Один в поле не воин

В Зале Несравненной Изящности Лань Сичэнь и Лань Ванцзи заняли места, соответствующие своему статусу, друг за другом. Орден Гу Су Лань славился тем, что адепты его не употребляли алкоголь, и потому Цзинь Гуанъяо распорядился, чтобы на столиках перед ними не стояли чарки для вина, лишь чайные стаканчики и несколько блюдец с различными лакомствами. Также никто не подходил к братьям, чтобы произнести тост и выпить с ними. Вокруг царило спокойствие. Оно, впрочем, оказалось недолгим: внезапно к братьям приблизился мужчина в одеяниях Сияния средь снегов. Держа в одной руке чарку вина, он громко произнес: — Глава Ордена Лань, Ханьгуан-цзюнь, хочу выпить с вами вина в вашу честь! То оказался Цзинь Цзысюнь, который с самого начала банкета стал подходить к каждому с вином и предлагать выпить с ним. Цзинь Гуанъяо, зная, что ни Лань Сичень, ни Ванцзи не склонны к питью вина, торопливо приблизился к ним со  словами: — Цзысюнь, Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь — гости из Облачных Глубин, где на Стене послушания вырезано три тысячи строгих правил. Лучше тебе не просить их выпить с тобой вина, а… Цзинь Цзысюнь не переносил даже вида Цзинь Гуанъяо, поскольку считал того выходцем из самых низов, а потому стыдился подобного родства. Он немедленно прервал его речи: — Кланы Цзинь и Лань — одна семья, все здесь свои люди. И если братья Лань откажутся пить со мной, я сочту это за проявление неуважения! Несколько заклинателей из свиты Цзинь Цзысюня хлопнули в ладоши и воскликнули: — Вот так смелость! — Таким и должен быть прославленный заклинатель! Улыбка Цзинь Гуанъяо не исчезла с лица, и все же он неслышно вздохнул и потёр пальцами висок. Лань Сичень поднялся с места и вежливо отказался, но Цзинь Цзысюнь так и прицепился к нему со словами: — Не нужно слов, Глава Ордена Лань, наши кланы ведь не чужие друг другу, поэтому отговорки, которые действуют на посторонних, для меня ничего не значат! Одно слово: просто скажите, выпьете со мной или нет! Уголки рта Цзинь Гуанъяо уже начало сводить от улыбки, что не сходила с его лица всё это время. Он посмотрел на Лань Сичень взглядом, полным извинений, и мягко произнес: — Главе Ордена Гу Су Лань и его брату еще предстоит обратный путь на мечах. Боюсь, что алкоголь плохо скажется на управлении… Цзинь Цзысюнь не принял его возражений всерьёз. — Неужели после пары чарок можно свалиться с меча? Да я даже после восьми мисок вина по-прежнему смогу взлететь к небесам! Вокруг раздались одобрительные восклицания. Лань Ванцзи всё ещё сидел и буравил холодным взглядом чарку, которую Цзинь Цзысюнь поставил перед ним. И как раз когда он уже собирался заговорить, внезапно к чарке потянулась чья-то рука. Лань Ванцзи едва заметно замер, нахмуренные брови тут же расслабились, а взгляд устремился наверх. Первым, что бросилось ему в глаза, оказались черные одежды и флейта, висящая на поясе, с украшением в виде кроваво-красной кисточки на одном конце. Человек этот одну руку завел за спину, а другой опрокинул чарку в рот, показал Цзинь Цзысюню опустевшее дно и произнес: — Я выпил вместо него. Ты доволен? Глаза его улыбались, но тон голоса на конце фразы едва заметно повысился. Он держался с достоинством и изяществом, божественно прекрасный и одухотворённый. Лань Сичень произнес: — Молодой господин Вэй? — Вэй Ин, — еле слышно выдохнул Лань Чжань, смотря на мужа. Раздался чей-то тихий удивленный возглас: — Когда он явился сюда? Вэй Усянь поставил чарку на стол, одной рукой поправил ворот одежды и произнес: «Только что». Только что? Но ведь очевидно же, что не прозвучало ни объявления, ни приветствия, никто даже не заметил, когда ему удалось пробраться в Зал Несравненной Изящности. По коже присутствующих заклинателей пробежал холодок. Цзинь Гуанъяо отреагировал немедленно, всё с той же сердечной теплотой он обратился к Вэй Усяню: — Я не знал, что и молодой господин Вэй почтил своим присутствием Башню Кои. Прошу извинить меня за неучтивость. Должен ли я позаботиться о месте для вас? Ох, верно, у вас имеется приглашение? Вэй Усянь не стал отвечать на приветствие и заявил прямо: — Нет нужды. Приглашения не имеется. Затем легко кивнул в сторону Цзинь Цзысюнь со словами: — Молодой господин Цзинь, можно вас на пару слов? Цзинь Цзысюнь ответил: — Если у вас есть какие-то вопросы, мы можем обсудить их после завершения торжественного приема. На самом же деле он вовсе не собирался беседовать с Вэй Усянем, который прекрасно это понял, но все же спросил: — Сколько придется ждать? Цзинь Цзысюнь ответил, скривившись: — Шесть-восемь часов. А может и десять-двенадцать. Сказать трудно. Или же до завтра. Вэй Усянь возразил: — Боюсь, я не могу ждать столь долго. Цзинь Цзысюнь надменно произнес: — Не можете, а придется. Вмешался Цзинь Гуанъяо: — Хотелось бы узнать, по какому вопросу молодой господин Вэй обращается к Цзысюню? Это настолько срочно? Вэй Усянь ответил: — Не терпит ни минуты промедления. Цзинь Цзысюнь снова повернулся к Лань Сиченю с поднятой чаркой в руке. — Глава Ордена Лань, ну же, давайте, вы ещё не выпили свою чарку! Во взгляде Вэй Усяня промелькнули черные всполохи. Он понял, что Цзинь Цзысюнь лишь тянет время, и потому сощурился, приподнял уголок рта и произнес: — Отлично. Тогда я скажу прямо здесь. Прошу, ответьте, молодой господин Цзинь, известен ли вам человек по имени Вэнь Нин? Цзинь Цзысюнь переспросил: — Вэнь Нин? Нет. Вэй Усянь продолжил: — Вы наверняка должны его помнить. В  прошлом  месяце  вы охотились близ Ганьцюань, и в погоне за восьмикрылым Царем Летучих Мышей оказались в месте обитания остатков клана Вэнь. Или лучше сказать, в месте их заточения. И увели оттуда группу адептов клана Вэнь, лидером среди которых являлся именно Вэнь Нин. После Аннигиляции Солнца и уничтожения Ордена Цишань Вэнь их разросшиеся во все стороны владения поделили между собой другие кланы. Местность Ганьцюань досталась Ордену Лань Лин Цзинь. Что до остатков клана Вэнь, их согнали в местечко в Цишань, по размеру в тысячу раз меньше изначальных территорий, дабы люди ютились здесь, доживая последние дни. Цзинь Цзысюнь ответил: — Я сказал, не помню, значит, не помню, мне не настолько нечем занять себя, чтобы тратить силы на запоминание имени какого-то пса из клана Вэнь. Вэй Усянь произнес: — Хорошо, мне не составит труда рассказать подробнее. Вы не смогли изловить Царя Летучих Мышей, но весьма удачно наткнулись на адептов клана Вэнь, которые вышли к вам узнать, что происходит. Тогда вы стали заставлять их прикрепить на спины талисманы привлечения нечисти и стать вашей наживкой. Они побоялись пойти на подобное. На переговоры с вами вышел заикающийся юноша, Вэнь Нин, о котором я упомянул ранее. Пока суд да дело, Царь Летучих Мышей скрылся, а вы избили тех адептов клана Вэнь и силой увели с собой. Теперь их местонахождение неизвестно. Стоит ли мне объяснять ещё подробнее? Они до сих пор не возвратились домой, и я не знаю, кого ещё следует спрашивать об этом, кроме вас. Цзинь Цзысюнь вспылил: — Вэй Усянь, что ты хочешь этим сказать? Пришел ко мне, чтобы их найти? Неужели хочешь вступиться за псов из клана Вэнь? Вэй Усянь с улыбкой до ушей ответил: — Тебе какое дело, собираюсь я вступиться или казнить их? Отвечай, где они, немедленно! Последняя фраза стёрла улыбку с его лица, голос сделался ледяным. Очевидно, Вэй Усянь потерял терпение. Множество заклинателей в Зале Несравненной Изящности содрогнулись