по шелковистым волосам девушки, снова и снова. Выражение лица Лань Ванцзи при виде подобной картины становилось суровее с каждой секундой. Цзян Чэн от увиденного почувствовал себя немного неуютно, однако сейчас он был слишком потрясён, чтобы беспокоиться о чём-то другом. Он продолжал сыпать вопросами: — Что ещё за проклятое место? Я обыскал всю округу и опросил каждую собаку в посёлке, но никто тебя ни разу в глаза не видел! Вэй Усянь спросил: — Ты опрашивал жителей посёлка? Да ведь они в жизни из своего захолустья не выбирались, разве они решились бы рассказать тебе правду и навлечь на себя неприятности? Наверняка псы из клана Вэнь нашли способ заткнуть им рты, естественно, после этого никто из них меня «в глаза не видел». Цзян Чэн выругался: — Кучка деревенщин! — затем снова спросил: — Так что за проклятое место? Цишань? Безночный город? Но как тебе удалось оттуда выбраться? Да ещё выглядишь так… И что это за твари рядом с тобой? Слушаются тебя, словно верные слуги. Недавно мы со вторым молодым господином Ланем получили задание ночью напасть на резиденцию Вэнь Чжао, чтобы убить его и Вэнь Чжулю. Однако кто-то нас опередил, вот уж не думал, что это окажешься ты! Все эти измененные талисманы — твоих рук дело? Вэй Ин украдкой взглянул на Лань Ванцзи, продолжающего неотрывно смотреть на них, после чего улыбнулся и ответил: — Можно и так выразиться. Если я скажу, что нашёл кое-где таинственную пещеру, внутри которой обнаружил оставленные таинственным мастером таинственные древние записи, после чего принял нынешний облик и отправился убивать направо и налево, ты мне поверишь? Цзян Чэн произнёс: — Очнись уже, чудесных сказок начитался? Думаешь, на земле сплошь и рядом таинственные пещеры, где неизвестные мастера разбрасывают свои таинственные записки? Вэй Усянь развёл руками. — Вот видишь, я сказал, а ты не поверил. Как представится удобный случай, я всё тебе подробно расскажу. Цзян Чэн бросил взгляд на Лань Ванцзи: — Тоже верно. Поговорим позже. Хорошо, что вернулся. Вэй Усянь кивнул. — Да. Хорошо, что вернулся. Цзян Чэн ещё несколько раз пробормотал «хорошо, что вернулся» и снова с силой хлопнул Вэй Усяня по плечу. — Ну ты даёшь!.. Живым смог выбраться из лап проклятых псов из клана Вэнь! Вэй Усянь самодовольно ответил: — А ты думал! Кто я, по-твоему, такой? Цзян Чэн, не сдержавшись, вновь принялся ругать его: — А чего ты хорохоришься?! Раз не помер, мог бы вернуться пораньше! Вэй Усянь ответил: — Так ведь я сразу же вернулся! Узнав, что вы с сестрой и А-Саном в безопасности, что ты приступил к восстановлению Ордена Юньмэн Цзян, присоединился к сопротивлению и участвуешь в войне, я решил сначала убить парочку псов из клана Вэнь, чтобы немного облегчить твою ношу, так сказать, внести свой вклад. Ты достаточно потрудился за эти три месяца. Последняя фраза, кажется, заставила Цзян Чэна вспомнить все тяжкие хлопоты, пережитые им за три месяца, из-за которых он временами путал день с ночью. Лицо его болезненно дёрнулось, почти сразу вновь сделавшись суровым, затем Цзян Чэн грубым тоном бросил: — И меч свой дурацкий оставь себе! Я только и ждал твоего возвращения, чтобы поскорее тебе его вернуть и не носить больше при себе два меча ежедневно, не успевая отвечать на глупые вопросы! Внезапно послышался голос Лань Ванцзи: — Вэй Ин. Он всё это время молча стоял в стороне, а когда неожиданно заговорил, Вэй Усянь и Цзян Чэн