Spider-man and Black Cat: Heir to the Golden flower

Наташа и Клинт были в гостиной. Романофф сидела на стуле, откинув голову назад, и о чем-то думала. Бартон развалился в кресле и листал папку с делом Маринетт, попеременно зевая. Вся ее жизнь с самого рождения хранилась на этих бумагах в ЩИТе: когда и где она родилась, ее переезд в Нью-Йорк, место учебы, адреса, номера телефонов, пароли и даже отношения с друзьями. Клинт внимательно изучал каждую строчку. — Чушь какая-то… — простонал Бартон, зажмурившись. — Тут вообще нет ни слова о ее родителях. Будто их никогда и не было. — Умалчивание всей правды — один из самых эффективных способов обмана, — Наташа задумчиво посмотрела на Клинта. — Я думаю, ее дядя тоже молчал. — Мда, — недовольно протянул Бартон, — умеют у нас прижать. Клинт захлопнул папку и кинул на журнальный столик. Он устало потер переносицу и закрыл ладонями лицо. — Хочешь сказать, нас подставили? — пробубнил тот. — Я не знаю, — Наташа покачала головой, — я думала, что держу все под контролем, но оказалось, что… мы чьи-то пешки. «И явно не ЩИТа». — Тебя не смутило тогда, что другие агенты, отправленные в Вену, резко исчезли? По официальной версии их отстранили от работы, — Клинт выпрямился и уставился на Наташу. — Но кому как не нам знать, что официальные заявления чаще всего полный бред. Клинт хмыкнул и ухмыльнулся. — А правда часто бывает бредовой, если о чем-то умалчиваешь… Наташа прищурилась и с непониманием посмотрела на Клинта. Мужчина странно улыбнулся, приподнял брови и закивал. — И мы думаем об одном и том же, Наташа… Наташа понимала, к чему клонил Клинт, и ей очень не хотелось признавать то, что он был как никогда прав. Женщина скрестила руки и сделала несколько шагов к панорамным окнам. Она потупила взгляд, сделав вид, что упустила некоторые слова и стала рассматривать город. Клинт встал с кресла, кинул короткий взгляд на папку, медленно подошел к Наташе и встал рядом. Бартон прекрасно понимал, что будет дальше. Наташа мельком взглянула на Клинта и поджала губы. Ей не хотелось вспоминать события в Париже, когда они чуть не лишись не только работы, но и головы. Наташа Романофф жила по принципу «не вспоминай то, что тебе не нужно и не говори другим то, что не обязательно», правда у Клинта Бартона были свои взгляды, которые нередко разнились с принципами Романофф. Клинт разделял работу, семью и друзей, хоть практически все это было взаимосвязано. Он был честен перед самим собой (не всегда, но довольно часто). Он врал на службе, но никогда не обманывал семью или друзей, даже если это касалось их безопасности. Русскую поговорку: «меньше знаешь — крепче спишь», Клинт не оценил. Ее смысл был понятен, но не принят Бартоном. Проще знать все и со временем смириться, чем потом мучиться от огромного потока информации, который рано или поздно свалится на тебя, как снег с крыши. Наташа придерживалась другого мнения. Если огородиться человека от правды и поддерживать некую легенду, то ты облегчишь жизнь не только человеку, но и себе. Тебе не нужно распинаться в длинных рассказах, пытаться доказать, что что-то можно было изменить или что все могло быть иначе. А другой будет думать, что жизнь принадлежит только ему и никому больше, что он творец своей судьбы, которую на самом деле уже решил кто-то за тебя.

«Ты лжешь и убиваешь на службе у лжецов и убийц»

Таков был смысл ее жизни: она признавалась себе в этом крайне редко, в минуты слабости наедине с собой, когда можно было дать волю эмоциям и открыть свою заляпанную кровью душу. Наташа придумывала себе сотню легенд, проживала столько же чужих не похожих на нее жизней, играла роли хорошей подруги, Мстителя, наставницы, но никогда не была никем из вышеперечисленного.

