о том и о сём

Глеб угорает, когда пьяный Серафим постит в твиттер клич о поиске особи женского пола, умеющей варить суп. Тогда это кажется забавным. Да и забывают они об этом через минуту, как и весь вечер почти забывают. В первый раз это кажется смешным. А когда уже почти трезвый, хоть и слегка помятый Серафим на следующее утро постит это же у себя в инсте, Глеб напрягается. Перед глазами ярко светит дисплей телефона Серафима. Глеб толком проснуться не успевает, а Серафим уже листает перед ним директ, демонстрируя тысяча и один ответ на сторис. На звание кухарки года выстраивается толпа, готовая приготовить хоть суп, хоть борщ, хоть уху. Глеб нехотя поднимается с неудобного дивана. От него жутко болит спина. Рукой отпихивает телефон Серафима в сторону и чапает за пивом к холодильнику. Глеб снова плюхается на черный скрипучий диванчик. Серафим сидит за кухонной стойкой. Так и залипает в телефоне. Ну точно подбирает кого получше. А Глеб сегодня видеть никого не хочет. Особенно незнакомую бабу. Особенно в такой комфортабельной обстановке с Серафимом и мигренью. Короче, Глеб час сверлит Серафима недовольным взглядом, потом психует и выкладывает сторис с ответом. Для пущего эффекта ставит грустный смайлик. На Серафима такое не действует, но на всякий случай. Еще через пару десятком минут сторис все-таки замечает тот, кому она непосредственно была адресована. Серафим поднимает удивленный и даже слегка восхищенный взгляд на Глеба. Откладывает телефон в сторону. Кажется, вот-вот в ладоши захлопает. Глеб думает, будь они в каком-нибудь мультике, в глазах у Серафима точно бы проявились кастрюли с кипящим супом. —Правда умеешь? — Серафим с надеждой растягивает каждый слог. —Да... — на лице расплывается нервная улыбка. Серафим, наверное, ее идентифицирует как что-то доброжелательное. Но Глеб все равно на всякий случай добавляет. —Да. Да. Конечно. Безусловно. Серафим замешательства не улавливает. Призывно выставляет руку в приглашающем жесте. Пройдите, так сказать, ко мне за стоечку. У меня тут и холодильник, вот посмотрите, и плита есть. Новая почти не засранная. Серафим на ней только омлет, наверное, и жарил. Че еще есть? Вот, мусорное ведро есть. Специально для твоей высококачественной стряпни, Глеб. Счастливых вам голодных игр. И пусть удача всегда будет с вами. В холодильнике у Серафима бутылок с алкахой, конечно, больше, чем еды. Но наскрести три картошины, лук и вяленькую морковку все же удается. В морозилке, завернутый в три пакета, находят какой-то кусок от курицы. Или от свиньи. Или что это, блять, такое? Серафим не знает. Бросает только, что это ему бабушка с собой положила, когда последний раз в Нижний мотался. Чтобы внучок домашней еды покушал. А внучок этот даже пельмени из раза в раз переваренные делает. Как, между прочим, и Глеб. Только последний теперь должен строить из себя дохуя кулинара. Серафим еще и в спину так навязчиво смотрит. Глеб не видит, но Серафим точно смотрит. Как Глеб стоит с этим мерзлым мясом. Куда его, блять? Им прекрасно можно выбить окно или подпереть дверь возле подъезда. А Серафим все пялится. —Глеб, я не слышу хруста безе! — блять, надо что-то начать делать. — Глеб, я не слышу хруста бизе! — А-а-а где нож? Возьми ебучий нож. — Глеб, хруст безе где? — режь что-нибудь. Быстрее! —Где хруст безе? — твою мать, он идет смотреть. —Ну я так и знал, что безе там нет... — заключает Серафим, смотря на торчащую рукоятку из мерзлого куска курятины. Все-таки это кура была. —М-мясо м-мерзлое, — оправдывается Глеб, сжимает рукоятку. —Разморозь. В микроволновке вон режим есть, — и садится обратно. Умный какой. Хотя Глеб бы не додумался. Но Серафиму об этом знать не обязательно. Будто король Артур вытаскивает Экскалибур из камня, Глеб вытаскивает нож из мяса. Мясо отправляется в микроволновку, а Глеб в чертоги своего разума. По крупицам восстанавливать воспоминания о том, как мама в детстве готовила что-то оказывается сложнее. Особенно с гудящей головой. И сушняком. И этим монотонным звуком работающей ебаной микроволновки. Глеб гремит посудой, ложками, вилками. С полки летит кастрюля. Серафим от резкого звука подпрыгивает. В голове начинает звенеть. —Может помочь чем-то? — интересуется Серафим, разглядывая кастрюлю на полу и Глеба, опасно держащего нож. Если бы Глеб знал, чем ему можно помочь... Но