от страха, да и Цзинь Цзысюнь ощутил, как зашевелились волосы на голове. Однако страх немедленно смыло волной гнева, Цзинь Цзысюнь выкрикнул: — Вэй Усюнь, ты совсем распоясался! Разве на сегодняшний прием Орден Ланьлин Цзинь тебя приглашал? А теперь ты смеешь стоять здесь и упиваться своей наглостью? Думаешь, что тебе всё позволено и никто не смеет тебе перечить? Собрался перевернуть Небеса? Вэй Усянь в ответ рассмеялся: — Это ты себя-то с небесами сравнил? Прости за прямоту, но это и есть наглость чистой воды. Цзинь Цзысюнь действительно уже давно считал Орден Ланьлин Цзинь новыми Небесами мира заклинателей, однако сейчас и сам прекрасно понял, что сказал лишнего. Со слегка покрасневшим лицом он вознамерился громко дать отпор Вэй Усяню, когда с почётного места раздался голос Цзинь Гуаншаня. Он, посмеявшись, произнес: — Разве это дело настолько серьезное, чтобы молодые люди понапрасну ссорились? И всё же, молодой господин Вэй, рассуждая справедливо, вам действительно не следовало врываться на частный прием, устроенный Орденом Ланьлин Цзинь. Сказать, что Цзинь Гуаншань позабыл о случившемся на горе Байфэн, было бы невозможно. Именно поэтому он всё это время спокойно смотрел на то, как Цзинь Цзысюнь задирает Вэй Усяня, и не собирался его останавливать. Лишь когда Цзинь Цзысюнь оказался в невыгодном положении, Глава Ордена вмешался. Вэй Усянь кивнул ему и ответил: — Глава Ордена Цзинь, я не хотел помешать вашему частному приему, прошу меня извинить. И всё же. Сейчас не известно ни местонахождение тех людей, которых увёл молодой господин Цзинь, ни живы ли они вообще. Каждая секунда промедления может стать роковой. Одному из тех людей я обязан жизнью, поэтому ни в коем случае не могу остаться в стороне. Надеюсь на ваше великодушие. В будущем готов загладить свою вину. Цзинь Гуаншань не уступал: — Любое дело может немного подождать. Прошу, вначале присядьте, мы спокойно всё обсудим. Вэй Усянь напрягся. Цзинь Гуанъяо уже давно незаметно приготовил ещё одно место для гостя. Вэй Усянь ответил: — Вы слишком любезны, Глава Ордена Цзинь, но я не могу задержаться. Дело не терпит отлагательств. Прошу вас выполнить мою просьбу как можно скорее. Цзинь Гуаншань продолжал: — Не спешите. Если поразмыслить как следует, мы с вами ещё не разрешили некоторые вопросы, также не терпящие отлагательств. Раз уж вы явились сюда, давайте не станем упускать прекрасную возможность разрешить все проблемы сразу. Как вы на это смотрите? — Что ещё мы не разрешили? — Вэй Ин приподнял бровь. Цзинь Гуаншань объяснил: — Молодой господин Вэй, мы ведь уже касались этого вопроса в разговоре с вами, и не раз. Вы наверняка помните… Во время Аннигиляции Солнца вы некогда использовали одну вещицу. Вэй Усянь ответил: — Ох, Стигийская Тигриная Печать. Вы в самом деле упоминали об этом. И что же? Цзинь Гуаншань продолжал: — Если верить слухам, вы переплавили Стигийскую Тигриную Печать из демонического металла железного меча, который добыли со дна пещеры Черепахи Губительницы. Вы использовали ее на поле битвы всего единожды, но тогда ее сила оказалась такова, что затронула и некоторых наших соратников… Вэй Усянь прервал его: — Прошу, переходите к главному. Цзинь Гуаншань ответил: — Это и есть самое главное. В той битве потери понёс не только Орден Цишань Вэнь, но и мой Орден тоже. Я убежден, что подобный артефакт весьма сложно держать под контролем, и боюсь, что пока он находится в руках у одного лишь человека… Он не успел довести фразу до конца, когда Вэй Усянь начал смеяться. Отсмеявшись, он произнес: — Глава Ордена Цзинь, позвольте мне задать один вопрос. Вы считаете, что раз Ордена Цишань Вэнь не стало, то Орден Ланьлин Цзинь вполне заслуженно способен его заменить? В Зале Несравненной Изящности воцарилось гробовое молчание. Вэй Усянь добавил: — Все на свете артефакты должны принадлежать вам, все должны слушать только вас? Глядя на подобное поведение Ордена Ланьлин Цзинь, я невольно возвращаюсь во времена расцвета Вэньского владычества. Квадратное лицо Цзинь Гуаншаня исказилось гневом, которым он пытался скрыть смущение от его слов. После Аннигиляции Солнца скрытая критика Тёмного пути, которому следовал Вэй Усянь, стала постепенно подниматься в сердцах заклинателей. Цзинь Гуаншань упомянул о Стигийской Тигриной Печати, чтобы пригрозить Вэй Усяню, напомнить ему, что у остальных есть повод, чтобы внимательно следить за ним и ждать, пока он оступится. Вот почему не стоит слишком зарываться. Кто бы мог подумать, что речи Вэй Усяня окажутся открытыми, словно кровоточащая рана? Разумеется, Цзинь Гуаншань давно в тайне замыслил занять освободившееся место Ордена Цишань Вэнь. Однако ещё никто не позволял себе обличить его в этом столь неприкрыто, да еще с явной насмешкой. Один из приглашенных заклинателей по правую руку от Цзинь Гуаншаня выкрикнул: — Вэй Усянь! Следи за тем, что говоришь! Темный заклинатель произнес: — Разве я не прав? Заставлять живых людей стать своей наживкой, а когда они не повинуются, всячески принуждать их к послушанию. Чем же это отличается от действий Ордена Цишань Вэнь? Другой приглашенный заклинатель вскочил на ноги со словами: — Разумеется, разница есть. Злодействам псов из клана Вэнь не было счёта, постигший их конец стал заслуженным наказанием. А мы лишь берём зуб за зуб, заставляем их пожинать плоды, которые они сами же и посеяли. Разве в этом можно нас упрекнуть? Вэй Усянь ответил: — Ищи того, кто тебя укусил, с него и требуй платы. На руках Вэнь Нина и его родных крови нет. Или вы хотите привлечь к ответственности даже непричастных родственников преступника? Кто-то спросил: — Молодой господин Вэй, ваши слова о том, что на их руках нет крови, вовсе не означают, что всё так и есть. Это лишь ваше сугубо личное мнение, но где доказательства? Вэй Усянь ответил: — Разве ваши слова о том, что они причастны к убийствам не сугубо личное мнение? Разве это не вам следует первыми предоставить доказательства? Почему же вы сразу стали требовать их от меня? Тот человек покачал головой, на лице его было написано «разумные рассуждения здесь бесполезны». Тогда другой заклинатель холодно усмехнулся и произнёс: — В прошлом, когда люди Ордена Цишань Вэнь убивали наших соратников, их действия считались намного более жестокими, чем в данном случае! И никто из них не пытался дать себе разумное оправдание, так почему же мы теперь должны поступать иначе? Вэй Усянь усмехнулся: — О, раз псы из клана Вэнь совершали множество бесчинств, то любой, кто носит фамильный знак Вэнь, заслуживает смерти? Но постойте, ведь немало мятежных кланов из Цишань сдались добровольно и сейчас живут припеваючи. Кажется, даже здесь присутствует несколько глав кланов, которые ранее являлись вассалами Ордена Цишань Вэнь, не так ли? Те несколько заклинателей, на которых указал Вэй Усянь, немедленно поменялись в лице. А он тем временем продолжал: — В таком случае, если на любом, кто носит фамилию Вэнь, можно срывать свой гнев, заслуживает он того или нет, стало быть, я имею право прямо сейчас поубивать их всех без остатка? Ещё на середине фразы он опустил руку и коснулся висящей на поясе Чэньцин. В тот же миг люди в банкетном зале содрогнулись от воспоминаний, словно вновь возвратились в тот бой, посреди моря крови и нагромождения трупов, когда казалось, что солнце больше не поднимется над миром. Несколько человек одновременно вскочили со своих мест. Раздался низкий голос Лань Ванцзи: — Вэй