«Делаешь вид, что сама по себе, что у тебя свой кодекс чести, который смягчит все зверства, давно ставшие частью тебя»

У нее были свои правила, которые появлялись и исчезали, когда это было нужно. Она убивала тех, кого считала нужным сама (а не по приказу ЩИТа или кого-нибудь ещё), обманывала того, кто не должен был знать правды, подставляла тех, кто должен был быть наказан. Она создавала себе установки, а затем сама же ломала их, мучаясь от угрызений совести. И каждый из этих бесчисленных раз Наташа ломала себя. Поэтому принимая Наташу Романофф на службу в ЩИТ, Фьюри был почти рад этому, ведь помимо кучи слитой информации, ЩИТ получил пластилин, из которого можно было слепить, кого угодно. Нужен секретарь под прикрытием? Или может заботливая наставница, которая всему научит и везде поможет? Или же человек, который придет поговорить как друг и выведает у тебя все секреты? Наташа умела быть любой: она принимала самые необычные формы и становилась той, которой никогда не была. Она настолько сильно вживалась в роль, что в конечном итоге пластилин разных цветов смешивался и получалось что-то новое: не всегда красивое, однотонное и приятное, скорее грязное месиво, способное принять форму изящных скульптур, покрытых белой краской с золотым напылением. Личность Наташи Романофф была многогранна: она испытывала сочувствие, жалость, сострадание, она умела радоваться и даже любить, но не умела показывать всего этого. Или не хотела… Наташа знала все свои слабости и старалась тщательно скрыть их от окружающих. Она давно запуталась в своих красках и уже не понимала, какой цвет ей всё-таки нужен.

«Это не я убийца, которую маленькие девочки называют героиней»