разом повернулись к нему. Кажется, Вэй Усянь лишь сейчас вспомнил, что стоило бы поздороваться с Лань Ванцзи, поэтому слегка склонил голову и произнёс: — Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи спросил: — Убийства адептов Ордена Вэнь по дороге сюда совершены тобой? Вэй Усянь не стал юлить: — Конечно. Цзян Чэн произнёс: — Я так и знал, что это тоже твоих рук дело, но почему ты убивал их по одному за раз? Лишняя трата сил. Вэй Усянь ответил: — Просто веселился, убивая каждого по отдельности. Разом покончить со всеми было бы слишком просто для них, я убивал одного за другим, в назидание остальным, медленно, удар за ударом. Про Вэнь Чжао и говорить нечего, я до сих пор не наигрался его мучениями. Что до Вэнь Чжулю, он слишком предан Вэнь Жоханю, так что даже сменил свою родовую фамилию и строго следовал приказу защищать драгоценного сынка Ордена Цишань Вэнь, — Вэй Усянь холодно усмехнулся: — Он желал защитить, а я сделал так, что Вэнь Чжао на его глазах, в его руках, шаг за шагом превращался в безликое существо, которое не то что на человека, на призрак человека теперь не похоже. Его улыбка, на треть мрачная, на треть бесчеловечная и ещё на треть полная безумной радости, чётко запечатлелась в глазах Лань Ванцзи, он сделал шаг к Вэй Усяню и спросил: — Каким способом ты управляешь этими тёмными существами? Уголки рта Вэй Усяня немедленно опустились, он искоса взглянул на Лань Ванцзи, а Цзян Чэн, также услышав недобрые нотки в вопросе, вмешался: — Второй молодой господин Лань, что вы имеете в виду, задавая подобный вопрос? Лань Ванцзи же продолжал неотрывно смотреть на Вэй Усяня. — Ответь. Мёртвое дитя и девушка в красном беспокойно зашевелились, но Вэй Усянь бросил на них лишь один взгляд — и они вновь нехотя отступили за его спину, укрывшись во тьме. Вэй Усянь лишь после этого развернулся к Лань Ванцзи, приподнял бровь и спросил: — Позволь узнать… что будет, если я не стану отвечать на этот вопрос? — он отступил на три шага назад и продолжил. — Лань Чжань, мы ведь только что воссоединились после долгой разлуки, а ты уже допытываешься. Не проронив ни единого слова, Лань Ванцзи продолжил сверлить юношу взглядом. Лань Ванцзи слегка повысил голос: — Отвечай! Наконец Цзян Чэн втиснулся между ними и крикнул: — Второй молодой господин Лань! Вэй Усянь вторил: — Второй молодой господин Лань, то, о чём ты спрашиваешь, невозможно объяснить парой слов. К тому же, это довольно странно. Предположим, если я стану расспрашивать тебя о секретных техниках Ордена Гусу Лань, разве ты мне ответишь? Лань Ванцзи ловко обошёл Цзян Чэна и протянул руку прямо к Вэй Усяню. Тот выставил перед собой флейту и произнёс: — Ты переходишь все границы! Разве я заслужил подобного бессердечия? Лань Чжань, что тебе, в конце концов, нужно? Лань Ванцзи отчеканил слово за словом: — Вернись. Со мной. В Гусу. После этой фразы и Вэй Усянь, и Цзян Чэн застыли. Мгновение спустя Вэй Усянь улыбнулся. — Вернуться с тобой в Гусу? В Облачные Глубины? Зачем мне туда возвращаться? Его внезапно осенило. — Ох. Я совсем забыл, ведь твой дядя Лань Цижэнь больше всего ненавидит таких отступников от Правильного Пути, как я. А ты ведь его лучший ученик. Конечно, ты такой же, как он, ха-ха. Я вынужден тебе отказать. Выражение страдания мелькнуло на лице Лань Ванцзи: — Да нет же! Я вовсе не собираюсь привлекать тебя к суду. Цзян Чэн встрял в диалог: — Но для