Ин. Цзинь Гуанъяо стоял к Вэй Усяню ближе всех, однако его лицо даже не изменилось, а голос остался все таким же мягким: — Молодой господин Вэй, прошу, ни в коем случае не поступайте опрометчиво. Мы ведь можем всё мирно обсудить. Цзинь Гуаншань тоже поднялся на ноги. На его лице попеременно отразились удивление, гнев, страх и негодование. Он воскликнул: — Вэй Усянь! Считаешь… что раз Главы Ордена Цзян здесь нет, тебе позволено вести себя столь своевольно? Вэй Усянь резко ответил: — Ты думаешь, что если бы он был здесь, я вел бы себя иначе? Если я собрался кого-то убить, кто сможет меня удержать и кто посмеет меня удержать?! Лань Ванцзи выговорил слово за словом: — Вэй Ин. Опусти. Чэньцин. Вэй Усянь бросил умоляющий взгляд на пару светлых, словно стеклянных, глаз, и увидел в них свое отражение, близкое к облику хищного зверя, словно говоря, «прошу тебя, это очень важно!». Ванцзи выдохнул. Вэй Ин резко отвернулся и крикнул: — Цзинь Цзысюнь! Цзинь Гуаншань торопливо вторил: — Цзысюнь! Вэй Усянь проговорил: — Хватит пустой болтовни, наверняка все вы уже знаете, что терпение моё имеет границы. Где он? Я и так потратил на тебя слишком много времени, поэтому считаю до одного. Три! Цзинь Цзысюнь собирался упорствовать до последнего, но когда увидел взгляд Цзинь Гуаншаня, сердце его обдало холодом. Вэй Ин продолжал: — Два! Лишь тогда Цзинь Цзысюнь громко выкрикнул: — Ладно! Ладно! Всего-то кучка псов из клана Вэнь. Если тебе столь сильно хочется распорядиться их жизнями, так забирай, я больше не желаю препираться с тобой! Отправляйся искать их на тропу Цюнци, и дело с концом! Вэй Усянь холодно усмехнулся: — Ты ведь мог сразу мне всё рассказать, — бросив последний взгляд на мужа, развернулся и направился у выходу. Он пришел, словно ветер, так же и удалился. Едва силуэт заклинателя исчез из поля зрения, в сердцах всех присутствующих будто развеялись темные тучи. В Зале Несравненной Изящности все те, кто ранее вскочил на ноги, стали усаживаться обратно, большая часть из них успела от испуга покрыться холодным потом. Цзинь Гуаншань всё ещё стоял на месте, затем внезапно взорвался вспышкой гнева и ногой перевернул маленький столик перед собой. Золотые чарки и серебряные блюдца с грохотом посыпались вниз по ступеням с высокого места. Цзинь Гуанъяо, видя, что тот вышел из себя, попытался сгладить обстановку: — Отец… Но Цзинь Гуаншань и слушать не стал: раздраженно взмахнув рукавом, он удалился. Цзинь Цзысюнь также всей душой ощущал, что опозорился перед столькими зрителями, пойдя на уступки, и потому преисполнился злости и досады. Он собрался покинуть зал следом за отцом, когда к нему подоспел Цзинь Гуанъяо: — Цзысюнь… Названный молодой человек, на пике гнева, не раздумывая выплеснул ту чарку вина, что всё ещё держал в руке, прямо на грудь подбежавшему Цзинь Гуанъяо. На белоснежном халате, где буйно цвело Сияние средь снегов, раскрылся еще один бутон, цвета вина. Однако вокруг уже царила суматоха, и потому никто даже не обратил внимания на столь досадное недоразумение, которое можно счесть за крайне неподобающую бестактность. Лишь Лань Сичень воскликнул: — Третий брат! Цзинь Гуанъяо затараторил: — Ничего, ничего, все в порядке, второй брат, прошу, присядь. Лань Сичень не мог порицать Цзинь Цзысюня, лишь вынул белоснежный платок и протянул его Цзинь Гуанъяо со словами: — Тебе лучше пойти переодеться. Цзинь Гуанъяо принял платок и стал вытирать вино, с горестной улыбкой отвечая: — Я не могу сейчас покинуть зал. Из тех, кто ещё мог привести в порядок создавшуюся неразбериху, остался он один. Разве мог юноша сейчас уйти? Успокаивая присутствующих гостей, он раздосадовано пробормотал: — Ох,  молодой господин Вэй слишком импульсивен. Как он мог сказать подобное на глазах у такого количества представителей других кланов? Лань Ванцзи холодно спросил: — Разве он не прав? — и окинув сборище заклинателей холодным взглядом, поднялся, чтобы последовать за Вэй Ином. Цзинь Гуанъяо едва заметно застыл, но тут же с улыбкой ответил: — Ха-ха. Прав. Разумеется, прав. Однако именно поэтому ему не следовало говорить правду прямо в лицо другим людям. Лань Сичень задумчиво произнес: — Характер молодого господина Вэя действительно слишком сильно изменился. После его слов в светлых глазах Лань Ван Цзи, под мрачно нахмуренными бровями, промелькнула и исчезла короткая вспышка боли, но этого уже никто не видел. *** Покинув Башню Кои, Вэй Усянь прошел несколько поворотов по городу Ланьлин и оказался в маленьком переулке. — Я его нашел. Идем, — раздался его голос. Вэнь Цин давно ждала Вэй Усянь здесь, не находя себе места, поэтому сразу выбежала на голос. Ослабшая до головокружения и цветных кругов перед глазами, она споткнулась второпях, так что Вэй Усяню пришлось поддержать её под локоть. Он предложил: — Может быть, лучше найдём тебе место, где ты сможешь отдохнуть, а я пойду один? Я непременно верну Вэнь Нина. Вэнь Цин торопливо вцепилась в его руку со словами: — Нет! Не надо! Я должна пойти, я непременно должна пойти! Когда Вэнь Нин пропал, она почти без передышки шла пешком от Цишаня до самого Юньмэна, несколько дней не смыкала глаз, а когда встретила Вэй Усяня, всю дорогу словно умалишенная подгоняла его мольбами о помощи. Сейчас она почти потеряла нормальный облик, губы девушки побелели, а глаза смотрели в пустоту. Вэй Усянь видел, что она скоро упадёт без сил, но у них не было времени хорошенько поесть, поэтому по дороге он купил для девушки несколько маньтоу из белой муки, чтобы Вэнь Цин смогла перекусить на ходу. Она и сама понимала, что находится уже на пределе своих сил, поэтому непременно нужно что-нибудь съесть. С растрепавшимися волосами и покрасневшими глазами девушка вгрызлась в маньтоу. Её несчастный вид заставил Вэй Усяня вспомнить себя и братьев, когда им пришлось спасаться от погони. Он ещё раз заверил Вэнь Цин: — Всё будет хорошо. Я непременно верну Вэнь Нина. Вэнь Цин, поедая маньтоу, всхлипнула: — Я так и знала, что не надо было мне оставлять его… Но другого выхода не было,  они заставили меня направиться в  другой город. А когда я вернулась, Вэнь Нин и все остальные исчезли! Я так и знала, что если оставлю его одного, он не справится! Вэй Ин возразил: — Он справится. Вэнь Цин в расстройстве воскликнула: — Он не справится! А-Нин с детства боязлив и нерешителен, боится всего на свете, не решается даже повысить голос на своих подчиненных, таких же пугливых, как он сам! Повстречав опасность, он совершенно не представляет, как следует поступить, если меня нет рядом! В прошлый раз, когда Не Хуайсан и Вэй Усянь с Цзян Чэном на спине попрощались с ней, Вэнь Цин сказала ему следующее: — Неважно, каков будет исход этой войны. Впредь мы с вами ничем друг другу не обязаны. Мы квиты. Её высокомерный образ так и стоял у заклинателя перед глазами. И всё же вчера вечером Вэнь Цин намертво вцепилась в руку Вэй Усяня, едва не падая перед ним на колени и слезно умоляя: — Вэй Усянь, молодой господин Вэй, помоги мне. Больше мне не найти никого, кто мог бы мне помочь! Ты непременно должен помочь мне спасти А-Нина! Кроме как просить о помощи тебя, у меня нет иного выбора! От прежнего высокомерия не осталось и следа. *** Тропа Цюнци представляла собой древний путь сквозь горное ущелье. Согласно легендам, именно здесь основатель Ордена Цишань Вэнь, Вэнь Мао, прославился одной лишь битвой. Орден Ланьлин Цзинь, заполучив тропу в свои владения, разумеется, не мог