— Ты расскажешь ей обо всем. — Клинт скрестил руки и посмотрел на Наташу. — И сделаешь это в ближайшее время, если конечно не хочешь потерять ее доверие. — Не надо читать мне нотаций, — огрызнулась Романофф. — Я знаю, что сильно виновата перед Маринетт. Но расскажи я ей, что к чему, ее убили бы и глазом не моргнули. Как это могло случиться тогда с ее мамой. — Вот только и тогда она ничего не знала, — Клинт повернулся к Наташе и прищурился. — Не находишь странным, что когда она находится в полном неведении, ее жизнь весит на волоске? — Я просто пыталась уберечь ее так же, как и ты своих детей, — Наташа нахмурилась и взглянула Клинту в глаза в поисках понимания. Бартон хмыкнул и покачал головой. — Ты помнишь хоть одну историю, где ложь кого-то спасала? — мужчина вздохнул. — Да и Тони это все вряд ли понравится. Наташа вопросительно уставилась на Клинта. — В каком это смысле? — Клинт фыркнул. Мужчина вскинул бровями, открыв свои голубые глаза, и с небольшой ухмылкой уставился на Наташу. — В самом прямом… — коротко ответил Бартон. — Тони человек упёртый, и если он заподозрит что-то неладное на наш счёт, то он не успокоится, пока не докопается до правды… А та правда, которую он найдет, ему явно не понравится. Наташа отвела взгляд, тяжело вздохнула и зажмурилась. Она медленно поднесла ладонь ко лбу и закрыла ею лицо. — Клинт, послушай… Я всего лишь хотела уберечь Маринетт от опасности и не осложнять ей жизнь ненужной информацией. Я не приказ выполняла, а пыталась спасти её. Клинт повернулся лицом к гостиной, посмотрел на журнальный столик и устремил взгляд на папку. Вся ситуация казалась ему настолько странной и запутанной, что подобной головоломке мог позавидовать даже бермудский треугольник. — Я думаю, нам стоит в этом разобраться, пора поворошить прошлое, в особенности архивы ЩИТа. — Предлагаю начать прямо сейчас, — Наташа развернулась. — К тому же кто-то снова начинает играть в игры, и мне это не нравится. — Что ещё за игры? — Клинт с удивлением приподнял брови и уставился на Наташу. — В Европе начинают разгораться политические конфликты из-за проведения операций секретных служб на территориях стран. По слухам моих старых знакомых, — Романофф скрестила руки и выпрямилась, — Росс рассредоточил агентов в нескольких странах, в том числе и в России. Что он хочет там найти, я понятия не имею, но… — Наташа легонько кивнула. — Всё как в прошлый раз… — загадочно протянул Клинт. — Скорее всего, сейчас начнется тщательная проверка всех зарегистрированных лиц в детских домах, садах, школах, университетах, в офисах и на предприятиях, чтобы вычислить приезжих или беженцев. Не удивлюсь, если устроят перепись населения. Наташа задумалась. — Что-то мне сдается, наш Госсекретарь не просто так пытался упрятать Маринетт за решетку, — рассуждала Наташа. Клинт сел в кресло и достал телефон. — Я в жизнь не поверю, что у него есть спонсор, — Бартон отрицательно закивал. — А наиболее подозреваемый в подкупе сейчас на пожизненном курорте в Рафте, — с сарказмом продолжал Бартон. — Других желающих прикончить Маринетт мы не знаем. — Вообще-то знаем, но явно не в лицо. — Даже если это они, никто не знает, как они выглядят. И это огромная проблема. — Знаешь, я думаю, Маринетт нужно встретиться с Фьюри… — задумчиво протянула Наташа. — И ты думаешь он ей все расскажет? — Вполне возможно. Клинт ухмыльнулся и тихо засмеялся. — Хочешь