чего тогда заставлять его возвращаться в Гусу? Второй молодой господин Лань, вместо того, чтобы единодушно бросить все силы на уничтожение псов из клана Вэнь, вы всё ещё держитесь за свои закостенелые правила? Встретив отпор двух противников, Лань Ванцзи не отступал и, не отрывая взгляда от Вэй Усяня, вновь обратился к нему: — Вэй Ин, избравший Путь Тьмы дорого заплатит за свой выбор. Во все времена не было исключений. Вэй Усянь ответил: — Я в состоянии заплатить. Увидев абсолютно безразличное выражение его лица, Лань Ванцзи с нажимом сказал: — Путь Тьмы разрушает тело, но ещё больше он разрушает душу. Вэй Усянь ответил: — Разрушает он тело или нет, и как сильно разрушает, мне известно более твоего. Что касается души, я сам буду решать, ведь это я её хозяин. Лань Ванцзи не отступал: — Ты не можешь контролировать абсолютно всё. На лице Вэй Усяня мелькнула тень недовольства: — Конечно, я могу. Лань Ванцзи сделал ещё шаг к нему, а после тихо произнёс: — А-Ин, пожалуйста, позволь тебе помочь. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Давай… Договорить ему не дал слабый, но все такой же истошный крик Вэнь Чжао в углу. Внимание присутствующих немедленно переключилось. Не сговариваясь, они направились к Вэнь Чжулю и Вэнь Чжао, один из которых всё ещё корчился в муках, подвешенный Цзыдянем за шею, а другой, в предсмертной агонии медленно приподняв веки, увидел над собой два лица. Оба одинаково молоды, и оба одинаково знакомы. На каждом из этих лиц ему когда-то приходилось видеть и отчаяние, и боль, и смертельную злобу. А теперь они взирали на него сверху вниз с одинаково холодными и злыми усмешками, одинаково сверкающими льдом взглядами. Он больше не пытался ни кричать, ни прятаться, лишь глупо протянул к ним беспалые руки, истекая слюной. Вэй Усянь пнул его, чтобы тот лежал головой в направлении Юньмэна. Истерзанная плоть Вэнь Чжао тёрлась сама об себя, и его надрывные крики боли казались непривычно звонкими посреди пустой почтовой станции. Дикий вопль прорезал тишину ночи. Когда все трое вышли на улицу, Вэй Ин собирался было идти, но тут Ванцзи аккуратно схватил его за край рукава. Цзян Чэн дернулся было «отбить» брата у Нефрита, как тот произнёс: — А-Ин, послушай меня, пожалуйста. Я никогда, слышишь, никогда в жизни не хотел причинить тебе вреда, а тем более наказать, — его голос показался Вэй Усяню чересчур напряженным. — Мне больно от того, что случилось, и что меня не было там. Если хочешь, не поедем в Гусу. Но позволь мне играть тебе песнь очищения, чтобы хоть как-то снизить действие на тебя тёмной Ци. Цзян Чэн и Лань Ванцзи замерли в ожидании ответа Вэй Усяня, лицо которого на последних словах просветлело: — А-Чжань, — Вэй Ин приблизился к Ванцзи. — Я понимаю, что тебе это неприятно, поэтому я не заставляю тебя быть со мной, — он отвёл взгляд. — Не неприятно. Я волнуюсь за Вэй Ина. Лицо Вэй Усяня окончательно расслабилось. На нём промелькнул след было улыбки: — Хорошо, пойдёмте, покажете, где отдохнуть. Так помыться хочется. И двинулся в сторону, чтобы скорее уйти от внимательных золотых глаз. Двое переглянулись и двинулись за ним. Им всем нужно было отдохнуть. Они поговорят, но чуть позже. Главное, каждый из них не натворил ошибок. Поэтому, все точно получится. Ночь подходила к концу, солнце на небесах готовилось показаться из-за горизонта. А земное солнце тем временем стремительно близилось к закату.