позволить прошлой славе Ордена Цишань Вэнь сохраниться в веках. Нынешние хозяева приступили к реконструкции тропы, что означало полнейшее уничтожение прежних изображений, высеченных в камне, а затем нанесение новых. Разумеется, в конце реконструкции тропе также следует присвоить новое имя, в полной мере отражающее героическую храбрость Ордена Ланьлин Цзинь. Для столь масштабного проекта была необходима немалая рабочая сила. И что ещё более очевидно, самым подходящим кандидатом на её роль являлись военнопленные Ордена Цишань, которые после Аннигиляции Солнца сделались ничем не лучше бездомных псов. На середине пути, когда они проходили маленькую деревушку, Вэй Ин услышал, как его окликнул знакомый голос: — А-Ин! Развернувшись, Вэй Ин увидел спускающегося к нему на мече мужа: — А-Чжань, почему ты здесь? — Дорога каждая секунда, почему ты не полетел на мече? — У меня с собой его нет, — сказал Вэй Усянь. Он кинул быстрый взгляд на Вэнь Цин, но та лишь взволнованно смотрела на Ханьгуан-цзюня. — К тому же я не могу оставить Вэнь Цин, а у неё сейчас нет меча. — Я оплачу лошадь, а мы полетим на моем мече, — Ванцзи твёрдо заглянул в глаза мужа. Они смотрели друг на друга несколько секунд, словно ведя безмолвный диалог. Наконец, сдавшись, тёмный заклинатель согласился: — Ты прав, у меня дурное предчувствие, — он повернулся к Вэнь Цин. — Ты можешь остаться тут на постоялом дворе. Или поехать на лошади, явно быстрее чем пешком, мы пока полетим вперёд, чтобы прибыть туда как можно раньше. Вэнь Цин понимала, что сейчас будет задерживать, но сердце не хотело принимать этот факт. Однако время действительно играло роль, поэтому она кивнула: — Я поеду следом на лошади. — Мгм, — кивнул Ванцзи и пошёл брать лошадь. — Всё будет хорошо, — сказал Вэй Ин спутнице, — Ханьгуан-цзюнь сильный и быстрый, кто как не он успеет. Посадив девушку на лошадь, Лань Чжань встал на меч и протянул руку мужу. Держась за протянутую ладонь, Вэй Ин шагнул на меч и тут же прижался к крепкой груди. — Ты со мной, — прошептал он. «Спасибо» осталось не высказанным. — Всегда, — произнёс Лань Ванцзи, и вибрация его низкого голоса отозвалась в груди, к которой заклинатель прижимался ухом. Когда двое путников достигли тропы Цюнци, уже начинало смеркаться, с темно-серого неба летели холодные брызги дождя. Перед ущельем в ряд стояли временно выстроенные бараки, используемые в качестве мест для ночевки военнопленных. Вэй Усянь вместе с Ванцзи издалека увидели сгорбленный силуэт, который бродил под дождем, держа в руках огромный флаг на длинном шесте. Подойдя ближе, они увидели, что флаг в дрожащих руках держит старушка, на спине которой сидит маленький ребенок. Привязанный к спине старушки холщевыми тряпицами, он старательно запихивал пальцы в рот. Старушка с младенцем бродила по дороге взад-вперед. Держать флаг ей давалось очень нелегко, поэтому каждые пару шагов приходилось останавливаться, чтобы отдышаться, опустив тяжёлую ношу. Глаза и уши подводили старушку, поэтому она не расслышала и не разглядела, кто приближается к ней, лишь поняла, что кто-то идет и что-то кричит, поэтому спешно подняла флаг повыше. На лице её при этом отразился страх, словно она боялась какого-то наказания. Быстро спрыгнув с меча, Вэй Ин подбежал к старушке, выхватил флаг из её рук и воскликнул: — Это что еще такое? Зачем это? На полотнище флага оказалось изображено солнце — клановый узор Ордена Цишань Вэнь. Только теперь поверх него красовался кроваво-красный крест, а сам флаг был изорван в клочья. После завершения Аннигиляции Солнца и до сегодняшнего дня нареченных «недобитыми псами Вэнь» было бессчетное множество, столько же люди придумали и способов для их унижения. Ещё и красивое название выдумали — «переосмысление своих поступков». Вэй Усянь в душе понимал, что наверняка из-за преклонного возраста пожилая женщина не способна трудиться наравне со всеми, и потому местный управляющий придумал такой вот способ мучений: ходить взад-вперед с поруганным флагом клана Вэнь, в качестве акта самоуничижения. Старушка сжалась от страха, но когда насилу разглядела, кто перед ней, так и раскрыла рот. Вэй Ин торопливо проговорила: — Бабушка, я друг Вэнь Цин. Мы здесь для помощи. Где Вэнь Нин? Старушка, посмотрев на Лань Ванцзи за его спиной, не решилась ответить, лишь поглядела в сторону ущелья. Вэй Ин сразу бросился туда. По обеим сторонам широкого ущелья горели факелы, пламя мерцало под каплями мелкого дождя, но всё же озаряло несколько сотен людей, идущих по ущелью с тяжёлым грузом на спине. Лица военнопленных выглядели мертвенно-бледными, шаг — нестройным и медлительным. Им запретили пользоваться духовной силой или иными подручными средствами не только потому, что Орден Ланьлин Цзинь остерегался бунта, но и в качестве наказания. Более десятка конных надзирателей с черными зонтами подгоняли их криками. Один из надзирателей, заметив гостей, замахал руками и заорал: — Вы откуда взялись? Кто разрешил сюда соваться? — Я ищу человека, ищу одного человека! — быстро и громко ответил Усянь. Надзиратель помчался к ним на своем коне, снимая что-то с пояса и замахиваясь с криком: — Мне плевать, ищешь ты кого-то или нет, убирайся! А если ослушаешься… Наконец он разглядел, кто был человек перед ним, и идущего следом мужчину в белых одеждах, и слова застряли у него в глотке, а язык завязался узлом. Облик юноши сиял красотой, но во взгляде отражался леденящий душу холод, от которого надзирателя невольно прошиб озноб. Впрочем, очень скоро он заметил, что юноша смотрит вовсе не на него, а на тавро, которым надзиратель размахивал. Тавро в руке надзирателя ничем не отличалось от тех, что использовали когда-то слуги Ордена Цишань Вэнь. Вот только на конце теперь красовалось не солнце, а цветок пиона. Когда Ванцзи это заметил, его взгляд сверкнул ещё холоднее. Многие надзиратели знали молодых людей в лицо, и потому остановили своих лошадей, тихо переговариваясь друг с другом. Никто больше не смел задерживать их, и Вэй Ин быстрым шагом направился в ряды пленных, крича: — Вэнь Нин!! Цюнлинь!! Но как бы громко и надрывно он ни кричал, никто не отзывался. Обыскав всё ущелье, тёмный заклинатель не увидел ни тени робкого юноши. Если бы Вэнь Нин находился здесь, он бы давно выбежал навстречу. — А где адепты клана Вэнь, прибывшие недавно, всего несколько дней назад? — спросил Лань Ванцзи, увидев, что поиски не увенчались успехом. Надзиратели переглянулись между собой. Помявшись немного, один из них, видимо, самый честный, вежливо и дружелюбно ответил: — Все пленные здесь — адепты клана Вэнь, каждый день прибывают новые. Лань Чжань уточнил: — Его привел Цзинь Цзысюнь. Надзиратель ответил ей: — Молодой Господин Лань, поглядите, здесь так много людей. Разве мы запоминаем их? На круглом полноватом лице надзирателя появилась извиняющаяся улыбка. Внезапно в разговор вмешался вернувшийся Вэй Усянь: — Все люди — здесь? Стоило ему задать вопрос, лица надзирателей на мгновение окаменели. Тот мужчина развернулся к нему и ответил: — Да. Вэй Усянь продолжил: — Отлично. Я так полагаю, что здесь на данный момент находятся только те, кто жив. В таком случае, где остальные? Надзиратель торопливо ответил: — Ну что же вы такое говорите! У нас здесь хоть и содержатся пленные клана Вэнь, но никто не собирается забирать их жизни… Вэй Усянь, словно бы и не слушал его, снял с пояса флейту. Увидев это, пленные, что шли неподалеку от него, с трудом