переложить ответственность за правду на Фьюри? Наташа вздохнула и невольно закатила глаза. — Нет, — с неприкрытым раздражением огрызнулась Романофф. — Это здесь вообще ни при чем. Просто… — Наташа загадочно повела бровью, — мы могли бы устроить ее в ЩИТ и разобраться во всем этом. К тому же Фьюри и правда мог бы ей что-нибудь рассказать про родителей. Клинт оторвался от телефона, поднял голову, затем выпрямился сам и уставился на Наташу. От удивления мужчина приоткрыл рот и уже хотел сказать что-то неприличное, но хорошо подумав, стал тщательно подбирать слова. После нескольких минут тишины, которые казались вечностью, Бартон тяжело вздохнул, и поднявшись с кресла, с недоумением взглянул на Наташу. — Ты сейчас серьезно? — Вполне, — спокойно ответила Наташа. — Маринетт достаточно подготовлена для того, чтобы стать агентом, больше практики и результат будет на лицо. — Ага… — недовольство фыркнул Клинт. — А потом, что? В ЦРУ и Россу на попечение? Ты хочешь сломать ей жизнь? — А разве она не сломана, раз находится здесь с нами? — парировала Наташа. — Насколько я знаю, Маринетт сама хочет стать агентом ЩИТа, она говорила об этом еще с января. — Не всегда то, чего мы хотим на самом деле то, что нам нужно, — Клинт скрестил руки. — Маринетт точно понимает, что такое быть агентом? Или это детская мечта по типу: «Вау, какие крутые Мстители! Какая классная Черная Вдова! Я так хочу быть похожа на нее!» Наташа с пренебрежением взглянула на Клинта и нахмурилась. — Ты не видел ее такой, какой видела я, — коротко ответила Романофф. Клинт хотел было что-то сказать, но, увидев сердитое лицо Наташи, резко замолчал. Наташа смотрела мужчине прямо в глаза и почти не моргала. Романофф нервно сглотнула подступивший к горлу ком, в котором было много русских матов и американских нежностей, и спокойно выдохнула. — Я следила за Маринетт с того самого дня. Не знаю, что мной управляло: чувство вины или что-то другое, но когда Пеппер привела мне ее в спортивный зал, первое, о чем я подумала, это то, как она выросла, но одновременно с этим почти не изменилась, — Наташа хмыкнула. — Такая же добрая, наивная и чистая, словно новорожденный ребенок… Романофф улыбнулась, но тут же поджала губы в попытке скрыть улыбку. Она отвела взгляд в сторону и посмотрела на папку с делом, где скрепкой была закреплена фотография девушки. Клинт хмыкнул и тоже приулыбнулся. «Насчёт мамули Стив был всё-таки прав». — Я знала, что рано или поздно мы встретимся, и ей придется сражаться не только с врагами ее родителей, но и со своими, — женщина сделала небольшую паузу, — но что ещё сложнее, она должна будет сразиться с собой. Первые несколько уроков, я наблюдала за ней и думала, что она слишком слаба, чтобы достичь какого-то результата. Клинт фыркнул. — Маринетт и вправду была неуклюжей мямлей. Она не могла и слова нормально сказать, хотя я старалась не давить на нее, — Бартон ухмыльнулся. — И даже несмотря на ее огромное количество наград и профессионализм в акробатике, она умудрялась падать при любом удобном случае и действительно могла запутаться в собственных ногах. В первый месяц занятий она не могла запомнить даже самые лёгкие приемы или постоянно ошибалась в их исполнении. В один момент я уже хотела отказаться от этой затеи. Зачем учить того, кто не способен научиться? Но в один день случилось то, чего я меньше всего ожидала от неё…