на предложение все равно соглашается, качнув головой. И Серафим, как ни в чем не бывало, становится рядом. Ставит кастрюлю с водой на огонь. Потом приступает к картошке. Филигранно чистит. Быстро и качественно. Кожура летит совсем тонкая. Глеб смотрит на это диво, забывая о своем образе. Даже не сразу приходит к умозаключению, что Серафим в армии за два года наверное тонну картохи начистил. —Ну че там дальше по рецепту? — уточняет Серафим, попутно сгребая очистки в мусорку. По рецепту. Смешно. Из рецептов Глеб знает только рецепт плова, но у них нет ни укропы, ни кошачьей жопы. Поэтому действовать приходится сугубо по наитию. Наитие Глебу подсказывает, что дальше мясо. Так Серафиму и сообщается. За это время тот булыжник, который на самом деле, вроде как, кусок курицы, разморозиться почти не успевает. Если это и впрямь курица и Серафим ему не напиздел. Хотя, пиздеть тут только Глеб горазд. Со всей силой навалившись, Глеб пытается разрезать грудку хотя бы наполовину. Нож скользит и съезжает. Ничего не получается. Нет, Глеб не слабый, это просто после вчерашнего... Серафим вздыхает. Подходит сзади и своей рукой прямо поверх руки Глеба надавливает. Они безжалостно рубят на куски бедное мясо. Вдвоем победить курятину получается, но Глебу становится неловко. Че он сам бы не справился? Он вдруг вспоминает, что вообще-то взялся за это чтобы Серафима впечатлить. Чтобы больше баб на стороне не искал. Не надо ему помогать. Тем более таким унизительным способом. —Я дальше сам, — деловито отрезает Глеб. Серафим не настаивает. Вновь занимает наблюдательную позицию. И Глебу начинает всерьез казаться, что Серафим специально это делает. Издевается, рассматривая неровно нарезанные куски картошки. Издевается, смотря на то, как Глеб неумело натирает морковь на крупной тёрке. Издевается, замечая как слезятся глаза от лука и как Глеб изо всех сил терпит, чтобы не убежать в ванную умываться. В кастрюле мясо бурлит и пенится. Снимать пену, естественно, никто не додумался. Глеб топорно бросает овощи в кипящую жижу. Горячий бульон выплескивается, Глеб едва успевает отскочить. Пены становится больше, она начинает переваливать через край. Сейчас, кажется, самое время бежать или ложиться на пол, потому что извержения не избежать. Глеб, буквально жертвуя собой подбирается к кастрюле. Громко матерится, закрывается одной рукой, но все-таки убавляет огонь на плите. Поворачивает в голову в сторону Серафима. Блять. Стоит с телефоном и лыбится. Доносится звук выключения айфоновской камеры. —Не вздумай выложить! — для более грозного эффекта Глеб хватает ложку со стола. —Ладно, не буду, — невозмутимо обещает Серафим и выкладывает сторис в "близкие друзья". Глеб бросает недоверчивый взгляд и снова направляет все внимание на хрючево в кастрюле. Ложкой больше не грозится выбить Серафиму глаз, а использует по назначению – помешивает так называемый суп. Всматривается, будто боится, что бульон снова начнет выкипать. Или надеется, что от пристального внимания блюдо все поймет и станет вкусным. На глаза попадется солонка. Глеб не знает, как сильно еду солить надо. Сыпет на глаз. Соль мелкая, даже не видно, есть ли она там вообще. Проверяет на ладони. Соль есть. Ну и сыпет ещё, на всякий случай. Как вообще Серафим любит? Чтобы более пресное или наоборот? А Глеб как любит? —Для меня так ни одна телка не старалась, — вдруг доносится со спины. Серафим нежно обвивает Глеба обеими руками. Подбородком касается плеча. Глеб плавится, опускает голову, пытаясь скрыть внезапно проявившийся румянец на щеках. Его худи беспощадно комкают в районе живота, двигаются ближе. На горящей щеке Глеб чувствует сухие губы Серафима. Напряженные пальцы разжимают ложку. Глеб, словно котенок, подставляется под ласку и улыбается. Серафим продолжается расцеловывать лицо Глеба. Мажет по татуировкам, опускается к подбородку, клюет в кончик носа. Сердце пропускает удар, когда Серафим приближается к губам. Глеб делает вдох-выдох и подается вперед. Они сталкиваются губами. Серафим чмокает его несколько раз. Аккуратно отстраняется. Глеб хотел бы еще, но Серафим уже переключился на кастрюлю. Одной рукой так и обнимает, а второй тянется к ложке. Глеб нервно закусывает губу. Серафим зачерпывает из кастрюли и пробует. —Ммм, хуета, — выносит приговор Серафим, проглатывая пересоленный бульон.