передвигая ноги, в тот же миг с громкими криками побросали свою ношу и бросились в рассыпную. Посреди ущелья мгновенно образовалось огромное пустое пространство, в центре которого стоял Вэй Усянь. В действительности никто из этих пленных не знал юношей в лицо, поскольку тех адептов Ордена Цишань Вэнь, кто встречался с ними на поле боя, ждал лишь один исход — неминуемая смерть. Вот почему большинство адептов клана Вэнь, которые имели честь с ним увидеться, становились лютыми мертвецами, то есть управляемыми им слугами. Однако флейта из черного дерева, украшенная ярко-красной кисточкой, а также юноша в черных одеждах, которому она принадлежала, давно стал их самым жутким ночным кошмаром. Вокруг раздались крики: — Призрачная флейта Чэньцин! Вэй Усянь поднес Чэньцин к губам, и надзиратели, наконец испугавшись, выкрикнули: — Вон там внизу посмотрите! Должно быть ваш этот Вэнь Нин оступился и свалился с обрыва. Дождь усиливался, капли стекали вниз по щекам Вэй Усяня, когда он пошёл в указанном направлении. Ванцзи остался с адептами Цзинь, чтобы они не навредили остальным пленным. Вглядываясь в каждое лицо, Вэй Ин искал знакомое. Было слишком темно, слишком много тел, поэтому он на секунду почувствовал панику. Подняв флейту у губам, тёмный заклинатель издал короткую трель. Лежащий рядом мужчина в одеждах Вэнь поднялся. Его мёртвые глаза были направлены на заклинателя. — Покажи мне где Вэнь Цюнлинь. Мертвая рука указала примерно на чжан влево от себя. Бросившись туда, Вэй Усянь наконец нашёл юношу. Из его рта стекала струйка крови, а на груди темнел цветок из крови. Вэй Ин, молясь про себя, прикоснулся к шее, в надежде нащупать пульс. — Пожалуйста, пожалуйста. Спустя бесконечное количество секунд он почувствовал слабое биение сердца. Шея была замерзшая из-за дождя, но всё же можно было почувствовать тепло человеческого тела. Не медля более ни секунды, Вэй Усянь подхватил Вэнь Нина и направился обратно. Поднявшись, Вэй Ин увидел приближающуюся к ним Вэнь Цин. Взмыленная лошадь еле бежала, но девушка не обращала на это внимание. Спрыгнув прямо на ходу, она стала озираться и, увидев, Вэй Усяня с человеком на руках, побелела. Дрожащими губами Вэнь Цин спросила: — Он? — Жив, — успокоил юноша. Слабый всхлип сорвался с губ Вэнь Цин, когда она быстро приблизилась. — Ему нужна помощь, а для этого нам необходимо найти место, куда мы пойдём. — Да, да, всё что угодно, — быстро согласилась она. Тут девушка осмотрела остальных пленников, желая найти и других родственников, но знакомы ей были лишь бабушка с ребёнком на спине. — Бабушка!! Где остальные, где четвёртый дядюшка? Увидев девушку, пожилая женщина задрожала, не в состоянии сказать что-либо от усталости и горя. Пленный, стоявший рядом с Ванцзи окликнул заклинателя и, указав в одном направлении, дрожащим голосом проговорил: — На… на той стороне ущелья стоит домишко, который они используют, чтобы… избивать там людей, а когда забивают до смерти, то вытаскивают и закапывают. Возможно, те люди, которых вы ищете, всё ещё заперты внутри… Ханьгуан-цзюнь ответил: — Благодарю. Вэй Ин, сопровождаемый Лань Чжанем и поспешившей за ними Вэнь Цин с юношей на руках, направился туда, куда указал им пленный, и действительно наткнулся на барак, похожий на временную постройку. Тёмный заклинатель выбил дверь ногой. В углу барака ютилось более десятка человек, у всех были разбиты головы, лица опухли от синяков, и каждый из них содрогнулся, когда Вэй Усянь грубо выбил дверь. Вэнь Цин вошла следом за молодым человеком. Некоторые, увидев девушку, не обращая внимания на травмы по всему телу, подбежали к ней с криками: — Дева Цин! — Поменьше пустой болтовни, выходите все! — прикрикнул Вэй Усянь за их спинами. Люди стали переглядываться, но Вэй Ин уже вышел прочь, Вэнь Цин позвала остальных, чтобы последовать на улицу. И потому людям пришлось подняться и последовать за ним, с трудом поддерживая друг друга. Оказавшись снаружи, они даже не успели разглядеть, что за суматоха творится в ущелье, когда Вэй Усянь приказал: — Найдите себе коней, быстро! Мужчина средних лет возразил: — Нельзя, ведь наш молодой господин Вэнь Нин… Вэй Усянь снова обратился к людям: — Он жив, но скоро не будет, если мы не поспешим! — и повернувшись к людям снова, прикрикнул. — Чего застыли как вкопанные? По коням! Или ждете, чтобы я раздобыл для вас мечи для полетов? Кто-то из них вспомнил, что внутри ещё остались люди, и бросились за стариками и детьми, чтобы помочь им подняться на лошадей. Вэй Усянь, держа на руках Вэнь Нина, тоже сел в седло. Он насвистел пару нот и отдал приказ паре поднявшихся мертвецов: — Повеселитесь тут, никого не убивать! Посреди всеобщей суматохи нескольким десяткам человек удалось отыскать лишь чуть более дюжины коней, они взбирались в седла по трое, плотно прижимаясь друг к другу. Старушка с ребенком на руках не могла ехать одна, но и с малышом ей пришлось бы тяжко, поэтому Ванцзи протянул к ней руки со словами: — Я возьму его. Я на мече. Старушка замотала головой, отказываясь от помощи, а ребенок сильнее прижался к шее бабули. И хотя было видно, что он вот-вот свалится, в глазах обоих застыл неописуемый страх. Вэнь Цин приблизилась: — Бабушка, пойдём со мной на лошадь. Молодой господин Лань поможет нам. Ребенок, А-Юань, был ещё мал, но уже понимал, что такое страх. Он не плакал, но всё сильнее покусывал пальчики, украдкой глядя на Лань Чжаня. Слова девушки успокоили бабушку, и она передала мальчика в руки заклинателя. Когда все расселись, Вэй Усянь крикнул: — Уходим! — обеими ногами ударил коня в бока и повел за собой остальных. Около дюжины лошадей и один мечник направились следом, устремляясь прочь в дождливой ночи. Когда они достаточно отъехали, мертвецы, которые дрались с надзирателями, попадали, как тряпичные куклы с обрезанными ниточками. Следующим утром уже перед отходом Ванцзи Вэй Ин стоял и сжимал в объятиях своего мужа. — Теперь всё сложно, тебе не стоит приходить сюда, ты навредишь своей репутации. — Нет, А-Ин. Людям нужны лекарства и еда. Да и тебе тоже, — сказал Лань Чжань, сжимая дрожащее тело. — Я останусь тут с тобой. — А-Чжань, пожалуйста, я знаю, что у тебя есть обязанности. Я буду ждать каждой нашей встречи. Приходи почаще, но я бы не хотел, чтобы ты жил здесь. Тяжело вздохнув Ванцзи согласился. Однако в глубине души юноша знал, что это на первое время. Потом он ни за что не оставит Вэй Ина. *** Та ночь стала началом серьёзного конфликта, спровоцировавшего высокую волну осуждения в мире заклинателей. В полночный час в Золотом Павильоне Башни Кои по своим местам расселись главы больших и малых кланов, всего около пятидесяти человек. На почётном месте восседал Цзинь Гуаншань. Цзинь Цзысюань находился за пределами Ордена, Цзинь Цзысюнь не обладал статусом, достаточным для приглашения на данное собрание, поэтому рядом с отцом стоял лишь Цзинь Гуанъяо, всем видом выражая почтение. Первый ряд занимали Не Минцзюе, Цзян Чэн, Лань Сичень и Лань Ванцзи, который вернулся в Башню Кои только сегодня утром, а также другие главы кланов и прославленные заклинатели высшего статуса. Их лица выражали предельную серьёзность. Далее расположились более низкие по статусу заклинатели. Все они словно собрались для противостояния грозному врагу. Время от времени слышались шепотки: — Я знал, что так будет. — Рано или поздно это должно было случиться. — Посмотрим, что они теперь собираются делать. Мишенью взволнованных