Урок №3. Борьба.

Наташа тяжело вздохнула и посмотрела на Маринетт. Девушка устало сидела на скамейке и вытирала пот со лба, опираясь одной рукой на колено. Другой она закрывала лицо, пытаясь собраться с силами и остановить бушующий поток мыслей в ее голове. Романофф прикрыла глаза. Она старалась сконцентрироваться на предстоящей отработке навыков и не забивать голову ненужным. Женщина наматывала боксерские ленты и думала, как скажет Тони о том, что Маринетт придется закончить «стажировку». Наташа была не в силах обучать человека, который валится на пол после пяти минут бега, с учетом уже приобретенной в организм сыворотки. Наташа закрепила последнюю ленту и повернулась к Маринетт. — Ты готова? — этот вопрос давно уже стал риторическим и означал лишь то, что пора начинать. Маринетт встала с лавки и направилась в сторону небольшого ринга, Романофф последовала за ней. Поднявшись на ринг, девушки вышли на середину и приняли боевые позы. — Цель одна — победить. Провалишься — занятия закончатся. Навсегда. Маринетт кивнула и прикрыла глаза, медленно выдохнув. Перед ней стояла задача не из легких. Маринетт искренне казалось, что Наташа решила над ней поиздеваться. Кто-нибудь когда-нибудь вообще побеждал Наташу Романофф? Если и побеждал, то явно какой-нибудь Стив Роджерс и Тони Старк в железном костюме, а не пятнадцатилетняя школьница. Маринетт постаралась успокоить подступающую тревогу и сосредоточиться на цели. Как говорится, вижу цель — не вижу препятствий. Маринетт прищурилась и устремила взгляд прямо на женщину. Она знала — Романофф что-то задумала. Со стороны бойца и шпиона с двадцатилетним стажем очень странно давать задание, которое априори не может быть выполнено хилым подростком спустя полтора месяца тренировок. «Значит, это проверка. Проверка на прочность». Наташа была хорошим учителем, только вот Маринетт была не очень талантливым учеником. Наверное. Дюпен понимала, что если она провалится, окажется не только за дверями этого спортзала, но и на пороге Stark Industries, и тогда никакой Тони Старк ей уже не поможет. «Я не могу просто взять и упустить такой шанс. Будет настоящий позор, если одноклассники вдруг узнают, что я простажировалась тут полтора месяца, а затем меня с позором выгнали. Просто подумай, как бы ты впечатлила Адриана, если бы умела драться, как Наташа Романофф…» Маринетт выдохнула и сжала ладони в кулаки. «Нет, это бред, между вами все кончено. Соберись, если не хочешь снова быть неудачницей, так еще и в глазах своего кумира». Женщина игриво наклонила голову и сделала пригласительный жест рукой. Маринетт медленно двинулась по часовой стрелке, пытаясь осмотреть Наташу с разных сторон. Она решила в полной мере воспользоваться всеми советами Наташи Романофф. Во-первых, она должна контролировать себя. Наташа не должна читать девушку как открытую книгу, Маринетт должна действовать неожиданно. А чтобы действовать неожиданно, нужно устроить диверсию. Во-вторых, Маринетт должна проанализировать противника. Чем больше деталей, тем больше шанс победы, ведь так она сможет взять в расчет все факторы и выбрать наиболее подходящую стратегию. И если она учтет всё, то сможет обыграть кого угодно, даже, казалось бы, невозможную Наташу Романофф. Ведь не зря говорят, что мировое господство начинается с внимания к деталям. «Она не будет нападать первой, ждет действий от меня. Значит, выбрала оборонительную тактику. Руки напряжены сильнее, чем ноги, получается, она постарается обезвредить меня ими. Удушающий прием? Слишком просто, но это очень дезориентирует, лишая любых сил». Маринетт опустила взгляд на ноги Наташи, затем посмотрела ей прямо в глаза и улыбнулась. Маринетт сделала первый удар, но нарочито промахнулась, заставив Романофф уклониться и предплечьем ударила ей по щеке. Наташа пошатнулась, но тут же с ориентировалась, и сделав ловкий обхват правой рукой, поместив свою левую руку на затылок и хорошенько надавив, заключила голову Маринетт в замок. Она знала, что этот прием всегда срабатывал. Маринетт замычала и пыталась высвободится, она несколько раз ударила по руке Наташи, но хватка стала только сильнее. Тогда девушка с силой наступила Романофф на ногу, и почувствовав шею свободной, ударила затылком в нос женщине. Наташа зажмурилась и сделала несколько шагов назад, она поднесла руку к носу: на пальце осталось немного крови. Утерев со лба пот, Маринетт с огнем в глазах взглянула на Романофф и решительно направилась к ней. Девушка сделала несколько ударов, но Наташа успешно увернулась. Женщина успела схватить Дюпен за запястье, и потянув на себя, ударила головой ей прямо в нос. Маринетт пошатнулась, зашипела, но не вскрикнула. На носу образовалась небольшая ссадина, из которой медленно стала просачиваться кровь. Воспользовавшись замешательством, одной рукой Наташа схватила Маринетт за волосы, другой — за щеки, и ударила девушку по ногам. Маринетт пошатнулась и упала, ударившись головой о маты. Наташа победно ухмыльнулась и нагнулась над девушкой. «Ты проиграла». Но не успев обрадоваться победе, улыбка ушла с лица женщины, сменившись недоумением. Почти упав на спину, Маринетт со всей силы резко толкнула Наташу в живот и женщина откатилась в сторону. У Маринетт было всего несколько секунд, пока Романофф была дезориентирована и пыталась подняться. Дюпен хорошенько оттолкнулась руками, прогнулась в спине, сделав небольшой захлёст ногами, встала. Пока Наташа была в небольшом оцепенении от увиденного приема, который многие называли «позой Черной Вдовы», Маринетт убрала лишние волосы с лица и направила на Наташу руку с «укусом вдовы», победно улыбнувшись. — Довольно играть в поддавки, — девушка прищурилась. Наташа медленно поднялась на локтях, и сев на колени, с нескрываемым шоком пялилась на девушку. Глаза Маринетт горели синим пламенем: в них отражалось удивленное лицо Наташи, азарт и сладкий вкус победы. Маринетт сделала предупредительный выстрел в сторону, создав небольшое электрическое поле, и опустила руку. Из ссадины на носу все еще сочилась кровь, которая уже попадала в уголок губы и отдавала чем-то соленым. Маринетт стерла кровяную дорожку, шмыгнула носом, немного поморщилась, и сделав несколько шагов, протянула Наташе руку. — И это мы только начали, — запыхавшись прошептала девушка.

«В этой девочке есть огонь. Как ее зовут?»