взглядов оказался Цзян Чэн, сидящий в первом ряду. Лицо его будто скрывали черные тучи. Также как и остальные, он слушал речи Цзинь Гуан, который вещал почтительным и мягким тоном: — Ранены четверо надзирателей, около пятидесяти последователей Ордена Цишань Вэнь сбежали. Вэй Усянь направился с ними на гору Луаньцзан, после чего призвал несколько сотен лютых мертвецов охранять доступ к горе, не пропуская никого наверх. Наши люди не смогли продвинуться ни на шаг. После этих слов в Золотом Павильоне воцарилась тишина. Спустя несколько минут молчания заговорил Цзян Чэн: — Это действительно вопиющий поступок. Я приношу извинения Главе Ордена Цзинь от его имени. Однако Цзинь Гуаншаню нужны были отнюдь не извинения и возмещение ущерба. Он произнес: — Глава Ордена Цзян, изначально из уважения к вам Орден Ланьлин Цзинь не стал бы требовать большего. Однако те надзиратели вовсе не являлись подчиненными моего Ордена, среди них находились и несколько адептов иных кланов. И это уже… Цзян Чэн нахмурился сильнее, потер непрестанно пульсирующую жилку на виске, беззвучно вдохнул и ответил: — Я приношу извинения главам пострадавших кланов. Уважаемые господа, вам кое-что неизвестно. Того заклинателя, которого намеревался спасти Вэй Усянь, зовут Вэнь Нин. Он и его сестра, Вэнь Цин, когда-то помогли нам во время Аннигиляции Солнца. Поэтому… Не Минцзюе перебил его: — Что значит — помогли? Разве это не Орден Цишань Вэнь омыл кровью и едва не истребил Орден Юньмэн Цзян? Все эти годы Цзян Чэн ежедневно занимался делами Ордена вплоть до позднего вечера, и лишь сегодня собрался пойти спать пораньше. Однако подобная удару грома новость заставила его посреди ночи поспешить в Башню Кои. Усталость и так уже наложилась на подавленный гнев. Одно это вызывало у Цзян Чэна немалое раздражение, а теперь, когда Не Минцзюе упомянул истребление Ордена Юньмэн Цзян, в сердце Цзян Чэна полыхнула ненависть. Поколебавшись, Лань Сичень произнес: — Я в некоторой степени наслышан о славе девы Вэнь Цин, но не могу припомнить, чтобы она участвовала в каком-либо кровавом действе во время Аннигиляции Солнца. Не Минцзюе заметил: — Но ведь она и не препятствовала этому. Лань Сичень возразил: — Вэнь Цин являлась одним из доверенных лиц Вэнь Жоханя, как она могла воспрепятствовать его действиям? Не Минцзюе холодно продолжал: — Если она молчала, не выступая против кровавых деяний Ордена Цишань Вэнь, это всё равно что потворствовать им. Она ведь не могла, наслаждаясь жизнью во время преступного владычества Ордена Цишань Вэнь, тешить себя иллюзией, что после их истребления ей не придется платить за последствия. Лань Сичень понимал, что Не Минцзюе ненавидит клан Вэнь больше остальных по причине кровной мести, кроме того, он никак не мог закрыть глаза на их преступления. Вот почему Глава Ордена Лань больше не произнес ни слова. Зато заговорил другой глава клана: — Глава Ордена Не всё верно сказал. Кроме того, раз уж Вэнь Цин являлась доверенным лицом Вэнь Жоханя, как могла она быть непричастной к его деяниям? Я не верю в это. Разве среди псов из клана Вэнь есть хоть один, чьи руки не запачканы кровью? Может быть, он просто остался незамеченным, только и всего! — Однако, — вдруг раздался голос Не Хуайсана. Не Минцзюе резко повернулся к младшему брату, который вдруг решил заступиться за вэньцев. — У меня есть достоверная информация, что семья девы Цин являются потомственными лекарями. И что этой семье угрожали расправой, ежели Вэнь Цин не будет продолжать выполнять работу Вэнь Жоханя. Я думаю, каждый из вас бы понял её мотивы, — он задумчиво постучал веером по губам. — Дева Цин и её брат были теми, кто вытащил и выходил брата Цзян, так что я не могу закрыть глаза на то, что вы собираетесь убить нашу спасительницу. Глава клана Не удивленно внимал речам младшего брата, который до этих пор не участвовал в обсуждениях на собраниях. — Молодой Господин Не, ваши слова имеют смысл, — словно нехотя начал Цзинь Гуанъяо, — но сейчас идёт речь даже не об этом, — он сделал знак слугам подать заклинателям замороженные кусочки фруктов, дабы охладить пыл зашумевших людей и переключить внимание. Лишь после этого гомон в Золотом Павильоне постепенно стих. Пользуясь восстановившимся спокойствием, Цзинь Гуаншань заговорил: — Глава Ордена Цзян, изначально дело касалось лишь вашего Ордена, мы в него не вмешивались, соблюдая приличия. Теперь, когда всё зашло слишком далеко, мы не можем не напомнить вам кое-что о Вэй Усяне. Цзян Чэн произнес: — Прошу, продолжайте, Глава Ордена Цзинь. Цзинь Гуаншань продолжил: — Глава Ордена Цзян, Вэй Ин — ваша правая рука, вы высоко цените его, всем нам это известно. Однако относится ли он сам с таким же почтением к Главе Ордена, это уже большой вопрос. К примеру, я, будучи Главой Ордена, никогда не встречал подчиненного, который позволял бы себе кичиться собственными заслугами и действовать столь дерзко и сумасбродно. Вы слышали, что за слухи ходят за пределами вашего Ордена? Что все военные заслуги Ордена Юнь Мэн Цзян во время Аннигиляции Солнца принадлежат одному лишь Вэй Усяню?! Это ведь полнейший абсурд! Последняя фраза заставила Цзян Чэна ещё больше напрячься. Цзинь Гуаншань покачал головой и добавил: — На столь важном мероприятии как торжественный прием для всех кланов заклинателей он позволяет себе прямо перед вами выказывать недовольство и самовольно удаляться. А вчера решился на еще большую наглость за вашей спиной, да ещё посмел сказать такие слова — «я ни во что не ставлю Цзян Вань Иня как Главу Ордена!» Все присутствующие слышали это собственными ушами… Внезапно прозвучал холодный голос: — Нет. Воодушевленная речь Цзинь Гуаншаня резко прервалась. Вместе с остальными он обратился к тому, кто это произнёс. Им оказался Лань Ванцзи, который восседал с серьёзным видом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он добавил: — Я не слышал от Вэй Ина подобных речей. Также я не слышал, чтобы он выразил хоть каплю непочтения по отношению к Главе Ордена Цзян. Лань Ванцзи крайне редко разговаривал с кем-то вне своего Ордена. Даже на Совете Кланов, когда все обменивались мнениями по различным проблемам, лишь в том случае, если к нему обращались с вопросами или предлагали спор, Лань Ванцзи отвечал лаконично и чётко. Каждое его слово ценилось на вес золота, но било точно в цель. Любые красноречивые аргументы, рекой льющиеся из уст остальных участников спора, безоговорочно проигрывали. Кроме подобных случаев, он почти никогда не начинал разговор первым. Поэтому удивление Цзинь Гуаншаня от того, что Лань Ванцзи его перебил, оказалось намного сильнее раздражения. Кроме того, Глава Ордена Цзинь ощутил неловкость, будучи обличенным перед всеми в искажении фактов и приукрашивании действительности. Цзинь Гуаншань продолжил: — Ладно, возможно я что-то перепутал. Как бы то ни было, он всем своим видом излучал заносчивость и наглость. Один из глав кланов подал голос: — Если честно, я давно хотел сказать. Пускай Вэй Усянь имел кое-какие заслуги во время Аннигиляции Солнца, но приглашённых заклинателей, совершивших ещё больше подвигов, также не счесть. И я не видел, чтобы кто-то из них превозносил себя так же, как он. Говоря без прикрас, он ведь всего лишь сын слуги. Как сын слуги может позволять себе подобную дерзость? Стоило произнести «сын слуги», и кое-кто среди заклинателей неизбежно вспомнил, что среди них присутствует также «сын шлюхи». Цзинь Гуанъяо, очевидно, заметил косые взгляды, не содержащие в себе ничего хорошего, но всё же улыбка на его губах не исчезла ни на миг, оставшись столь же идеальной. Заклинатели начали по очереди высказывать недовольство, подчиняясь всеобщему воодушевлению. — Глава Ордена Цзинь, преследуя исключительно праведные намерения, приказал Вэй Ину выдать Стигийскую Тигриную Печать, боясь, что тот не сможет контролировать её, и это приведет к великому бедствию. А тот, сам не обладая высокой нравственностью, пытался уличить благородного человека в непристойных действиях! Решил, что кто-то хочет завладеть его личным артефактом! Смехотворно, ведь у каждого клана есть артефакты, с помощью которых они поддерживают собственную безопасность. — А я с самого начала подозревал, что Путь Тьмы рано или поздно приведет его к неприятностям, и поглядите! Сущность убийцы уже начала проявлять себя. Ради спасения горстки псов из клана Вэнь он устроил зверскую резню среди наших соратников… Неожиданно раздался чей-то осторожный возглас: — Но разве это можно назвать зверской резней? Ванцзи, который, казалось, погрузился в состояние созерцания и никого вокруг не слушал, на этот голос немедленно поднял взгляд. Говорящей оказалась миловидная девушка, стоящая рядом с главой своего клана. Стоило ей произнести фразу, которая выбивалась из общего строя, как заклинатели немедленно набросились на нее: — Что это ты имеешь в виду? От испуга голос девушки зазвучал еще осторожнее: — Нет… Я ничего такого не имела в виду, не стоит реагировать столь бурно. Просто мне показалось, что слова «зверская резня» здесь не совсем подходят. Кто-то завопил, брызжа слюной: — Почему не подходят? С самой Аннигиляции Солнца зверство стало второй натурой Вэй Усяня, ты станешь это отрицать? Девушка принялась старательно объяснять: — Аннигиляция Солнца — это война, а на войне ведь каждый становится зверским убийцей, не так ли? Однако раз уж мы обсуждаем реальные факты, то мне правда кажется, что нельзя считать его зверским убийцей. Всё же у всего есть свои причины, и если те надзиратели мучили пленных, а потом чуть не убили Вэнь Нина, это не зверская резня, а месть. Тем более, что никто не погиб. Кто-то яростно выкрикнул: — Твои рассуждения смешны! Неужели ты оправдываешь то, что он ранил наших соратников? А может ты ещё и превознесешь это как благородный поступок? Кто-то возмущенно фыркнул и добавил: — Мы пока не знаем, в самом ли деле виновны те надзиратели, ведь никто не видел этого своими глазами. — Ага, здоровые надзиратели утверждают, что не мучили пленных, а Вэнь Нин сам упал со скалы по неосторожности. Они же, придерживаясь благих намерений, ещё и похоронили его труп. Кто бы знал, какую плату они получат за свою доброту. Вот уж действительно ужасный исход! Девушка ответила: — Наверное, другие надзиратели боятся ответственности за пытки над пленниками, разумеется, они все как один станут утверждать, что он сам упал… Внезапно раздался чей-то холодный смешок. — Довольно уловок. Мы не желаем слушать того, чьи помыслы нечисты. Девушка залилась краской и повысила голос: — Сейчас же объяснитесь, что значит — помыслы не чисты? Собеседник ответил: — Я не стану ничего объяснять, ты и сама все прекрасно знаешь, и все мы знаем. Ведь ты попалась на крючок ещё когда он крутился вокруг тебя в пещере Черепахи-Губительницы! А теперь искажаешь истину, заступаясь за него в этом бессмысленном споре. Хах, женщина есть женщина. Когда-то героический поступок Вэй Усяня в пещере Черепахи-Губительницы на долгое время стал излюбленной темой для обсуждений. Так что многие немедленно узнали в молодой заклинательнице ту самую «Мянь-Мянь». Кто-то сразу начал шептаться: — Так вот в чем дело. Не удивительно, что она столь рьяно заступается за Вэй Усяня… Мянь-Мянь вспылила: — Что значит — искажаю истину в бессмысленном споре? Я всего лишь обращаюсь к фактам, как это связано с тем, что я женщина? Не можете переспорить меня по-честному, так решили пойти иным путем? Кто-то презрительно усмехнулся и защелкал языком: — Тц-тц-тц, говоришь ты и впрямь складно, но ведь сама понимаешь, что всё это лишь твои выдумки. О каких фактах может идти речь? — Какие же вы отвратительные, всё что можете, это думать о том, что же и где вас обманули, перевернув всё с ног на голову. Молодой господин Вэй спас мне жизнь, конечно, я не хочу к нему относится предвзято. А ежели мой клан так не может, то мне нечего делать в этом клане. И резким движением скинув с себя клановое одеяние, что означало выход из Ордена, она покинула зал. Вслед ей поползли шепотки: — Ну и пусть не возвращается. — Бесстыдница. — Это все влияние Вэй Усяня… — Довольно! — с силой опустил на стол руку Цзян Ваньинь. Посуда жалобно звякнула, не ожидая такого варварского отношения. — Уважаемые господа заклинатели, вы всё ещё говорите об адепте моего ордена и моем названном брате. Вы такие смелые только потому что он сын слуги? Но также он названный внук Баошань-санжень. Большинство из вас, словно трусливые псы отсиживались по своим орденам, пока шли бои, а многие ещё и служили Цишань Вэнь в прошлом. Я разберусь со своим братом сам, а вам стоит усмирить свой неоправданный гнев. Счастливо оставаться. Цзян Ваньинь вскочил на ноги и, окинув присутствующих презрительным взглядом, удалился. Не Хуайсан быстро нашептал что-то старшему брату и двинулся вслед за названным. На этом собрание закончилось, главы кланов, заполучив бесконечный повод для пересудов, покидали зал в горячих спорах, никто и не думал униматься. За садом Сияния средь снегов собралась Достопочтимая Троица. Лань Сичень заговорил первым: — Третий брат, сегодня тебе пришлось тяжело. Цзинь Гуанъяо с улыбкой ответил: — Вовсе нет. Кому пришлось тяжело, так это столу, за которым сидел Глава Ордена Цзян. В некоторых местах от него откололись куски, растертые в мелкую крошку. Очевидно, он сильно разгневался. Не Минцзюе на ходу произнес: — Тебе тоже пришлось нелегко, ведь ты старательно лицемерил. Услышав его слова, Лань Сичень лишь улыбнулся, а Цзинь Гуанъяо, понимая, что Не Минцзюе решил воспользоваться случаем и почитать ему нотации, ничего не мог возразить, но тут средний брат снова подал голос: — Минцзюе, ситуация и так довольно сложная. А-Яо старался как мог сгладить её. — Лучше бы батюшку своего усмирил, больно много о себе возомнил господин Цзинь, — процедил Не Минцзюе. На это Мэн Яо ничего не ответил, но впервые задумался, об отношении, которое он заслужил, особенно от отца. Юноша поскорее сменил тему: — Ох, второй брат, а что с Ванцзи? Я видел, он покинул собрание раньше всех. Лань Сичень указал вперед, и Цзинь Гуанъяо с Не Минцзюе посмотрели в указанном направлении. Там, в цветочном море Сияния средь снегов, они увидели Лань Ванцзи, стоящего напротив девушки, которая только что вышла из клана прямо в Золотом Павильоне. Девушка заливалась слезами, Лань Ванцзи же сохранял серьёзность. Они о чём-то говорили. Затем Лань Ван Цзи слегка склонил голову в знак уважения. Этот жест содержал в себе, помимо уважения, ещё и благородную торжественность. Девушка ответила ему ещё более церемонным поклоном, затем накинула на плечи газовую накидку без кланового узора и сбежала по ступеням Башни Кои. Не Мин Цзюэ произнес: — У этой девчонки воля оказалась твёрже, чем у стада баранов из её клана. Цзинь Гуанъяо, не скрывая улыбки, вторил: — Да уж. *** Спустя два дня Цзян Чэн отправился в Илин в сопровождении маленького отряда из пяти адептов. У