— Маринетт молодец, я ей по-настоящему горжусь. Но тогда я на сто процентов была уверена, что она проиграет. — Ну, — протянул Бартон, — не говори «гоп», пока не прыгнешь. Однако было не честно с твоей стороны давать ей задание, с которым даже я бы не справился. Наташа тихо засмеялась. — Ну уж в Будапеште-то точно, — Клинт хохотнул. — Самое забавное, что она обманула тебя годами проверенной тактикой: концентрация и увод в сторону. Заставь противника собрать все силы воедино, потом устрой диверсию, таким образом подсунув ему ложную цель, — Бартон покачал головой. — Может, она сама того не подозревая, воспользовалась этим. Для пятнадцатилетней девочки это очень умно. Она похожа на свою маму: обмануть тебя равносильно тому, чтобы быть шесть лет в бегах и за все время не попасть в поле зрения ЩИТа. — Я хотела убедиться в том, что Маринетт способна бороться. Она дралась за то, чтобы существовать, это мне и было нужно. Я должна была быть уверена, что в ней есть потенциал воина. — Тебя поразило то, что Маринетт впервые действовала только по средствам холодного расчета? Ты ведь увидела в ней себя, да? — прошептал Клинт, и прищурившись, посмотрел на Романофф. — Поэтому ты и продолжила ее тренировать. Наташа молча кивнула. Женщина подошла к красным диванчикам, аккуратно расставленных по кругу, обошла их и наклонилась к журнальному столику. — В какой-то момент, я подумала, что из-за моих тренировок она слишком ожесточилась. Я думала, что просчиталась и взрастила в ней ненависть, которую Вдовы моего поколения годами использовали для хладнокровных убийств. Я думала, что сломала ее, но теперь я понимаю, — Наташа взяла папку и развернулась к Бартону, — что она черпала силу из своего разбитого сердца. И эта боль сделала ее только сильнее.

«Сломаются только те, кто может сломаться»

— За такой короткий срок она достигла огромных результатов. Маринетт пахала без выходных: ежедневные семи часовые тренировки с трех до десяти вечера, все каникулы или полностью свободные от учебы дни она упражнялась по двенадцать часов (с десяти утра и до десяти вечера), Маринетт тратила колоссальное количество времени на усвоение и закрепление навыков боя или на изучение и освоение нового вида оружия. Она идеально отрабатывала не только боевые приемы, но и досконально изучала всю учебную литературу из библиотеки ЩИТа, которую я ей давала для самостоятельного изучения. Наташа смотрела на Клинта слегка нахмурившись и задумчиво наклонив голову на бок. — С Маринетт я была лишь немного мягче и снисходительнее, чем обычно, и я не буду называть тебе причину — ты сам ее знаешь и видишь. Во взгляде женщины Клинт улавливал еле заметные сокровенные переживания Наташи — это было то самое беспокойство, нежность и теплота по отношению к Маринетт, которые Романофф пыталась упрятать так глубоко от чужих глаз и скрыть за маской строгости. Он знал этот взгляд. «Я пыталась сделать для нее лучшее, на что я была способна». — Но не думай, что я была с ней слишком мягкой. Ты знаешь, чему меня учили и как они это делали. У нее были и промахи, и неудачи, и нервные срывы посреди тренировок, во время которых я ее успокаивала, но даже не смотря на это, она всегда поднималась и говорила, что хочет продолжить.

«Ты прочнее, чем мрамор»

— Иногда мне казалось, что она отточила свое мастерство настолько, что выполняла все на автомате. Тогда я и решила брать ее на простые задания ЩИТа в качестве наблюдателя. — Ладно… Это будет на нашей совести, — коротко подытожил Клинт. — Но нам все-таки стоит съездить в ЩИТ и порыться в документах, к тому же через несколько дней у нас выходной. А зная Фьюри, в другие дни он просто не даст нам спокойно решить этот вопрос. — Тогда я отдам папку Стиву, он завезет ее сегодня, — Наташа тяжело вздохнула. Клинт покачал головой и о чем-то задумался. Мужчина поджал губы, потупил взгляд в пол, закрыл ладонями лицо и что-то тихо пропыхтел. — Я без понятия, как об этом рассказать ей, — прошептала Наташа. — Она и так разбита, а это… Согласись, это будет выглядеть не так, как было на самом деле… — Да мы и сами-то не знаем, что было на самом деле. Будем распутывать этот клубок вместе.