подножия горы Луаньцзан, перед поваленной стеной с заклинаниями действительно бродило несколько сотен лютых мертвецов. Они никак не отреагировали на вышедшего вперед Цзян Чэна, но вот адептам за его спиной пройти не дали, издавая предупреждающий рык. Цзян Чэн приказал своим людям ждать у подножия, а сам направился к вершине сквозь чернеющий лес. Спустя долгое время пути он услышал людские голоса. У горной тропы показались несколько круглых пеньков: один побольше, похожий на стол, три поменьше, похожие на табуреты, на двух из которых сидели девушка в красном и Вэй Усянь. Неподалёку несколько на вид простых и бесхитростных крепких парней, тяжело дыша, возделывали землю. Вэй Усянь, покачивая ногой, произнес: — Будем выращивать картофель. Девушка непреклонно возразила: — Редис. Его легче вырастить, он почти не погибает. За картофелем сложно ухаживать. Вэй Усянь упорствовал: — Редис невкусный. Цзян Чэн фыркнул, Вэй Усянь с Вэнь Цин обернулись и совсем не удивились, увидев его. Вэй Усянь поднялся, подошел к Цзян Чэну, но ни слова не сказал и, заложив руки за спину, проследовал мимо, дальше на гору. Цзян Чэн, ничего не спрашивая, направился за ним. Вскоре с одной стороны тропы показалась ещё одна группа мужчин, которые трудились у нескольких деревянных каркасов. Все они, должно быть, являлись заклинателями клана Вэнь, но сейчас вместо пламенеющих солнцем одежд на них были рубахи из грубого полотна. В руках они держали молотки и пилы, носили на плечах деревянные доски и соломенные снопы, сновали из стороны в сторону, трудились то здесь, то там, словно обычные земледельцы или охотники. По одеяниям и поясному мечу они разглядели в Цзян Чэне Главу Ордена. В их сердцах ещё не утих страх, поэтому они побросали дела и с опаской проводили Цзян Чэна взглядом, не решаясь привлекать к себе внимания даже вздохом. Вэй Усянь махнул им рукой со словами: — Не отвлекайтесь. Услышав его, люди успокоились и продолжили трудиться. Цзян Чэн спросил: — Что это они делают? Вэй Усянь ответил: — А ты не видишь? Строят дома. Цзян Чэн переспросил: — Строят дома? Ну а что делают те, которые внизу ковыряются в земле? Только не говори, что ты на самом деле решил заниматься земледелием. Вэй Усянь ответил: — Ты же сам всё слышал, именно этим мы и собираемся заниматься. Цзян Чэн спросил: — Ты хочешь возделывать землю на горе трупов? Да разве здесь можно вырастить что-то съедобное? Вэй Усянь ответил: — Поверь мне, когда человек сходит с ума от голода, он сможет съесть всё, что угодно. Цзян Чэн продолжал: — И ты действительно собрался расположиться здесь надолго? Разве в этом проклятом месте можно жить? Вэй Усянь произнес: — Я прожил здесь три месяца. Помолчав, Цзян Чэн задал еще вопрос: — Не вернёшься в Пристань Лотоса? Вэй Усянь беззаботно ответил: — Юньмэн недалеко от Илина, я буду тайком возвращаться туда, когда захочу. Цзян Чэн так и фыркнул: — Хм. Он хотел продолжить разговор, но тут на его ноге что-то повисло. Опустив взгляд, Цзян Чэн увидел, что к нему незаметно подбежал ребенок, на вид около двух лет, который обнял его за ногу. А теперь, подняв пухлое личико, глядел на Цзян Чэна, округлив черные глаза. Это был очаровательный малыш, жаль только, что Цзян Чэн от природы не умел проявлять ласку. Он лишь бросил Вэй Усянь: — Откуда взялся ребенок? Убери его. Вэй Ин склонился и поднял ребенка на руки, отвечая: — Что значит — убери? Ты с людьми общаться умеешь? А-Юань, ну почему ты обнимаешь каждого, кого встречаешь? Беги! Не грызи ногти после того, как поиграл с грязью. Ты знаешь, что это за грязь? Не трогай моё лицо руками! А где бабушка? К ним торопливо подошла старушка с редкими седыми волосами. Она прихрамывала, опираясь на деревянную трость. Увидев Цзян Чэна, она также разглядела в нём важную персону, и в страхе сгорбилась еще ниже. Вэй Усянь поставил ребенка по имени А-Юань рядом с бабулей и произнёс: — Пойди поиграй где-нибудь. Бабушка быстро взяла внука за руку и повела прочь. Мальчишка шел неровным шагом и всё время оглядывался. Цзян Чэн с насмешкой произнес: — Все главы кланов думают, что ты притащил сюда остатки мятежников, чтобы стать их предводителем, размахивая широким знаменем с горы. Оказывается, они всего лишь кучка дряхлых стариков, немощных недотеп, женщин и детей. Тёмный заклинатель улыбнулся, словно смеясь над самим собой, но тут Цзян Чэн спросил: — А где Вэнь Нин? Усянь помрачнел: — После ранения он не приходил в себя. А-Чжань привозил нам лекарства, но этого пока недостаточно. Он слишком долго был с ранением под дождем на холодной земле. Вэй Усянь указал вперёд, и они направились туда плечом к плечу. В лицо подул поток холодного ветра, когда перед глазами возник широкий вход в горную пещеру. Оказавшись внутри, они прошли ещё немного прямо, когда Цзян Чэн обо что-то споткнулся. Опустив голову, он увидел половинку компаса. Старший брат быстро пояснил: — Не наступай, я его пока не доделал. Очень полезная вещь. Он поднял половинку компаса, а Цзян Чэн тут же запнулся обо что-то ещё, и на этот раз увидел помятый флажок. Вэй Ин опять объяснил: — Осторожно, не сломай! Это тоже весьма полезная штука, скоро я её доделаю. Цзян Чэн произнес: — Ты сам всё раскидываешь где попало, так что не надо винить меня, если что-то сломается. Вэй Ин ответил: — Это моё жилище и моё дело, что где разбрасывать. Они двинулись дальше. По пути стали попадаться сплошные талисманы, приклеенные на стены, разбросанные по земле, смятые в комки, порванные на кусочки, словно кто-то устроил здесь погром в приступе бешенства, и к тому же, чем дальше вглубь, тем хуже всё становилось. Цзян Чэн едва не задохнулся от возмущения, глядя на это. Он обратился к брату: — Только попробуй устроить подобный погром в Пристани Лотоса, я одним махом сожгу все твои штучки без остатка! Оказавшись в главном гроте, они увидели человека, лежащего на каменном выступе. Он выглядел бледным, как мел, и почти не дышал, если не приглядываться. Наконец Цзян Чэн не выдержал: — Что ты такое творишь? Зачем всё это? Вэй Усянь тоже сорвался: — Ты думаешь, что если бы Вэнь Цин и остальные не оказались в столь безвыходном положении, я бы вёл себя подобным образом? Цзян Чэн крикнул: — И раз так, то всё? На этом все окончилось? Да как же! Ты хоть знаешь, сколько пар глаз сейчас следят за тобой, следят за Стигийской Тигриной Печатью в твоих руках? Уж поверь, они не упустят эту возможность, будь ты хоть тысячу раз прав, это не поможет! — Да как же ты не понимаешь? Эти люди нуждаются во мне, — в отчаянии воскликнул Вэй Ин. Цзян Ваньинь замахнулся, чтобы начать драку, как неожиданно возникший Не Хуайсан остановил его. — Брат, что же ты делаешь? Мы же собирались вместе навестить Вэй-сюна, а ты исчез без меня, — он повис на руке у Цзян Чэна, кольцо на его пальце потрескивало. — А-Сан, как ты тут оказался? — опешил от неожиданности Вэй Ин. — Я его проводила. Так и знала, что вы натворите дел, — вошла Вэнь Цин. — Что за манера, устраивать драку и ссориться у постели больного. — Вэй-сюн, Цзян-сюн. Вы должны прекратить это. Кто-то специально хочет вас рассорить, поэтому они устроили представление на Совете, — начал Не Хуайсан, когда Цзян Чэн, раздраженно выдохнув, отошёл от брата. — Вообще я пришёл с продовольствием, но там твои мертвецы не дают ему пройти. — Я их встречу с мужчинами, — сказала Вэнь Цин. — Спасибо большое за помощь, молодой господин Не. — Вот и славненько, — хлопнул в ладоши юноша. — Тогда обсудим план!